***
Спринтерские квалификации начинались ни свет ни заря. Ещё до их старта успело произойти очень неприятное событие – на раскатке крайне неудачно упала словенская лыжница Петра Майдич, одна из сильнейших спринтеров и претендентка на золото. Майдич на полной скорости вылетела с трассы на крутом вираже и не смогла вернуться на лыжню сама. При беглом осмотре ей диагностировали сильный ушиб рёбер с подозрением на перелом, но лыжница приняла решение соревноваться дальше, несмотря на дискомфорт и боль. Судьи и техделегат вынесли беспрецедентный вердикт, позволив Петре Майдич стартовать в квалификации не согласно её номеру в протоколе, а последней из участниц. И попасть в тридцать лучших ей удалось. Не испытывала проблем и шведская восьмёрка, отобравшись в четвертьфинальные забеги без потерь. Только Ханна Фальк боялась, что вот-вот повиснет «на ленточке» – она квалифицировалась лишь двадцать седьмой. Ханна была расстроена и прошла мимо журналистов, не сказав им ни слова. Эмиль стал в предварительном забеге вторым. Он досадливо покачал головой, когда не смог превзойти стартовавшего перед ним россиянина, и понадеялся, что его обойдёт ещё как минимум восемь человек. Чтобы попасть в первый четвертьфинал, нужно было финишировать либо первым, либо десятым – ну или во втором-третьем десятке, но с такими же нулём или единицей на конце. Первый забег был выгоден с точки зрения восстановления: между четвертьфиналом и, в случае успеха, полуфиналом давалось больше времени на отдых. Но его результат так и остался вторым, что означало попадание в четвёртый, предпоследний забег. От досады Эмиль скрежетнул зубами. — Угадайте, кто самый везучий, – криво улыбаясь, проговорил он, когда все собрались в трейлере, чтобы переждать традиционный полуторачасовой перерыв до начала следующей стадии. – Предпоследний забег! Анна Олссон насмешливо глянула на него. — У меня третье место, – проговорила она. – У Магдалены – двадцать третье. Эмиль широко распахнул глаза. Если он ничего не путал, а судя по тону Анны, он помнил всё правильно, места, оканчивающиеся на тройку и восьмёрку, сулили последний пятый забег, который был ещё более невыгоден, чем его четвёртый. — Я восемнадцатый, – Тео изящно забил ещё один гвоздь в крышку гроба. – Йеспер – тринадцатый… Эмиль открывал и закрывал рот, понимая, что его жалобы здесь не совсем уместны. — А протоколы ещё не сформированы? – робко спросил он. – Хоть бы понять, с кем бежать… — У нас две норвежки, – Анна бросила беглый взгляд на распечатанный листок с итогами женской квалификации. – У Иды – Ковальчик, у Ханны, вроде бы, никаких топов… В трейлере появился Йоаким Абрахамссон с бумагами в руках, которые отдал Йесперу, как раз стоящему неподалёку от входа. К Модину тут же подскочили Эмиль, Тео и Бьорн Линд, но из-за его спины никто не мог увидеть решительно ничего: даже того, готовый это стартлист или просто итоги квалификации. Во втором случае пришлось бы высчитывать свои забеги самостоятельно, как сделала это Анна несколькими минутами ранее. — У нас Хаттестад, – Йеспер обозначил их с Тео главного соперника. – Так… У Бьорна Петтерсен и сильный русский. — Кто у меня?! – Эмиль безуспешно прыгал у него за спиной. — Какой-то финн, – начал перечислять Йеспер. – Пазини, – он назвал фамилию итальянца, бегающего спринты в общем-то неплохо, но не отлично. – Какой-то эстонец… Какой-то американец… Ой, надо же, даже китаец прошёл! – он удивился. — Ты хочешь сказать, – недоверчиво начал Эмиль, – что я бегу с итальянцем, финном, американцем и… китайцем?! — Да, и ещё с эстонцем, – Йеспер кивнул. Йонссон вдруг расхохотался и закрыл ладонями лицо. — А я-то думал, мне не повезло с четвёртым забегом! – воскликнул он. – Да мне тут больше всех повезло! Болельщики начали собираться с самого старта квалификации, и уже к её середине на стадионе и вдоль трассы было яблоку негде упасть. Шарлотта, Анна, Маркус и Дани пробирались сквозь людскую массу, выискивая себе удобное местечко. — Может, поищем, где можно встать возле трассы? – предложил Хелльнер. — Нет-нет! – Анна не согласилась. – Хочу видеть финиш. Вон, пойдёмте на тот пригорок! – она указала на насыпь, с которой открывался отличный обзор на финишную прямую. Зрители сидели там прямо на снегу, который из-за слепящего солнца был почти тёплым. Они там и устроились, резко осознав один из парадоксов. Всё внимание болельщиков – там, на трассе: с Эмилем, Тео, Анной Олссон. Сейчас людей вокруг, даже со шведскими флагами и даже облачённых в такую же форму, которая уже была доступна в свободной продаже, не волновала ни Шарлотта Калла, ни Маркус Хелльнер, ни Анна Хааг. Они слились с многоцветной толпой, точно так же в ожидании глядя на трассу – в стартовых воротах лыжницы из первого четвертьфинала уже выстроились в ровный ряд. Ханна, бегущая во втором, начала очень неплохо, но к финишу пришла последней с довольно большим отставанием. В следующем забеге Ида стала третьей, борясь до конца, но время было слишком медленным и не помогло пройти дальше. — Двоих уже потеряли, – грустно констатировал Маркус. Анна покачала головой. — И фаворитки определились – Бьорген и Ковальчик, – проговорила она. – Будто одни бегут. — Да погодите! – прервала их Шарлотта. – Ещё Магдалену с Анной не видели. Анна прошла с третьим временем – должно же это что-то означать? В четвёртом забеге первой финишировала Петра Майдич. Едва переступив черту, она упала и схватилась за рёбра. Дани неотрывно наблюдал за ней со странным блеском в глазах, качая головой. — Невероятно, – тихо произнёс он. – Преодоление всё же существует. На старт тем временем выходили две шведки, и Анна с Шарлоттой разразились аплодисментами, не дав Дани додумать очередную теорию из области высших материй. Анна Олссон и Бьорн Линд были ветеранами среди шестёрки олимпийских дебютантов, старшим из которых – Эмилю и Иде – ещё не сравнялось и двадцати пяти. Анна воспринимала этот спринт – свой последний олимпийский спринт – как обычную гонку в череде столь же привычных стартов в Солт-Лейк-Сити и Турине. Магия золотой медали Олимпийских игр, испытанная четыре года назад, постепенно развеялась, и Анна уже не рвалась за первым местом так, как прежде, не видя больше ничего, кроме этой возможности. Она знала, что упорными тренировками можно добиться очень многого, и что согласно результатам, показанным по ходу сезона, она может достичь успеха здесь и сейчас. Но продумывать все мелочи, теряя голову, женщина не торопилась. Она стартовала и возглавила забег, интенсивно толкаясь палками, чтобы попытаться отъехать от соперниц. После первой протяжки в пологий подъём Анна слегка обернулась. За ней удержалась только одна из соперниц, и это была Магдалена Пайяла. Хорошо. Красные комбинезоны норвежек были видны лишь на просвете. — Здорово! Молодцы! – в один голос, перебивая друг дружку, радостно кричали Анна Хааг и Шарлотта, сидя на склоне своего заснеженного холма. Обе шведки, участвующие в забеге, уверенно прошли в полуфинал. На старте строились участники первого мужского забега, в котором не было ни шведов, ни норвежцев. Миновал второй четвертьфинал, и Маркус весь подобрался, вытягивая шею и жмурясь на солнце. До этого он следил за гонкой со сдержанным равнодушием – одобрительно кивал или перебрасывался парой слов со спутниками – но только сейчас начал демонстрировать неподдельный интерес. — Сейчас Нортуг, что ли? – Шарлотта несильно ткнула его локтем под рёбра. — А? – растерянно переспросил Маркус. – Что ты сказала? — Ничего, – она выдернула из его пальцев уже успевший помяться стартлист, добытый на четверых, и нашла третий четвертьфинал. – Ну, конечно… За Петтером Нортугом Маркус следил чётко сфокусированным взглядом сощуренных глаз, сосредоточившись на единственном объекте и больше ни на чём. Проехав часть спринтерского круга по стадиону, лыжники скрылись в лесной части трассы, и Маркус немедленно уставился в ту точку, откуда соревнующиеся должны были выкатиться обратно, вновь показываясь на глаза зрителям. Он не моргал, и взор успел затуманиться. Авангард небольшого каравана уже показался в поле зрения, и Нортуг ехал позади двоих спортсменов на просвете: небольшом, но на спринтерской дистанции весьма ощутимым. — Неужели не пройдёт?! – под боком ахнула Шарлотта, и в её голосе звучало плохо скрываемое торжество. – Ведь можно не успеть! — Пройдёт, куда денется, – отреагировал Маркус как можно более небрежно, стараясь не выдать того, что по неизвестным причинам его сердце отчаянно колотится. Он оказался прав: Петтер Нортуг будто включил ещё одну передачу, отсутствующую у остальных, и сократил просвет без видимых усилий. Это произошло молниеносно – недавно он был за спинами у соперников, а сейчас на бешеных частотах рассекал параллельно, а потом и вовсе резко вышел вперёд и лениво финишировал. — Однако, – теперь Маркус услышал голос справа от себя – говорил Дани. – Когда он видит финишную черту, в него будто вселяется дьявол. Маркус испытывал совершенно дикую смесь раздражения и робко стучащегося восхищения – на феномен Нортуга было очень приятно смотреть с профессиональной точки зрения. Подобного раньше не видел никто. Подобного не увидят ещё очень долго. — Его не победить, – пробормотал Хелльнер. – Я упустил свой шанс позавчера… Шарлотта и Дани синхронно скосили на него взгляды и не спешили ни поддерживать упаднического настроения, ни спорить с Маркусом. К тому же, у них появилась другая проблема – лицо Анны стало бледным, ни кровинки – она сидела в напряжённой позе и нервно перебирала пальцами. Близился забег Эмиля. — Всё будет нормально, – Шарлотта неловко обняла её одной рукой. – Что, Эмиль не справится с итальянцем, финном, китайцем, американцем и… Кто там ещё? — Эстонец, – тихо ответила Анна. — Вот-вот, эстонец! – та кивнула. – Не бойся, давай смотреть. Волноваться и вправду оказалось не о чем. Эмиль не нашёл достойных соперников в перечисленных лыжниках и уверенно квалифицировался в полуфинал первым. Анна выдохнула: пока её спокойствию ничего не угрожало. На старт выходили Тео и Йеспер – и лишь первому улыбнулась удача. Он провёл забег за спиной Ула Вигена Хаттестада, за ним же и финишировав, проходя дальше. Уже полуфинал Тео считал для себя приемлемым результатом. Сборной Швеции вновь не повезло со жребием – и Анна с Магдаленой, и Эмиль с Тео попали во вторые полуфиналы, и это опять означало меньше времени на восстановление: в случае, разумеется, попадания в финал. Анна попробовала ту же тактику – возглавлять забег и отрываться с самого начала. Однако здесь уровень соперниц был более серьёзен – на параллельных курсах катились Юстина Ковальчик и Петра Майдич, а вот Магдалена начала отставать, видимо, израсходовав все резервы организма в четвертьфинале. Одну представительницу Швеция потеряла, но вторая попала в финал и была готова к борьбе за медали. — Не подведите! – крикнула Анна Эмилю и Тео, которые находились в стартовой зоне, ожидая окончания первого мужского забега. Эмиль измерял территорию широкими шагами, расхаживая с палками в руках, тем же самым занимался Ула Виген Хаттестад, а Тео развлекался тем, что неотрывно следил за кем-то из них, не сводя глаз – будто в интерактивной игре. Нортуг воткнул в снег обе палки и подпрыгивал, опираясь на них – но устрашать было некого. Как и всегда, Эмиль не нервничал в течение важного старта. Тот пассаж с суевериями в Кэнморе оказался успешно забыт. Забег был сильным, и действовать приходилось без оглядки. Норвежцы боролись за выгодную позицию, Эмиль не отставал. Даже Нортуг предпочёл больше не рисковать: он не отсиживался, а тоже активно сражался во главе пелотона. Многое зависело от мастерства, но почти столько же – от удачи и везения: недаром спринт, одна из самых молодых дисциплин в лыжных гонках, создавался ради зрелищности и привлечения новых зрителей. Эмиль и оба норвежца, Хаттестад и Нортуг, чуть оторвались от тройки, в которую входил Тео, но, с огромной долей вероятности, в финальный забег могли пробиться лишь двое. До выката на стадион оставалось совсем немного. Туда вёл довольно скоростной спуск-вираж, и Эмиль, лавируя, сместился на дальний радиус. В этом действии было больше инерции, но он успел подумать, что потерял всё, когда норвежцы двумя красными молниями пронеслись по самой короткой траектории. Этот манёвр сразу дал им некоторое преимущество, и Эмилю пришлось подналечь на палки, расталкиваясь интенсивнее. Сервисмены постарались на славу, и он быстро ликвидировал отставание, однако чувствовал, что мышцы плечевого пояса, столь необходимые для качественного рывка, начинают «забиваться»: все резервы он использовал сейчас, отыгрывая этот мизер, вызванный ошибкой. Но шансы оставались: швед и два норвежца, два норвежца и швед – два красных комбинезона и один белый, два чемпиона мира и один вечно подающий надежды, главный фаворит, так и не подружившийся с госпожой удачей. Он бросил взгляд на табло, скорее, по привычке – было и без того ясно, что фотофиниш присудит эти несчастные полботинка в пользу Петтера Нортуга, а время спасти не могло. Сил злиться и сотрясать воздух обидами не было – Эмиль стоял, опершись на палки, тяжело дышал и абсолютно точно знал, что похоронил свои шансы на том спуске-вираже, где был выезд на стадион. Его настойчиво снимал оператор, и было сложно не понять этого выбора. — Я побегу, – Анна, белая, как цвет шведской формы, немедленно поднялась на ноги, глядя перед собой безразличными ко всему глазами. – Я нужна ему там… Она не знала, пустят ли её в городок для спортсменов и персонала соревнующихся команд, но самым страшным было не это. Год назад она утешала Эмиля после проигрыша на чемпионате мира в Либереце – тогда он вылетел после четвертьфинала – но главным аргументом была Олимпиада, а сейчас… Не успокаивать же его тем, что будет через четыре года?.. — Почему я сегодня не соревнуюсь, – Маркус говорил спокойно, но во взгляде чётко читался азарт. — Потому что сегодня классика, – Шарлотта пожала плечами. Её голос был расстроенным. Маркус молча сжимал и разжимал пальцы, явно желая прямо сейчас ринуться в бой с Нортугом. После четвертьфинала он пришёл к выводу о его непобедимости, а сейчас очень искренне хотел сделать хоть что-нибудь. Но дуатлон стоял в расписании только через два дня, и ему оставалось лишь поудобнее устроиться между Дани и Шарлоттой, дожидаясь женского финала, в котором побежит Анна Олссон. Анна выделяла в гонках трезвый подход и основанную на реальных наблюдениях тактику. Судя по квалификации, четвертьфиналам и полуфиналам, сильнейшими выглядели Марит Бьорген и Юстина Ковальчик: обе рвали и метали, обе стремились к финишу размашистым силовым классическим ходом. На взгляд Анны, третьей фавориткой была именно она, проведшая забеги наравне с норвежкой и полькой. Петра Майдич считалась сильным спринтером, но серьёзная травма по всем раскладам должна была помешать ей выдержать скорости финала. «Будет непросто, – рассудила Анна, выходя на старт в четвёртый раз за сегодняшний день, – но я способна взять медаль». Шестёрка лучших на данный момент спринтеров среди женщин сорвалась с места. Всё действительно шло так, как и должно было. Бьорген и Ковальчик рванули вперёд, словно пара стервятниц, а Анна стремилась не отстать, но это получалось у неё лишь до середины круга. Лидирующий дуэт стремительно отъезжал, темп оказался слишком высоким. Она осталась защищать бронзовую медаль. Казалось, ничто не предвещало иного исхода. Здесь она была объективно третьей. Но из глубины её позиции отчаянно атаковала Петра Майдич с гримасой боли на перекошенном лице. Анна нечаянно перехватила её взгляд, когда оглядывалась, и ей стало откровенно не по себе. Словенка налегала на палки, явно превозмогая дикую боль, и не видела ничего, кроме возможности финишировать на призовом месте. — Атака мертвецов, – прокомментировал Дани, глядя, как на финишной прямой Анна проигрывает бой за бронзу. – Это напоминает мне атаку мертвецов. Его спокойный взгляд светло-голубых глаз не выражал никаких эмоций, когда он сопоставлял произошедшее с одним историческим фактом начала прошлого века. Шарлотта передёрнулась от его слов, а потом встала на ноги. — Идём? – позвала она, никак не прокомментировав очередное четвёртое место, но очень явно выражая эту горечь мимикой. – Нам здесь больше нечего делать. Маркус недоумённо посмотрел на неё. — Я останусь, – упрямо заявил он. – Хочу посмотреть и мужской финал тоже. «Хочу посмотреть Нортуга», – ясно прочитала Шарлотта в его глазах. Она уселась на место, и они принялись ожидать начала гонки у мужчин, куда попали трое норвежцев, двое россиян и один казахстанец. — Снова четвёртые… – больше Шарлотта молчать не могла. – В четырёх гонках три четвёртых места! Даже хорошо, что Эмиль не прошёл. Лучше быть седьмым, чем четвёртым. — Конкретно здесь это обосновано, – Дани кивнул в сторону стадиона, имея в виду женский финал, а потом воззрился на неё через голову Маркуса. — Чем обосновано? – чуть нервно, высоким голосом, вопросила та. — Не чем, а где. Там обосновано, – Дани перевёл взор к небу. – Преодоление, сопротивление – называй, как хочешь. Олимпиада – не простой турнир, а кармический. — Я ровным счётом ничего не поняла, - пробормотала Шарлотта. – Но склонна тебе верить. — Здесь испытывается граница человеческих возможностей, – продолжил он. – И у Майдич эта пропорция оказалась выше. В конкретно сложившейся ситуации эта бронза была нужнее ей. Это правильно с точки зрения мироздания. — Хорошо-хорошо, – торопливо согласилась Шарлотта. – Но это не значит, что я перестала расстраиваться… — Может, вы помолчите? – Маркус осведомился об этом чуть грубовато. – Уже начинают. Дани с Шарлоттой мрачно переглянулись и тоже уставились на трассу, смотря финал чисто из профессионального интереса. Особой разницы в победителе для них не было, но оба знали, что победа Нортуга может серьёзно подкосить Маркуса. А тот испытывал некое удовольствие сродни мазохистскому, когда смотрел самые яркие финиши Петтера Нортуга. То, что происходило на трассе сейчас, логическому объяснению не поддавалось: от группы норвежцев постепенно и весьма уверенно отрывалась пара русских. Маркус терялся в своих ощущениях: разум торжествовал и пускался в пляс, понимая, что Нортугу не видать золота, как своих ушей; но неведомое чудовище, поселившееся где-то в левой части грудной клетки, ревело и металось в сожалении, что очередной триумф короля лыж откладывается. — Выпрыгивает из штанов в борьбе за какое-то третье место? – мстительно пробормотал Маркус сквозь зубы. В арьергарде пелотона тем временем случился завал, и Петтер Нортуг уносил ноги, чтобы обезопасить себя и от падений, и от преследователей. Догнать лидирующий дуэт шансов не было. — Он просто не выдержал темпа русских, – бубнил Маркус, когда Нортуг таки переступил черту третьим, выиграв первую олимпийскую медаль. – Просто не выдержал темпа… — Да-да, мы это тоже поняли, – осторожно произнесла Шарлотта, встречаясь озабоченным взглядом с Дани. – Маркус, ты в порядке?.. — Я – да, – он медленно кивнул. – А он не выдержал быстрого темпа. Не удержался в группе до финиша. — Я тебе об этом твержу уже второй год, – Дани решительно потянул Маркуса наверх, ставя на ноги. – Что его просто не нужно довозить с собой до финиша, – потом он понизил голос и наклонился к Шарлотте: – Вот таким он был после «Тур де Ски», когда спрашивал, почему Нортуг проиграл. Та озабоченно кивнула. — Да, он не выдержал темпа, – громко согласилась она. – И тебе хватит с ним церемониться и быть джентльменом! – в звонком голосе звучал вызов. – Сломай ему палку, в конце концов!***
Анна закончила соревнования последней из сборной, а потом проводила заминку на одной из тренировочных петель. В олимпийскую деревню она вернулась, когда все остальные уже находились на месте. Победы сплачивали, но сплачивали также и неудачи: поэтому вся команда собралась в общей комнате, которую было не миновать по пути в номера. При появлении Анны в воздухе повисла гробовая тишина, и она нахмурилась, пронзённая десятком грустных взглядов. — Что-то случилось? – осторожно поинтересовалась она. Ей не ответили, а глаза на неё смотрящих выражали тонну таких эмоций, как сожаление или даже жалость. — Кто-то умер? – переспросила Анна более решительно. – Что у вас с лицами? Пояснять вновь не торопились, а многие бросали взгляды на Йохана, который сидел у стены с таким лицом, от вида которого повторно свернулась бы даже простокваша. Наконец, смелости набралась Анна Хааг. — Но ты же четвёртая, – удручённо протянула она. – Эмилю не хватило пары десятых до выхода в финал, позавчера два четвёртых места… Из четырёх гонок – три четвёртых места! Анна Олссон вздохнула и, оглядевшись, подвинула кресло, садясь. Видимо, все ждали её аудиенции. — Успех команды измеряется не четвёртыми местами, а медалями, – начала она. – Победами. Если вы не заметили, то провала у нас нет – в четырёх гонках выиграли разные сборные, и наша в том числе. Расстраиваться, когда впереди – больше половины олимпийской программы – очень глупо. И потом, – она подняла голову, поочерёдно оглядывая присутствующих, – разве простое соревнование, пусть даже это Олимпиада, может быть главной ценностью в жизни? Все сидели с чуть пристыженными лицами, и некоторые в мыслях явно хотели возразить, но не решались. Анна явно понимала это, и поэтому ей пришлось продолжить. — Да, в вашем возрасте я бы тоже не согласилась, – она обобщала, вряд ли включая сюда Йохана и Андерса, который соглашался с ней явно во многом и был расстроен четвёртому месту просто потому, что это не медаль. – И четыре года назад бы не согласилась. Если бы я не взяла золото в Турине, на тот момент я решила бы, что моя жизнь пошла прахом. Анна закончила речь в таком же молчании, но потом все разом заговорили. Кто-то обращался к ней, кто-то доказывал что-то рядом сидящим – Анне удалось выскользнуть от них лишь спустя минут пятнадцать, попутно ухмыльнувшись Андерсу, который показал ей большой палец. Следом отправился Йохан. — Ты правда ни капельки не расстроилась? – он выглядел удивлённым, зная, что его жена всегда была карьеристкой до мозга костей. — Конечно, золото и бронза лучше, чем одно золото, – ответила Анна, имея в виду количество собственных медалей, запас которых она сегодня могла пополнить. – За результат мне немного обидно. За саму себя в глобальном смысле – нет. Йохан скромно уселся на стул, сложив ладони на колени, и выглядел он куда растеряннее, чем Анна. Решительность бережливо копилась где-то внутри, и он пока не мог её выпустить. — Пусть ты не расстроилась, как могла бы раньше, ты достойна большего, – тихо, но упрямо заявил он. – Если не получилось у тебя – получится у меня. Следующей гонкой был дуатлон.