hopelessly hopeful

Любой подросток со вкусом хотел бы заявиться в школу как Тейт Лэнгдон. Но Тайлер Джозеф заходит в заполненный учениками холл, выглядя как поебанный бомж, быстро проверяет в зеркале пластырь – утром нещадно шёл снег, всё лицо мокрое, и в отражении мельком оценивает других: насколько те выглядят лучше, насколько те чувствуют себя лучше, насколько они лучше сами по себе. Тай сжимает кулаки, изнывая от неприятных ощущений – кожа на холоде потрескалась до крови. Ему не дают спокойно пройти, хоть влево шаг, хоть вправо, а мешается под ногами, словно выехал на встречную полосу и теперь пытается маневрировать. Так и хочется заорать «замрите нахер» и, скользя змейкой между телами, перебраться через людское море. Тайлер никогда не утяжелял рюкзак книгами либо толстенными пособиями, как и в этот раз, но от присутствующей тяжести проваливался под землю. Все вокруг будто специально тормозят его, отвлекают, задают вопросы, и он бы остановился ради интереса, чего все к нему приебались, с превосходящей концовкой, что с Джозефом никто и не пытался заговорить. Кроме Джерарда. Краем глаза замечает этого чудака, размахивающего руками. Простонав «блять», взбегает по лестнице, но оказывается на практически пустом этаже, конечно, как могло быть иначе? Впервые он проклинает пустые коридоры. Негде затеряться. Проходя мимо тех нескольких людей, он ловит очередной приступ паранойи: на него ведь смотрят, действительно смотрят, чуть ли не пальцем тычут. Его не было неделю, что произошло-то? Хотя большинство он видел позавчера, и не пытался скрыться сам, так что реакция до безумия непонятная. Подойти и спросить напрямую? Но скорее всего выставит себя свихнувшимся. Хоть сдавайся Уэю, чтобы тот развеял глюки. Он уверен, что слышит джерардовы шаги, потому решает поторопиться: стоять и думать о том, что удача немного повернулась к нему задом, успеет всегда. Нет времени пожалеть себя, как бы сильно не хотелось. Ему вновь нужно вниз, а оттуда добежать до спортивного корпуса – именно добежать, до звонка остаётся несколько минут, но трезво оценивая ситуацию, понимает, что обратно все равно не успеет. Тайлер бежит к лестнице на противоположном конце этажа, делая петлю, и снова протискивается через набитый холл к двери запасного выхода – пойдёт прямиком через улицу, надеясь, что вход с тыльной стороны непосредственно самого корпуса открыт. Если бы не Гарри, то он мог прийти ещё до восхода солнца и провернуть всё без лишней суеты. Если бы не Гарри, ему бы не пришлось пользоваться тайником снова. Прятать тесты с низкими баллами, вырывать листы из тетради, где красных чернил больше синих, в общем, делать вид, что никогда не получал плохую оценку – во время одной из таких горе-махинаций Тайлер случайно придумал тайник. Особенность в том, что там не спрячешь многое за раз и не оставишь навсегда. Он был больше для баловства: например, стащить журнал посещаемости у препода, урок которого решил прогулять, а затем незаметно вернуть на место. Тай щёлкает выключателем в одной из небольших раздевалок – такие отводятся не самым популярным спортивным секциям, куда записывается меньшинство учеников, и сюда иногда приходят группами накуриться, вызвать пиковую даму, парочки – заняться сексом, как же без него? Нарушать школьный устав безопаснее здесь (если уж выбираешь нарушать), чем в библиотеке, та, позвольте сказать, для «гурманов» и любителей экстрима. Тайлер двигает скамью к шкафчикам, чтобы проще на них залезть. Сверху толстый слой пыли, любезно испачкавший кошачьи мордочки на коленях – Тайлер вовсю пользовался отсутствием формы и с ужасом вспоминал рассказы кузины, что в их супер-дорогой-всратой-частной-школе могли выгнать из кабинета за неправильно завязанный галстук или не застёгнутый на одну пуговку пиджак. Вряд ли в школе его кузины есть плиточные потолки, которые легко снимаются, и повезёт, если сдвинешь нужный квадрат, а не тот, с которого на голову полетят провода и посыплется грязь. Он осторожно приподнимает плиту и отодвигает в сторону, когда понимает, что оставил рюкзак на полу. – Чёрт! Продолжая создавать живописные композиции вытирая собой пыль, мечется практически на одном месте, затем, свесив ногу, пытается дотянуться до опоры в виде скамьи, но что-то дотягивается до него раньше. – А-А-А, БЛЯТЬ! – он дёргает конечностью, освобождаясь от хватки. Конечно, меньше всего ожидаешь увидеть монстра, но больше всего думаешь именно о ебаном чудище, которое сожрёт, оставив лишь скелет. После такой смерти – закрытый гроб, а лучше – кремация, сжигать-то меньше. Тай не хотел костюм и грим на лицо посмертно, это же так тупо, столько чести останкам, по сути, столько чести дерьму, которое в придачу закапывают, ещё больше подражая животным. В желудок Мелани вряд ли вместится человек. – Самое странное представление, что я видела. Визжишь как девчонка. – Визжу как Тайлер, мать твою, Джозеф. Я же мог нахер упасть! На тебя между прочим! – Оу, Тайлер Джозеф, так что ты вообще делаешь наверху? Под чем-нибудь весёленьким? – она одной рукой проворачивает биту по всей оси. – Делись. Ему хочется дать ей подзатыльник, скинуть розовый берет с тёмных дредов. Он и так на нервах из-за Дэнни, непонятно где живущего, из-за Гарри, относящегося ко всему в его с матерью доме по-хозяйски, из-за прошедшей вечеринки... – Подай рюкзак, – никакого «пожалуйста», приказывай и властвуй. Тай под пристальным взглядом Мелани достаёт ноутбук. Она наверняка через несколько секунд поняла что к чему. Прогонять её нет смысла, да и вряд ли получится. Конечно, если попробовать швырять в неё обувью, то она убежит, но имея всего два ботинка, которые, вероятно, прилетят обратно в голову ему... – Ты... Но Мэл не даёт договорить. – Я не дура. И типа ничего не видела. Тайлер не хочет поворачиваться к Мелани спиной, пусть после субботы они и могут считаться боевыми товарищами, да только он чётко представляет, как она сшибает его с ног битой. Может, покалечит только потому, что думает о том же: Джозеф спустится и навредит ей. Но правда в том, что он не хочет снова выглядеть неуклюжим, потому спрыгивает прямо на пол. Словно миллион игл воткнули в ступни – морщится от внезапной боли, жалея о решении выебнуться перед девушкой, будто бы прыжок с высоты мог отменить факт, что он визжал от испуга. Не хромать бы теперь. Мэл ложится на поставленную на прежнее место скамью, а Тайлеру хочется у нее спросить, не идиотка ли – грязная ведь поверхность. Но он промолчит, как и не задаст вопрос, откуда она взялась. Небольшие горизонтально вытянутые окна вдоль всей стены – свет из них бьёт лучами наружу в любую погоду, делая дожди белёсыми нитями, а снег – чёрными мошками. Через них видно трассу, уходящую в импровизированный лес – за неимением асфальтированных тротуаров ту территорию никак не назовут парком, и если барби привезли по той дороге, с западной части города, где люди встают позже не только потому, что могут позволить себе проснуться во сколько пожелают, но и из-за «поздно доходящего» к ним солнца, то Мартинез ничего не стоило проверить «знаменитое» место сборов и, в случае удачи, зависнуть в хорошей компании. Сегодня удача не с ней. Тай соединяет ладони в молитвенном жесте, словно это поможет придумать, как нарушить тишину. Только для него в воздухе витает напряжение? Бесполезны обращения якобы к Богу, потому прибегает к проверенному методу: руки-клешни, а все равно ни одной путевой мысли, все похожи на речь омаров, бесцельно блуждающих по берегу (Дод-а-чок? Дум-а-чум?). «Какого чёрта я до сих пор тут, какого чёрта она?.. У нас разве не один и тот же предмет?» – На урок опаздываем, – он садится рядом, на пол, чтобы не по-нормальному, не как все, не как Мелани. Но ей, видимо, хочется «как Джозеф», потому что тоже сползает на пол, оперевшись локтями о скамейку позади. Он думает, что это можно причислить к «основе для сближения». – Мы не успели, «Привет, католическая школа?» но первый урок отменили. Он собирался узнать по какой причине, но его негласно перебивает Мэл, решившая выпить. Капля розовой жижи стекает с уголка её губ, рисуя кривую усмешку, которую стирает плавным движением, до неприличия двусмысленным – в порно такие кадры берутся крупным планом, да и Тайлер не обходился без этого движения, когда брал. – Больно? – она толкает его ногу своей. Тайлер пялится на её колени – острые, покрасневшие, будто нарисованы артером, всегда делающим акцент на веки, кончик носа, подбородок, ключицы, костяшки, локти. – Не очень, – смотрит ей в глаза – словно искусственные: ярко-красная слизистая и ни одного лопнувшего капилляра, – но ты не повторяй. Тайлер чётко слышит клубничный ароматизатор – сразу вычеркивается вопрос о цвете, может, нечто из разряда слабоалкогольного; они с Дэнни пробовали такую ерунду, повелись на милую пастельную бутылку (хорошо, повёлся на дизайн Тай), но то, что пьёт Мелани, гуще. По консистенции – милкшейк, по запаху, такому же явному, как химическая клубника, – спиртное. – Ты постоянно пьёшь? – эффективнее спросить «твоя цель спиться?» или «твоя цель перейти черту, чтобы с позором отчислили?», и Тайлер склоняется больше ко второму, ведь она не перестаёт таскать чёртову биту. – Не могу иначе. – Что случилось? – на автомате спрашивает он. Дэнни задавал этот вопрос, проявляя заботу, выслушивая о Гарри, и когда видел, что Тайлер пытался отдалиться от него. – Слушай, я никому не расскажу, банально некому. Верующие признаются в грехах, веря в безопасность из-за темноты и сетчатого окошка, а твиттер потом кишит описаниями их историй. Можем сесть спиной друг к другу, так будет легче выговориться? – он буквально выпрашивает доверие, но вот Дэнни располагать его к себе не приходилось – Тайлер делился всем собой, лишь бы упиваться «я люблю тебя», сознательно не замечая «кроме меня тебе никто не нужен». – С чего ты взял, что что-то случилось? – спрашивает она, пропустив мимо остальные объяснения. – Ты же не «не можешь пить», говоря «не могу иначе». Ты не можешь иначе решить проблему. – Психолог, – от неё звучит как оскорбление. – Сталкивался, – и Мелани словно пытается увидеть его насквозь или найти в его внешнем виде пострадавшего от употребления, но что в нём найдёшь кроме недостаточно спящего школьника? (Возможно, ей стоило разглядеть пострадавшего от «не могу разобраться с проблемой»). – Ну, я могу, так, по приколу. Один знакомый... – О да, «знакомый». Это «знакомому» нужно записаться к венерологу, «знакомый» влез в долги, зависнув в секс-чате, всё – наши фантомные знакомые. «Он не фантом. С недавнего времени». – Рассказать не могу. – После того, что было у Айеро? – Даже после того, что было сейчас. Фрэнка? – показывает на тайник, а Тайлер запоминает ногти острой формы, чёрный лак и японские иероглифы на каждом. – Между вами чёрная кошка пробежала? Тай был уверен – если Айеро, умирая, протянет руку в ожидании помощи, то он просто отобьёт ему «пять» и пойдёт себе дальше. Но нет же, вечеринка... Тайлеру удалось ухватить бокал, который он нарёк хрустальным, и свысока смотрел на толпу со стаканчиками. Он нашёл красное вино, которое вряд ли покупалось для субботы, затем штопор. Он не знал, в чьей комнате находится, но в самой комнате находился восхитительный белоснежный ковёр с необычайно мягким ворсом – ходишь словно тонешь. Насвистывая мелодию, подходящую к словам «иди нахуй, Фрэнк», он перевернул бокал. Покинув место преступления, продолжил расхаживать по коридору, с искренним любопытством разглядывая пустоту на стенах. Когда что-то резко выбивается из картины, мозг хватается за эту деталь. Его не смущали торчащие из-за угла ноги, пока те мгновенно не исчезли из виду, утащенные кем-то. Сцена прямиком из хоррора, следовало уносить оттуда собственные ноги, спуститься ко всем остальным и забыть ту странность, приглушая музыкой, разговорами, выпивкой. Чем ближе он подходил, тем больше просмотренных фильмов ужасов приходило на ум. «Девочка выползает из телека; отражение рвёт плоть на куски; рука появляется из-под кровати и тянется вверх; как только гаснет снет, возникает силуэт, и чем дольше играешься с выключателем, тем быстрее тот приближается, – он вспомнил вопрос Джоша про веру в паранормальное и фыркнул, – да-да, это всё выдумки, но остаются маньяки. И кто знает, окажется ли один из них спятившим придурком-старшеклассником?» Тайлер прижался к стене (благо, пустота позволяла) и заглянул внутрь. Смех вырвался наружу. – Зачем притащила сюда его? – спросил Тай, помня, как этот хвастливый король демонстративно хлебал водку прямо с горла. А теперь оказался в самой дальней комнате без сознания. Он следил за его передвижением, чтобы не оказаться замеченным наверху, куда вход воспрещен, о чём гласила желто-черная лента. Но сам Айеро ни за кем не присматривал, считая, что перекрыв лестницы двумя полосами накрест, никто не сунется. Минимум двоим не доставило труда пролезть под ними. – Зачем таскаешься с рюкзаком? Оба не сочли нужным отвечать. – Как тебе сил хватило? – он продолжил наблюдать за Мелани. Её щёки порозовели, по виску текла капля пота, и никакого воображения не хватало представить, как хрупкая девушка справилась с телом. – Мелковат. – Но и ты... – Поможешь наконец?! – прикрикнула она. Делать что-либо хорошее для этого долбоеба он не хотел. Попроси кто-нибудь другой, сбежал бы, но, посмотрев на Мэл, тяжело дышащую и от бессилия рухнувшую на диван, проснулись совесть и чувство жалости. Может, к ней, может, к Айеро, которому ещё достанется от родителей за последствия. Он пнул тело в бок (очень понравилось), и схватил за запястья, где остались следы от девичьих рук. – Позовём пофоткаться с ним? – с максимальной небрежностью уронил парня возле Мэл. – Фото в стиле хэллоуина, – Тайлер облизнул палец и провёл ним по чужим векам бордово-серого оттенка, – жуткий Фрэнки. Касаться его было неприятно, особенно после проверки: тот не размалевал себя; телесные губы, зеленоватая кожа, потресканный рисунок переводной татуировки на шее – он не напоминал ни живого, ни мёртвого. Тайлер видел себя таким, тревожился, что мать скажет? В тот злоебучий день, когда офицер доложил, что родителям сообщили о задержании, он всё повторял: «Я боюсь, Дэнни». «Я боюсь Дэнни», – Джозефа затошнило, то ли от прикосновения к мерзкому типу, то ли от перемены смысла в абсолютно одинаковых фразах. Он быстро осмотрел комнату и хмыкнул (на манер Келли). Фрэнковская обитель. Он представлял его комнату на чердаке, чтобы потолок обязательно шёл под наклоном, литература складирована на полу, незаправленная кровать, свалка вещей около шкафа, вонь от сигарет, носков, футболок с пятнами, от самого Айеро... Но его комната была светлой, просторной, убранной, а несколько подушек расставлены, блять, по градиенту из серого в бежевый. Только детали как гитара в углу, в имя которой он не вчитывался, рюкзак на подоконнике и полароидные снимки указывали на проживающего. Не верилось, что Фрэнк собственноручно поддерживает чистоту. Наверняка у них домработница, какая-нибудь тридцатилетняя Грейс, которую шпилит его отец, а Фрэнк делает ей неоднозначные намёки, но она унизительно называет его мальчиком с недостатком волос на теле. Или унижает в постели. Кто знает этих Грейс... «Он хорошо устроился, отдельная душевая, – подумал Тайлер, толкнув дверь из матового стекла, – не стоишь с полотенцем по полчаса, ведь то мать, то Гарри». – Поищу что-то, – он скрылся за дверью, хотя знал, что помогли бы только узконаправленные препараты, и вроде бы Мэл крикнула вдогонку о том же, но Тай включил дурачка и принялся обследовать полки за зеркалом. Судя по всему, Фрэнк не имел никаких психических отклонений, «Удивительно для такого долбоеба». там находились витамины для роста с истекшим сроком годности лет эдак пять, глазные капли, сироп, таблетки от аллергии и презервативы. Тайлер взял последнее, посмотрел на размер, оторвал себе один, запихнув в задний карман. У того истечет срок как у сраных витаминок для роста. Мелани не заметила как он вошёл обратно, возможно, искав в интернете информацию о первой помощи или отвечая друзьям куда исчезла. Вызвать скорую никто предлагать не собирался, это испорченное настроение для всех, кто ещё мог стоять на своих двоих и веселиться. – Ничего стоящего, – он театрально взмахнул руками и печально вздохнул. Ноль внимания. Ладно, не так уж и хотелось. Он завалился на постель, переставив пару подушек местами. Его вполне удовлетворила небольшая шалость, но интерес ко всему пропал. «Пора сматываться». Именно тогда он заметил включенный ноутбук и столкнулся с непреодолимым желанием. Главное не медлить и не выжидать, сотню раз следя за обстановкой: медленно открыл рюкзак, прижимая бегунок к змейке, чтобы потише, подошёл к столу, где один карандаш с другим лежат под линеечку и прочая хуета не в стиле Фрэнка. Может, это Джош пытался донести? Что того нужно узнать получше? Тай не называет причины отношения к Айеро, в глубине сознания понимая, насколько та абсурдна и нелепа. Он спокойно, без лишней суеты, захлопнул ноут и положил к себе. Мэл так и не повернулась, потому он полез в ящики стола, надеясь наткнуться на заначку. – Лазишь в чужих вещах? Тайлер зажмурился и чуть не поднял руки вверх, признавая вину. Попался с поличным. «Она не знает, не знает, не знает...» – Помогаю, продолжаю поиски. – Нет, ты лазишь в его столе, – она стала за его спиной, а Тайлер думал как объяснить пропажу, если последует такой вопрос. Но Мэл не похожа по темпераменту на меланхолика, которым свойственно запоминать детали, замечать мелочи, видеть не общую картину, а составляющие, потому вряд ли её мозг включит игру «найди 10 отличий». Он отошёл на безопасное расстояние, незаметно дёргая бегунок в обратном направлении. А Мелани оказалась не обремененной высокими моральными принципами. – О, вау, – она вытащила лист с разными изображениями и внимательно рассмотрела. – Эй, – окликнула та, и Тай на секунду решил, что облажался с психологическим анализом, – пригляди за, – она кивает в сторону вырубившегося. – «Реанимировать» засранца придется мне, найду что-то в их родительской аптечке. Старший Айеро иногда встречается с моим отцом, – «плюс» к адекватности, Мартинез не называет своего отца «верховным», – после они устраивают себе выходной под капельницей. «Идеальная возможность, – он навис над Фрэнком, будучи для него тем самым олицетворением опасности, – словно подстроено для того, чтобы помочь Джерарду». Больше он не задержался. – Алкоголь язык не развяжет? – а она в ответ его высунула – ярко-розовый, видимо, окрашенный тем, что пьет. Стильно. – С этим кипишем? Нет! – Тайлер не улавливает смысл, но для него главное – «нет». – Ты достаточно отомстил. Не хотелось бы стать твоим врагом. «Да ладно тебе, Мэл, чтобы я спиздил у кого-то, не обязательно быть моим врагом». Она откидывает дреды за плечи и Тай видит её шею – не сомневается, что это переводные рисунки из фрэнковых запасов. Выполненная в геометрическом стиле голова животного – волк либо лиса; его не особо привлекает само изображение, скорее, он обращает внимание на саму Мэл, и не зная её хорошо, а основываясь на надуманном образе, он больше представляет на ней кресты, очертания гроба – предметы мрачной тематики, но исполненные в какой-то издевательской мере, вроде добавления пастельных оттенков, что сразу сделает для кого-то болезненную тему смерти не особо серьёзной, словно смотришь ужастик в стиле восьмидесятых, где «страшно» воспринимается комедией. – Реально фляга? – спрашивает напоследок, указывая на её «аксессуар», а то начинает ловить шизу: её шипованный сапог рядом с его рукой отдаёт такой же неловкостью, если бы они почти касались мизинцами, украдкой смотря на пространство между ними толщиной в лист бумаги. – Проверь. Тайлер замахивается пару раз, при каждом ударившись локтём, и будь там жидкость – он точно услышал бы. Очарования поубавилось. – Но идея хороша, запатентуй. – Слухи, – он пожимает плечами, и пару раз проводит ладонью по корпусу, пока не осознаёт двусмысленность движений. – Но ты набухалась при мисс Меркури. Как?! – Иногда меня перестают видеть. Знаю, сложно понять... Кем она была до своего образа? Может, её стали замечать, когда кто-то дал прозвище «малышка», и в итоге она пожертвовала чем-то, что теперь пытается «замять» выпивая и будто назло создавая себе проблемы? Тайлеру нравятся люди с секретами, но не хитровыебанные (которые делают вид, что этих секретов дохуя) и, наверное, его тянет к определенному типажу – сомнительным и саморазрушающим. «Я чертовски понимаю». Остаток урока они проводят молча. Джозеф не знает, нахера ему всё это сдалось, но будто бы его волновали причины поступков?.. У него заготовлена отговорка, но оправдываться не хочется, а в нынешней ситуации он бы сказал, что всё-таки на каком-то ебаном подсознательном уровне хотел помочь Джерарду. Найти доказательства или вроде того, и он действительно, нажимая на кнопку включения, хотел, чтобы на поверхность выплыло как можно больше всякой грязи, если таковая имеется. Но «разоблачить» Фрэнка – собственная инициатива, совершенно точно не навеяна слезливой просьбой Уэя. Тайлер будет действовать в своих интересах, а не из-за дебильного позыва альтруизма. Тай был готов к тому, что столкнется с преградой под названием «пароль», снова затоскует по призраку и его знакомым из колледжа, которых можно было бы попросить решить вопрос, но преграда оказалась более тупой – полностью разряженный аккумулятор, и ни один провод из тайлеровых не подходил. Так как после трёх ему не было чем особо заняться, даже фонари не загорались, словно судьба решила дать шанс повозиться с этим делом, на свой страх и риск он решил порыться в кабинете матери, так близко находящимся с её (теперь и Гарри) спальней. Любой шорох либо скрежет мог ненароком разбудить нового, но бывалого, обитателя. А тот не поленится встать и проверить, чем занят Джозеф – не один раз он ловил Тайлера, пытавшегося незаметно уйти на ночь со своим «другом». Затея обернулась провалом. В полном неудовлетворении он сел на подоконник дожидаться рассвета, чтобы унести из дома улику. В полном спокойствии он готовится ко второму уроку, пока жизнь не напоминает, что каждый шаг имеет последствия. – Предлагаю оживить стереотип, что друзья зависают на ночной работе одного из, – Джош подкрадывается сзади, и Тайлер закатывает глаза прежде чем повернуться к нему. – Мы не друзья, – холодно отвечает он. – Вот именно, а уже стали бы ими, если бы ты не скрылся той ночью. Я думал, мы будем больше вместе, ведь я позвал тебя туда? «Зачем идти настолько длинным путём? Сначала втереться в друзья, а уже потом подкатывать? Мимо, Дэйв, мимо. Ты из тех, кто медленно отрывает пластырь?» – Я шёл не для общения с тобой, а нассать в карликовую пальму Айеро. И в другие горшки с растениями, – Джош неодобрительно цокнул, – ну я правда не нашёл туалет, – глаза вверх и влево. – Я, значит, образ меняю, чтобы мы не так странно смотрелись вдвоём, а ты находился в плену детских обид? – Джош снимает шапку, взъерошивая коричневые спутанные пряди с зелёными концами. У Тайлера мгновенно пересыхает в горле. Ему нравится то, что он видит. Не без мысли, что сегодня его все отчего-то привлекают, что за «хорни» период, блять? – Не притворяйся, что ты никак не оценил. – Правильно мыслишь, – и он быстро дополняет, чтобы не подтвердить этим именно последнюю фразу, – осталось нам отдалиться друг от друга, и все забудут о сравнениях. Джош обижается. Что за актёрская игра? Какое ему дело до тайлерового мнения об его внешности? Неужели «прощупывает почву», чтобы точно знать какой именно внешне и какой именно по характеру он будет более близок к идеалам Джозефа? Так заморачиваться из-за спора? Выигрыш должен быть весомым. – Зачем ты вообще резко поменялся? То есть, ты в праве выглядеть как тебе нравится, но ты правда изменился чуть ли не за ночь? Ты тоннели с такой скоростью тянул, я думаю, не один разрыв был. – Будто ты помнишь как было раньше? – фыркает Тай. – Конечно. – Эм... Ах, запомнил меня после случая в мае, верно? Джош отрицательно мотает головой. – Меня никто не замечал раньше, – никто не видел ни его, ни Мэл, ни ещё каких-то подростков, которых они не видят до сих пор, но в один день обратят внимание. – Просто не надо врать, Дэйв. Пусть враньё окружающим и в твоём стиле. – У тебя не было друзей, но я пытался подружиться. Да, «майский инцидент» в какой-то степени прославил тебя, но это не единственное ебанутое, что ты творил. Поджог баскетбольной корзины. Ты спихнул всё на меня, а я всего-то оказался не в том месте не в то время, решив пойти за этим одиночкой Джозефом, надеясь хоть наедине завязать диалог и узнать получше. Ты тогда ещё сказал, что в твои конверсы въелась грязь. Ты смотрел на огонь и жаловался. Блять, придурок, – Джош закрывает лицо ладонями и смеётся. – Мне так влетело. Ты всегда костью в горле. Тайлер еле припоминает. – Ты оставил ту надпись? Знаешь ли, мне даже не потребовалось оказываться не там и не тогда, меня тупо поставили перед фактом: виновен. – Это был Фрэнк, – он пожимает плечами. – Так какого хуя ты все равно навязываешь мне его в друзья?! – Тай толкает Дана в плечо. – Эй! Это была месть. Я рассказал, что опоздал по твоей вине. – Так он знает о Дэйве? – Нет, – Джош скрестил руки и уставился в пол. – Но ведь врать в моём стиле, не так ли? Тайлеру не нравится, когда его выставляют мудаком или заставляют признать неправильность его действий. Он уже хотел развернуться и отойти на пару шагов, так близко быть к нему, но так показательно проявить своё отношение. Даже промелькнула мысль выдать, что всё знает и перестать подыгрывать. Когда его задевают, он сделает максимально возможным другим заметить это. Но замечают не его обиду, которую он даже не придумал как донести, а именно его, и как бы странно это не представлялось, но все словно тоже сделали всё максимально возможное, чтобы дать понять, что каждый откровенно пялится на Джозефа. – Стой, тебе не кажется, что на нас смотрят? – Насколько я знаю, ту часть произошедшего с тобой не связывают, да и не сомневайся, что люди у нас низких моральных принципов, они больше заинтересованы в «голой правде». – Да в чём, блять, дело? – Слив Фрэнка, – шепчет Джош. – А ты всегда был настроен агрессивно и в открытую угрожал. – Хочешь сказать, есть фото? – кивок. – От анонима? Следующий кивок. – И все валят на меня? – Тай подозревает, что вдруг Мэл ссылалась на фотки, говоря про «отомстил достаточно»? Она-то наверняка уверена на все сто процентов, ведь кто ещё был в той комнате наедине с Айеро в отключке? Всё становится похожим на зарисовку мини-сериала или фильма, где данные учеников одной школы начинает сливать в сеть кто-то, обиженный на всех вокруг. Тот, кого не подозреваешь, хотя проблема скорее заключается в экранном времени, уделенному герою, но с другой стороны, а в чём будет состоять интрига? – Это не я. – Убедительно, – Джош продолжает кивать по типу «ага, да, так и поверил». – Тоже обвиняешь меня? – спрашивает Тайлер, будучи уверенным, что сейчас захлопнет ловушку, а затем снова будет играть дурачка, который поверит в оправдания собеседника. – Ну да, кому же это ещё нужно? – он хмурится, и Тай готов номинировать его на «оскар». Ни за что не поверит невиновности и неосведомленности Джоша в правде. Джозеф тянет джошевы уголки губ в противоположные стороны, рисуя улыбку ему тоже, то ли разделить своё настроение, то ли наградить клоунской маской. – Почему ты не предположил, что это тот же аноним, связанный с Уэем? – всем в первую очередь придёт на ум такое, или, как минимум, что Уэй решил добиться справедливости методом «око за око», а ныне «хер за хер». Джош замешкался. – Его не звали. «А ещё ты знаешь – фото были сделаны разными людьми, ведь Фрэнк издевался над Джерардом». – Не звали? – усмехается Тайлер. – Там кто-то есть? – Джерард отодвинул занавеску совсем на чуть-чуть, словно боялся, что его увидят. – Домашний прикол, – бросил Тай, – свет включается сам по себе и моей параноидальной жопе подобное не приходится по вкусу. Не по вкусу в данный момент слишком многое: относительно посторонний чувак в его доме, которого пригласил войти на порог лишь потому, что самому стало прохладно, а гость всё никак не умолкал, да и история получалась интересной; Гарри – при мысли о нём мозг скукожился как сухофрукт, и пришлось велеть Джерарду быть тише, чем громкость в наушниках при просмотре порно, когда ты не один; просьба, которую выполнять совершенно не было желания. – Я бы сам, – Уэй не поднимал взгляд и сдирал заусенцы, – но вряд ли меня позвали всерьёз, скорее, он не надеется на мой приход или очень надеется, чтобы высмеять. Не справлюсь. – Наверное, – Тай подумал, что нужно вымыть пол, иначе частички Джерарда останутся там надолго, – но я не буду этого делать. Меня не приглашали, – добавил он, ставя точку. – Ты крутой, – начал перечислять Джи, – общаешься с Даном, любишь проводить время именно так. Кого пытаешься, – последнее слово сказал настолько тихо, что Тайлер даже не услышал его, а прочёл по губам, – наебать? Он не отстанет, – умоляет Джерард, – сегодня, в том классе, наклонился ко мне и сказал «приходи в субботу, развлечемся», а затем я слышал их разговор с Джошем, кого они позовут. Целая куча людей хором заржёт, увидев меня среди них. Тайлеру показалось, что он заметил силуэт, и более пугающее обстоятельство, внутри. У дивана в гостиной. Гарри бы давно подал голос. «Тот мудак рядом – Дэнни? Похудел что ль?» Показалось. – Стать анонимом? Ещё и создать материал, который унизил бы Айеро в той же степени, как был унижен ты? Нахуй мне эта мозгоебка? – Кто не знает о ваших стычках?! – выпалил он чересчур громко, и Тай, зажав тому рот рукой, вытолкнул его за дверь. – Как я пропустил только? – недоумевает Джозеф, продолжая быть в центре внимания, ощущать разговоры. Возможно, он был слишком занят излишними переживаниями, но даже в самой хуевой ситуации нельзя отучить человека от телефона. Кто-то умер – нужен телефон, чтобы позвонить родственникам; диагностируют рак – в поиске гуглишь другого врача, ведь что за дичь, точно не рак, попался плохой док; беспокоишься – идёшь заедать стресс, параллельно включая идиотское видео на ютубе. Сидишь на подоконнике с трёх часов ночи – обновляешь без конца твиттер, и раз в минуту появляется лишь один новый, ведь все адекваты спят, а потому сотни раз проверяешь и просматриваешь одно и то же. Как и сейчас. – Всем разослали? – он ждёт ответа от Джоша и тот даёт положительный. – Чего меня обделили? – Наверное, потому что ты и есть аноним? – Дан заглядывает в экран и Тайлер быстро блокирует его, поскольку в нижней части до сих пор сохранен диалог с Дэнни. Первый на очереди объект для «проверять и просматривать». Первый в списке «не для чужих глаз». – Совпадение. Серьёзно, я бы себе переслал, чтобы подстраховаться. И я серьёзно доказываю непричастность тебе, будто мне есть какое-то дело, – с «новым» Джошем можно говорить подольше, нет раздражительности. – У тебя был первый урок? – начало новой темы звучит как завязка очень примитивной беседы с жалкой попыткой в флирт. – Сомневаюсь, что все на второй попадут, но я был в очереди почти первым. Копы должны допросить всех так, чтобы процесс не был похож на допрос. – Хм? – послышалось? – Копы? Допрос? – Ты на другой планете пропадал? – смеётся Джош. А вот Тайлеру не смешно, каким-то образом его обошли все новости. – Дом Фрэнка обчистили. – Тайлер настолько сконцентрировался, что был похож на робота, хотя спустя время он понимает, что нужно изобразить шок и всякое такое, а не безразличие, будто ему и так известно. – И все, кто решил напиться и накуриться в субботу, находятся в списке, а после разговора офицер зачеркивает имена карандашом. «Чтобы выудить правду, опрашиваемых должны предупредить о последствиях лжесвидетельствования, но копы скрывают факт допроса под соусом «вспомогательной информации» для ускорения (жертвуя эффективностью и достоверностью) расследования, поскольку не хотят поднимать шум, иначе, когда об этом узнают родители, придёт толпа адвокатов доебаться, почему они посмели допрашивать детей без них или членов семьи (и похуй на присутствие сотрудников школы). Будут обвинять в запугивании, приношении травмирующего опыта в сотрудничестве с полицией, ведь все понимают, что подростки в первую очередь боятся, что начнут выяснять личность того, кто принёс траву или продал им алкоголь, и все как один начнут твердить, что ничего не видели и не слышали, испуганно хлопая ресницами, надеясь на то, что простой двухминутный разговор с ними не занесут в личное дело или типа того, ведь им нужна безупречная репутация для колледжей и прочее. Офицер зачеркивает карандашом при вас, а затем, на копии того же списка обводит нужные имена в круг, в дальнейшем уведомляя, кого ждёт в участке. Вот там никак не получится без адвокатов, родителей, потому что вы будете «проходить» по этому делу. Так что, Джош, не думай, что зачеркнутое имя означает конец». – ...что украли? – он думает о том, что тоже есть в списке, он больше не тот невидимый парень, а ещё сегодня, именно сегодня спрятал здесь вещь из дома Айеро, то, что ищут. «Но странно подавать заявление из-за такой поеботы, может, Айеро добавили факт о распространении детской порнографии? Тоже бред, фотки расходятся только между учениками». – Зная, я был бы в списке подозреваемых. Может, ты знаешь? – прищуривается Джош, явно хотя подшутить, но Тайлеру не до шуток, уши будто заткнуты ватой, дизориентация, и он не чувствует себя в безопасности. – Не беси, я нихуя не знаю! – он прижимает Джоша к стене, отмечая, что неделю назад сам был в его позиции и злились на него. Необычные взаимоотношения выстраиваются – регулярно зажимать друг друга со злости. – Джозеф! – никто не повторит интонацию мисс Меркури в произношении его фамилии. Тай моментально остывает, ему же нельзя лажать, на развлечение «атеист в католической школе» отказывается подписаться по такой тупости как Джош Дан. Рядом с ней стоит главное Г. тайлеровой жизни. Тот подзывает его к себе одним движением. Тайлер надеется не ради того, чтобы узнать как у него дела, да и вообще первым правилом для всех родителей должно быть таковое: делать вид, что не знаешь этого ребёнка, если он в кругу знакомых. Это правило утраивается, если ты ёбырь чьей-то матери. Хотя Тай дважды подумает прежде чем сказать, что хуже: настала его очередь в списке или Гарри решил сыграть роль отчима, весь такой из себя интересующийся тайлеровыми успехами и прочим. Он не предпринимал попыток найти общий язык. Это к лучшему, иначе Тайлер напрямую заявил бы, что Гарри идиот. Всю неделю их общение сводилось к «привет». И то, лишь из-за Келли поблизости. Тайлер с радостью заменил бы приветствие на «пусть тебя застрелят на сегодняшней смене». – Пойдём-ка, – он чувствует ладонь на спине и его заводят в кабинет. За партой сидит помощница, её имени не знает, та «салютует» Тайлеру и выходит, многозначительно кивнув Гарри. Они остаются один на один. – Красивая. – Но для тебя стара, – Джозеф замечает как дёрнулась его рука, абсолютно точно убеждён, что он хотел дать ему подзатыльник чисто по-товарищески, но вовремя одумался, ведь с Тайлером не прокатит подобное «товарищество». Между ними вообще хорошее отношение друг к другу не прокатит. – А для тебя нет. – Вот к чему клонишь, – он чешет бороду, – смирись, что с твоей мамой у нас нерушимая связь. – «Долго и счастливо» она загадывала с каждым до тебя. Улавливаешь? – огрызается Тайлер, подходя к столу, и берет лежащую на нём папку, не церемонясь, открывает, и даже не успевает сложить множество букв в определенные слова, не говоря уже о том, чтобы вникнуть в суть, ведь так же бесцеремонно её выдергивают из рук. – Может, я не тот, с кем состоится «долго и счастливо», но я здесь. Улавливаешь? – произнёс он слегка ехидно. – А теперь перейдём к главной теме. – Размер ущерба? – не даёт времени на вступительную речь по типу «нам очень поможет любая информация». И сразу добавляет, поскольку заметил подозрение в мимике Гарри. – Да ну, по твоему, каждый вышедший отсюда молчит? Все знают, – но только не он. Если бы игнорировал Джоша, то мог ненароком выдать себя. – Стащили всякие «цацки», – Тай вспоминает, что подразумевается под «цацки», но ноут никак не удаётся втиснуть в значение. – Деньги, – продолжает Гарри, но не называет конкретной суммы, – кое-что из техники. Айеро беднее не стали, но принципиальные, виновного хотят наказать. Джозеф мог придумать, как вести себя, когда обвиняют в том, что ты совершил. Теперь иная ситуация. Он виновен, но не в том, что слышит. Это может быть стратегия – преувеличивать потери, чтобы задержанный испугался: вдруг поймают? Тогда ювелирка и деньги автоматом пойдут в твои «заслуги». Можно признаться, что замешан лишь частично, а стоит ли выдавать себя? – Многое помнишь? «Весь вечер напоминал chelsea smile в современности». – Ты не можешь задавать вопросы без присутствия кого-либо. – В этом и дело. Все как один твердят – ничего не видели. Будто их привлекут буквально за нахождение там. Я знаю тебя. Ты можешь рассказать как всё было, кто под чем, кто способен на воровство, кого нет смысла трогать, потому что они изменяли своим партнерам, спали на коврике около ванной, ушли под шумок раньше всех из-за строгих родителей. Но всё имеет значение при одном условии. Поэтому скажи честно. Ты причастен? «Зайдёт всё слишком далеко – пусть, мать должна вытащить из любого дерьма». Он не отрицает, ничего не выкрикивает, будто снова ребёнок – в то время чем громче отстаиваешь свою позицию, тем больше верят. Просто наклонил голову чуть влево и еле-еле улыбается, говоря этим «рассматривай моё поведение как вздумается». Раз на то пошло, его не станут обвинять без доказательств. Сначала им придётся убедиться, что сперли всё именно в тот вечер, а опрос ничего не принесёт, Гарри сам в этом признался минутой ранее. Все были на виду, все были одной компанией, у всех алиби. Тайлера резко осеняет: кроме него… и Мелани. – Издеваешься? – Гарри бросает папку на стол, но никакого громкого звука, только несколько листов вылетело. Кажется, он сам разочарован такой «эпичностью» судя по сжатым в тонкую линию губам. Но настоящим издевательством было жить с ним в одном доме. Как минимум, на кухне присутствовал лёгкий запах сигарет – мерзкий, пусть Тай из курящих, но его бесил тот факт, что Гарри курит. Когда у него и Келли всё только начиналось, Тайлер наивно полагал, что у него будет доступ к ништякам по типу конфискованной травки, и не просто так: однажды в кармане чужого пальто нашёл пару косяков. В дальнейшем он пытался обернуть это против Гарри, убеждая мать, что тот не так чист, тем более, что к тому времени этот гандон проявил себя по максимуму. Тайлер считал, что в новом доме с новыми людьми нужно вести себя тихо и незаметно, позволить привыкнуть к тебе другим и самому привыкать к уже существующим правилам. Для Гарри всё было не так – он уже чувствовал себя как дома. Как в собственном доме. Играли роль возраст или характер человека – хуй поймёшь, но о личных границах он не задумывался. Мог взять без спроса телефон, стащить из тарелки кусок отбивной, пить из его чашки в конце концов. Громко смотреть телевизор, включать на полную громкость радио, что даже соседи могли слышать анонсы футбольных матчей, и похуй, ему было абсолютно все равно, что Тай пытался делать домашку, банально не мог спокойно смотреть фильмы, от наушников и так уши болели, если слушать на небезопасном уровне, а приходилось из-за постоянных выходок Гарри. Тайлер закрывался в ванной и иногда плакал. Стеснялся своих слёз, чувствовал себя слабым, и с каждой секундой ненависть возрастала. Сейчас он не плачет, лишь думает про убийство. Действительно думает. Кстати, то были самокрутки с вполне легальным табаком. – Практически всё краденное находилось в одной комнате. К несчастью для преступника, на ковёр разлито красное вино. Есть вероятность, что получим ДНК. По словам Фрэнка, путь наверх был закрыт якобы полицейской лентой. Вошедший в ту комнату оказался там нарочно. Понимаешь, к чему я веду? Улыбка исчезает, в глазах промелькнул испуг. Это не остаётся незамеченным. Тай ненавидит красное вино, в жизни он пробовал лишь одно достойное, оно имело земляничный привкус и создавалось ощущение, словно пьёшь ягодную газировку. Однажды Дэнни притащил бутылку красного и Тай не стал пить, сразу объяснив нелюбовь, хотя очень боялся обидеть. Но в тот вечер... «Серьёзно? На свидании отказался, а в тот раз, заранее зная, что не понравится, решил попробовать? – никогда так сильно не хотелось удариться головой о стену. – Остаётся надеяться, что эксперты ничего не отыщут и не станут сильно ебаться. Айеро живут поблизости западной части, но не в западной». – На тебе лица нет. Ты уверен, что ничего не знаешь? Может, прикрываешь кого-то? «Мэл?..» *** – Не боишься, что поймают? – спрашивает Джерард, а Тай молится, чтобы его оставили в покое, но фактически нет никакого обращения к Богу, только если того случаем не переименовали в «блять». – Тайлер? – слегка обеспокоенный голос. «Друга во мне что ли нашёл? Уйди, просто уйди, приставучий еблан». – Я хочу вовремя вернуться домой, – не столько хочет, сколько нужно. – Домашний арест? Со словом «арест» никак не вяжется «домашний». Как и то, что Уэй сразу попал в точку. Когда его догнало это хрен-пойми-что с моментально появляющимся инеем на башке (Тайлер даже пальцы отморозить не успел), то готовился к вопросу «почему избегаешь меня?», но ход событий слегка шёл иначе с недавних пор, ведь что только не предполагает – никогда не угадывает будущее. Он метает злобный взгляд на всё ещё ожидающего ответа Джерарда. Это и есть ответ. – Все равно спасибо! – от искренности, вложенной в благодарность, сердце ёкнуло. – За что? – не менее искренне слышится от Тайлера. Быстрая трансформация с поебанного мыслями в удивленного. Услышав ответ, думает: «И он туда же». – Я сказал – нет, – вспоминает, как резко в ту ночь ответил ему и выставил за дверь (и вовсе вычеркнув из памяти «глюк»). – Твою мать, не будь идиотом. До Джерарда только сейчас начало доходить, что Тайлеру «быть на слуху» ни к чему. – Я никому ничего не скажу, даже под пытками. Все равно о второй части твоей «идеи» мне неизвестно, – он подмигивает, а затем, сдвинув брови, продолжает, – а ведь правда неизвестно! Мне хватило бы и нашего плана, но у тебя, видимо, личные счёты, проблемы с школой всё-таки... Джерард продолжает «провожать» его домой. Мешает думать об анониме. О Мелани. – Чёрт, Джер, отвали, – он даже не слышит, что тот говорит. – Нечего мёрзнуть из-за такого придурка как я, – капля неравнодушия должна сработать. Но Тайлер прогадал... – Я не чувствую холода. ...ведь кто-то начинает «геройствовать». – Ты побелел нахер, – он тянет его за торчащую прядь из-под шапки, которую наверняка ему связала бабуля. Должно ведь быть что-то стереотипное в окружающих людях. Пытается растопить иней теплом своих рук и понимает, что Уэй говорит правду. И по своему опыту знает, что практически невозможно осветлить отдельные волоски, да и какой смысл? – Чувак, ты седеешь что ли? – Стресс, наверное? – Уэй отскакивает. – Да и н-наследственность, – бедолага начинает заикаться. «А как же. Стресс». – Как тебя ранил ебучий Фрэнк, когда вы встречались?.. Джерард часто моргает, попадает ногой в сугроб у расчищенной дороги, словно хотел отойти на безопасное расстояние, побледнел, хотя куда более? Тайлер, которому похуй на всех, не может сообразить какого черта он становится спасителем разбитых, покалеченных и проклятых? Он ведь точно не из сломанных. Он лучше. Прикоснувшись к месту шрама, думает, что пора бы поменять пластырь. – Сегодня тебе выпала честь дойти до моей комнаты, – опять прокручивает в памяти момент, когда вытолкнул Джи за дверь, и опять не помнит о том, что в гостиной кто-то стоял. Он никого не приглашал, кроме призрака. Келли в своё время смирилась, что не стоит задавать вопросы по типу «почему не зовёшь друзей?» и никогда не опускалась до уровня «а у тебя они вообще есть?». Дэнни действительно можно назвать первым. И он не всегда был примерным гостем, с каждым разом становясь хуже и хуже. Да, это я прошёлся в ботинках, перед этим ступив в грязь. Да, это я заглянул в твой кабинет и уронил бумаги. И потом сложил их в неправильном порядке. Ты нашла что-то подозрительное? Конечно, моё. И я вовсе не оправдываю своего парня-имбецила, потому что мне нужно одобрение. Дэнни просто был своеобразным. С постоянно поникшими и мутными глазами. Он не был конченным, или Тай был тоже достаточно конченным, чтобы любить. Совпадение ли, что его тянет к любителям выпить, или любители выпить иначе рассуждают, делая свои мысли привлекательными для него? В любое время суток желающие забыться, обещавшие самим себе, что вот он – последний раз, запоминают ощущения, чтобы хватило надолго. Только надолго не хватило Тайлера. Что-то произошло весной. Несмотря на открытую банку, которую нёс в кармане (горизонтальные карманы специально придумали для бухла, не спорьте), все равно решился сделать замечание Дэнни, что тот много пьёт. Это не кончилось отрицанием либо согласием, а далее неловким разговором, на который способны подростки, взявшись решать непонятную херню, вроде зависимости. Им же даже нравится быть зависимыми, но с детства мозг пропитан разделением на «полезные и вредные привычки», отсюда и попытки в самоанализ, маркирование своей жизни как уже проебанной в юности. Дэнни молча вылил пиво на голову Тайлера. Тай прогнал его? Обиделся? Подрался (такое тоже бывало)? Нет, трахнулся с ним спустя полчаса, и эти полчаса они шли домой. Что-то происходило постоянно. Где-то между рассказами о рождестве и мёртвой кошке по кличке Марта, Тайлер останавливается. Джерард вовсе не замкнутый фрик. Наверное, он слишком долго молчал и наконец ему выпал шанс поговорить, и это бесит в равной степени как и нравится – не нужно поддерживать диалог, только с некой периодичностью «угукать», довольно херово проявляя заинтересованность. Он бы послушал о том, что было между ними с Айеро, но слушает истории, соответствующие уместностью детским фото, которые показывают родители. Заебись знакомство. Один вопрос: нахуя? – Мы пришли? – спрашивает Джер. – Угу, – машинально отвечает Тай. Его остановил вовсе не незатыкающийся рот, они действительно пришли, только снова стало неспокойно. Может, пора записаться на приём к доку и поговорить о тревоге? – Ты чего так уставился на тот дом? – недоумевает Джерард, успев заметить почтовый ящик с фамилией «Джозеф». – Эй, – он дёргает его за рукав. – Ты здесь живешь. «Надо проверить. Если он действительно вернулся, хватит одного взгляда на комнату, – он хорошо помнит её: вся прокурена, зашторено, темно, никакого уюта, вроде растений, хотя те бы не выжили в таких условиях. Бутылки стояли трофеями на подоконнике, собирая пыль. Нет мебели из дерева, всё острое, тяжелое, железное, лампа закрашена краской. Дэнни шлёт нахуй свою мать, пуская очередную порцию сизого дома, а сам лежит на его коленях, отправляя смс-ку, что не вернется ночевать домой. – Проникновение со взломом. Вряд ли я оставил хорошее впечатление у миссис Уорсноп, если вообще можно сказать, что мы были знакомы. Всё, что я помню – Дэнни тащит меня мимо готовящей на кухне мамы, быстро сказав, что я Тайлер. Рассказывал обо мне, – он подавляет в себе желание улыбнуться, – я не успел поздороваться по-нормальному, крикнул что-то. Даже не помню, как она выглядит. Я должен незаметно войти в их дом, как минимум потому, что если открыто заявлюсь туда, то она может сообщить Дэнни, что я приходил. Тот неправильно истолкует, а потом, если пиздец не дожидается меня в своей неживой комнате, то обязательно нагрянет». Но сначала Уэй. Тайлер долго возится с замком, попав ключом в скважину лишь с четвертой попытки. – Отойди, весь свет загородил! – Ты не особо гостеприимный. – Зато мне особо похуй на твоё мнение. Он говорит ему не разуваться и не вешать куртку в прихожей, сам тоже идёт дальше одетым, потому что не хочет, чтобы ненароком его верхняя одежда соприкоснулась с одеждой Гарри, висевшей там. Мать должна быть дома, второй упомянутый также, потому быстро проскочить через открытый проход, крикнув дежурное «я дома», незаметно протащить Джерарда, веля ему держать рот на замке и не выпячивать вежливость... – Еда, – Тайлер застывает на месте. – Пахнет едой. Домашней едой! О Господи, – Тай грызёт ноготь, несмотря на все попытки отучить его от этой привычки. Но помогло не то, что его постоянно били за это по рукам, а влюбленность – сразу пытаешься избавиться от изъянов. – Всё очень плохо, Джер, – он сжимает его плечи и слегка трясёт, пока его гость скорее всего думает как сбежать от этого ненормального. – Она не готовит с тех пор, как посчитала меня достаточно взрослым, чтобы начать убивать мой желудок доставкой. «Ради Гарри, ради этого сукиного сына, латентного наркомана, чёртового ублюдка, она решила быть примерной хозяйкой? Да она ебанулась». – Кто это, Тайлер? – слышит её голос и возвращается в реальность. – Хули ты пошёл без меня? – шепчет Джерарду, который решил самодельничать и попался. Быстрым взглядом оценивает обстановку. Ещё и сервировка стола, с салфеточками под тарелкой, а Тай думал, салфетки только для того, чтобы комкать их со скуки, потому что руки вытираешь о штанину. Преувеличение, но красиво накрытый стол тоже как-то слишком. – Как мило, у вас семейный обед, – видела бы Келли издевательскую улыбку Гарри. Но что с неё взять, она никогда не видит того, что видит Тайлер. – Давайте договоримся, что я не часть этой семьи, – он показывает на них по очереди. – Надеюсь, ты подсыпала в его порцию мышьяк, иначе не понимаю, зачем ты стала за плиту. Келли до белых костяшек сжимает в руке нож, которым нарезает хлеб. Молчит. Ещё в каком-то глупом платье, словно пришла в этот дом не с заснеженной улицы, в сумке пряча подаренную благодарным клиентом бутылку вина, а вернулась из идеализированного мира 50-х годов с полным желанием обслуживать свой любовный интерес. – Мы избежим неприятной беседы только потому, что тебя ждёт... – Джерард Уэй, учимся вместе. Наверное, друг, – делает подачку, якобы он не такой скрытный в отношении своих знакомых, а вдруг Г. придёт в голову проверить Уэя, узнает о фото, а дальше докопается до остального – кто в тот вечер был на втором этаже. – Просто друг? Но ты не приводишь друзей, – подключается Гарри, а затем обращается к Келли, – он наконец решил забыть прошлое? – Не его типаж, – Келли убирает со стола третью тарелку, и Тайлер никогда не узнает, как сильно её задели слова «не часть этой семьи». – Может, у мальчика вкусы поменялись. – Вы можете притвориться, что не знаете обо мне абсолютно всё? – раньше было прикольно выслушивать предположения матери на тему, кто ему больше подходит. Иногда это переходило черту, она пыталась затронуть слишком личные темы, словно раз он смог ей открыться, то сможет слепо доверять и делиться абсолютно всем. Но все равно здорово, всяко лучше, чем если мать оказалась бы гомофобной. – Или обсуждайте это не в моём присутствии, – он берёт Джерарда за локоть, ведя к себе. Оба слышат вдогонку: – Приятно познакомиться, Джерард. У нас не всегда так... – она не смогла быстро подобрать слово. – В общем, всё зависит от настроения Тайлера. Удивительно, но Уэй не произнес ни звука, как ему велели. И никто не обратил внимания. – Извини за беспорядок. – Разве тебе не похуй, что я подумаю? – Да. Но все люди так говорят. Больше всего раздражают те, кто говорит это, приглашая в абсолютно вылизанный дом. И таких выражений много. Те же «доброе утро», «сладких снов», «спасибо-пожалуйста». А если я просыпаюсь не утром? Любое другое время суток уже не имеет того смысла, ведь «доброе утро» не столько приветствие, сколько ебаное миленькое пожелание. А есть те, кто видит постоянно кошмары из-за таблеток или потому, что нуждается в них, и ты запросто затриггеришь дебильным «сладких снов», а всё из-за тупых установок, придуманных обществом. – Снова оправдываешь звание того, кто ненавидит сам себя, – Тайлер быстро понимает, что это о tylerhateshimself, но не сразу, что из-за относительной чистоты. Ситуация разряда «с чем боролся, на то и напоролся». – Проблемы со сном? – и снова попадает в точку. – Ты возмущался, что не все просыпаются утром, а ещё про кошмары говорил. Тебя волнует сон. Ну, так кажется, – Джерард пожимает плечами, продолжая стоять посреди комнаты, Тайлер давно швырнул верхнюю одежду в угол и разлёгся на кровати, но он не станет говорить «чувствуй себя как дома» – все так говорят. – У меня они есть. Могу назвать себя экспертом в этой области. «Ты не сталкивался с формой моей бессонницы». – Почему человек просыпается в одно и то же время? А затем не может уснуть? Каждую ночь. Без исключений, – он приподнимается на локтях, проверяя, здесь ли ещё Джерард, когда не дожидается ответа. – Не знаешь? Тогда не называй себя экспертом. – Он может просыпаться, потому что на него кто-то смотрит. – Спасибо за детскую страшилку, очень смешно, – только ему вовсе не до смеха. Или чувствует, что в словах доля правды, или знает, почему это может быть правдой. – Но ты не смеёшься, – эта интонация иная. Тайлер начинает сходить с ума. Да, тот парень стоит на том же месте, в той же одежде, издалека не видно его седины, и он снова выглядит угрожающе. Как он так меняется? – Не навязывай мне страхи, окей? – он бы показал средний палец, но только не такому Джерарду. – Я немного сплю, и это всяко лучше, чем вовсе не спать, – достаточно десяти дней и всё, непоправимые последствия, Альцгеймер, – думая, что кто-то пробирается в мой дом и наблюдает. Я не гребанная Белла Свон! Ошибкой было переглянуться в этот момент, стараясь сохранить серьёзность. Тайлер кусает щёки, а все равно рассмеялся вместе с Джерардом, сдавшись. – Ты эмоциональнее картона, ты точно не Белла Свон, – и не понадобилось никаких указаний, Джерард бросил свои вещи к тайлеровой куче и сел около кровати. – Кошмары появились из-за Фрэнка? Джерард смотрит по сторонам, словно проверяет нет ли здесь кого-либо ещё, но на деле просто ищет повод избежать разговора. – Коллекция? «Карточный домик» строишь? – нашёл. Тайлер перешёл на миниатюрные бутылки, чтобы было легко открывать, и никакого штопора не нужно, хотя он пользовался ключами вместо него – его научили этому в то время, когда он возомнил, что не будет тем самым подростком, у которых проблем в жизни больше с каждым днём и хочется сдохнуть нахуй, а не понять, что многое и не является проблемами. Юношеский максимализм не даст видеть мир трезво. Да, он привык пить, ему нравится пить, незаменимый помощник – алкоголь. Разве не все проходят через этот опыт, будучи школьником? Тай вздыхает и накрывает лицо подушкой, и как долго надо отсасывать Уэю, чтобы тот перестал увиливать? Понятно же, ради какой инфы его позвали. – Я просто не идиот выкидывать их в общий мусор. Мне дают много свободы, но всё же существуют границы. – Не думал, что дети в семьях полицейских могут своевольничать, – и не думал, что будет испытывать такой восторг, слыша как запросто можно хамить старшим. Джерард не мог такого позволить. Позже Тай узнает почему. – Хм? Она адвокат вообще-то, – но Уэй прав: обычно детей военных или копов дрессируют, но достойные личности почти никогда не вырастают: либо амебы, либо бунтари. А те, кто всё-таки стал гордостью своих родителей, просто возносил их в идолы. – А твой отец? Я его видел в школе. Тай вскрикнул, будто увидел ползущего по нему паука. Глупое недоразумение, и это отвращение не было ни капли наигранным, стоило только представить, что Г. является его отцом – быстро сгенерировалась цепочка ещё более мерзкого, когда быстро проматываешь время обратно, зная, что ты плод тандема токсичных людей, и появился на свет не желанным, а только потому, что Келли позволила кому-то задрать юбку и оттянуть в сторону бельё. Рано или поздно паразит заселяется в твою голову и ты начинаешь думать благодаря чему появился на свет, и ещё хуже, представлять. – Я бы выстрелил себе в голову, будь он моим биологическим отцом. Он здесь временно. – Но теперь ясно, чего ты так спокоен из-за кражи, – он просто не видел его с Джошем, – и ты ведь можешь обратиться к нему за помощью, – и не слышал диалог с Г. тет-а-тет, – он тебе явно не нравится, но ты в выгодном положении. – Был бы в 99%, но не в этот раз. Меня обвиняют во всём, но я только... – он запинается, решая, стоит ли говорить правду. – Только сделал фото, – заканчивает Уэй. «Блять». – Хочешь назову основную причину, почему я не стал этого делать? – сейчас он на понятном языке расставит все точки над «и». – Ему нормально. Это не месть. Если бы вокруг него собралась компания, то всё пошло бы в разряд фото с первым уснувшим, и никто не обращает внимания на наличие одежды. Никому не интересно шутить над тем, кто шутит надо всем сам. Если бы Фрэнк пришёл поникшим, то все бы думали о сливе, но он ведёт себя так, словно каждый день нюдсы рассылает, и я не удивлюсь, окажись это правдой. Серьёзно, взломав его, найдём акк на «онлифанс», ну, понимаешь? А всё внимание досталось мне, – он вновь думает о списке с обведёнными в круг именами. Если те решатся рассказать о фото и его конфликте с Айеро, то Гарри вцепится в Тайлера, пока не докажет причастность. – Твоя проблема в твоей реакции. Единственное, что интересует остальных – кому ты отправил, какая сумасшедшая или сумасшедший поведётся на тебя, а не, сука, размер. Что интересует всех сейчас – личность того, кто прикололся над Фрэнком, потому что одно дело – слив, другое – когда это делают с человеком в бессознательном состоянии. – Тогда что ты забыл на втором этаже? Тебя видели. Ты выходил из его комнаты. «Неужели Мэл проболталась?» – Не верь никому, – знать бы ещё, кто наблюдатель. – Они легко могли перепутать не просто комнату Фрэнка с любой другой, но и этаж. – Я видел. – Ты?.. – неправильный вопрос. Спросить бы «а ты что забыл наверху?» или «ты ведь не собирался идти?» – И точно помню расположение комнаты. «Будет ли он теперь верить мне? Я уже попытался соврать, но попался. Нужно сказать о Мелани? Но раз он был там, то и сам должен знать? И как много он видел? Вдруг знает о белоснежном ковре? Тогда тем более нельзя допустить, чтобы Гарри узнал о нём». – Фрэнк уже вырубился, и мы с Мелани, – заметив округленные глаза Джи, быстро протараторил, – у нас ничего не было! – хотя она ему симпатична. Может, ему повезёт с девушкой? Может, пора реально забыть прошлое? – Если кому-нибудь выдашь, что я помогал Айеро – убью, – очень важно мило улыбнуться после угрозы. – Мелани? Втроём помогали? Он всего лишь напился. – Втроём? – не понимает Тайлер. – Я видел только тебя и того парня. Он вышел почти сразу вслед за тобой. В горло словно засыпали горсть камней, а все волосы на коже встали дыбом – такими темпами не один Уэй начнёт седеть раньше положенного. Казалось бы, всё просто – осталось расспросить. Лишь пара уточняющих вопросов о внешности того парня. Он похож на человека, способного заставить верить, что ты довёл его до депрессии? Но при этом он не устаёт повторять, что ты лучшее, что с ним случалось, а ты с каждой секундой всё больше ненавидишь себя, потому что в ебучей депрессии находится не он. Сходится? «Пожалуйста, пусть Джерард был обдолбанным или перепутал. Тогда выходили только я и Мэл...»