201 год. Месяц Заката солнца. Винтерхолд
— Что? Ты головой повредился, Велирион? Ты требуешь магическую клятву, и за что? За такую мелочь? — Мелочь для тебя и только на первый взгляд. То, что я расскажу, может стать мне угрозой, и если ты хочешь, чтобы я рассказал всё без гарантий твоего молчания, ты наивен как ребёнок. Если тебя это успокоит, то эта информация не несёт никакой угрозы Доминиону, она касается лишь меня. Поэтому решай — даёшь клятву, и узнаёшь, что тебя интересует и даже больше, либо просто уходишь. Решай. Велирион был спокоен и словно бы безмятежен. Не дожидаясь немедленного ответа, он вновь устремил взгляд вниз, на редких снующих через двор магов. Вот целительница остановила какого-то ученика и начала ему что-то говорить. Звук её неприятного визгливого голоса не доносился до крыши главной башни, чему архимаг был несказанно рад. Вот от моста пробежал учёный-двемеровед, пряча что-то за пазухой. Вот из Зала поддержки высунулся колдун, посмотрел в сторону раскричавшейся целительницы и исчез обратно. — Надеюсь, я об этом не пожалею, — резко выдохнул Анкано и быстро проговорил слова клятвы о том, что не будет разглашать ни слова из того, что Велирион сегодня расскажет о себе. Короткая вспышка магии закрепила односторонний договор. — Говори, я слушаю. Архимаг сдержал улыбку. Их семьи находились в дружеских отношениях, и потому с Анкано друг друга они знали с малых лет, они росли и учились вместе. Когда-то, когда он считал себя только лишь Велирионом, то смело считал этого альтмера своим названым братом, хотя порой его хотелось убить, и знал, что тот считает названым братом его… Во всяком случае так было раньше. Циничный и прагматичный разум удивлён данной клятве, совершенно не выгодной для талморца и продиктованной лишь эмоциями и старой привязанностью. Но небольшая часть архимага была рада, что их дружба не прошла просто так, не растворилась бесследно каплями в море времени, что-то осталось. Иначе бы Анкано никогда не дал бы клятву. — Ты ведь помнишь тот ритуал за месяц до случившегося?..48 год. Месяц Начала морозов. Алинор
Мел оставлял светлые, чуть светящиеся, следы на бежевом полу. Всё то время, пока Велирион чертил магический круг и вписывал в него вязи рун, он никак не мог перестать удивляться созданному по неизвестному рецепту мелу. А ведь по изначальной задумке и круг, и инструмент его создания были совершенно иными. Велирион нашёл этот ритуал в старинных книгах академической библиотеки, с точностью до буковки переписал его, и потом началось это. В памяти сами собой всплывали знания и приёмы, как можно улучшить ритуал, сократить затраты, повысить точность. Велирион никогда не знал всего этого, и в то же время — знал. Знал каждую руну и её действие в ритуале, хотя отдельно от него весь смысл ускользал, оставляя лишь бессмысленную закорючку. Знал каждое слово незнакомого языка, но вне ритуала его смысл испарялся. И знал, как и из чего приготовить особый мел, что напитает рисунок дополнительной силой, хотя отдельно от мела ингредиенты теряли ту особую силу, ведь скреплялись они в процессе изготовления вещества словами незнакомого языка. Это был далеко не первый раз подобного озарения — эти ненормальные «знания из пустоты» наряду со своими-чужими чувствами преследовали Велириона всю жизнь. То помогут модифицировать огненный шар, то улучшат зачарование, укрепят щит, и многое другое. Они возникали резко и внезапно словно молния, но всегда несли только пользу. Пока что. Но Велирион все равно им не доверял, сначала проводя ряд экспериментов, чтобы выяснить, что непонятное знание для него безопасно. Просто взять и отказаться от нововведений он не смел, ведь они давали колоссальное преимущество. Даже не афишируя и половины усовершенствованных заклинаний, Велирион, благодаря им, был признан одним из самых сильных и многообещающих молодых магов. Впрочем, его бы признали лучшим и без них, но с этими знаниями было проще. Они позволяли чувствовать себя лучше прочих… и в то же время хуже. Не таким, как другие. Странным. Дефектным. Получать знания из ниоткуда — ненормально. Потому ни одна живая душа не знала про непонятные знания Велириона. С ненормальными на Алиноре поступают жёстко. Чувства были не менее странными и, в отличие от знаний, пользы не несли, лишь сбивали с толку и, чего скрывать пугали. Велирион привык считать себя прирождённым учёным-исследователем, чьё призвание — библиотеки и мастерские, спокойное и безопасное развитие своего гения без пустых рисков собственной шеей где-то у даэдра на рогах. Но чем старше он становился, тем острее становилось чувство, что привычное призвание — обман своей натуры. Велириона всё равно тянуло к исследованием, но мысли о тихой спокойной работе в безопасных стенах вызывали всё больше отторжения. Альтмер чувствовал, как его зовёт большой враждебный мир, и он хотел откликнуться на призыв. Покинуть закрытый архипелаг, ступить на неспокойный чуждый континент, постичь его тайны... и склонить перед собственной силой, упиться страданиями ещё несуществующих врагов, а себя возвысить над всеми остальными. Он хотел уже не покоя и тишины. Его влекли кровь, сила и власть. Что хуже — он не понимал природы странных, манящих, страшных желаний. Велирион не раз подозревал влияние какого-нибудь злостного даэдра...но нет. Это лишь его тьма, идущая откуда-то из глубины души. Не воздействие даэдра, не происки какого-нибудь мага. И от того становилось только страшнее, потому что уже не свалить вину на другого. Велирион, с виду образцовый чистокровный альтмер, был изуродован страшным и непонятным дефектом, которого даже не понимал. Как будто было мало странных знаний и тёмных чувств, рука об руку с ними шло последнее звено дефектной триады – столь же странные и непонятные сны, которые снились Велириону сколько он себя помнит. Когда кошмары, где вокруг кровь, хаос и смерть, когда просто сны о незнакомцах. Их всех объединяло одно: они были словно кусочками чьей-то чужой жизни, в которой Велирион являлся действующим лицом. Сны пугали его даже больше тёмных чувств, ведь в половине из них он умирал. После одного такого сна альтмер два дня не мог избавиться от ощущения кинжалов в спине, но, когда тянулся к лопаткам, не ощущал ничего. Ни стали, ни крови. А где не умирал, там находился в таких местах, о которых предпочёл бы никогда не знать. Охваченные пламенем пустоши, подводные миры, в которых тебя жаждут схватить и поглотить щупальца и клыки, зелёные пустыни, кишащие невиданными тварями, каждой из которых нужна твоя жизнь, и это далеко не все. И каждое место населяли существа, классифицировать которых Велирион не мог, сколько бы ни рылся библиотеках. Относительно знакомые пейзажи, или те, о которых он хотя бы читал, были куда реже и куда менее яркие и запоминающиеся. Сны были бессистемны, хаотичны, непоследовательны, их содержание не зависело ни от чего. Они просто были и не прогонялись даже самым мощным снотворным. Это бесило Велириона. Но кошмары были чаще просто чужих жизней, и нередко Велирион не мог из-за них выспаться, потому и предпочитал сидеть за книгами допоздна. Лучше так, чем очередное видение смерти. Сны скрыть было уже невозможно. Не тогда, когда они приходили даже если ты задремал в кресле. О них знали немногие близкие, но всё же знали. Родители проверяли его на наличие влияния Вермины ещё совсем в малом возрасте, но не выявили ни единого следа стороннего влияния. Позднее Велирион не раз проверял себя сам, но всё с тем же результатом. Природа снов оставалась неизвестной. Как оставалась неизвестной природа тёмных чувств и странных знаний, но одно Велирион знал точно — все три явления связаны, у них один корень. И сегодня он вытащит его на свет. Велирион надеялся, что ритуал сработает, что покажет ему источник дефектов, ведь он столько сил и времени вложил в подготовку! Одни только ингредиенты доставал почти месяц. И вот последняя руна внесена в круг. Велирион осмотрел получившийся результат. Интуиция твердила, что всё идеально. Разум же нагонял сомнения в разумности ритуала, модифицированного неизвестными компонентами. Однако желание разобраться со своими дефектами перевесило доводы рассудка и чуть ли не впервые в жизни Велирион решил слепо довериться возникшим из ниоткуда знаниям. Потому он сейчас скинул мантию, чтобы её полы не мешались, и прошёл в центр круга, аккуратно ступая между рунами и линиями. Короткий жест, и под мисками со смесями благовоний, призванными помочь разуму расслабиться и отправиться в путешествие, вспыхнули огни. Велирион опустился на колени и закрыл глаза, концентрируясь на потоках магии. Губы зашептали слова заклинаний, что позволят ухватиться за последний сон, позволить ему унести себя в глубины разума, найти причину… Голову наполнили образы видений, в которых отчётливо угадывались моменты сновидений. Потемневшее небо окрашивало мир вокруг неестественным и пугающим багрянцем. Вокруг лилась кровь, звучали крики и рычание. Полчища даэдра медленно, но верно сминали силы защитников, которые из последних сил пытались защитить Саммерсет. Он тоже был среди защитников, сжигая и замораживая врагов, не скупясь на применение странных и непонятных знаний из снов. Когда всё кончится, ему непременно зададут вопрос, откуда он знает подобные заклинания, но это потом. Сейчас главное — избавиться от даэдра любой ценой. Его так и не спросили. Кинмаршер снёс ему голову. Вот он идёт по подземному коридору, нервно озираясь, словно вор… или загоняемая жертва. Вокруг ни души, хотя он знает, что за стенами есть люди. Не друзья, лишь единомышленники. Они не помогут, скорее убегут. Но от кого? Ответ скоро явился сам в облике высокого крылатого существа с издевательской улыбкой на мертвенно-бледном лице. Существо вскинуло руку, мелькнула ядовито-зелёная вспышка, всплеск боли, и разум поглотила тьма. Видения сыпались, словно из рога изобилия. Жизнь сменялась жизнью, смерть смертью, и в каждой Велирион был главным действующим лицом. С ним говорили, он говорил, его убивали, и он убивал. Информационный поток всё нарастал, голова болела, видениям словно было тесно, и они пытались разорвать череп, и, казалось, конца им не будет. Альтмер мог оборвать эту череду, но пока терпел и смотрел, пытаясь найти что-то, что даст ему хоть какой-то ответ о творящемся с ним. Но пока он узнал только то, что все те меры, чьи жизни переживал, тоже видели похожие сны и видения. А ещё, что они не жили одновременно. Один умирал – рождался другой. И в большинстве смертей последним зрелищем была странная крылатая фигура, забирающая жизнь. А потом он словно налетел на стену. Он увидел жизнь и смерть мага, что жил в конце Второй эры, но с его гибелью вместо новой жизни и смерти увидел лишь плотный туман, за которым чувствовалось… что-то. Что-то очень важное. Тот самый источник тьмы, корень дефекта, это не может быть чем-то иным. Велирион не просто чувствовал, он это знал, но… он не мог прорваться через туман. Его магические силы кончались, а голова будто разрывалась изнутри. Ещё одного видения он не выдержит. Он с трудом прервал ритуал, и его разум поглотила благословенная темнота. — Идиот! — это был самый безобидный эпитет из тех, которыми сыпал Анкано. Он бы с радостью применил даже матерные конструкции, подслушанные у портовых рабочих, но воспитание не позволяло. — Ты чем вообще думал, когда решил провести такой ритуал в одиночку? — Значит, на то была причина, — ответил Ондолемар за Велириона, потому что тот отвечать был не в состоянии. У него прорва сил уходила на то, чтобы просто удержаться в сознании. Ондолемар присел рядом с магическим кругом и озадаченно кашлянул. — Интересно. Я больше половины знаков не узнаю даже приблизительно. — Я тоже, — процедил Анкано, перекидывая руку полубессознательного Велириона себе через плечо. — И мне очень хочется задать нашему другу пару вопросов. — Боюсь, он не в состоянии отвечать, — Ондолемар посмотрел на Велириона, безвольно повисшего на Анкано, затем на погасший круг. — Уводи его отсюда. Я избавлюсь от следов. Коротко кивнув, Анкано потащил Велириона к жилому крылу настолько быстро, насколько позволял «груз», и при этом старался не попасться на глаза старшим магам. Уже давно начался комендантский час. Удача была на их стороне, Анкано без эксцессов дотащил начинавшего приходить в себя Велириона до его комнаты и сгрузил в кресло. После начал копаться в запасах зелий друга, выискивая подходящие. — Давай, приходи в себя, — пробормотал Анкано, раздраженно сдул упавшую на лицо белую прядь и поочередно влил в Велириона несколько зелий. С негромким стоном Велирион дёрнулся, распахнул глаза и обвёл мутным взглядом вокруг себя. — Ты меня слышишь? Воспринимаешь, что я тебе говорю? — Анкано наклонился к Велириону, глядя ему в глаза злобным и возмущённым взглядом. — Да, можешь перестать орать мне на ухо, — прохрипел Велирион, с силой сжимая виски. Голова пульсировала болью, казалось, что переизбыток новой информации стремится разорвать черепную коробку и вырваться на волю. — Мне и без этого плохо. — Конечно, тебе плохо, — ядовито пропел Анкано, но голос понизил и отступил на пару шагов. — Ты растратил вполовину больше магической энергии, чем имеешь, и этот круг за неимением подпитки потянул из тебя жизненные силы. Где и когда ты потерял своё благоразумие, Велирион? Ты не мог не знать цену этого… ритуала. — Я готов был её заплатить, я почти разгадал природу своих снов, — Велирион какое-то время бездумно смотрел на шкаф с зельями, пытаясь поймать ускользающую мысль. Наконец, он вспомнил, зачем туда смотрел. — Передай зелье. Первая полка, третье слева. Анкано хотел было огрызнуться, но передумал и всё же дал зелье. Велирион отпил из флакона. Головная боль притихла, став хотя бы терпимой. Всё это время Анкано молча следил за его действиями, но злость во взгляде поутихла, сменившись задумчивостью. Он один из немногих знал про сны, особенно кошмары, что терзали его друга. Просто несколько раз застал, как Велирион вскакивал в поту и тяжело дыша, заподозрил неладное и с редкостной дотошностью выспросил всё про сны. — Что ты узнал? — пытливо спросил Анкано. Велирион не спешил с ответом, вспоминая всё то, что увидел. Все эти чужие жизни, конец которых он видел. Те смерти, что и видел во снах. Он точно знал, что те меры жили в разное время. Их жизни были подобны цепи — один умирает, другой рождается. Но начало этой цепи всё ещё скрыто плотнейшим туманом, который пугал Велириона. Потому что требовал безумного количества магии, чтобы через него продраться. И разгадка — там, за этим туманом. Именно за ним лежало объяснение всем странностям и дефектам, за ним ответ, почему Велирион видит все эти чужие жизни, и как он с ними связан. — Я же сказал, что приблизился к ответам. Пока я ничего не узнал, — чуть нахмурившись сказал Велирион. Говорить про чужие жизни он не хотел даже названому брату. Уж точно, пока досконально всё не выяснит.