Чернокнижник

201 год. Месяц Заката солнца. Винтерхолд

      — Ещё бы я не помнил ритуал. Мне после него пришлось тащить тебя на себе, — Анкано на миг поджал губы и нахмурился. — Ты так и не рассказал, что увидел. Но какое отношение тот ритуал имеет к моему вопросу?       — Прямое. Потому что тогда я смог нащупать нить, которая вела к разгадке источника тех снов. Но мне не хватило энергии, чтобы пройти по ней до конца. Поэтому через месяц я подготовился лучше и повторил ритуал, — Велирион быстро покосился на Анкано и кивнул. — Да, ты правильно понимаешь. В тот самый день.       — Бойня… — талморец неуверенно замолк, словно бы не решаясь спросить прямо.       Архимаг прекрасно всё понял и покачал головой.       — Случилась не из-за ритуала. Но я к ней причастен.

48 год. Месяц Заката солнца. Санхолд

      Велирион с трудом дождался этого дня. И с ещё большим трудом ничем не выдал охватывавшего его нетерпения перед родителями. Но вот они покинули поместье, не обмолвившись, куда направились. Велириона и не интересовало, разве что удивляло то, что мать облачилась в мантию вместо излюбленных платьев, но все вопросы быстро вылетели из головы.       Сегодня он пробьётся сквозь туман. Сегодня он узнает, в чем причина снов, и почему ему видятся чужие жизни. Сегодня он поймёт, как избавиться от терзающих его дефектов.       После того ритуала месячной давности сны словно бы притихли, угомонились, вывалив на него информацию. Они стали сниться нерегулярно, бывало, что Велирион просыпался и… не помнил, что ему снилось. Только темноту без эмоций, без звуков, без образов. Его будто бы выключили и включили утром, и это ощущение было… прекрасно! Потому, когда после благословенной темноты вновь приходила чужая жизнь, она казалась насмешкой. Словно кто-то неведомый позволил вдохнуть полной грудью, а затем со смехом сказал, что это была шутка.       Теперь избавиться от снов, а с ними и от всего остального, хотелось ещё больше.       Для верности выждав около получаса после ухода родителей, Велирион сказал слугам, чтобы его ни в коем случае не беспокоили, и спустился в подвал поместья, где располагался ритуальный зал. Достать те же самые ингредиенты всего за месяц стоило огромных сил, нервов и денег, но альтмер не поскупился ни на что. Например, не поскупился на безумно дорогие велкиндские камни, которые серьезно подорожали после разрыва отношений Алинора и Империи. Но они были одним из лучших вариантов для увеличения количества доступной магической энергии, которой требовалось немало.       Прорваться через туман важнее денег.       Велирион вовсю пользовался тем, что родители не питали интереса к ритуальной магии, и потому без крайней нужды не спускались в подвал. Поэтому он осторожно и незаметно в течение нескольких ночей рисовал круг, который в нужный день ждал полностью готовый к использованию.       Памятуя о прошлом разе Велирион даже захватил несколько обезболивающих.       Спустившись в ритуальный зал альтмер запер дверь на ключ. Он бы на всякий случай запер и заклинанием, но при проведении ритуала в помещении не должно быть сторонних магических конструкций во избежание помех. С трудом сдерживая дрожь нетерпения Велирион расставил миски благовоний и поджёг их.       Наконец-то можно приступать. В последний раз альтмер посмотрел на разложенные по границе круга велкинды и начал читать заклинания.       …вокруг зеленела весенняя листва, небо было чистым, а солнце светило ярко. Сиродильские леса в это время были красивы. Почти как леса Саммерсета.       Но что-то казалось неправильным. Телано осматривался, пытаясь понять, что же не так, хмурился, пальцы подрагивали, готовые в любой момент выпустить каскад смертоносных огненных заклинаний. Если кто-то надумает на него напасть, то сильно пожалеет. Неспроста он носит звание одного из лучших боевых магов гильдии.       Озарение пришло внезапно. Телано понял, что не так — тишина. Неестественная тишина, никаких зверей или птиц. Так не должно быть.       — Аверис, старый друг, — насмешливо проскрипело из-за спины. Телано резко развернулся и ударил, но огонь был жадно поглощен черным барьером неизвестной магии.       — Ты не растерял хватку, но растерял силу… Ха, это будет проще, чем я думал!       — Я не Аверис, — процедил альтмер, держа наготове новые заклинания и напряжённо рассматривая высокую, выше него самого, фигуру какого-то даэдра с длинными загнутыми рогами, гигантскими крыльями, копытами и мертвенно-белой кожей. Нечестивая, словно разъедающая кожу сила исходила от твари, но больше Телано настораживало, что он не мог классифицировать этого даэдра. А это означало, что он не знал, чего ожидать. — И не знаю никого с таким именем. Не знаю, что тебе нужно, даэдра, но ты ищешь не там.       Телано лгал. Он знал имя Аверис… слышал его во снах, смотрел во снах глазами хозяина имени. За годы снов Аверис стал роднее самых близких, показывая кусочек жизни каждую ночь, но Телано не имел ни малейшего понятия, где сейчас может быть этот, без сомнений, могущественный чародей. И он лгал, интуитивно не желая выдавать даэдра знакомого незнакомца.       Нет, не даэдра. Демону. Он вспомнил, что видел похожие фигуры во снах, и вспомнил, как их звали Аверис и его окружение.       Натрезим.       Ему стало ещё страшнее. Неизвестно откуда взявшийся демон, от мощи которого подгибались ноги, стоял напротив и предвкущающе скалился полной острых клыков пастью.       — О, нет, там. Я нашёл, что искал, Аверис, пусть ты себя не помнишь, — в увенчанной длинными когтями ладони зажглось ядовито-зелёное пламя. — Пришло время расплаты.       Телано не выжил. Но смог дать Велириону колоссальное количество информации. Он тоже видел сны… но только про одну жизнь, и он знал имя: Аверис. Почему-то оно казалось Велириону очень важным, и потому, зацепившись за имя как за маяк в ночи, альтмер вновь зашептал заклинания, проникая глубже, прямо в туман.       Боль резко ударила в голову, вгрызаясь озверевшим псом, нарастая в геометрической прогрессии. С хриплым стоном Велирион уперся руками в пол, а потом и вовсе упал на локти. Сил не хватало ни на что. Осталось лишь приправленное страхом желание, чтобы боль прекратилась.       Но она только усиливалась, словно кто-то пытался вскрыть череп изнутри. Кажется, Велирион даже начал что-то слышать и видеть, но ему было не до этого.       А потом боль исчезла буквально на долю мгновения. И голова словно взорвалась.       …барьер покрылся многочисленными трещинами, через которые просачивалась солёная вода, смешивающаяся с покрывавшей пол кровью. Пока — только просачивалась, но источенные чары не смогут вечно сдерживать напор бесчисленных вод Великого моря.       Путь сюда был выстлан трупами от врат дворца в прекрасном и пугающем подводном городе и до самых глубин его, что вели во мрак и неизвестность. Наги, безликие, обитатели глубин… и не только они. Орки и тролли, люди и дворфы, таурены и гоблины, гномы и эльфы, Отрекшиеся, воргены и дренеи. Во дворце навеки остался если не весь цвет военной мощи Орды и Альянса, то немалая часть его.       Не выжил никто. Аверис обо всём позаботился. Все эти воины — лишь пушечное мясо, призванное помочь ему добраться до Неё.       Аверис знал, что он и сам не переживёт эту битву. Ни он, ни солдаты, ни Королева. Он осознанно повёл всех и себя на бойню и не жалел об этом.       В конце концов это было частью плана. Весь сценарий «от» и «до» прошёл идеально, по пунктам. Обратный отсчёт начался, и теперь никто его не отменит, не сможет, Аверис уносит код отмены с собой в могилу. Он сделал то, что должно.       Образы светлевших на фоне чёрных вод столпов титанов становились всё менее чёткими. Тело немело, боль от ран уже не ощущалась. Азшара не церемонилась с ним, когда поняла, что её идеально спланированный сценарий оказался испорчен. Испорчен Аверисом в угоду его собственному сценарию. Он переиграл ту, о которой слагали легенды уже которую тысячу лет, сильнейшую и хитрейшую из детей древнего народа.       Гордая самодовольная мысль промелькнула, напоследок согрев замирающее сердце, и сознание окутала умиротворяющая тьма смерти.       За последним воспоминанием жизни один за одним повалили другие. Войны, огонь, магия, потери, разруха, убийства. Все те странные чуждые места и чудовища, являвшиеся во снах, обрели имена и координаты. Аверис видел всё это своими глазами, его воспоминания погребли под собой Велириона, казалось, им не будет конца…       …по Виндикару разносился гул реактора, свидетельствующий, что космический корабль тронулся с места. Аверис стоял на его палубе и смотрел на место, о пребывании в котором ранее не мог помыслить. Трон Пантеона. Скрытое во тьме космоса место, где собирались на советы титаны-создатели, чтобы решать судьбы миров и своих собратьев. Космические гиганты восседали на своих тронах и сейчас, не величественные и могущественные, но измученные и обессилевшие. Они здесь, чтобы собраться в последний раз — и, в идеале, навсегда. Вот-вот единственный пустующий трон будет занят.       Тирания падшего титана подходит к концу.       Взгляд пробежался по каменным и металлическим ликам титанов. Аверис никогда не поклонялся создателям, которые на деле не совсем создатели, поэтому не чувствовал пиетета, в отличие от некоторых соратников. Более того, он оказался разочарован слабостью и беспомощностью якобы всесильных творцов.       Глаза задержались на ещё одном титане, для которого нет трона. Труп. Изувеченная и изуродованная душа оскверненного мира обрела покой после десятков тысяч лет мучений.       И последнее, но не менее важное лицо. Некогда предводитель, за которым Аверис шёл сначала по приказу своего принца, а после уже сам. Теперь же — равный соратник. Иллидан долго шёл к победе над Пылающим Легионом и он её достиг. Пришёл к выбранной им самим судьбе. Охотник становится тюремщиком, и потому Аверис был спокоен. Ярость Бури не выпустит цепи Саргераса, но больше не вернётся в свой мир. Лишь два кристалла холодили ладонь его соратника и некогда лейтенанта — слова прощания для брата и возлюбленной. Аверис не жаждал встречи с этой парочкой, к которой у него немалые личные счёты, но он передаст кристаллы в память об Иллидане. Он один из немногих, кого Аверис искренне уважал и за кем был готов следовать даже в пекло.       Трон Пантеона окутал яркий свет из центра платформы, превращая плато в подобие звезды. Аверис повернулся к гигантской багровой туче, мерцавшей во тьме Круговерти. Беспокойство царапнуло грудь, ведь в сердце той тучи — Азерот.       И Саргерас.       Эльф раздражённо отмахнулся от одного из немногих выживших на Аргусе соратников, который призывал всех праздновать. Дворфы… лишь бы напиться. Только праздновать ещё рано. Ещё ничего не кончено. Хотя на пару секунд Аверис позволил себе поддаться всеобщей радости и немного подумать о будущем. Незадолго до вторжения демонов ему присудили титул героя Орды, а перед военной кампанией на Аргусе он получил от вождя предложение войти в состав её советников, которое чернокнижник намеревался принять.       Из звезды Трона выстрелил луч, вгрызшийся в багровую тучу и потянувший на себя нечто, таящееся за пеленой.       Аверис не мигая смотрел на существо, эпохами наводившее ужас на тысячи миров, погрузившее их во тьму, огонь и забвение своими руками или своих демонов. Саргерас, пылающий бронзовый исполин с огненной бородой и пламенеющими прожилками лавы по всему телу, он был похож и на титана, и на демона, а ещё, чего врать, действительно внушал трепет. В отличие от сжавшихся ослабших собратьев — могущественный и огромный, воистину размером с планету, как о титанах и говорили.       Губы Авериса изогнулись в злой усмешке. Ни размер, ни сила не уберегли Саргераса от поражения, что тянет его в вечное заточение. Эльф торжествовал, злорадствовал и гордился тем, что приложил к падению тёмного титана руку. Пусть не он его заточит, но он, лидер чернокнижников Армии погибели Легиона, возглавил штурм Пылающего Трона, он сделал это возможным.       Но торжество оказалось мимолётно, смылось водопадом шока и неверия.       В последнюю секунду Саргерас успел вонзить меч в плоть Азерота.       Велирион машинально схватился за грудь, наяву ощутив тот фантомный ужас чужого чародея, как собственный. Зловещий рок, неизлечимая рана, начало конца… конца… конца чего?       Да какая разница? Какая Велириону должна быть разница до Авериса, до Азерота? Он лишь пытался не потерять рассудок в калейдоскопе чужой памяти, но она была неумолима…       …военная кампания, длившаяся неполных два года, но по ощущениям вечность, наконец, подошла к своему завершению. Это было настоящее безумие с альтернативным временным потоком, которое началось из-за двух идиотов и вылилось в войну двух миров, окончившуюся падением одной из сторон в Скверну и явлением авангарда Пылающего Легиона… под предводительством Архимонда, одного из двух генералов Саргераса.       Доселе Аверис не встречал Осквернителя, но он много слышал о его действиях во время Войны Древних, а также о цене, которую пришлось заплатить за его убийство на Хиджале несколько лет назад. Конечно, Аверис знал, что однажды великий эредар вернётся, всё-таки он был чернокнижником и теснее прочих работал с демонами и их силами, изучая их вдоль и поперёк. Он знал, что для окончательной смерти демона нужны особые условия, которые соблюдены не были.       Но не ожидал, что Архимонд вернётся настолько скоро, настолько внезапно.       От того победа над ним казалась чудом. Войска Азерота и Дренора полегли больше, чем наполовину каждое, десятки выдающихся чемпионов защитников погибли, чтобы обеспечить победу более сильным соратникам, и это привело к неожиданному результату.       Вдвойне неожиданному потому, что больше Архимонд не вернётся. В разгар боя портал, впустивший эредара в Дренор, дестабилизировался и затянул всех в Круговерть Пустоты — единственное место, где демоны умирают окончательно.       Ликующие крики местных орков и дренеев, радовавшихся спасению своего мира, а также торжественная речь Грома Адского Крика и экзарха Ирель проходили мимо ушей Авериса, чьё внимание поглотил огромный распластавшийся на плато труп демона. Кто-то пытался вовлечь его во всеобщие восторги, заставить военачальника дренорских сил Орды присоединиться к речам Грома и Ирель, но эльф только отмахнулся от идиота, подобно прочим славящего мимолётное вместо того, чтобы включить мозг и посмотреть дальше своего носа.       Архимонд был всего лишь первой ласточкой. Его явление означает, что Пылающий Легион готов вновь заносить когти над Азеротом, а после смерти Осквернителя он сделает это наверняка, чтобы отплатить за позор своего генерала. Кил’Джеден до сих пор жив, а Гул’Дан сбежал. Они непременно заявят о себе и вряд ли через долгий срок.       Завершив одну войну Азерот всего лишь встал на порог новой, куда более грозной, и её исход предсказать невозможно.       …какую бы мощь ни дала порча Древнего бога, смертное тело даже мутировавшим оставалось уязвимым звеном грозного чудовища. Гаррош Адский Крик исключением не стал. Он поглотил силу сердца И’Шараджа, из орка превратился в безобразную и могущественною абберацию, но внутри неё оставалась уязвимая плоть, сдавшаяся под натиском магии и клинков противников. Лучшие воины Орды, те, кто носит титул героя Орды, либо имеет право на него претендовать — они прорвались через ставшую враждебной столицу, кровью проложили дорогу в глубокие подземелья, построенные падшим вождём, и сразили его в самой глубине. Аверис был удивлён тем, как легко он, чудом помилованный иллидари, с трудом выбивший право на доверие кровью Смертокрыла, оказался среди лучших воителей Орды. Но не был удивлён самим фактом, всё-таки он много работал над тем, чтобы улучшить своё положение и репутацию, продвинуться в иерархии фракции, чтобы устроиться на выгодном месте на её верху. Хаос тирании Гарроша сыграл ему на руку, форсировав карьерный рост. Но Аверис немного жалел, что всё так сложилось, ведь у Адского Крика был потенциал по-настоящему сильного лидера, но неопытность, импульсивность и расизм перечеркнули лучшее будущее, подведя Орду к грани.       Потому что раскол вынудил ордынских мятежников принять помощь заклятого врага своего, Альянса, и впустить его в самое сердце — Оргриммар. Хотя бы удалось задержать их силы на верхних уровнях подземной крепости, связав боем с войсками Гарроша, тогда как мобильный отряд ордынских героев двинулся непосредственно к вождю.       Однако Альянс никуда не делся, и теперь его лидеры стоят здесь, неподалёку от поверженного Гарроша. По другую сторону застыли мятежные предводители Орды. Проблема в том, что Орда серьёзно пострадала и утратила половину своего могущества, сейчас Альянсу не будет трудно добить её остатки.       Это то, чего Аверис допустить не мог. Орда жизненно необходима его народу, без неё до сих пор не оправившимся от геноцида Плетью эльфам крови не выжить, как не выжить и с ней, как только Вариан Ринн отдаст приказ добить оставшихся ордынцев. Поэтому эльфийский чернокнижник хладнокровно высчитывал, как действовать, чтобы уничтожить стоящую здесь верхушку Альянса. Будет сложно. Джайна Праудмур не сводит с ордынцев недоверчивого взгляда с тлеющими в глубине глаз углями ненависти и гнева. Могущественная чародейка, нельзя отрицать. Она одна из главных проблем.       Другая — непонимание со стороны своих. Миролюбец-Тралл не поймёт действий Авериса и сразу обратится против него, а его примеру последует большая часть прочих лидеров.       Итак, как в подобных условиях обеспечить выживание Орды?       Всё решилось без вмешательства Авериса самым неожиданным образом. Король Вариан Ринн, лидер Альянса просто… пощадил ордынцев. Оставил зализывать раны и отозвал войска, а назначенный новым вождём Вол’Джин отреагировал будто так и должно быть. Что за глупость — упустить свалившийся в руки шанс избавиться от заклятого могущественного врага! И ради чего? Одобрения сына-пацифиста?       Аверис покосился на лидеров Орды и встретился взглядом с Сильваной Ветрокрылой, в чьих глазах увидел отражение собственных мыслей. Вариан Ринн совершил наивный, недальновидный, но такой выгодный для врагов поступок. Орда и Альянс причинили друг другу слишком много зла, чтобы забыть и простить. Однажды они вновь вцепятся друг другу в глотки, и именно благодаря глупости короля этот час настанет.       Они будут готовы.       …это было безумие. Безумие в закладывающей уши какофонии шума Водоворота и драконьего рёва, полного ярости и боли. Безумие в воде, мешающейся с лавой, которой стала кровь падшего Аспекта. Безумие в исполинском чёрном драконе, что разваливается на куски в эпицентре водяной воронки — буквально.       Смертокрыл Разрушитель. Ксаксас. Безумный Аспект Смерти, страшнейший из драконов. Авериса пугали этими именами ещё когда он был совсем маленьким мальчишкой, но он не думал, что доведётся столкнуться с легендарным чудовищем лично. Смертокрыл заявил о себе сам, расколов материки и окутав мир бешенством стихий, огнём драконов и тьмой Древних богов. На какой-то срок даже показалось, что он достигнет своей цели и уничтожит Азерот, настолько сильным оказался его натиск.       Но теперь он, разваливающийся на части, едва барахтается в Водовороте, не в силах даже зацепиться за клочки земли. Гроза мира превратилась с беспомощного червя.       Завораживающее зрелище. Аверис мог бы любоваться им вечно. Но Тралл уже выпустил мощь Души Дракона, уничтожая безумную ящерицу раз и навсегда. Дракон, тысячелетиями внушавший в сердца страх, прекратил своё существование. А с его гибелью окончательно зашло солнце эры драконов, напоследок осветив фигуры четверых драконьих Аспектов, отдавших своё могущество ради победы над павшим собратом.       Всё кончено. Воители Орды и Альянса, на время объединившиеся против общего врага, молча слушали прощальное напутствие королевы драконов. Аверис тоже, но его разум был занят мыслями о собственной участи.       Эльф покосился на того, кто два года не отходил от него ни на шаг, готовый отрубить голову выжившему иллидари, сделай тот что-то подозрительное. Лорд-регент Кель’Таласа смог уговорить предыдущего вождя Орды помиловать одного из лучших талассийских магистров, но лишь при условии палача-надзирателя. Аверис, скрипя зубами, принял ультиматум, не видя иного способа сохранить жизнь и добиться своих целей, но он всем сердцем ненавидел своё унизительное положение и живое напоминание о нём — палача за спиной.       В северных землях Нордскола Аверис рассчитывал не только отомстить Артасу и Плети за свой народ и свою родину, но исправить дрянную репутацию и войти в доверие к Орде. Он мог бы этого достичь, например, приняв участие в убийстве Короля-Лича, да только его не допустили до самого важного боя — слишком не доверяли. Чудо, что вообще дозволили принять участие в штурме Цитадели Ледяной Короны. Впрочем, Аверис сам не рвался к Ледяному Трону, сосредоточившись на обители вампиров Сан’Лейн. Принести покой своему немёртвому дитя было гораздо важнее.       Сейчас же кровь Смертокрыла должна дать Аверису то, чего он хотел получить от Артаса — доверие Орды, свободу от надзора. Пусть в итоге раздражение и злость утихли, и эльф даже сдружился со своим палачом, но за два года от этой орочьей рожи уже тошнит.       И уж тем более она ни к чему, когда Аверис начнёт реализовывать свои планы. Плеть отняла у него всё — семью, дом, привычную жизнь, прежние ценности. Но чернокнижник син’дорай не из тех, кто сядет и будет тонуть в своём горе или предаваться апатии. Огню положено гореть. Аверис же — это тот огонь, что не просто горит, но пожирает и разгорается. Он определил для себя новую жизнь и новые цели, ради которых скормит своему пламени и демонам хоть смертных, хоть драконов, хоть богов.       Королева драконов правильно сказала: жизнь продолжается. Для каждого своя.       …прекрасный золотисто-зелёный сад растянулся по нескольким аллеям и внутренним дворам Чёрного Храма, украшая грубый порушенный временем и боевыми действиями тёмный камень. Кусочек культуры эльфов крови, которым они стремились напомнить себе о разорённом нежитью доме в этом далёком месте, в другом враждебном мире, куда ушли, чтобы найти способ выжить и стать сильнее. Аверис любил заглядывать в этот сад, чтобы отдохнуть умом и душой прежде, чем встать и вернуться к своей работе. Демоны Пылающего Легиона сами не сдохнут, к превеликому сожалению.       Об Иллидане Ярости Бури Аверис знал задолго до того, как встретил лично. Он родился ещё ночным эльфом незадолго до исхода Высокорожденных, магическо-аристократической касты павшей эльфийской империи, которая в итоге превратилась в новую расу. Потому Аверис слышал о Войне Древних, первом вторжении демонов в Азерот, ещё от её очевидцев, и от очевидцев слышал рассказы о выдающихся личностях, что в ней отличились. Иллидан был одним из таких. Исключительно талантливый маг, которому пророчили великую судьбу, который во имя победы над демонами прибегал к любым методам, не исключая предательств. Тот, благодаря кому ночные эльфы десять тысяч лет смогли жить без яда магической жажды и даже с неким подобием бессмертия… в благодарность бросив Иллидана в тюрьму. Именно Иллидан в итоге стал тем, кто протянул руку помощи разбитым практически уничтоженным потомкам Высокорожденных, кто научил бороться с магической жаждой, поглощая ману из окружающей среды, предметов и существ. Он тот, кто помог встать на ноги и подарил реальную возможность мести не только Плети и Артасу, разорившим Кель’Талас и осквернившим Солнечный Колодец, но породившей их силе. Пылающему Легиону. Корню бед.       Запределье должно было стать плацдармом противостояния Пылающему Легиону. Иллидан не разменивался на средства, подчиняя себе другой мир и готовя свою армию. Аверис следовал за ним и помогал, чем мог, и больше. Он даже рад, что принц приказал остаться подле Ярости Бури в Чёрном Храме, чтобы командовать местными силами эльфов крови от его имени. Именно здесь Аверис обладал наиболее полными возможностями для подготовки к войне с демонами как войск, так себя самого, именно здесь мог видеть и слышать планы Иллидана первее прочих, оценивать перспективы, риски, даже немного на них влиять, если видел более выгодные альтернативы. Не то, чтобы Иллидан ему доверял — полудемон вообще никому не доверял — но он умел ценить чужие умения, подкреплённые должным рвением и желанием уничтожить Пылающий Легион. Всё равно Аверису больше ничего не оставалось, кроме как нырнуть в военную кампанию с головой. Плеть отняла у него дом, коллег, семью, оставив лишь перехватывающую дыхание жажду мести и полубезумное желание сберечь то, что осталось от собственного народа.       Аверис отдался им целиком и полностью.       Но сейчас все его надежды и планы рушатся карточным домиком. Они недооценили своих врагов. И теперь объединённые войска защитников Запределья и заманенных сюда Кил’Джеденом Орды и Альянса штурмуют оплот самопровозглашённого владыки Запределья. Что хуже всего — успешно.       Аверис миновал аллею, на ходу раздавая приказы эльфам крови, понимая, что, скорее всего, все эти воины падут под неожиданно сильным натиском вторженцев. Ударили, твари, именно в тот момент, когда защита оплота серьёзно просела, потому что сильнейшая часть иллидарской армии отправилась в другой мир за саргеритовым ключом — устройством, позволяющим попасть в любой из миров Пылающего Легиона, включая самое их сердце, Аргус.       Нельзя позволить сорвать операцию, ключ слишком важен. Ради него Иллидан даже был готов пожертвовать оставшейся армией и штабом, но защитить портал в Мардум. Аверис, поначалу возмущённый решением Ярости Бури, теперь понимал задумку. Армию можно набрать новую, но во второй раз захватить саргеритовый ключ демоны уже не дадут, поэтому сейчас или никогда. Без него можно забыть о вторжении в сердце Пылающего Легиона и так и остаться впустую кусать демонов за пятки. На худой конец ключ с инструкцией можно подбросить хоть тем же Орде, Альянсу или наару, любому, кто сможет сражаться с демонами, если иллидари окончательно падут.       Поэтому Аверис занял своё место во главе совета иллидари, готовый защищать чертог, ведущий на вершину Чёрного храма, где Иллидан ждёт возвращения своих охотников на демонов.       Когда распахнулись двери чертога, пятеро эльфов крови были готовы к бою. Они сильны, одни из сильнейших из своего народа, поэтому имеют хорошие шансы остановить захватчиков, которые устлали дорогу к чертогу не только вражескими трупами, но и союзными, которые сейчас изнурены долгими сложными боями. Но с другой стороны до чертога добрались лучшие. Их нельзя недооценивать.       Бой был долгим, сложным и кровавым. Долгое время было даже сложно понять, на чьей стороне преимущество, силы оказались равны, а потом совет начал теснить вторженцев. Аверис усилил напор, понимая, что они побеждают, что смогут не допустить этих несведущих идиотов с запудренными мозгами наверх.       А потом ощутил кинжалы в спине.       Велирион уже с трудом сопротивлялся, с трудом вообще понимал, что происходит и как он до сих пор держится. Чужая память о длинной даже по меркам альтмеров жизни почти его затопила. Она оказалась слишком обширна, слишком сильна. Одно воспоминание за одним, от смерти и в обратном порядке, жизнь Авериса стояла перед глазами, и казалось, что начала её даже не предвидится. Юный альтмер отчаянно пытался не потерять себя в этих воспоминаниях, не забыть, что он Велирион, а не Аверис.       Он не Аверис, это не его воспоминания!       Словно в насмешку ворох воспоминаний взметнулся, вновь показывая чужую долгую жизнь, где кто-то то и дело говорил или кричал ему это проклятое имя. Велирион со стоном сильнее стиснул голову, надрывным шепотом твердя себе своё имя, боясь забыть его, заменить тем, чужим. Боль барабанными колотушками бушевала в голове, пытаясь взорвать череп.       Велирион катался бы по полу, выл от такой боли, если бы у него были силы. Но она парализовала всё тело и даже мысли, с каждым мигом становилось всё труднее шептать своё имя, хотелось раствориться в чужой жизни просто ради того, чтобы это прекратилось.       И он сдался, больше не в силах сопротивляться атаке боли и воспоминаний. Чужая жизнь затопила его, проникла в каждую клеточку, в каждую кость. Велирион лишь обречённо подумал о том, что вот и настал его конец, ещё и по его же вине. Он уже даже не воспринимал информацию из воспоминаний, которые слились в разноцветную ленту. Сил бороться с тем, кто займёт его тело, не было.       Но никто так и не захватывал его, не вытеснял душу и разум, просто… словно бы двое сливались в одно целое. Велирион оставался собой и в то же время нет. Он становился Аверисом…       А потом понял. Точнее, понял не он-Велирион, а он-Аверис. Никто никого не вытеснял и не захватывал, просто Велирион и Аверис — одно и то же. Одна и та же душа в разных жизнях.       Он-Аверис знал намного больше него-Велириона. Он слышал о таких случаях, когда душа вспоминала себя в других перерождениях. Да и он-Велирион слышал о таком. Но как? Как такое случилось с ним?       Он-Аверис знал ответ и на этот вопрос. Точнее, предполагал, но версия выглядела достоверной. Аверис в своё время был одним из сильнейших чародеев, его душа была преисполнена магии, и эта сила и не давала забыть ему себя. Не давала забыть её.       Посмертие магов Высокорожденных и их потомков часто оказывалось под угрозой именно по этой причине.       Альтмер медленно сел на колени и растерянно уставился на собственные руки. Головная боль отступила, словно того и добивалась — чтобы он вспомнил и принял себя. Но сейчас мысли метались испуганными зверьками, пытаясь осознать, кто же он на самом деле.       Аверис и Велирион. И все те жизни между ними — тоже он. Он смотрел на свои трясущиеся руки, на золотистую кожу. Её цвет вносил ещё больший раздрай, в один момент золотистая кожа выглядела естественной и правильной, в следующий миг казалось, что она должна быть светлее, розовее… как у босмеров или недов. Как у син’дорай.       Раздавшийся над головой грохот заставил встрепенуться и напрячься. А крики — достать зелья.