Чернокнижник

      202 год. Месяц Утренней звезды. Винтерхолд

      На утро от былого хорошего настроения Велириона не осталось и следа, были лишь сосредоточенность и ожидание удара. Сомнений в том, что Марий подготовил ловушку, не было, но Велирион не собирался игнорировать приглашение. Он выяснит всё, что известно человеку, источник его знаний — настоящий, а не бред про Акатоша — и избавится от угрозы. В том, что последнее не составит труда, чернокнижник был уверен, потому что драконья аура выделяла необычность Феликса Мария, его отличие от серой массы, но не была достаточно сильной, чтобы нести угрозу для Велириона. С подкреплением же, окажись имперец достаточно умён, чтобы им озаботиться, справится Ирамо.       Верная тень полностью экипированная явилась в кабинет ко времени отбытия как раз, когда Велирион затянул последний ремешок своей брони.       — Я получил сообщение от Хизея — он прибыл в Солитьюд, уже на пути в Синий дворец, — отрапортовал Ирамо.       На его слова Велирион лишь кивнул. Как в случае с Мавен, с торговым хищником уровня Эрикура вести дела должен другой делец-хищник, коим является Хизей. Заодно в случае худшего будет поблизости, чтобы подстраховать. Но в этом аспекте бывший ученик вряд ли понадобится Велириону. На какого-то имперца, будь тот хоть сколь угодно необычен и с подкреплением, его с Ирамо сил хватит за глаза.       Тем временем воспитанник проследил, как Скипетр Саргераса занимает место в креплениях за спиной Велириона, и с сомнением уточнил:       — Не подумай, что я критикую… это не слишком? Это всего лишь какой-то человек.       — Помимо него за пределами Коллегии плетут козни Мератрас и Мефистрот. Я не позволю себе оказаться перед ними без должной готовности из-за легкомыслия. Это же касается каждого из вас, — отрезал Велирион, последним штрихом набрасывая на себя иллюзию, меняющую вид его экипировки и черт лица. Теперь он всего лишь никому неизвестный альтмер в новой красно-чёрной форме Андасейи и с обычным стальным посохом за спиной. С его приметным обликом, вчерашним дебютом на приёме, где было немало гостей из Солитьюда, и угрозой демонов и даэдра небольшая осторожность лишней не будет. Наконец, отработанными жестами он раскрывал окно портала. — Идём. Я хочу поскорее разобраться с этой ситуацией.       По координатам, переданным одним из работавших в архиве коллегии бардов магов, оказалась узкая укромная подворотня, в которую Велирион ступил один — для чужих глаз, если бы таковые были. Ирамо скрылся в невидимости, становясь тайным козырем, который будет разыгран в подходящий момент. Застыв на пару секунд, чернокнижник припомнил рассказ подчинённого, объяснявшего, как дойти от подворотни до «Смеющейся крысы», и уверенно направился на оживлённую улицу столицы Скайрима.       Стоит отдать Солитьюду должное — он выглядел неплохо, радуя глаз органичной смесью нордской и имперской архитектуры без разрухи Винтерхолда или дисгармонии двемерских и людских строений Маркарта. Людей на рыночной площади, куда вывела подворотня, в утреннее время было немного, лишь стража, сонные торговцы, только открывшие свои лавки, да редкие жаворонки, больше дышавшие свежим воздухом, нежели пришедшие за покупками.       Таверна «Смеющаяся крыса» находилась как раз на этой площади, совсем недалеко от главных ворот. Трактирщик сразу указал, где искать Феликса Мария, даже не попытавшись поупрямиться и вытянуть монету за информацию, только как-то странно посмотрел. Видно, странный имперец и здесь успел оставить дурное впечатление… распространившееся на тех, кто с ним знаком.       В дверях указанной комнаты Велирион едва не столкнулся с вышедшей оттуда женщиной, мазнувшей по нему заинтересованным взглядом. Альтмер посторонился, демонстративно не спуская с неё глаз, чем вызвал насмешливый смешок и пожатие плечами — мол, «так и быть». Явно пребывающая в отличном настроении беловолосая имперка мягким бесшумным шагом направилась прочь, подтверждая первоначальную догадку. Женщина двигается как тот, кто привык полагаться на скрытность. Ирамо и Хизей двигаются точно также… ровно, как и воры из сиродильских союзников. Вкупе с движениями оценивающий взгляд не столько на самого Велириона, сколько на места, где обычно у прохожих расположены карманы и кошельки, сразу выдал род деятельности ушедшей особы.       У Феликса Мария занятные контакты. Лишний аргумент в копилку поддержания бдительности.       — Представитель? — с недовольством выдохнул имперец, стоило Велириону ступить в комнату — самую обыкновенную трактирную спаленку в нордском стиле, не каморка, но и не особо просторная. Для сражения непригодна, поэтому с противниками предстоит покончить быстро. — Я ждал лидера Теней и говорить буду только с ним.       Чернокнижник задержался в дверях, давая Ирамо время проскользнуть в комнату, и только спустя пару секунд закрыл за собой, пристально глядя на недовольного Мария, но краем глаза наблюдая за вторым человеком в комнате. Женщина в робе Дозорных Стендарра поверх стальной брони, вооружена увесистым железным молотом, что сейчас прислонён к стене, лицо скрыто под капюшоном и маской. Но интереснее было другое — запах её ауры. Вампир. Ещё одно интересное знакомство «говорящего с Акатошем» человека драконьей ауры. Хотя знает ли Марий о природе своей подружки?..       — И вы будете говорить с ним, Феликс Марий из Вайтрана. Я сейчас у многих на слуху, а после приёма многие меня знают в лицо. Конкретно сейчас мне ни к чему лишнее внимание, — с этими словами Велирион выдвинул из-за небольшого столика стул и сел так, чтобы видеть и Мария, и вампиршу. — Но сейчас я лишь сильнее усомнился в правильности траты на вас времени, учитывая, в какой компании вы меня встретили.       Вампирша напряглась, но не больше. Марий послал ей успокаивающий жест, показывая, что разберётся. Сегодня он сменил дорогой наряд на простые рубаху и штаны, в которых чувствовал себя не в пример увереннее и свободнее — видно сразу. Лишнее подтверждение, что высшее общество и его порядки имперцу чужды.       — Маскировка? Не ожидал, хотя аргументы логичны. А за мою подругу не беспокойтесь. Я слышал об истории с Дозором в Сиродиле, но она истинно верит в Стендарра и здесь как мой соратник в борьбе с нашими общими врагами. Говоря про «нас» я имею в виду вас тоже.       — О них мы тоже поговорим. Но прежде — о вашем «соратнике», — последнее слово Велирион произнёс как можно более саркастично, пристально сверля взглядом неподвижную вампиршу. Было бы неплохо видеть её мимику и глаза… но сжавшиеся кулаки тоже неплохо выдавали напряжение. — Тогда, тридцать лет назад, сиродильский Дозор тоже заявлял, что истинно верит в Стендарра, при том молясь на алтарях Боэтии. С чего мне верить, что эта не такая же?       — Не равняй меня с предателями! — возмутилась вампирша. Её голос показался Велириону смутно знакомым. — Все эти годы я пыталась вернуть Дозору доброе имя, спасти тех, кого не успели осквернить еретики. Но ты позаботился о том, чтобы за действия мерзавцев расплатились все без исключения. Не дал спасти сиродильских братьев и сестёр… тогда, в Корроле, я говорила, что не спущу тебе такое с рук, какое бы право на месть не имел ты сам, Сэй.       Голос вампирши звенел от застарелой злобы и ненависти. А после упоминания Коррола Велирион, наконец, вспомнил этот голос — только моложе. Альтмер с интересом подался вперёд, по-настоящему удивлённый внезапной встречей, ставшей крайне интересной.       — Послушница Каркетта. Не ожидал, признаю. Когда я полагал, что в следующую нашу встречу, случись она, ты заматереешь и отрастишь клыки, — губы скривились в ухмылке, — не думал, что всё будет настолько буквально.       Каркетта дёрнулась, как от удара, машинально прижав ладонь к скрытому маской рту. Марий выступил вперёд, с беспокойством смотря то на вампиршу, то на архимага.       — Велирион, вы не…       Резкий жест Каркетты заткнул имперца на полуслове. Дозорная, замешкавшись, отняла руку ото рта и сняла капюшон с маской. Первое, что отметил Велирион — неизменную беспощадность времени к людям. Молоденькая девчонка превратилась в близящуюся к рубежу увядания женщину, к чьему лицу прочно прикрепилось угрюмое выражение, которое подчёркивали по-вампирски впалые щёки и мертвенная бледность. Глаза слегка светились янтарём, выдавая принадлежность к скайримской породе вампиров.       — Я не по своей воле стала такой, — теперь в голосе Каркетты звенела не ненависть, а боль и скорбь. — Эти твари напали на наш Зал Дозора, уничтожили его, убили моих братьев и сестёр. Я сражалась как могла… думала, что паду с ними и была готова принять судьбу. Но главарю показалось забавным осквернить хранителя. Как будто было мало причинённого зла!.. Если бы меня только держали в сознании, я бы убила себя прежде, чем проклятие проросло, но…       — Она лишь жертва, не враг и не шпион, — пришёл на помощь замолкшей Дозорной Марий, с осуждением смотря на разбередившего раны вампирши чернокнижника. — Боэтия враг нам всем, мы должны объединиться, чтобы её победить.       — И вот тут вопросы возникают к вам, — Велирион пошёл навстречу и оставил Каркетту в покое. На время. Уж больно занимательное её положение, в котором сожаление вызывал лишь тот факт, что оно не его рук дело. Вампирам же хотелось поаплодировать, хотя, конечно, вряд ли они осознавали всю красоту бездны отчаяния, в которую забавы ради ввергли Каркетту. — Как много вы знаете и, главное, откуда? Только не рассказываете мне байки про Акатоша, я хочу услышать адекватное объяснение.       — Но это правда! Акатош действительно открывает мне правду о кознях даэдра! — пылко выкрикнул Марий, вскакивая на ноги и зачастил в явном опасении, что его перебьют и откажутся слушать дальше: — Я видел культистов в масках-черепах и орды даэдра, над которыми возвышаются двое бледных — с крыльями, копытами и рогами! Один из них коронует скелет на троне Синего дворца, а у второго могущественная сфера, которая меняет свой цвет с голубого на кровавый и разрушает щит Акатоша от Обливиона, чтобы Боэтия ступила в наш мир! А ещё я видел, как Псиджики и Андасейи сражаются с ними всеми, чтобы предотвратить катастрофу! Скажете, всё не так, что ли? Вы тоже там были, бились в первых рядах. Как ещё объяснить такие видения, если не волей Акатоша?       Велирион долго молчал, пристально рассматривая Мария, выискивая малейшие признаки лжи и не находя их. Даже если имперец не в своём уме, то в сказанные слова верит искренне и рьяно… но назвать их бредом чернокнижник не мог — из-за Ока Магнуса, о котором заявил человек. Ровно, как Боэтии, натрезимах и противостоянии им Андасейи и Псиджиков, об Оке он знать не мог, оно тайна ещё большая, чем предыдущие. Но Марий знает, искренне веря, что тайна раскрыта ему в видении Акатоша.       А ещё он озвучил сведения, которых не знал сам Велирион. Конечно, факт чьих-то видений для него не невероятен, а Азероте доводилось работать и с видениями, и с теми, кто целенаправленно заглядывал в потоки времени. Только природа тех видящих была ему знакома, многих он знал не один год. Здесь же — какой-то невесть откуда взявшийся проходимец. Однако, если допустить вероятность, что видения Мария действительно были и открывали варианты будущего, и проанализировать их… Что ж, первое: Око Магнуса будет осквернено во имя уничтожения барьера. Не новость, что-то такое Велирион предположил сразу после рассказа Мелара о пророчестве Жатвы и действиях Наарифина. А вот второе, коронация Мефистротом скелета в Синем дворце, что бы это могло значить? Чей это скелет? Какая роль ему уготована? Не связано ли это с беспокойством Элисиф насчёт упомянутой ей пещеры?       А ещё навевает не самые приятные ассоциации с другой коронованной нежитью…       Велирион нахмурился, не позволяя себе погрузиться в воспоминания слишком глубоко. Конечно, всё это имеет смысл лишь в том случае, если видения Мария не плод воспалённого разума или уловка тех же натрезимов, готовящих против своего врага новую ловушку.       — Откуда такая уверенность в Акатоше, Марий? — не спешил доверять подозрительному человеку Велирион. Альтмер выразительно посмотрел в сторону Каркетты. — Знал я одного человека, заявлявшего, что с ним говорит бог. Как выяснилось — немного не тот, на которого он думал.       — Не надо приплетать того еретика, — процедила Дозорная, понимая, о ком шла речь.       — Отнюдь, ситуации весьма схожи.       Марий вновь влез между ними.       — Боэтия призывала к хаосу и разрушениям, а мои видения — к спасению. Акатош не хочет, чтобы Боэтия достигла успеха, разве это не лучшее подтверждение?       — Нет. Принцы Даэдра склонны друг с другом конкурировать и вполне естественно, если один из них захочет пресечь покушение конкурента на Арену.       Тем временем Велирион параллельно изучал ауру Мария, выискивая следы влияния даэдра. Конечно, в отличие от полноценной присяги или равного контракта, которые оставляют в ауре конкретную метку, более скрытое и тонкое воздействие не оставит столь заметных следов. Но они будут, если знать, что искать, и если их не маскировать. Нужно только искать как можно осторожнее, чтобы Марий не почувствовал воздействия, что оказалось неожиданно сложно — драконья аура чутка к стороннему вмешательству и обладает высокой естественной сопротивляемостью.       Тем не менее, опыт Велириона позволял обходить даже такие препятствия, параллельно отвлекая имперца разговором. И следов даэдра он пока что не находил.       — Не верите, — помрачнел Марий на слова чернокнижника. Человеку не пришлось по душе, что его веру в бога и контакт с ним так открыто подвергают сомнению, и он предпринял последнюю попытку защиты: — А вот я верю. Я был тогда, в Хелгене, когда его разрушили. Но вот в чём загвоздка — для меня дракон стал спасением, именно тогда я прозрел: моя жизнь «до» была пуста и не имела смысла. Всего лишь ожидание истинного предназначения, открывшегося мне, когда дракон невольно спас мне жизнь. Акатош наделил меня благословением драконьей крови для великой цели. Раньше я думал, что она связана с возвращением драконов. После видений знаю: я должен защитить мир от даэдра. Каждый раз, когда происходят вторжения, находится герой, берущий на себя миссию спасения, и сейчас он — это я. И меня ведёт Акатош. Я не просто верю, я знаю. Я не требую того же от вас, лишь хочу уверить, что стоящий за мной бог не желает победы Боэтии — вот, что главное. У нас общая цель.       Фанатик. Этот человек двинулся на фоне почитания своего бога — вот, что понял Велирион из жаркого монолога. Причём Марий фанатик из той опасной породы, что не гнушается союзом с любыми силами, что доказывают ушедшая воровка, сидящая рядом вампирша и попытка заключить союз с главой тёмных магов.       Поэтому Феликс Марий, в отличие от обычных фанатиков, непредсказуем. И вдвойне опасен.       А ещё его оговорка о благословении драконьей кровью… Велирион получал отчёты о гуляющих по Скайриму слухах, якобы вместе с драконами появился некий Довакин или Драконорождённый — согласно нордским легендам, человек с душой дракона, так называемый идеальный драконоборец. Неужто это Марий? Это объясняет драконью ауру, из-за которой Велирион принял человека за дракона в смертном обличье — в какой-то степени так и есть… Да уж, «повезло» нордам с их героем.       Что ж, кто бы ни стоял на видениями на самом деле, если они не за авторством демонов, то это значит лишь одно: на поле появился ещё один игрок. Осталось понять, кто он на самом деле, и каковы его истинные цели.       — Вы заявляете, что вас ведёт Акатош, — скептицизма в голосе Велирион скрывать даже не думал. — Тогда зачем вам помощь тех, кого ваша подружка любит называть культистами и еретиками?       — Информация. Видения — всё, чем я обладаю, но они показывают только ключевые моменты. Что к ним должно вести и где искать корни зла я не знаю. Но я уверен, что знают Псиджики и Андасейи.       — Возможно. Но тогда зачем нам какой-то человек, всего лишь подозрительно громко кричащий о связях с Акатошем? Пока что я вижу от вас лишь проблемы и потенциальную угрозу.       — Я от вас тоже, учитывая вашу бурную деятельность и слухи вокруг вашей главной организации, — фанатизм Мария, наконец, убавился, позволяя разглядеть нотки неприязни и недоверия. — Но козни даэдра важнее. Я знаю, что вы с ними боритесь, и хочу объединить усилия. Я Довакин, сила моего Голоса равна драконам, не нужно меня недооценивать. Тем более, что я не один. Со мной Каркетта.       — Два фанатика, один из которых вампир, — жёстко постановил Велирион, следя теперь за обоими одновременно. — Причём вампир из дискредитировавшего себя ордена.       — Прекрати, ты знаешь, что всё это дело рук проклятого пророка. Дозорные других провинций никак с ним не связаны и все эти годы верно выполняли свой долг и пытались очистить наше имя, — процедила Каркетта, медленно поднимаясь на ноги и сжимая кулаки. — Может, мы бы смогли вернуться в Сиродил и искупить грехи падших во тьму предателей, если бы ты нам не мешал. Ты разобрался с Дозорными Боэтии, но из злобы продолжил бить по Дозорным Стендарра, да?       — Паршивое стадо вы, а не паладины-защитники. Всего лишь превентивные меры, чтобы история не повторилась. От вас никогда не было толку, только кидались на хилую нежить и колдунов-самоучек, вереща про своего бога, когда с более серьёзными врагами справиться уже не могли. Ими всегда занимались мои маги, — Велирион намеренно бил по больному, каждым словом подтачивая плотину самоконтроля Каркетты, не без удовольствия глядя, как губы той непроизвольно поднимаются в оскале, обнажая острые клыки. Останавливаться он не собирался — гнев срывает покров лжи. — Так ответь мне, хранительница Дозорных Скайрима, которых в мгновение ока перебили вампиры, — для чего существует твой бесполезный орден?       — Ты ничего не смыслишь в святом долге, еретик! Ничего! Мы несём справедливость Стендарра в этот мир, мы защищаем его от зла! Да, мы несовершенны, мы проигрываем, но зато после…       — Становится лишь яснее, какие вы бездари. Потому что ни о каком возвышении после падения речи нет. Ни после Сиродила, ни после атаки вампиров. Ошмётки твоих дражайших братьев убрались на границу с Морровиндом под крыло Стражи Рассвета и не высовывают нос из своей башни. От вас никакого проку, вы всего лишь горстка вопящих клоунов. Вы не нужны ни тем, кого, якобы, защищаете, ни даже своему богу, у которого вас отбирают то одни, то другие. Даже тебя он не защитил, вампир. Тем, кому подобные тебе молятся, плевать на смертных. То, чем вы так самозабвенно занимаетесь — не более, чем самообман, которым вы неумело пытаетесь придать смысл своим жизням, не в силах пойти вперёд самостоятельно.              Жестокие слова наотмашь ударили по обоим фанатикам. Марий машинально схватился за прислонённый к кровати меч, но всё-таки остановил руку, не потянув клинок из ножен. У Каркетты после смачного плевка в её веру и смысл жизни исчезли последние крупицы самоконтроля.       — Зато даэдрические твари всегда рядом, шепча на ухо ложь о помощи и заботе во имя своих гнусных целей. Сколько еретиков говорили те же слова перед тем, как их настигло возмездие! — вампирша схватила молот под тяжёлым наконечником и шагнула вперёд. — Феликс зря в тебя верил. Ты такой же еретик, как прочие, только высокомернее и наглее. Я очищу мир от твоей заразы. Помолись о милосердии Стендарру, потому что от меня ты его не дождёшься!       Марий дёрнулся было в желании остановить компаньонку, но, бросив мрачный разочарованный взгляд на Велириона, передумал. Альтмер лишь слегка усмехнулся, злость фанатиков его забавляла. Он продолжал спокойно сидеть, даже не порываясь как-то защититься от надвигающейся Каркетты. Незачем.       Угрозу Дозорная почувствовала не с той стороны, с какой ждала. Длинная рукоять молота помешала ей быстро развернуться до того, как пинком под колено её отправили на пол. Лезвия зачарованных мечей прижались к шее и ещё держащей молот руке, вынуждая женщину замереть на полу и не рыпаться.       — Не советую глупить. Таких, как ты, я нарезать умею, — ледяным голосом уведомил Ирамо.       — Ты… откуда ты взялся? — гневно прошипела вампирша, напрягаясь, но не дёргаясь.       — Наколдовался, — стал ответом сухой издевательский смешок. Хотя одно-простое слово действительно объясняло всё: когда клан Гатнага начал расти, Ирамо задумался об улучшении скрытности, чтобы та действовала одновременно и на живых, и на чутких вампиров. Итогом стала модификация связки из заклинаний Невидимости и Приглушения шагов, которая помимо сокрытия на визуальном уровне прятала запах и звуки дыхания, кровотока и сердцебиения.       — Желаете повторить её положение? — любезно поинтересовался у Мария Велирион, удерживая в демонстративно поднятой руке тёмный огонёк проклятья.       — Так вот, как верховный чернокнижник Длинных Теней предпочитает вести переговоры: страх и сила, — буквально выплюнул Драконорожденный, стараясь не делать резких движений и с беспокойством косясь на пленённую Каркетту. — Идеально подходит к твоему титулу и слухах о тебе. Видят боги, я пытался быть дипломатичным, но ты нарываешься.       — А, наконец, ты отбросил формальности, человек драконьей крови. Что до переговоров — их я веду так, как должно, исходя из ситуации. А у нас с тобой их нет, лишь пара фанатиков, тратящих моё время. Хотя как минимум один из вас вызывает у меня интерес, — не выпуская Мария из поля зрения, Велирион сделал шаг к Каркетте и навис над ней, вынужденной до боли закатывать глаза, чтобы видеть выше его обуви. — Не ври себе хотя бы сейчас, падшая хранительница Дозора. Ты вышла из себя от того, что на подсознательном уровне понимаешь: мои слова правда. Мысли о ней начали одолевать тебя ещё давно, в Сиродиле, когда вскрылась истина о предавших твоего бога собратьях. Ты гнала от себя эти мысли, ища спасения в самообмане и «благой цели», как верная шавка выслуживаясь перед простецами и богом, которому до тебя нет дела. Что ты получила в награду за столь долгий и тяжкий путь? Лишь падение во тьму. Неужели даже сейчас ты веришь, что Стендарру есть дело до очередного монстрика Молага Бала? Твой бог тебя оставил. Ты одна. Даже твой ненаглядный Дозор увидит в тебе всего лишь кровососа.       — Чего ты этим добиваешься? — рука Мария крепче сжала рукоять. Имперец тоже был готов напасть, но почему-то этого не делал. — Знай, эльф, что я ещё не убил тебя только потому, что видения показали твою важность. Но даже ради них я не позволю тебе угрожать мне и моим союзникам. Немедленно отзови своего ассасина. Каркетта погорячилась.       — Тебе меня не убить, хотя можешь попробовать. Но после того, как я услышу правду о том, что брошенному богом вампиру нужно от твоего «благородного» похода. Чем шире раскрыты её глаза, тем искренней ответ, — отрезал Велирион, подавая больше маны в проклятье. Марий пожалеет о том, что родился, в тот миг, когда на него бросится. — Я жду, падшая хранительница Каркетта.       — Тебе не смутить меня своими речами, еретик, — прорычала Дозорная. Она выглядела злой, несогласной, но ранее мелькнувшая в глубине взгляда паника подтвердила — все слова попали в цель. Но даже сейчас вампирша упрямо прячется за отрицанием и ширмой самообмана. — Я лучше тебя знаю, как даэдра и нежить противны Стендарру, но я не отрекусь от него, кем бы ни была, ясно? Я приложу все силы, чтобы одолеть Боэтию, отомщу ей за орден и всё зло, которое она учинила, сорву её планы и тем самым искуплю грехи свои и братьев, я заслужу Его прощение. Даже, если я паду, не успев довести всё до конца, Стендарр будет знать — я положила на алтарь победы всю себя, и мне плевать, веришь ты или нет.       — Такая восхитительная верность, а направлена совсем не туда, — с искренней досадой прокомментировал Велирион. У любых богов много верных последователей, немало таких, как Каркетта — верных всей душой до самого конца. А растрачивают они столь прекрасное качество, по сути, впустую, когда его можно было бы подарить тому, кто ближе, кто полезнее, ведь судьбами смертных управляют сами смертные. Боги — удел несамостоятельных ограниченных глупцов. — Ты не будешь вознаграждена. Твой путь приведёт лишь к краху.       — Я верю в другое, — упрямо процедила Каркетта, скаля вампирские клыки.       — Достаточно, верховный чернокнижник, — в голосе Мария зазвучала сталь… и странные вибрации магии, заставившие Велириона резко забыть о Каркетте и сосредоточиться на одном лишь имперце. — У нас своя вера, у тебя своя. Не будем мешать друг другу верить в свои убеждения, потому что пока мы тут грызёмся, тьма подступает к Солитьюду. Я знаю, я видел. Даю тебе последний шанс пойти на сотрудничество.       — Или что, Драконорожденный? Не обманывайся, твоя кровь не даёт тебе преимуществ надо мной, поэтому не угрожай, если не способен исполнить угрозу, — проклятье в руке Велириона уже сияло маленьким порченым солнцем, вынуждая морщиться от дискомфорта даже привычного к тёмной магии Ирамо. — Ты заявляешь, что против Жатвы Боэтии я слишком важен, и это действительно так. Но ты и твоя подружка — совсем не нужны, лишь вызываете подозрения. Для собственного же спокойствия я от вас избавлюсь.       — Если начнём сражение, пострадают люди, — предупредил Марий, тем не менее, медленно вытягивая меч из ножен и глубоко вдыхая. Аура дракона сгустилась, особо концентрируясь в районе горла и рта.       — Не вижу, чтобы это тебя настолько волновало, — хмыкнул Велирион, отмечая положение рук и ног Мария, прикидывая, какой удар и куда будет нанесён в первую очередь. — Не волнуйся, я сделаю всё быстро и без попутных разрушений.       — Это вряд ли. Так просто я не дамся.       Не успели они нанести удары, как дверь с грохотом распахнулась. Воздух пошёл рябью, когда избавившийся от невидимости Хизей тяжело ввалился в комнату. В нос ударил сильный травяной запах от тряпки, которой аргонианин замотал нос, из его плеча торчала рукоять кинжала.       — Беда, — прошелестел Хизей, закрывая дверь и едва ли смотря на враждебных Мария и Каркетту. — Нежить в С-синем дворце и храме.       Со стороны Довакина донёсся судорожный выдох. Меч резко опустился.       — Коронуемый скелет… тьма близко! Скамп, я надеялся, что у меня намного больше времени!       На лице Феликса Мария читался настоящий ужас.