201 год. Винтерхолд
— Ты сумасшедший, раз согласился развести у себя под боком столько вампиров, — устало выдохнул Анкано, вопреки ожиданиям даже не возмутившись. Наверное, устал возмущаться странным, а порой и сумасшедшим решениям Велириона. — В Коллегии один вампир. Где остальные? — Там же, где остальные Андасейи — работают. В этой несчастной Коллегии нет средств даже на починку моста. Чтобы превратить её в место, достойное звания магической обители, нужно много золота, — Велирион недовольно осмотрел покои архимага. Со смерти Савоса прошло не так много времени, и альтмер ещё не успел переделать покои под себя, поэтому они сохраняют минималистичный, почти пустынный, вид. Как и вся Коллегия. Надо же было её так запустить. Такой ответ Анкано принял, но не преминул съязвить: — Не удивлюсь, если ты завёл себе пару оборотней. — Вот уж нет, — Велирион неприязненно фыркнул. — В отличие от вампиров, они не дадут мне никакого преимущества, только устроят псарню. Их хвалёная сила сравнима с даэдротами, при этом даэдра многократно удобнее. — Я удивлён, что ты сохранил хоть какие-то крохи благоразумия. Хорошо, оставим твою толерантность и вернёмся к главной теме. Что происходило дальше? — В основном, прогрессорство, — задумавшись, как начать, Велирион решил пояснить: — В сравнении с Азеротом уровень развития Нирна до смешного низок. В Азероте мы покорили поверхность земли, недра, моря и их глубины, даже небо и начали тянуться в космос. Пространственная магия и авиатранспорт как живой, так механический или магический были обыденностью. Более-менее обеспеченный путник легко мог посетить семь материков за один день, а военная и информационная технологии наповал сразят воображение самых прогрессивных двемероведов. Представь моё разочарование, когда я понял, что в этом мире не додумались до банальных огнестрелов… это такой тип оружия. С исчезновения двемеров прошло почти четыре тысячелетия, но никто не смог не то, что воссоздать их технологии, разобраться и подчинить уже существующие не в силах. Исключением был Сота Сил, но его достижения и разработки с ним и остались. Вершина достижений современных учёных — воссоздание или перепрограммирование единичных анимункулей. Такой позор. Велирион раздражённо выдохнул и с укором покачал головой. Видя расчётливый взгляд Анкано, он снова покачал головой и, опережая вопрос, сказал: — Я никогда не был инженером. Так, нахватался знаний об основах работы наиболее распространённых механизмов во время службы, но этого не хватит, чтобы собрать разрушитель или танк, не говоря о чём-то глобальном. Методом проб и ошибок Велирион смог бы воссоздать простейшие механизмы вроде огнестрелов, но на большее можно не надеяться. Часть технологий, конечно, способна заменить артефакторика, но тот же дирижабль без полноценного технологического прогресса даже она не создаст. Они бы в планах Велириона пришлись очень кстати. Или, хотя бы, летающее зверьё, но и такой авиации в Нирне не было. Раньше в Алиноре существовал орден грифоньих всадников, но ныне он канул в прошлое, а сами грифоны на грани вымирания. Даже если забыть о выгоде, порой Велириону хотелось просто подняться в небо и насладиться полётом. То пьянящее чувство свободы, когда вокруг тебя ничего, никаких ограничений из стен, потолка или земли, а единственной опорой является лишь спина крылатого зверя, покорного руке всадника. Левитация и метаморфоза — это совсем не то. — Жаль, — без особого разочарования, будто ждал именно такого ответа, констатировал Анкано. — Значит, твои големы созданы не технологиями. — Техномагия. Это артефакторика с использованием некоторых технологических принципов. Эльфы всегда больше полагались на магию, чем на что-либо другое. Волшебные големы издавна использовались нами для войны, охраны, строительства или грузовой работы, и я не собираюсь от них отказываться. После создания Андасейи я воссоздал их сразу за камнями возвращения и связными кристаллами. Это, конечно, не считая бытовой мелочёвки. Созданию вышеперечисленного я учил своих магов также, как техникам и заклинаниям чернокнижников. Эти процессы не стоят особого внимания в контексте моей истории, лишь отмечу, что до появления Мератраса мы не демонстрировали их посторонним. Я собирался пригласить его в Сиродил, но никак не указать на своё конкретное местонахождение. А приглашение выглядело следующим образом…109 год. Месяц Руки дождя. Норнал
Зачарование — наука о наложении магических эффектов на объект. Имея сосуд с магической энергией в виде заполненного камня душ, маг способен наложить на вещь чары, сила которых зависит от размера камня, а эффективность от соответствия эффекта зачарования и типа объекта. Приводя простейший пример, чары на усиление ударов оружия раскроют всю силу на надеваемых на руки вещах: перчатках, наручах и кольцах, а на шлеме или поясе эффект будет нулевым. Таков один из основных принципов зачарования Нирна, и таков один из основных принципов зачарования Азерота, именуемого наложением чар. Две науки разных миров об одном и том же, поэтому Велириона не сильно удивляла схожесть их работы, разнились лишь незначительные детали и хранители магической энергии: зачарователи Нирна пользуются только камнями душ, в очень редких случаях айлейдскими камнями велкинд и варла; зачарователи Азерота не ограничивают себя конкретным видом сосуда, они используют материализованную ману в виде пыли, осколков и кристаллов, которую способны получить из абсолютно любого магического предмета. Меньше ограничений, больше возможностей, в этом заключается преимущество азеротского наложения чар. В то же время зачарование Нирна использует души, одни из самых сильных энергетических составляющих, какие существуют. Мысль о том, чтобы объединить техники обеих школ зачарования, давно преследовала Велириона. Он рассчитывал, что соединение камня душ и материализованной маны в несколько раз усилят зачарование, и вскоре после создания Андасейи занялся экспериментами. На это ушли годы, но чернокнижник сумел достичь желаемого результата. Первым делом он создал большие запасы реагентов, как камней душ, так и материализованной маны. С ней проблем не было — вне зависимости от мира пыль, осколки и кристаллы извлекались из любой напитанной магией вещи, будь то хоть зачарованный носок или волшебная лампочка. Тип материала напрямую зависел от силы чар: слабые, зачарованные крохотным или обычным камнем душ, вещи давали пыль; средние, на обычных или больших камнях, давали осколки; а сильные, на великих и выше, кристаллы. Раньше в Азероте были в ходу ещё и субстанции, по силе находящиеся между пылью и осколками, но от необходимости в них удалось избавиться усовершенствованием формул, а в наиболее сложных чарах заменяя иными реагентами, которые многократно эффективнее закрепляют магию в объекте. Это так называемые стихийные вытяжки. Обычно применяли вытяжки строительных стихий: воды, земли, огня и воздуха. Реже иных. Возвращаясь к более распространённым реагентам, можно было видоизменить формулу распыления, чтобы из вещи получить материал ниже рангом, но в большем количестве. То есть — с вещи на обычном или большом камнях больше пыли, с вещи на великом или выше — несколько осколков за раз. В дополнение пыль можно преобразовывать в осколки, осколки в кристаллы, и в обратном порядке, тут вопрос в количестве, всё-таки эти материалы — материализованная мана, они почти что одно и то же, разнящееся лишь по силе. Решив вопрос материалов, встал вопрос совмещения двух похожих техник в новой. Сначала зачаровать вещь на пентаграмме, а потом усилить маной? Теория не сработала, новые чары на мане всегда перебивали прежние, как и наоборот. Параллельно ложиться не желали или вообще срабатывали не так, как нужно. Норнал повидал немало взрывов пентаграммы, но они не остановили ни Велириона, ни ассистирующих ему магов. Приправленный упорством азарт захватил всех. Следующим вариантом шло одновременное наложение на объект и силы камня душ, и силы маны с переплетением их в единое целое. Звучит уже лучше, хоть потребует больше усилий и вряд ли получится совместить двойные чары с чарами на мане. Только единичные, потому что одно только обхождение Закона Первых требует предельной концентрации. Это был успех. Сплести столь разные техники удалось, всё-таки применив обход Закона Первых, но заменив создаваемые второй рукой чары на основанные на мане. Результат поражал воображение. При использовании простейших и слабейших реагентов — крохотного камня и щепотки пыли, чары вышли много сильнее ожидаемо, ибо мана и энергия камня переплелись друг с другом и, войдя в симбиоз, друг друга усилили. Простейшие чары на крохотном силой вышли на ранг обычного камня. Усиление на целых два ранга! Это ведь какой мощи можно будет добиться через кристаллы и великие камни? А с добавлением субстанций? А с чёрными камнями? Новый виток экспериментов не заставил себя ждать, самое главное заключалось в нахождении золотой середины во взаимном усилении чар подбором правильного состава и пропорций маны, чтобы не вышло усиление одного зачарования за счёт поглощения другого, как порой случалось при неудачах. Благодаря Андасейи недостатка в камнях душ и зачарованных предметов Велирион не испытывал. Подобрать состав и пропорции ко всем типам камней и чар было не в пример проще, чем совместить техники, но времени заняло не меньше. При всём этом наложение чар на обычном и большом камнях уже требовало заметных усилий, великий и чёрный требовали феноменальной концентрации, кроме самого Велириона их смогли освоить только пара его лучших учеников. Но мощь полученных чар, вне сомнений, стоит затрачиваемых сил. Однако сильнейшие камни, помимо концентрации, требовали особого подхода с совмещением маны. Чем сильнее чары, тем они нестабильнее и тем сложнее их удержать — таково одно из правил наложения чар. Для стабилизации и укрепления зачарователи Азерота и использовали стихийные вытяжки, подбирая к конкретному типу и направленности чар соответствующую стихию. Тот же подход использовал Велирион. Понадобилось время и немало денег, чтобы выявить носителей подходящих субстанций и успешно их вытянуть. В Азероте основным источником субстанций были элементали, в Нирне духи стихий встречались не то, чтобы редко, но в куда меньших количествах и разнообразии. Лучшими из доступных источников субстанций стали атронахи, но добывать из них вытяжки сложнее всего. Атронахи не столько элементали, сколько даэдра, порождения изменчивого Обливиона, поэтому неправильно проведённые вытяжки из них несли в себе стихийную примесь хаоса, от чего становились опасными и нестабильными. Зато на охоту за ними не нужно отправляться в соседнюю страну. Атронах с субстанцией земли вызвал больше всего проблем. Конечно, подходящий — железный атронах — существовал, но заклинания его призыва считались утерянными. Велирион уже хотел поискать их в Обливионе через других даэдра, когда себя оправдали связи с Гильдией Воров. Не зря, всё-таки, вербовал Хизея. Чернокнижник не особо надеялся на успех, когда сделал ворам заказ, и потому был поражён, когда они-таки нашли искомое в склепе какого-то бретонского мага. О сумме, которую пришлось отдать за потрёпанный томик призыва, Велирион предпочёл бы не вспоминать. Впрочем, он быстро восполнил потерю, продав заклинание Шептунам за двойную цену. Ещё два вида субстанций, жизни и смерти, сложностей не вызвали. Спригганы и призраки не редкость и всегда дают чистую вытяжку. Из-за того, что в Нирне не распространена теория двенадцати стихий, Велирион решил оставить в покое Свет, Тьму, Порядок, Хаос, Гармонию и Разложение. Шести видов субстанций хватало за глаза. Впрочем, можно поэкспериментировать с вытяжкой хаоса из даэдра, но эти планы альтмер отложил на неопределённый срок, ему бы с уже имеющимся богатством разобраться. Изначально он не собирался разглашать результаты экспериментов, оставляя их лишь в пользовании Андасейи. Но когда он решил привлечь Мератраса, так называемый «прорыв в Зачаровании» стал бы идеальным приглашением. Выждав ещё несколько лет, за которые Велирион увеличил количество клинков, он засел за оформление приглашения, структурируя, облагораживая и дополняя исследовательские записи. Он сам не заметил, как втянулся в процесс, расписывая некоторые теории на десятки страниц или проводя дополнительные эксперименты. Пусть эта научная работа служит конкретной цели, она всё равно должна быть идеальной. В её успехе Велирион не сомневался. Нелюбовь к Синоду и Шептунам не мешала иметь полезные знакомства в обеих организациях, через одну из которых он собирался выпускать работу. Конкретно — через Коллегию Шепчущих, которая раздражала немного меньше. Небольшая часть продемонстрированных выкладок с практическим подтверждением привела мага, с которым Велирион вёл переговоры, в бурный восторг, он поможет с патентом и публикацией просто ради того, чтобы получить доступ к новым техникам. Сегодня, наконец, научная работа, занявшая два тома, доведена до идеала. Осталось только связаться с Ноланом и пройти все необходимые процедуры. — Всё, свободны, — обратился Велирион к своим двум ассистентам, внёсшим немалый вклад как в эксперименты, так и в оформление работы. Ленор и Хизей, двое самых многообещающих зачарователей. Аргонианин хорошо прижился в Андасейи, помимо связей с воровской гильдией предоставив Велириону свой немалый талант в Колдовстве и Зачаровании. Кроме того он стал одним из птенцов Гатнага. Пятеро обращённых вампиров за одиннадцать лет ни разу не сорвались, что Велирион и Гатнаг считали своей общей заслугой — сумели запугать молодняк карой за срывы и животное поведение так, что те скорее вырвут собственные клыки, чем выпьют кого-то из магов. Сложнее было примирить с их вампиризмом остальных Андасейи. Стереотипы и интуитивный страх перед хищником въедливы, их приходилось чуть ли не выбивать. Ленор в свою очередь не был столь же примечателен, как Хизей. Но он обладал редким упорством, с помощью которого достиг хороших успехов в Зачаровании, не смотря на скромную магическую силу. Не то, что его брат Гвинир, быстро ставший любимчиком Элантэ, которой Велирион доверил курировать боевых магов. Оба брата-босмера пришли в Норнал несколько лет назад в поисках силы — как и многие до них. — Вс-сё? — с долей разочарования прошипел Хизей. — Мастер, может, вам нужно ещё что-то? — с энтузиазмом спросил Ленор и завертел головой в надежде найти в лаборатории какое-нибудь занятие для себя. Велирион приподнял бровь и наградил мальчишку ироничным взглядом. — В тебе так кипит жажда деятельности? Замечательно, вот ты и займёшься техобслуживанием големов, Хизей, тебя это тоже касается. Жду отчёт завтра к полудню. Ученики ожидаемо скисли, важная, но скучная работа мало кого порадует. Спросить никто не стал, Хизей лишь наградил Ленора недовольным шипением и первым пошёл на выход. Привычно пройдя мимо молчаливого Ахавака, они закрыли за собой дверь. Велирион вернулся к томам, чтобы дополнить их последней маленькой, но важной деталью. Рука потянулась к страницам… и метнулась за спину со сложенными в активирующем щит жесте пальцами. Доля секунды, в щит ударил меч. — Ты что творишь? — ледяным тоном спросил Велирион Ахавака, оборачиваясь и пристально смотря в прорези шлема. Контракт не позволяет связанному даэдра убить чернокнижника или нанести ему вред. Но как ещё назвать то, что выкинул дремора? Нашёл способ обойти ограничения? Или ставил целью что-то иное? Проклятье, что ему вдруг взбрело в голову? Маркиназ молча убрал меч и отступил к своему месту у стены, словно ничего не делал. — Ты стал проворнее, колдун. Даже жаль, отрубить тебе голову снова было бы ещё приятней. А вот это уже интереснее. Велирион не выдал напряжения, лишь опасно прищурил глаза, прикидывая варианты, как Ахавак мог узнать. В голову шёл лишь один. — Кто сказал? Вопрос риторический, ответ лишь один. Велирион не мог понять лишь одного: когда? Если Ахавак не при нём, то не покидает Норнал, а вторжение натрезима в штаб, физическое или ментальное Велирион засёк бы на другом конце континента. Проклятье. Чернокнижник уже приготовился уничтожить шпиона, не только тело, душу тоже, чтобы не вернулся, когда Ахавак ответил совсем не так, как он ждал: — Кто? Не равняй меня по глупым смертным, колдун, мне не нужна помощь, чтобы дойти до очевидного. Ты используешь неизвестную даже моему роду магию, которую я встречал только у одного. Только что ты поставил точку в моих предположениях. Это… многое объясняет. И свидетельствует, что защита Норнала не была преодолена, хотя её всё равно стоит проверить — на всякий случай. Однако Ахавак сумел удивить, Велирион недооценил его умственные способности. Стоить запомнить на будущее, что этот дремора умеет подмечать детали и обладает гибкостью мышления. — Только что ты спас собственную шкуру, — констатировал альтмер, рассеивая заклинание. — Да, ты всё правильно понял, мер, которого ты убил во время вторжения Дагона, и я — одна душа. Из-под шлема донёсся презрительный смешок. — Не угрожай мне, колдун. Ты знаешь, что возрожусь, если ты меня убьёшь. — Именно потому, что знаю, я буду бить не по телу, а по душе. И, помня нашу первую встречу, не буду торопиться, — мрачно улыбнулся Велирион. В своё время он научился истязать души не хуже самых умелых инквизиторов Легиона, благо, на Расколотом Берегу и на Аргусе было полно практического материала, а у самого чернокнижника в избытке злости и ненависти. Если Ахавак оступится, то быстро научится жалеть, что анимус даэдра крепче физической оболочки. — Но пока ты мне полезен, ты будешь продолжать мне служить. Возможно, я даже сниму с тебя печати. Например, в будущей битве с Мератрасом. Наблюдать за злостью маркиназа из-за слабости приятно, но с ограничителями от него не будет проку. — Не пытайся приручать меня, как своих зверушек, я никогда не присягну тебе на верность, колдун, — последнее слово Ахавак почти выплюнул. — Сдалась мне твоя верность. Я ставлю тебя в известность, что случится, если будешь примерно себя вести и нет. Окончательный выбор за тобой. Выдержав в завершение паузу, Велирион отвернулся от дреморы, не спеша расслабляться в память о его выходке. Ахавак выругался на своём языке и шумно выдохнул, но остался на месте. — Пока ты не переходишь дорогу лорду Дагону, можешь наслаждаться своей жалкой местью, колдун, — бросил он напоследок. Велирион лишь покосился через плечо и с насмешкой протянул: — Месть? О, я даже не намеревался вызывать конкретно тебя, дремора. За своё положение проклинай отвернувшуюся от тебя удачу. Они высказали друг другу всё, что хотели, и молча вернулись к своим делам. В этот раз ничто не помешало Велириону внести последнюю деталь. Идеальным почерком он вывел на титульном листе имя автора: Аверис.