Чернокнижник

174 год. Горы Джерол

      Спустя почти три года поисков главного логова Дозорных Боэтии для Андасейи, наконец, наступила белая полоса. Медленно, но верно, имя за именем по цепочке, начало которой положил настоятель часовни Коррола, находились важные ставки культистов и их командиры, дававшие новые наводки. Нежелание сотрудничать и сила воли значения не имеют, когда у тебя есть умелые некроманты. Андасейи подобно элитным охотничьим гончим выискивали высокопоставленных культистов, параллельно уничтожая абсолютно всех Дозорных Боэтии в зоне видимости.       Фанатики стали в разы осторожней, ходили большими отрядами, даже начали пополнять ряды за счёт бандитов. Велирион всё время ждал появления в их рядах даэдра и нежити из похищаемых мертвецов — эту загадку пленники, вопреки всем надеждам, так и не разрешили — но нет. Культ не отрицал своего служения Боэтии, но не использовал основных инструментов даэдропоклонников и сражался так, как сражаются Дозорные Стендарра, что вызывало вопросы, на которые так и не нашлось ответов.       У Андасейи тоже не всё было идеально. Весь Сиродил охвачен пламенем войны. Солдатские разъезды на всех дорогах мешали передвижению, люди в городах, вне зависимости, под чьей те властью, напряжены, подозрительны и агрессивны к любым чужакам. Выходящим за пределы Малады магам приходилось сторониться вообще всех, избегать всеми силами, что получалось не всегда. Годы войны с фанатиками и война Империи и Доминиона унесли почти сотню магов. Но выжившие закалились в крови трёхлетней охоты, что позволила им сполна раскрыть свой смертоносный потенциал, тщательно взращиваемый их Мастером и его ближним кругом.       Поэтому, не смотря ни на что, Андасейи ещё сильны, а конец Дозорных Боэтии близок. Он стоял под воротами горного приората, в предвкушении скаля зубы, желая утопить святое место в крови, отплатить за гонения и клевету.       Маги Андасейи пришли поставить точку в праведной войне.       Приорат в горах Джерол был ключевой точкой войны, её сердцем. Незадолго до прихода к власти пророка и объявления охоты на нечисть к нему перешла роль главного штаба, училища и командной ставки Дозора в Сиродиле, чьё местоположение хранилось в тайне и раскрывалось лишь избранным. Его уничтожение поставит точку и в войне, и в существовании культа. Приложить руку к столь знаменательному событию желали все Андасейи, но небольшая часть магов из наименее опытных осталась в Маладе — кто-то же должен за ней присматривать.       Остальные под руководством Велириона и его старших магов отправились в бой. Всё снабжены зельями и увешаны артефактами, созданными за всё существование Андасейи или найденными на миссиях. Скованные даэдра нетерпеливо рычали, шипели, чувствуя скорую кровь. Пять волшебных големов — крупные создания из камня, металла и магии — возвышались над всеми. Провести их всех вместе со столькими магами узкими горным тропами и тоннелями было непросто, но магия способна на многое.       — Ты сам скалишься, подобно даэдра, — заметила Элантэ.       Велирион отвёл взгляд от догорающих тел у ворот, через которые пробегали маги с даэдра. Кровожадный оскал стал шире, превратил красивое альтмерское лицо в жуткую маску чудовища.       — Потому что я наслаждаюсь, Элантэ. В любой войне финальная битва прекраснее всего. Ты видишь, как окончательно падает твой враг, чувствуешь, как рушатся его стремления, сила, как растираешь его в пыль, из которой ему не суждено подняться… — чернокнижник с наслаждением вдохнул. Наполнившие округу лязг металла, рычание, треск, взрывы и крики умирающих Дозорных ласкали слух. — Великолепные ощущения.       Элантэ вздохнула и просто пожала плечами. За столько лет она уже привыкла к кровожадности Велириона.       — Что же ты лично их не убиваешь? Побольше бы насладился.       — Мои маги — мои руки и воля. Но пророка я убью собственноручно. Идём, нам расчистили дорогу.       Как бы ни были подготовлены Дозорные Боэтии, против полных злобы и кровавого азарта деструкторов, некромантов и даэдрологов им не выстоять. Мёртвые сразу поднимались, чтобы напасть на бывших товарищей, не чувствуя боли от заклинаний и чар света, они прорывались через сжигающую плоть святую энергию. Живых раздирали даэдра и стихии. На смену депортированным и убитым порождениям Обливиона сразу призывались новые. Големы размазывали созданий из плоти по земле, почти не прибегая к магическим атакам. Один из них вынес двери часовни, открывая путь к хранителю — главе Дозорных и тому самому загадочному пророку.       Велирион шёл туда, не замедляя шага. На него то и дело бросались культисты, которых убивал следующий по пятам Ахавак. Таковых было немного, ведь и без лидера Андасейи на них хватало противников.       У выломанных дверей рядом с големом ждал Ленор, по уши увешанный артефактами, с зачарованными луком и колчаном стрел за спиной и посохом в руке — так он компенсировал недостаток магической силы. В десятке шагов Гвинир добивал Дозорного. Из гущи боя выбежал Ирамо, с чьих клинков стекла кровь. Следом за ним появился Хизей, на ходу прожаривший молниями двух ближайших Дозорных. Краем глаза Велирион отметил приближение Гатнага и Оребона, за алхимиком бежала Силейни, соревнуясь с атронахами в скорости отстрела врагов.       — Великовата группа поддержки для убийства одного затворника, — прокомментировал Велирион, когда все собрались у дверей.       Часть Андасейи выстроилась полукругом, не давая Дозорным прорваться к «группе поддержки» и на помощь к пророку.       — Эти ублюдки не только тебе крови попортили, — Гатнаг в предвкушении оскалил клыки. — Может, убьёшь его ты, но я хочу это видеть.       — Как и все мы, — добавила Элантэ, ни на шаг не отходившая от Велириона. — Из-за сумасшествия этого человека погибло слишком много моих подопечных.       — Не утруждайте себя прочувствованными речами, я и без них вас понимаю, — чернокнижник коротко усмехнулся и призывно махнул рукой. — Довольно тянуть, пора покончить с этой смехотворной «праведной войной».       Он первым ступил в полумрак часовни. Внутри было пусто, никого, кроме человека в робе Дозорных Стендарра, что стоял на коленях перед лишённым иллюзий алтарём своего настоящего бога — Боэтии. Он словно не слышал звуков боя, словно ему не было дела до вторжения и смертей своих людей. Впрочем… ожидаемо. Знающие языки говорили, что хранитель немного не от мира сего — незадолго до объявления праведной войны он начал утверждать, что с ним говорит Стендарр, заявляя его то ли слугой, то ли аспектом Боэтии, в чём умудрился убедить сотни Дозорных и склонить к поклонению Принцу Даэдра. Заявлял, что Стендарр призывает своих служителей очистить мир от скверны врагов Боэтии — то есть, всех тех, кто ему не поклоняется. С той поры хранитель из воина стал пророком, что почти не покидает часовни.       Шаг, ещё шаг. Пророк даже не повернул головы, продолжая молиться алтарю. Может, даже вслух, но звуки боя заглушали шёпот. Велирион остановился, не дойдя до середины часовни, и нахмурился. Этот человек… как-то чересчур отрешён. Нехорошее предчувствие царапнуло чернокнижника.       — Что ты там бормочешь? Встань и умри, как воин! — а вот Гатнага поведение пророка не беспокоило.       Глава Дозорных, наконец, пошевелился. Поднялся и медленно развернулся, давая возможность рассмотреть себя, того, кто вынудил Андасейи скрываться от всего Сиродила. Обычный человек, немолод, худощав, на лице застыло вдохновлённое и торжествующее выражение. Слишком вдохновлённое и торжествующее для проигравшего.       — Вот и ты, наконец, — радостный надломленный голос разнёсся под сводами, перекрывая шум боя. — Я так ждал тебя, враг моего господина! Ты, кто посеял семена порчи в моём возлюбленном Сиродиле, пришёл к своей судьбе!       — Что ты несёшь, отребье? Этот бред тебе нашептал твой «бог»? — чернокнижник не мог не выделить с презрением последнее слово, но невольно нахмурился. Боэтия ли под именем Стендарра нашёптывал своей пешке, либо его слуга, но с чего ему настраивать пророка против Велириона? Он не пересекался с Боэтией и его слугами ни в одной из предыдущих жизней, чтобы привлечь внимание Принца. Разве что сейчас, когда начал вырезать Дозорных… но сборище бешеных фанатиков — это слишком мелко для проявления гнева Принца Даэдра.       Дурное предчувствие усилилось. Стоит побыстрее завершить все дела, пока не случилось беды.       — Смейся, смейся, еретик! Твоё время прошло, — пророк выхватил клинок из ножен. Его губы изогнулись в блаженной улыбкой. — Остался лишь последний шаг к гибели тебя и твоей нечестивой секты, и я его делаю! Во славу господина!       Велирион был готов ко всему, к любой хитрости, к любой атаке.       Но не к тому, что человек насадит себя на меч.       — Он какой-то чокнутый, — пробормотал Гвинир, растерянно смотря то на труп пророка, то на Велириона. — Что это должно значить?       — Что он окончательно свихнулся? Стендарр с ним говорит и служит Боэтии, как же, — едко отозвался Ленор.       Не слушая их, Велирион сделал шаг вперёд, намереваясь осмотреть тело. Чья-то рука легла ему на плечо. Обернувшись, альтмер встретился с напряжённым Оребоном вопросительно приподнял бровь.       — Посмотри вниз, — сказал тот.       А под ногами раскинулся узор магического круга, почти незаметный на тёмно-сером камне, из-за чего его и не увидели сразу. Напрягшись, Велирион осмотрелся, чтобы увидеть, что круг занимал всё пространство часовни. Тело хранителя распростёрлось на его границе, заливая линии кровью…       …которые начали едва заметно светиться.       Проклятье, активация жертвой? Что он задумал?       — Уходим! — скомандовал Велирион.       Не успел никто сделать и шага, как снаружи произошёл магический выброс. Не один. Несколько, в разных точках. Того же характера энергия стремительно формировалась в часовне. Несколько кругов… Ловушка?       — Без толку! Надо защищаться! — рявкнул Гатнаг, формируя щит настолько быстро, насколько возможно.       Чернокнижник в мгновение ока оказался рядом и оглянулся на остальных.       — Коллективный щит! Живо!       Маги объединили свои силы, возводя вокруг себя защитную сферу, не жалея маны на её укрепление. Сила круга стремительно нарастала, высасывая последние капли жертвенной энергии.       И взорвалась.       Стены часовни разорвало взрывом, пол пошёл трещинами и обвалился, увлекая магов, изо всех сил пытающихся сохранить концентрацию, вниз.       Брешь, что раскинулась над головой, была огромной и до омерзительного далёкой. Выжить при падении с такой высоты невозможно, но девять магов и дремора были целы. Они отдали много сил, смогли удержать щит даже в падении, и потому отделались лишь просевшим резервом.       Другим повезло меньше.       Обвалилась вся территория приората. Тут и там лежали переломанные и раздавленные обломками тела Андасейи вперемешку с Дозорными.       — Ауриэль милостивый… — раздался сдавленный голос Элантэ. Бледная альтмерка полными ужаса и неверия глазами смотрела на мертвецов. — Все они… и мои подопечные…       — Если впадёшь в истерику, ничего не изменишь, — Гатнаг аккуратно её встряхнул. — Возьми себя в руки, мы ещё живы.       Она не отреагировала.       Остальных такие потери обескуражили не меньше. Гвинир, Ленор и Силейни сбились в кучку и испуганно перешёптывались, смотря то на тела, то на брешь. Оребон ругался под нос, выуживая из многочисленных подсумков зелья маны. Хизей зажимал нос полой робы и, закрыв глаза, пытался взять себя в руки — вокруг слишком много крови, испытание для любого вампира.       Один Ахавак стоял невозмутимой статуей. Ему было плевать на смертных.       — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Ирамо, забыв про привычные формальности.       Велирион от него отмахнулся. Альтмер, с силой сжав челюсти, смотрел на переломанные и раздавленные тела своих магов. Сотня его магов просто… разом погибла! Погибла в клятой ловушке!       Он злился в первую очередь на себя. Он должен был быть готов ко всему, он должен был предусмотреть любые возможные ходы врага, но он расслабился. Его расслабили успехи и победы, он решил, что Дозорные Боэтии не будут попытаются убить их любой ценой.       И позволил себе так глупо потерять целую сотню магов.       Чужой смешок разнёсся по ущелью.       — Угнетающее зрелище, не так ли, мой старый друг? Ты так носился со своими новыми питомцами, а теперь они мертвы и бесполезны. Чувствуешь ли ты разочарование или боль? Или, быть может, ты в бешенстве… Аверис?       Злорадствующий насмехающийся голос исходил от высокой фигуры бледного крылатого существа с загнутыми рогами. Маги мигом напряглись и приготовились в бою, но на их лицах застыла растерянность — они, отлично разбирающиеся в разновидностях даэдра, не могли опознать существо. В смятении был даже дремора, склонивший голову к плечу и уставившийся на говорящего тёмными провалами шлема.       Велирион даже не повернул головы. Со стороны он казался отрешённой статуей, равнодушной и спокойной. Под перчатками не видно напрягшихся пальцев. Прикрытые веки скрывали полыхающую ярость.       Он не просто позволил убить своих магов какой-то ловушкой. Он позволил демону себя обдурить. Этого тварь добивалась, таясь десятки лет и отводя от себя внимание? Чтобы он расслабился, потерял бдительность?       У натрезима получилось. Это лишь подкидывало дров в костёр злости на самого себя. Зная об опасности, ожидая её, он считал себя готовым… и позволил себе расслабиться!       — Так этот спектакль за твоим авторством, Мератрас. Понятно теперь, что за «Стендарр» нашёптывал хранителю, — голос чернокнижника был холоднее зимних ветров. Медленно открыв глаза, Велирион повернулся к старому врагу. — Явился, наконец, я даже устал ждать. Признаться, ты удивил меня связью с Боэтией. Неужто настолько отчаялся меня убить, что заручился помощью даэдра? Ну так что не спешишь теперь? Что скромничаешь и не показываешься лично, демоническое отродье?       Проекция натрезима мерзко ухмыльнулась.       — Ха, так ты и впрямь вернул память. Замечательно, эльф, просто великолепно — убивать тебя, когда ты знаешь, за что, и осознаёшь, что будет дальше, гораздо приятнее. В конце-концов я желаю мести Аверису, а не очередному пугливому эльфёнку.       — Думаешь убить? Меня? — чернокнижник издевательски хохотнул и вскинул подбородок, рассматривая проекцию со злым весельем. Как же он жаждал дорваться до натрезима, выдрать его сердце, разорвать душу! — Сколько раз ты пытался, а в итоге уползал побитой псиной! Мечтаешь, что в этот раз будет иначе? У тебя был шанс, пока я ничего не помнил и был беспомощен, но ты его упустил. Раз за разом упускал, а теперь воображаешь, что одолеешь меня? Я был лучшего мнения о твоём уме, Мератрас!       — Веселись, пока можешь, Аверис, это твой последний смех, — натрезим не выглядел оскорблённым или задетым. Всё также стоял, с достойной высших эльфов надменностью взирая на врага. — Для того, чтобы последовать за тобой, мне пришлось заплатить высокую цену, и за неё я с тебя спрошу. Ты будешь блуждать под этими горами, пожираемый своей ненавистью и злобой, пока я буду тебя ждать. После я на твоих глазах уничтожу твоих любимых питомцев. А когда придёт твой черёд, я вырву твою упрямую душу и унесу в Круговерть Пустоты. Многие мои сородичи жаждут тебе отомстить, и пока они будут терзать тебя, я буду наблюдать. И когда агония сотрёт твою хвалёную гордость и твою личность, я брошу твои ошмётки Бездне, которую ты так боишься. Давай Аверис, начни бег к концу. Назад дороги нет.       Проекция истаяла, оставив после себя эхо набатом отдававшихся в мозгу слов.