Чернокнижник

174 год. Джерольские горы

      Мрак тоннеля, разгоняемый лишь магией, подавлял, заставлял вслушиваться в каждый шорох, вглядываться во тьму впереди, регулярно проверять округу на наличие живых и нежити. Хуже было то, что Велирион не представлял, что приготовил Мератрас, раз решил организовать подземную прогулку. Ловушки? Непременно. Но какие именно? Есть ли в этих тоннелях его прислужники?       Но довольно долгий отрезок пути не происходило ничего, а из необычного была лишь энергия Обливиона, что, казалось, пропитала сам камень. Что именно её излучало, оставалось только гадать.       Пока было тихо, но это затишье перед бурей — вне сомнений. Не забывая об этом, Велирион старался приготовиться ко всем возможным сюрпризам. Для того впереди шёл Ахавак, чтобы принять на себя первый удар, а строй замыкал грозовой атронах Оребона. Хорошо, что блок пространственного перемещения односторонний и не блокировал призыв из измерения Обливиона, связанные бессрочным контрактом даэдра увеличивали шансы на выживание. Пусть не все маги постоянно держали при себе пойманных питомцев, но таковые были у каждого, Велирион за этим следил. Исключением был лишь Ирамо, не способный обуздать кого-то серьёзнее чахлого скампа.       — Сэй… или как ты там предпочитаешь? — нарушил напряжённую тишину Оребон, поравнявшись с Велирионом.       — Любое имя из трёх, на все отзовусь. Хотя лучше будет Велирион. Ты хотел что-то спросить?       — Всего лишь интересно, чем ты так насолил этому демону, что он погнался за тобой в новую жизнь.       — Жизни. Я перерождаюсь со предпоследнего столетия Второй эры, — Велирион криво усмехнулся, припоминая, как промежуточные жизни обрывались, не успев толком начаться. — Память пробуждается урывками, через сны, для полного пробуждения приходится этому способствовать… Наверное, происходи это сразу и целостно, я бы и не умирал скамп знает сколько раз. Что до Мератраса, то всё просто — он шпионил, я его раскрыл и казнил. Видимо, его серьёзно покарали за провал, раз он на меня так взъелся.       — Наверное. Значит, эти твари ещё и возрождаются, как даэдра? — Оребон обвёл задумчивым взглядом стайку связанных выходцев Обливиона. — Надеюсь, у тебя есть план, как пресечь его новый приход.       — Уничтожить душу. Вам нужно лишь убить тело, дальше я всё сделаю сам.       — Убьём, куда денемся, — на удивление оптимистично заявил Гатнаг, оттесняя Оребона. Красные глаза горели из-под капюшона жаждой познания. — Твои перерождения интересный феномен, о котором я хочу знать всё. Я ведь правильно понял, что в каждой новой жизни ты видел воспоминания о предыдущих? Что вызвало этот феномен? Артефакт, заклинание… Лорд Даэдра?       — Я не какое-то ничтожество, которое выклянчивает у Принцев подачки, — резче, чем хотелось, сказал Велирион и, поморщившись, пояснил: — При всём моём взаимодействии с даэдрическими сущностями, именно с ними я не желаю контактировать без крайней нужды, проблем выйдет больше, чем пользы. Свою душу кому-то из них я тем более не вверю, не говоря уже о том, что корни моей особенности тянутся в прошлый мир, где Принцев нет. Что воскрешает мою память — уж точно не стороннее вмешательство. Её хранит магия, которой пропитана моя сущность. Это что-то вроде расовой особенности, мы крепко привязаны к магии материального мира, из-за чего многие мои сородичи, особенно сильные маги, имеют проблемы с посмертием.       Гатнаг впал в задумчивость, как и прислушивавшийся Оребон. Зато голос подал Ленор:       — Но, Мастер, раз вы перерождались в этом мире, то вы больше не той расы. Но продолжали вспоминать.       — Кровь и плоть принадлежат этому миру, но моя душа продолжает оставаться душой Высокорожденного. Ты ведь и сам понимаешь, что задал глупый вопрос.       — Да у тебя самого-то ответ не лучше. Я про предыдущий, — Гатнаг с сомнением поскрёб подбородок и покачал головой. — Твоё объяснение феномена выглядит как голая теория. Ни за что не поверю, что ты вспоминаешь предыдущие жизни просто потому, что в первой был сильным магом. Проблемы с посмертием, вроде неупокоенности духа — да, в это я ещё верю. Но не в систематическое возвращение памяти после каждого перерождения.       — Иного я от тебя и не ждал. Ты… в чём-то прав, я бы тоже не поверил. Но это единственное объяснение, которым я располагаю. У меня не получается вернуть часть воспоминаний ключевой жизни, скорее всего, разгадка именно в них. Но сколько бы я ни проводил ритуалы, сколько бы магии не отдавал, всё впустую. Они каким-то образом повреждены, и я не знаю, как их восстановить.       С этими словами Велирион отвернулся и невидяще уставился на освещённый тоннель перед собой. Он не солгал, эта проблема давно не даёт ему покоя. Поначалу он даже не заметил, что последние месяцы жизни Авериса полны дыр, обилие прочей памяти требовало упорядочивания и привыкания. А когда начал отмечать, сколь многого не хватает к концу жизни син’дорайского магистра, просто решил повторить памятный ритуал, даже не сомневаясь, что он решит проблему.       Как бы не так. Те воспоминания повреждены, ритуал не способен их восстановить, только пробудить спящие целостные. Сама смерть или её обстоятельства их повредили — то Велириону не ведомо, но в чём он точно не сомневался, так это в том, что именно в этих недостающих кусочках кроется ответ на вопрос о пробуждающейся памяти.       Повреждённые воспоминания идут после попадания в Назжатар. После того, как Аверис понял цели Азшары. После того, как осознал, что в битве с ней ему не выжить, если он хочет не допустить непоправимого.       Сердце Азерот. Материализованная частичка сущности спящего титана, самого мира. Два сердца были дарованы двум защитникам Орды и Альянса, чтобы они лечили раны умирающей планеты, защищали азерит — выходящую из ран кровь мира — от алчных дельцов и искателей силы. Учитывая, с какой жадностью все жители Азерота набросились на азерит, получалось не очень.       Азшаре была нужна сила Сердец, но не для себя самой. Достаточно вспомнить, кому она служила, как всё становилось на свои места — королева наг хотела освободить Древнего бога. Для этого она открыла жителям суши скрытый в морских глубинах Назжатар. Для этого раззадоривала, провоцировала, заманивала в свой дворец. Для этого подводила к хранителям Сердец врагов с могущественными артефактами. Всё для того, чтобы хотя бы одно Сердце Азерота достигло тюрьмы Н’Зота. И тогда с помощью его силы Азшара сняла бы печати титанов.       Когда Аверис всё осознал, он понял, что не должен этого допустить. Хитростью вынудил второго хранителя покинуть назжатарскую кампанию. Отказался от своего артефакта и его могущества, передал доверенному лицу и заменил похожей безделушкой. Нужным образом зачарованная драгоценность вышла настолько достоверной, что даже Азшара распознала обман лишь у печатей.       Когда Аверис всё осознал, и начались провалы в памяти. Зная себя, чернокнижник не сомневался — он не мог смириться с неизбежной гибелью. Он точно что-то делал, чтобы обмануть смерть, не мог иначе.       Помнить бы ещё, что именно.       Велирион резко остановился, вынырнув из мрачных мыслей, и прислушался к ощущениям. Его обострённые относительно магии чувства уловили изменение, едва заметные колебания где-то впереди. То была усилившаяся энергия Обливиона… но это всё, что мог распознать Велирион. Слишком далеко для нормального анализа.       Хотелось скривиться и с досадой зашипеть. В такие моменты чернокнижник остро жалел, что в этой жизни его чутьё на магию столь поверхностное, лишь отголосок былого. Будучи син’дорай, он бы с этого самого места смог проанализировать колебания и дать более-менее точную характеристику источника.       — Проблемы? — тихо спросил Гатнаг, становясь рядом.       Велирион покосился на орка, затем на остальных, стоящих в напряжении и нервном ожидании, с непониманием смотрящих на внезапно застывшего лидера. Лишь даэдра молча, даже скучающе ждали продолжения хоть какого-то действия.       — С высокой вероятностью. Что-то впереди испускает колебания Обливиона. Будьте наготове, — распорядился чернокнижник. Проходить мимо возможной угрозы он не собирался.       По его команде прежним строем продолжили путь, но уже держа наготове заклинания.       Энергетические колебания становились всё отчётливей, всё сильней, что вскоре их начали чувствовать все. Но, как только маги смогли ощутить источник беспокойства лидера, Хизей, следовавший за Ахаваком и заклинаниями проверяющий тоннели на предмет живых и нежити, предупредил о врагах. Велирион встал рядом с ним, также изучая обстановку впереди. Обнаружение жизни очертило гуманоидные силуэты, тощие сутулые, с длинными конечностями, и массивные звероподобные. Припоминая то, что знал о служащих Боэтии, Велирион сделал вывод, что вторые и третьи — алчущие и даэдроты, а гуманоиды дреморы. Слишком характерные силуэты.       Которые охраняют источник колебаний. А, значит, он важен. Чернокнижник скомандовал атаку.       Ахавак налетел на дремор, сразу забирая их на себя. Велирион набросил на своего прислужника щит и, выждав, когда мимо него пронесётся зивилаи Хизея, что стал ещё одним препятствием между даэдра и магами, сосредоточился на создании нескольких заклинаний. Церемониться с врагами чернокнижник не собирался, поэтому послал сразу три Стрелы хаоса в троих даэдротов. Чистая хаотическая энергия высочайшей концентрации вмиг пожрала плоть даэдра вопреки всей их природной защите.       Маленькую стаю из полудесятка алчущих маги Велириона со своими даэдра одолели сами, сработав идеально отлаженным механизмом. Альтмер с Гатнагом тем временем помогли Ахаваку добить дремор. Далеко не самые их сильные представители, кинривы, не выше.       Павшие даэдра уже не интересовали Велириона, стремительно подошедшего к источнику колебаний и теперь внимательно его изучавшего. Небольшой обелиск, исписанный даэдрическими рунами от основания до верхушки. Альтмер внимательно их изучал, мрачнея с каждым глифом. Будучи даэдрологом, он превосходно знал даэдрик, и назначение обелиска сразу стало для него ясно.       — Генератор блокирующего барьера, — постановил он, даже не оборачиваясь к своим магам, продолжая изучать глифы в желании получить больше информации. — Один из множества.       — Это значит, если мы уничтожим все обелиски… — воодушевлённо проговорил Ленор и замолк, с вопросом смотря на Велириона в ожидании подтверждения догадки.       — Да. Вот только…       Велирион использовал серию диагностических и поисковых заклинаний и с досадой покачал головой. Как он и думал — тот, кто ставил обелиск, позаботился о том, чтобы через него не вышли на остальные. Но даже, если бы он указал направления, те сразу стали бы обесценены извилистыми тоннелями.       Мератрас хорошо подготовился, чего и следовало ожидать. Предусмотрительная тварь…       — Искать через него другие бесполезно и вряд ли нам позволят целенаправленно этим заниматься. Наш путь по-прежнему один — к Мератрасу.       — Мы даже не попытаемся?       — У тебя есть карта этих пещер, Элантэ? Даже, если бы поисковые заклинания сработали, какими путями ты бы пошла к обелискам?       Альтмерка досадливо поджала губы. Ответа у неё не было. Но она не преминула бросить:       — К твоему демону мы тоже идём наугад.       — Да и нет, — покачал головой Велирион, не сомневаясь в своих прогнозах тактики Мератраса: — Он обязательно приведёт меня к себе — после того, как похвастается созданным парком развлечений, чем бы его ни наполнил. Найденный нами генератор не более, чем случайность. Истинная опасность тоннелей, помимо самого демона, таится впереди.       Чернокнижник вернул внимание генератору и, примерившись, окатил его пламенем хаоса, что глодало обелиск очень медленно и будто нехотя. Но потом с нескольких сторон в обелиск ударило ещё несколько магических потоков, помогая делу. С помощью своих магов Велирион уничтожил генератор примерно за десять секунд. Достаточно долго, что свидетельствует о высокой прочности устройства.       Чьё уничтожение ничего не дало. Барьер подземелий если ослаб, то незаметно. Подтвердились изначальные догадки — поддерживающих точек слишком много. Бегать по тоннелям и искать их бесполезно, этим имеет смысл заняться лишь после убийства Мератраса, чтобы тот не мешал. Учитывая существование генераторов, блок телепортации вряд ли падёт со смертью демона и с ним всё равно придётся разбираться.       Поэтому отряд продолжил путь, что, впрочем, долго не продлился. Ровно до момента, как раздалось предупреждающее шипение Хизея. Он что-то заметил.       — Мертвец. Один, — сказал бывший ученик поравнявшемуся с ним Велириону.       Похоже, началось.       — Будьте настороже и помните, что я говорил вам о Мератрасе, — тихо предупредил альтмер и жестом приказал Гвиниру послать один из светочей вперёд.       Сияющий огонёк двинулся по тоннелю и осветил скрючившуюся у стены фигурку. Едва свет её коснулся, она вздрогнула и подняла лицо.       — Мирана? — вырвалось у Элантэ.       — Нас… наставница? — хрипло прошелестела некогда красивая молодая девушка, а ныне разлагающийся труп. Левая щека и подбородок сгнили, один глаз отсутствовал — ранее красивое личико обратилось отвратительной маской уродства. — Наставница, это правда вы? И… Мастер! Слава богам! Умоляю, помогите! Я… я не понимаю, что случилось, Дозорные… они меня убили, а потом я очнулась в том странном месте… такой!       Мирана. Велирион, наконец, её вспомнил. Специализировавшаяся на Разрушении волшебница Андасейи, одна из многочисленных подопечных Элантэ. Она была в составе одной из групп, охотившихся на Дозорных Боэтии. Многие маги погибли во время охоты, и их упорно подбирали Дозорные, если у Андасейи не было возможности забрать своих павших.       Вот и выяснилось, куда и зачем.       А ещё культисты забирали даже похороненных магов, потому что тело Мираны было передано жрецам Аркея.       И всё для того, чтобы Мератрас создал для старого врага парк с особыми развлечениями?..       Вот же… тварь…       Велирион выбросил в сторону руку, преграждая путь Элантэ. Она не спешила навстречу ученице, но по глазам видно — хотела выйти вперёд.       Ахавак оценил выражение лица чернокнижника и с заинтересованным смешком вскинул меч, преграждая путь Миране. Рогатый шлем качнулся в сторону Велириона, дремора наблюдал и ждал, как же он себя поведёт.       Нашёл себе спектакль.       — Сэй, что ты собрался делать? — напряжённо спросила Элантэ.       Она уже всё поняла. Но не хотела принимать.       — Мастер… — вместо всхлипа из горла Мираны вырвался жуткий булькающий звук. — За… за что? Я ведь ничего не делала, я не виновата, что теперь такая!       — Себя осознаёт, способна к связанной речи. Не могу не отдать должное умениям демона, — раздался циничный комментарий Гатнага, сменившийся раздражённым вздохом. — Что-то мне подсказывает, мы повстречаем всех наших павших Андасейи. Он знатно заморочился ради тебя.       — Натрезимы не любят простых и прямых путей, — глухо отозвался Велирион, ощущая растущий гнев. Морально истязать живых через мёртвых — что за мерзкая пытка, неприемлемая даже для него. И её Мератрас решил нацелить не только на него, но и на его магов тоже.       Нет, его душа не встретит быстрый конец. Ни за что.       — Вспомните, что я говорил вам о методах Мератраса. Всё, что мы встретим в этих тоннелях — оружие против нас. Даже если оно носит лицо друга и заявляет себя таковым. Всё для того, чтобы усыпить бдительность и подобраться ближе, — Велирион ступил вперёд, поднимая руку. На пальцах нетерпеливо плясало пламя. — Убери меч. Что до тебя, Мирана — покойся с миром, больше тебя не потревожат.       Огненный язык извивающейся змеёй пополз к отпрянувшей нежити.       — Нет! Мастер, прошу, не надо! За что? Я ведь ни в чём не виновата, нет! НЕТ!       Пламя настигло Мирану и в мгновение объяло её. Мёртвая плоть не чувствовала боли, но глаз видел, как огонь пожирает тело, и разум понимал неотвратимость конца. Велирион не поскупился на магию, создал огонь как можно более высокой температуры, чтобы не растягивать сожжение и поскорее оборвать жалкое существование своего мага.       — За что?.. — едва различимо прошелестело напоследок.       Упавшие дымящиеся кости уже не сдерживали пленную душу.       За что?.. Ни за что. Девочке лишь не повезло стать пешкой в игре мстительного изощрённого разума. Увы, не единственной.       Тяжёлое молчание магов было подобно грозовой туче. Произошедшее никого не оставило равнодушным, а осознание того, что впереди будут многие их павшие товарищи, подавляло и угнетало.       — Подготовьте себя к тому, что нам придётся прокладывать путь через друзей и товарищей, которые будут молить о снисхождении и помощи. Для них нет надежды, мертвец живым не станет, и единственное, чем мы можем им помочь — даровать свободу смертью, — Велирион чуть обернулся, чтобы видеть лица магов. Они молчали, отвечая тяжёлыми взглядами, в которых застыло осознание и мрачная решимость. Даже Элантэ, вопреки худшим ожиданиям, всё-таки взяла себя в руки и не выдвигала нелепые предложения и мольбы о пощаде. Понимала, чем грозит милосердие. — Запоминайте их лица, слушайте их мольбы и проклятья. Не поддавайтесь гневу и злобе, но копите их, чтобы выплеснуть на демона. Он за всё ответит.       Резко махнув Ахаваку, Велирион направился дальше в тоннели. Сожжение Мираны воскресило в памяти иные воспоминания. Тяжёлые и болезненные, те, что страстно хочется забыть, но которые забывать нельзя.       Ему не впервой убивать восставших из мёртвых знакомых. Каждый эльф, выживший при разорении Плетью Кель’Таласа, знает это чувство, и Аверис исключением не был. Что при тщетных попытках сдержать армию мёртвых, что после, когда ушедшая Плеть оставила после себя тысячи отбившихся беспокойных мертвецов. Коллеги, друзья, просто знакомые…       Но образ сгорающего вурдалака с лицом жены не меркнет и спустя десяток жизней.       Мератрас поплатится и за то, что вытащил эти воспоминания.