Чернокнижник

174 год. Горы Джерол

      Внутри словно взорвался вулкан… нет, манабомба. Пробудившимся ото сна гигантом сила Авериса поднялась из глубин души, наполнила тело, запульсировала в каждой клетке, обволокла каждый нерв, потекла по каждому сосуду, наполняя каждую каплю крови магией. Она рвалась наружу, переполняла тело, словно проверяя новую оболочку на прочность, оценивая, насколько она ей подходит. Никогда ещё Велирион не чувствовал собственную магию настолько… чужой. Долгожданным, но гостем, что высокомерно приценивается к новому дому, чтобы, в случае несоответствия, его уничтожить.       Ещё чего. Будто Велирион это позволит. Это он доминирует, а не магия, он указывает ей, а не наоборот. И раз его собственная сила не спешит приживаться, он её заставит.       Если борьба с кровью демона напоминала укрощение могущественного и безумного зверя, то борьба с собственной пробудившейся силой напоминала борьбу с утратившим память другом. Неприятная ассоциация, что то и дело мелькала на грани разума, пока Велирион при помощи воли и магии Ирамо оплетал вязью чар и укрощал свою… хотя тут лучше будет сказать аверисову… магию. Нет. Свою. Он и Аверис — одно и тоже, одна душа, одна личность, и не имеет значения другая раса, не имеет значения отсутствие пропитанной магией крови потомка живших на берегах Источника Вечности Высокорожденных.       Его душа остаётся душой того самого Высокорожденного Эльдре’Таласа, прошедшего путь до син’дорай, кем он был. Эта душа подчинит свою собственную силу, воспротивившуюся иному телу.       Для того у него и есть сила демонической крови и магии Ирамо. Для того он с таким риском приспосабливал оболочку.       Нехотя, но непокорная сила поддавалась, подчинялась, теряя статус чужого, вновь становясь родной и покорной. В отличие от демонической энергии, она не причиняла сильной боли, хоть концентрации на укрощение требовала не меньше. Потому, когда Велирион открыл глаза, пелена слабости не застилала взор и не отравляла тело ещё больше.       Зато изменились и обострились его чувства. К не проходящему солёному привкусу на языке добавился горький вкус разлитой вокруг и проглоченной магии Скверны, нос ощущал вязкие и холодные отголоски Обливиона, что разбавляли мороз, озон и гарь стихийной магии, а также приторность тёмных заклинаний демона и вампиров.       Как давно он не испытывал этих чувств… как давно не чувствовал магию так остро, как положено син’дорай. Воистину, магическая чувствительность альтмеров не идёт ни в какое сравнение с чувствами эльфов крови, способных не просто учуять магию, но даже распробовать её.       И не способных без неё жить. Сила, идущая рука об руку с проклятием.       Велирион изначально понимал, сколь высоки шансы возвращения конкретных особенностей при окончательном распечатывании его силы. В конце концов уникальная, симбиотическая связь с магией, свойственная лишь Высокорожденным и их потомкам, свойство не тела, а души. До поры она спала, давая о себе знать лишь мелкими, незначительными отголосками, позволяя столько жизней считать себя альтмером… быть недостаточно сильным для её достоинств и побочных эффектов.       И быть свободным от магической жажды, неизбежного спутника симбиоза с магией при отсутствии поддерживающего источника магической энергии. Под рукой нет Солнечного Колодца… а, значит, Велириону предстоит вспомнить иссушающее чувство жажды и вновь жить с ней.       Плевать. Справился с жаждой раньше, справится теперь, это неприятно, но не смертельно… если не делать ошибок.       Не самая высокая цена за долгожданное могущество.       — Мастер? — донёсся до слуха осторожный оклик. — Вы в порядке? Всё кончилось?       Велирион отвлёкся от анализа ощущений и покосился на Ленора с Ирамо, которые с беспокойством за ним наблюдали.       — Всё только начинается, — в предвкушении ухмыльнулся чернокнижник и прислушался к своему телу. Магия переполняла его, но оно само… Что ж, кровь демона до самой последней капли преобразована в энергию. Позволить себе одно зелье уже не так опасно.       Опустошив флакон, Велирион осторожно поднялся на ноги. Слабовато держат, придётся использовать магию для поддержания тела, чтобы не оступиться в ответственный момент. Теперь можно позволить себе этот трюк. Силы хватает. Пусть вся магия, подточенная долгим сном, насильным высвобождением, метаморфозами тела и предыдущей схваткой, в данный момент не достигает пика, но её больше, чем в начале боя, и она сильнее. По сути, сейчас они с Мератрасом в равном положении — ослаблены, но всё равно сильны.       Но как будто Велирион будет лишний раз рисковать, пытаясь убить демона лишь своей высвобожденной силой. Не когда остаётся неиспользованный козырь. Чернокнижник покосился на утратившую чувствительность левую руку в порванной когтями окровавленной перчатке. Нет, уже использованный трюк не годится.       — Ленор, я полностью сосредоточу внимание Мератраса на себе. Возьми у Гвинира мечи и лови момент. Не подведи меня, — распорядился Велирион и заметил, как вскинулся, желая что-то сказать, Ирамо. — А ты отойди подальше. Не глупи, Ирамо, сейчас ты не боец. Мне не нужен твой труп.       По лицу полукровки пробежала тень. Он с бессильной злобой и досадой посмотрел на демона, наверняка коря себя за промах. Но согласно кивнул, признавая свою недееспособность.       Ленор, в отличие от него, пылал энтузиазмом. Он, будучи слабым магом, полагающимся на множество дополнительных инструментов всегда был рад боевому заданию. Как и сейчас он только рад будет показать, что пусть слаб, но не бесполезен.       — Положитесь на меня! — протараторил он и побежал к спящим.       Внимание Велириона вернулось к бою, уже не кипящему, а затухающему. Хизей и Оребон на последних силах атаковали Мератраса. Гатнаг привалился к стене, больше не способный даже удерживать в мире призванную нежить. Все они хорошо потрудились и успешно выполнили свою задачу — выиграли время.       А теперь пора покончить с Мератрасом. Надо надёжно связать его боем, чтобы не схитрил и не извернулся, как в прошлый раз. И при этом не затягивать. Метаморфоза подойдёт, Велирион чувствовал, что теперь вытянет больше половины минуты, примерно две. Если б не проклятый барьер Акатоша и ослабленность, возможно, смог бы три или даже четыре. Прижившаяся частица Скверны ожидаемо не дала связи с Обливионом, как могла бы дать с Круговертью, но измерение демонов слишком далеко, чтобы дать какое-либо преимущество. Однако манипуляцию с любой тёмной и хаотической энергией она облегчает в разы.       Теперь Велирион сможет обрушить на своего врага силу Обливиона, как не мог в прошлый раз.       Заклинание сплелось легко, прорыв в даэдрическое измерение раскрылся невидимой брешью больше и стабильнее, чем раньше. Опьяняющая сила обволокла тело и заключила его в новый облик. Крылатая тень не обладала лицом, потому кровожадный предвкушающий оскал эльфа не видел никто. Тем не менее, Велирион радовался, как ребёнок, ощущая собственное могущество, такую долгожданную силу, столь долго бывшую жалким огрызком. Воистину, клыки, когти, кожа и жажда магии не страшная цена, чтобы вновь ощущать себя полноценным полным силы чернокнижником, одно имя которого некогда пугало его врагов, от смертных и до демонов.       Нужно только убрать демоническое отребье с дороги, и можно будет, наконец, реализовывать все свои мечты и амбиции.       Усиленным взмахом крыльев прыжком Велирион сократил дистанцию и приземлился рядом с машинально выругавшимся Оребоном.       — В сторону. Ваша работа окончена, — бросил он магам, не сводя горящих глаз с Мератраса.       — А я ещё не поверил… — пробормотал данмер, послушно отступая. — Оборви ему крылья. И запомни: я вытяну из тебя это заклинание!       Велирион ответил ему коротким смешком. Хизей и Оребон подхватили под руки Гатнага и потащили прочь.       — Всё-таки выжил, безумец, — в голосе Мератраса смешались злоба и восхищение. — За то, что ты так нагло забрал мою кровь, ты ещё ответишь. Но твоя готовность пойти на риск мне всегда… импонировала. В отличие от большинства ты не цепляешься за слабости и иллюзорные достоинства, определяющие тебя смертным. Будто в таком существовании есть повод для гордости. Если бы ты в своё время преклонился перед Саргерасом, стал бы одним из его лучших орудий… или охотником, превзошедшим Иллидана. Всегда удивлялся, что ты не пошёл по этому пути.       — В охотники шли отчаявшиеся. Я таковым не был, — бросил Велирион и атаковал. Может, поболтать напоследок было бы удовольствием, своеобразным и извращённым, но время ценно.       Уйти в оборону, как с магами, Мератрас себе не позволил. Понимал, что сил у Велириона достаточно, что не истощится раньше него, и потому напал в ответ. Тьма, хаос и огонь переплелись в шквале двусторонних атак. Два старых врага сцепились насмерть, стремясь прорвать оборону друг друга, ударить, убить раньше, чем это сделает другой. Восстановленная абсорбирующая защита Мератраса не работала в полную силу, но ослабляла проходящие атаки, питая демона драгоценной магией. Однако и Велирион вовсю пользовался той же тактикой, соединяя свойство знака рождения и поглощающие способности син’дорай, он пил чужую магию как воду, игнорируя тот урон, что не успевал поглотить. Сам себе напоминал опьянённого боем орочьего берсерка, но отмахивался от ассоциации, стремясь добраться до Мератраса. Раны можно будет вылечить.       Велирион делал всё возможное, чтобы сосредоточить всё внимание демона на себе. С огромным удовольствием питал энергией Обливиона каждое своё заклинание, от проклятия до огня, обрушивал свою возвращённую силу на натрезима. Он увлёкся настолько, что даже забыл об изначальном плане.       Вспомнил только, учуяв рядом жгучую энергию света за мгновение до поглотившего Мератраса взрыва. Едва успел отскочить, чтобы самого не задело.       В этот раз всё прошло гладко. Мечи нашли нужную цель, не пропали даром, а у самого чернокнижника осталось достаточно сил — прошло немногим больше половины срока метаморфозы. Он отменил превращение и теперь сверху вниз рассматривал своего врага.       Мератрас с силой упирался руками в камень, пытаясь не растянуться на полу. Дыхание демона вырывалось с хрипами, кашлем и кровью. Крупные крылья бессильно распластались по испещрённому следами боевой магии полу. Поясница превратилась в обгоревшие ошмётки, зелёная кровь стекала вниз ручьями. Магия и жизнь в могущественном демоне ощущались едва-едва.       Совсем недавно он одной аурой внушал ужас. Теперь стоит на коленях и борется с дрожью в руках. Сейчас этого натрезима даже бес убьёт одним чихом. Такое жалкое зрелище. И безмерно приятное.       А сзади над ним стоял растрёпанный маленький босмер.       — Не смей недооценивать смертных, демон! — воинственно выкрикнул Ленор, едва не потрясая кулаками.       Он сейчас так похож на совершившего кражу из соседского сада мальчишку, а не подбившего демона мага, что Велирион едва не рассмеялся. Лишь позволил себе короткую улыбку и одобрительный кивок, когда отменил метаморфозу. В этот раз она не держалась до предела, поэтому тело не поразил приступ возросшей слабости. Оно и без того держалось прямо и твёрдо лишь благодаря охватившему его невидимому энергетическому каркасу, за счёт которого Велирион двигался в бою.       Но сейчас он стоял твёрдо, свысока рассматривая поверженного врага, не показывая терзавшей плоть и кости слабости, но демонстрируя злую торжествующую улыбку.       Это конец для Мератраса. В таком состоянии он даже телепортироваться не сможет.       Столько лет… столько жизней… и вот, долгожданный момент настал. Демон на грани, одна простая манипуляция, и его душа попадёт Велириону в руки. И, самое главное, теперь Мератраса не спасёт никакая случайность, в пещерах Нирна боевые корабли не летают.       — Ты не представляешь, какой восторг меня сейчас переполняет. Ты здорово подпортил мне жизни, Мератрас, но теперь твоим раздражающим нападкам пришёл конец, — Велирион вскинул руку. Только немного протяни её, и пальцы схватят душу. — Как ты там обещал? Отдать меня твоим сородичам? А потом Повелителям Бездны? Ха, я удовольствием делиться не собираюсь! Я самолично применю на твоей душе все те пытки, что придумал Пылающий Легион, растерзаю её так, как как не могли ваши лучшие инквизиторы, даже опробую пару трюков авторства даэдра. Ты их не считаешь равными, но вы так похожи… особенно, когда надо помучить смертных. Остатки же… просто разотру в ничто. Ты хотел скормить меня Бездне, я же скормлю тебя забвению. Ха, мне даже говорить об этом приятно. Реализовывать будет ещё лучше!       Хотелось счастливо рассмеяться подобно ребёнку, получившему долгожданный подарок. Таковым себя Велирион и ощущал.       — Всерьёз считаешь… что всё кончено? — хрипло прорычал Мератрас, с трудом поднимая голову. Держать её ему было и того труднее, когда слабость и тяжесть массивных рогов тянули вниз, но он не сводил злых, лишённых потухшего сияния глаз со своего врага. — Нет, эльф… я… дорого заплатил… чтобы последовать за тобой. И я… рано или поздно… доберусь до тебя. Я… дорого купил эту возможность… Дорого! Эта сделка… обошлась мне большой ценой, но… я неукоснительно следовал её условиям, слышишь? Ты меня слышишь? Соблюдай свою часть!       Последние слова Мератрас обращал не к Велириону, а к кому-то, кого здесь не было. Или был? Плохое предчувствие кольнуло сердце, чернокнижник подался вперёд, стремясь схватить душу демона прежде, чем случится… что угодно. Плевать, что, главное, демона забрать!       Но едва мистический аркан приготовился сорваться с пальцев, от Мератраса полыхнуло энергией Обливиона. Над демоном открылся разрыв, из которого повеяло кисловатым вязким запахом даэдрического изменения, к которому примешивались нотки, напоминающие о старом пергаменте. Разрыв был такой силы, что Велирион отшатнулся, перестал тянуться к душе демона. Не потому, что испугался. А потому, что с бессильной яростью и злым отчаянием понимал — он не отберёт свой трофей. Не сейчас. Не в этом состоянии. Не у этого существа.       Едва узнав о сделке с Боэтией, Велирион догадался, как натрезим пролез в Мундус. Он заключил сделку с Принцем Даэдра. И ей же застраховал себя от поражения, предусмотрительная тварь!       Но всё это время чернокнижник думал на Боэтию, ждал, когда тот себя проявит. Он не предполагал ещё одной переменной, ведь как вообще можно было подумать, что в происходящем может быть замешано больше одного Принца?..       Но Боэтия или не он, на данный момент больше прочего Велириона волновало одно — забирают его врага, его трофей, тварь, которую он должен был добить здесь и сейчас, но шанса на что его лишают.       С какой же радостью чернокнижник запустил бы огнём в появившееся над Мератрасом бесформенное скопление глаз и щупалец!.. Но он не идиот, понимал, что ничем хорошим это не обернётся. Он мог лишь скрипеть зубами, со злобой и бессилием наблюдая, как израненного демона оплетают щупальца, забирая из Плана смертных. Даже не нужно гадать куда. Тот, кто хоть немного образован в области даэдрологии, сразу опознает Хермеуса Мору.       Удивительно, что он явился лично. Или не очень, учитывая, сколь специфичные личности собрались в этой пещере.       — Я помню договор, повелитель ужаса. Ты оказал хорошую службу и заслужил защиту Принца Обливиона, — спокойным размеренным голосом проговорил Даэдрический Лорд прежде, чем унести натрезима в свой План.       Следовать за ним он не спешил. Многочисленные глаза обратились на Велириона, который ощутил порыв поёжиться, но задавил его, вскидывая подбородок и с нескрываемой неприязнью рассматривая того, кто помешал свершить долгожданную расправу. Теперь снова ждать удара с неизвестного направления, да ещё и осознавать, что за демоном два Принца Даэдра! Выкидывать из уравнения Боэтию Велирион даже не думал. Зачем бы Мератрас, Боэтия и Хермеус Мора не объединились, такой союз просто не может ограничиться мелочным осквернением ордена Стендарра и охотой на отступников. Что бы они ни задумали, плоды их союза не останутся незримыми. До кучи уничтожить Мератраса будет ещё сложнее… но как будто Велирион отступится. Он найдёт способ обойти покровительство Принца и заберёт то, что у него отняли только что.       — Вот мы и встретились, странник из-за границ Аурбиса. Я наблюдал за тобой в твоих жизнях и я заинтригован.       Неторопливая манера речи распаляла злобу и раздражение Велириона. Он с трудом держал себя в руках. Ему хотелось запустить огнём хотя бы в стену, хоть как-то выместить переполняющие его злость и досаду. Но он терпел. И не сводил взгляда с переплетения глаз и щупалец.       — Кто-то, вроде меня, не может не заинтересовать Принца Даэдра. Особенно того, кто известен под именем Демона Знаний. Ведь это тебя и интересует во мне — мои знания, которые я принёс из жизни вне пределов Аурбиса, верно? — вопрос риторический — что ещё может привлечь внимание собирателя знаний — но его необходимо задать. Уже не отвести привлечённое внимание Принца Даэдра, но хотя бы из этой встречи нужно выйти без потерь и ненужных обязательств. Выйти, убраться из проклятой пещеры в безопасность и покой, где обдумать всё случившееся и прикинуть дальнейшие планы.       Проклятье, будто без Хермеуса Моры проблем не хватало.       — Ты всё правильно понимаешь, дитя Жемчужины Титанов, — Велирион непроизвольно напрягся, услышав иное название Азерота. Хермеус Мора знает о том мире? От Мератраса, или же из какого-то другого источника? — Но не до конца. Меня интересуешь ты сам. У тебя исключительный потенциал, способный сделать тебя могущественным слугой. Приди ко мне, отдай мне себя, и я щедро награжу тебя. В моих владениях ты найдёшь любое знание, какое пожелаешь… и, конечно, я отдам тебе твоего врага. Что скажешь?       Заманчиво. Но Велирион не настолько глуп, чтобы вверять свою душу даэдра, не для того её так защищал. Предлагаемый Морой плод сладок, но ядовит, договоры с Даэдрическими Принцами далеко не всегда оборачивались благом для смертных, примеров в истории достаточно. Если только короткие сделки без продажи души, тщательно продуманные, лишённые дыр, через которые даэдра утащит заинтересовавшего или прогневавшего его смертного к себе — такие приемлемы. Прочие нет. Не для того, кто ценит собственную свободу выше даров даэдрического ошейника.       Особенно, если ошейник предлагает тот, кто так явно отступает от договора.       — Отдашь мне Мератраса? А как же слова о защите? — не допустить в голос ядовитых ноток не получилось.       — И я её дал. Повелитель ужаса просил защитить его от вероятного поражения, и я забрал его до последнего удара. Его знания шли в уплату спасения, но он никогда не становился моим слугой в полной мере. Я не нарушаю своей части сделки, как ты успел подумать. Не стоит судить поспешно, странник, — размеренный голос Хермеуса Моры не менялся ни на тон, поэтому понять его отношение было невозможно. Неудобный собеседник, ни мимики, ни жестов, лишь медленно моргающие глаза и неспешное шевеление щупалец.       Глядя на последние, Велирион пытался отогнать ассоциации и неприятные воспоминания о других обладателей множества щупалец. Между Принцами Даэдра и Древними богами ничего общего, у них разное происхождение и природа. Но схожие черты облика в глазах Велириона совсем не добавляли баллов Демону Знаний.       — Как бы дело ни обстояло, я тебе присягать не стану. Я слишком ценю свою душу и не настолько отчаялся убить Мератраса, чтобы продавать себя за возможность с ним покончить. Однажды он вновь появится в Плане смертных, и тогда я до него доберусь. А, если ты хочешь мои знания, то что-то я готов отдать, получая что-то взамен, но это касается только моих знаний. Душу ты не получишь, — непреклонно заявил Велирион, сразу обозначив свою позицию. Играть в дипломатию и десятки минут ходить вокруг да около он не хотел, да и не видел смысла.       Мысленно он уже прикидывал пути отступления. Сразиться с Принцем Даэдра, полагаясь лишь на собственную, порядком подточенную силу, сказочная глупость. Но сбежать, если что пойдёт не так, шансы есть. Возможно. Правда, его маги… их забрать не получится. Безумно не хочется их бросать, уповая на незаинтересованность Демона Знаний, особенно после того, через что они вместе прошли.       Но бессмысленная жертвенность никогда не была в списке качеств старого чернокнижника.       — Многие до тебя также упрямились. Я всё равно их получил. Ты ищешь власти и знаний, и потому твои поиски неизбежно приведут тебя ко мне. Помни об этом, не-смертное существо. Мы ещё встретимся, а пока прими мой дар, если хочешь выжить.       С этим странным напутствием Хермеус Мора ушёл. Пропало давящее ощущение его присутствия, унесло с собой аромат Апокрифа, оставив Велириона пялиться в пустоту и пытаться понять смысл высказывания. «Не-смертное существо»? Это из-за его перерождений? Или…       Яркий образ слишком неожиданно вспыхнул в мыслях, отдавшись болью в висках. Смутно узнаваемые очертания лаборатории, сложный многогранный рисунок на полу, многочисленный магический инструментарий, раскрытые книги, сверкающий диск Сердца Азерот, голос… Авериса?       Незнакомое воспоминание, но в то же время знакомое. Неужели оно из тех, что были скрыты провалами в памяти? Распечатывание полной силы их восстановило?..       Возросшая концентрация энергии Обливиона рядом вернула Велириона в реальность раньше, чем он во всём разобрался. Он напрягся, глядя, как там, где только что были Мератрас и Хермеус Мора, появляется даэдра. Один. Он выглядел как облачённый в лохмотья парящий сгусток щупалец с тремя парами рук, пастью на месте живота и деформированной головой. Велирион не знал этого даэдра, он никогда не встречал его описаний, но от него отчётливо тянет Апокрифом.       Чернокнижник вскинул руку, останавливая Оребона, Хизея и Ленора, приготовившихся напасть на даэдра. Тот не проявлял агрессии. Он пару секунд парил на месте, после чего развернулся и поплыл к одному из тоннелей. Остановился у тёмного зева и обернулся к Велириону, слово… призывая следовать за собой.       «Прими мой дар, если хочешь выжить»…       — Ты крепко зацепил Хермеуса Мору. Даже не знаю, что сказать на этот счёт, — Оребон тихо подошёл к Велириону, тоже не сводя глаз с ожидающего даэдра и хмурясь своим мыслям. — Получается, твой демон заключил сделку с ним, а не с Боэтией, но мне от этого ещё больше не по себе. Союз двух Принцев… звучит скверно. И смущает, что Боэтия не спешит себя проявлять, потому что он очень деятельный и то, за что он берётся, обычно несёт масштабные последствия.       — Выглядит так, будто он отвлекал внимание на себя, — согласился Велирион, не думая спорить с данмером, чей народ поклоняется Боэтии и должен знать побольше прочих. Хотя пока Оребон сказал очевидные вещи, до которых додумается любой, кто достаточно образован. — Я не сомневаюсь, что они оба ещё проявят себя, и что Мератрас значимая часть их планов, какими бы они не были. И, чувствую, я тоже — как минимум для Моры. Но прежде, чем со всем этим разбираться, нам нужно выбраться из пещер.       Что простым не представлялось. Поддерживаемый генераторами барьер действительно не спал с уходом Мератраса, как и ожидалось. Не зная дороги, не зная даже размеров подземелий блуждать по ним можно бесконечно долго в наивной надежде наугад выйти наружу до того, как все передохнут от голода. Казалось, что ситуация безвыходная, но…       Взгляд вернулся к слуге Моры, всё также безмолвно парившему у входа в тоннель. Принять дар, чтобы выжить…       — Думаешь, стоит? — Оребон, слышавший весь разговор, точно также понял суть, и его точно также одолевали аналогичные сомнения.       — Мне не нравится идея принимать помощь Принца Даэдра, когда паутина его интриг скрыта завесой неизвестности. Но он не ставил условий и проявил большую заинтересованность во мне. Ему нужны не просто знания моей первой жизни, ему нужен сам я. Живым и не ушедшим на перерождение, — что Велириона не особо радовало, даруя понимание, что он не ошибся в предположении и действительно стал частью планов Моры без своего ведома и согласия. Проклятье, до чего мерзкое и унизительное положение, но… всё-таки стоит признать, что в данный момент выгодное. Поэтому чернокнижник усмирил вспыхнувшую в груди злость и постановил: — Стоит этим воспользоваться. Аванс от Хермеуса Моры немногим, но лучше перспективы сдохнуть от голода в бесконечных тоннелях. Идём.       Сейчас Велирион примет подачку Принца Даэдра, чтобы выжить и восстановить силы. Хермеус Мора уверен, что их встреча не последняя, и, раз так, то чернокнижник тщательно подготовится к новой. Он не будет куклой в щупальцах этого существа. Его судьба в его руках, и это не изменится, что бы там ни думал Принц Даэдра.       Тихие стоны и копошение заставили Велириона повернуть голову к тем, кто на весь бой превратился в бесполезный балласт. Мератраса нет, и его заклинание спало, освобождая магов из плена сна. Нехорошо прищурившись, Велирион направился к ним, чувствуя, как растёт его раздражение, которое очень хотелось выплеснуть.       — С добрым утром, — ядовито протянул чернокнижник, обращаясь к растерянно озирающимся Элентэ, Силейни и Гвиниру. — Вы всё проспали.       Нет, стоп. Он выше того, чтобы срывать плохое настроение на окружающих. Велирион сделал глубокий вдох, пытаясь взять эмоции под контроль, и сказал уже более нейтральным тоном:       — Вставайте и уходим. Мератраса здесь больше нет, и я не хочу задерживаться в этой дыре больше необходимого. А о том, что происходило, пока вы валялись с последствиями недооценки врага, несмотря на все мои предупреждения, поговорить можно по дороге.       Резко развернувшись, Велирион направился к ожидающему его даэдра, поддерживая слабое тело магией и надеясь, что не ошибся в своей оценке мотивов Хермеуса Моры.