Может, пора вниз – Там, где ты дышишь телом. Брось свой пустой лист, Твари не ходят в белом. Lumen, «Мы не ангелы, парень»
Маркус до конца не осознавал, что всё же подписался на это. Ранним июльским утром он сидел в небольшом современном микроавтобусе, который вот-вот повезёт их компанию на обзорную экскурсию по Лас-Вегасу. Он устроился возле прохода, а места по левую руку на тройных сиденьях заняли старые школьные друзья: Йохан Францен и Лассе Туоремаа. Они едва не подрались за место у окна, и Йохан выиграл: вооружившись зеркальным фотоаппаратом, который висел на шее, он был готов запечатлеть все краски незабываемой поездки. Как Маркус и ожидал, Дани не согласился, но никаких возражений с его стороны не последовало. «Я не могу тебе ничего запрещать, – медленно проговорил он. – Любой из нас вправе ехать, куда хочет. Единственное – я не понимаю твоего запала летом вновь соревноваться с Нортугом…» «Может, всё-таки поедешь?» «Для меня это не станет отдыхом, – Дани покачал головой. – Подожду, когда ты вернёшься – поедем на Майорку, как и собирались». Шарлотта отказалась ехать с ним сразу же, и пришлось обращаться к школьным друзьям, а те не подвели: Йохан и Лассе согласились на это предприятие с большим воодушевлением. В пятнадцать-шестнадцать лет, поступая в лыжную гимназию Елливаре, все они мечтали об олимпийских успехах и спортивной славе, однако в жёстком отборе выжил лишь Маркус. Может быть, друзья приняли его приглашение отчасти из-за этого: им хотелось хоть ненадолго оказаться в самом сердце большого спорта – рядом с Маркусом Хелльнером и Петтером Нортугом, главными антагонистами современных лыж. Компания Нортуга занимала переднюю часть салона, и норвежец иногда оборачивался, кидая на спутников Маркуса уничижительные взгляды. Собственно, немного Хелльнер его понимал: Йохан выглядел как типичный турист среднего возраста – к счастью, его напугало прохладное утро, и он отказался от идеи надеть любимые цветастые шорты. Остряк Лассе оделся неброско, но шёпотом комментировал каждое слово разместившегося рядом с водителем экскурсовода, наклоняясь то к Йохану, то к Маркусу. Петтер счёл нужным познакомить его со своим окружением только во время первой остановки возле огромной плотины на реке Колорадо – одной из местных достопримечательностей. Подав руку миловидной блондинке небольшого роста, Нортуг галантно помог ей спуститься на асфальт и подвёл к Маркусу. — Хелльнер, это Рейчел, – коротко молвил он. – Моя подруга. Маркус приветственно кивнул, взяв её пальцы в ладонь и несильно сжав. Он нашёл Рейчел весьма симпатичной, как, видимо, и его друзья: Йохан даже на несколько секунд перестал фотографировать всё, что видит, и провожал взглядом девушку в летнем платье кремового цвета. Со средним братом Петтера – двадцатилетним Томасом, уже успевшим выиграть юниорский чемпионат мира – Маркус заочно был знаком. Томас тоже приехал в Вегас со спутницей, которую звали Карина. — Не знал, что у тебя есть подруга, – как можно более равнодушно протянул Маркус, когда представители спонсоров, сопровождающие делегацию, сфотографировали их вдвоём, и они возвращались к своим компаньонам, ожидающим за двумя столиками уличного кафе-мороженого. — Не одному тебе таскаться с Каллой, Хелльнер, – отвечал Петтер, выразительно проводя параллель. – Кстати, мог бы правда привезти какую-нибудь подружку, а не этих, – он махнул головой в сторону Йохана, снимающего разноцветный зонт на фоне неба. – У спонсоров это бы зачлось. — Это совершенно не твоё дело, – бросил Маркус. В глубине души он понимал, что Нортуг отчасти прав. Лишь оказавшись вне полей лыжных баталий, два соперника могли рассмотреть друг друга с иной стороны. Маркус обратил внимание, что Нортуга заботит медийный имидж – и с этой точки зрения было действительно грамотным ходом продемонстрировать в свете девушку. Стратегии самого Хелльнера хватило только на то, чтобы привлечь к поездке и своего спонсора – и то, к этому решению он пришёл не без помощи Шарлотты. А Нортуг с лёгкостью очаровывал нужных людей, привязывая их к себе не обаянием, а какими-то иными контр-механизмами. Весь оставшийся вечер Маркус размышлял, присутствует ли между Петтером и Рейчел что-то большее, чем дружба, сам не понимая, почему его заботит личная жизнь Нортуга. Будь его воля, и на этих вынужденных каникулах он бы пересекался с ним лишь на регламентированных мероприятиях: покерном состязании один на один и мини-гонке на лыжероллерах. Вернувшись в просторный двухкомнатный номер, который они занимали с Лассе и Йоханом, Маркус хотел забыть о Петтере Нортуге до завтрашнего утра, когда им придётся сесть за карточный стол, однако обнаружил, что друзей тоже занимала тема взаимоотношений Петтера и Рейчел. Они сидели в кухне за барной стойкой, достав по бутылке пива и высыпав в большую миску чипсы. — Интересно, сколько Нортуг платит этой хорошенькой блондинке, чтобы она ездила с ним? – как бы невзначай поинтересовался Йохан. – Мне откровенно жаль эту крошку. — То есть? – Лассе вытряхнул из рюкзака ещё и сухарики. – Ты думаешь, она подставная? Почему? — Хотя, может, конечно, и не платит, – Йохан будто разговаривал сам с собой. – Просто находиться рядом с ним, светясь для народа – уже неплохой пиар-ход. Я почитал в Интернете: она легкоатлетка – бегунья-барьеристка. — И то, что Нортуг её не удовлетворяет, тоже написано в Интернете? – скептично переспросил сомневающийся Лассе. Маркус достал третью бутылку пива и с силой поставил её на стол. Выдвинул стул и сел, скрутив пробку, затем хмуро посмотрел на друзей, заметивших, наконец, его присутствие. — Если кто-то из вас додумается переспать с его девушкой – учтите, что претензии он предъявит мне, – заявил он. – И отразится всё это потом тоже на мне – не на вас. — Йохан полагает, он не будет против, – высказался Лассе, и Маркус удивлённо воззрился на него. — Знаю, что я местный клоун, – посмеиваясь, проговорил тот. – Бегаю с фотоаппаратом, и все соответствующе ко мне относятся – даже вы – но я фотографирую и всё подмечаю. На Рейчел он взглянул два раза – когда представлял Маркусу и когда позировал с ней для спонсоров. Ты занимаешь его куда больше, – он в упор посмотрел на Хелльнера. – Он думает о вашем соперничестве – совсем не о девушках. Тебя он сжирал взглядом раз в десять чаще. — Он азартный, да, – Маркус пожал плечами. – И это по-прежнему не значит, что вы должны лезть к его девушке, – он ещё раз подумал о том, что Петтер явно провёл аналогии между ними и отношениями Маркуса с Шарлоттой, однако озвучивать это для Лассе и Йохана не посчитал нужным. Хелльнер надеялся хорошо выспаться, но сомкнул глаза буквально на пару часов: давала о себе знать акклиматизация. Полночи он бесцельно провалялся на разворошенной постели, отчаявшись привести в порядок хаотичные мысли о Петтере Нортуге: то он возникал перед ним на воображаемой лыжне, то прямо здесь, то в совсем фантасмагоричных образах. Проснувшись в пять утра, оставшееся время до будильника Маркус провёл у окна, глядя на пробуждающийся под рассветным солнцем Лас-Вегас – город больших игр, казино и соблазнов.***
Петтер Нортуг был самым неудобным соперником, которого только можно было придумать для игры в хедс-ап – покер один на один. Маркус владел стратегией неплохо и был довольно квалифицированным игроком среднего уровня: нередко выигрывал в хедс-ап у оппонентов на сайтах онлайн-покера, а когда играл со знакомыми, то одерживал верх в девяноста пяти процентах случаев. Маркус неплохо прочитывал намерения соперников, сам довольно часто используя выжидательную тактику и заставляя противников ошибаться. Однако вот Петтер Нортуг… Хелльнер опасался, что его намерений предугадать не сможет даже Джозеф Када – действующий чемпион мира, молодое дарование, в прошлом году потрясшее здесь мировую покерную элиту в возрасте двадцати одного года. Да что Джо Када – он просто человек. На Нортуге сломается и детектор лжи – ибо тот сам не знает, что имеет в виду. — Рискуй почаще, – утром Йохан хлопнул его по плечу, видя, что Маркус крайне сосредоточен. — Наоборот, – Лассе подошёл с другой стороны. – Выжидай. Возьми его измором. Маркус покивал обоим, но прислушиваться не спешил ни к одному из них. «Если кто и сможет его обыграть, то это я», – подумал он и переступил порог. Вокруг сразу защёлкали затворы фотоаппаратов, его ослепили вспышки: казалось, что небольшое помещение заполонили все существующие спортивные журналисты Норвегии – как минимум из десяти изданий, отправивших в Вегас пишущих корреспондентов, фотографов, видеооператоров и тележурналистов для работы в кадре. Маркус поёжился – ему явно придётся играть не на своём поле. Большинство лиц представителей прессы были ему смутно знакомы – наверняка не раз давал им быстрые комментарии после гонок. Но стоящую с правого края этой толпы женщину среднего возраста он явно знал лучше всех – шведская пресса делегировала сюда лишь Петру Торен из «Aftonbladet». Она приветливо улыбнулась ему, и Маркус порадовался, что будет здесь не единственным шведом. Нортуг вальяжно кивнул ему с другой стороны стола и приподнялся, чтобы пожать руку. Затем они устроились напротив, уставившись друг на друга, и окружающий мир для них перестал существовать: только карты, фишки, руки раздающего и они двое. Маркус знал, что когда имеешь дело с Петтером Нортугом, никакая чётко выверенная тактика не поможет: нужно везение, удача и ещё раз удача. Однако какая-никакая стратегия в хедс-ап была нужна, и общая её концепция не отличалась от той, что он использовал в лыжах. «Делай то, что от тебя никак не ожидает». Петтер был уверен в своих силах. В покер он играл максимально раскованно, с высокими ставками и открытым забралом, и фарт не оставлял его. Он сомневался в умственных способностях этого шведа действительно знать игру – и был уверен, что пока Хелльнер раскачивается, пытаясь понять его намерения, он уже будет подходить к победному концу. Маркус не сомневался, что Нортуг бросится в атаку с шашками наголо. С вероятностью в сто процентов норвежец ожидал от него глухого ухода в оборону и робких попыток выровнять ситуацию. Лучше они оба сейчас уйдут в минус, но он сорвёт все его планы. Он раскрыл карты и удовлетворённо заметил в зелёных глазах оппонента изумление, граничащее со страхом. Петтер схватил бутылку с водой и наполнил пластиковый стакан, залпом выпивая. Он отлично умел строить логические цепочки и придерживаться избранной нити игры, и никто не мог их разгадать – его логика была подвластна лишь ему самому. Хелльнер точно не мог использовать аджастинг* правильно. «Блефует». Маркус давно понял, что Нортуг делает всё наоборот, и все его умозаключения построены на парадоксах. Он не лишён острого ума – совсем нет – но порядок мыслей сугубо противоположен каким-то установленным догмам. Нужно было думать как обычно, а делать наоборот – и Петтер Нортуг оказывался заключённым в мысленную петлю, его действия можно было предугадывать. Ход – и Маркус оказался в доминирующей зоне. Петтер сцепил пальцы в замок и уставился в свои карты. Скверно. Чертовски скверно. Хелльнер загнал его в мёртвую зону, где остаётся только один ход – олл-ин, ва-банк. Он поставил все фишки – только у шведа их было больше раза в четыре, и, кажется, у него более выгодные карты. Везучая сволочь. «Мне везёт часто, ему – когда это больше всего нужно мне». Атмосфера за столом накалилась до предела. Оба признали друг друга довольно опытными игроками, но в партиях один на один многое решала психология. Далеко не все присутствующие понимали покер – куда нагляднее было смотреть на лица, а не на руки, держащие карты и двигающие фишки. Хелльнер был почти безэмоционален, поначалу явно побаиваясь; Нортуг, наоборот, в процессе игры начал демонстрировать признаки беспокойства и неуверенности. — Фулл-хаус, – он сбросил карты, собрав четвёртую по значимости комбинацию – три девятки и две восьмёрки. Можно было подождать ещё, но королевская масть ему сегодня явно не светит. – Ну? – он посмотрел на Хелльнера, который, прищурившись, вглядывался в его карты. — Каре, – швед медленно выложил перед ним четыре валета – комбинацию, которая была лишь немногим выше его фулл-хауса. Если бы Хелльнер собрал роял-флэш или хотя бы стрит-флэш… Каре против фулл-хауса – сродни победе на ленточке. «Я снова это сделал», – подумал Маркус, а в его серых глазах промелькнула искорка безумия. Нортуг уже закрашивал своё поражение шутками, предлагая норвежским журналистам меткие заголовки, а Маркус повернулся к Петре Торен, которую коллеги из соседней страны поздравляли, обойдя стороной его самого. — «Хелльнер обыграл Нортуга», – продиктовал он самый тривиальный, но вместе с тем самый точный вариант для названия статьи. – Так и запишите. Фотографы попросили его сделать постановочное фото – встать за спиной сидящего Нортуга, чтобы возвыситься над ним, протоколируя победу. Маркус подчинился, но неуверенно стоял столбом, не зная, как именно позировать. — Сделай вид, что душишь его, – подсказала Петра, вооружённая небольшим фотоаппаратом-«мыльницей». Возможно, Нортуг так бы и сделал, но Маркус был не столь хорош в актёрской игре. Он положил руки на плечи соперника, но не смог ни достоверно изобразить удушение, ни даже сделать торжествующе-садистское выражение лица. — Всё в порядке, Маркус, – протянул тот, чуть поворачивая голову. – Можешь даже сделать мне массаж. Норвежские журналисты, как по команде, грохнули со смеха – их кумиру удалась великолепная шутка! К вискам Маркуса прилила кровь, и он всецело надеялся, что не покраснел, как обиженный подросток. «Делай то, чего он от тебя не ожидает», – повторил швед про себя в сотый раз, как мантру. — Да без вопросов, Петтер, – через силу он заставил себя улыбнуться и секунд десять активно разминал плечи соперника. – Вот так тебе нравится? Нортуг удовлетворённо кивнул. Он хотел, чтобы Маркус оскорбился, в невыгодном свете показав себя перед спонсорами и прессой, но тот отразил удар, и… Ему нравились прикосновения его рук. И в этом было что-то неправильное. После покерного поединка они поднялись в ресторан при казино, чтобы пообедать. Маркус направился было к столику в самом дальнем углу, но его предупредительно тронули за запястье. Проклятый маркетинг. Спонсорам было угодно, чтобы они с Нортугом разыгрывали если не добрых друзей, то точно не злейших врагов. Это невыгодно пиарщикам Pokerstars и ViMenn. Маркус снова уселся за стол напротив Нортуга. Журналистов и спонсорских представителей поблизости не было, но он не мог поручиться, что никто любопытный не наблюдает за ними издали. Наверное, они должны были разговаривать между собой, но официант как назло принёс салат с огромными листьями и пасту – всё это требовало большой концентрации, и Маркус был занят тем, как бы не опозориться перед Нортугом, уронив спагетти обратно в тарелку или испачкав всё лицо в соусе, которым были щедро приправлены салатные листья. Он заметил, что Петтер, привыкший к подобным мероприятиям, обращается со столовыми приборами куда свободнее. Ещё норвежец то и дело кидал на него странные трудноинтерпретируемые взгляды. Маркус подумал, что лучше атаковать первым, начав подобие разговора. Когда перед ними поставили десерт, справиться с которым было значительно легче, он нарушил тишину. — Пытаешься придумать, как поудачнее меня оскорбить? Нортуг посмотрел на него отсутствующе, не донеся до рта кусок бисквита, наколотый на вилку. Среднестатистический человек сейчас ответил бы «да» или «нет», может, съязвил бы – Петтер предположительно должен был злиться на своё покерное поражение или радостно смаковать момент с массажем, но то, что он заявил, стало для Маркуса совершенной неожиданностью. — У тебя классные штаны. — Че… чего?! – даже если предательский вскрик не свалился бы с его губ, огромный вопросительный знак можно было прочесть на его лице. — У моей слабой на правое ухо двоюродной бабушки есть потрясающий лечащий врач, – довольно сообщил Петтер. – Может, я даже упрошу её поделиться с тобой скидочным купоном на слуховой аппарат… — Нортуг, при чём здесь мои штаны?! — Ни при чём, – он пожал плечами и отпил кофе-латте. – Ты задал вопрос – я ответил: просто констатировал факт, что мне понравились твои штаны. Маркус сегодня был в светлых, почти белых матерчатых джинсах – не совсем облегающих, но и назвать их свободными тоже было нельзя. Он не зацикливался на выборе одежды – но все пригодные рубашки со спонсорским логотипом были чёрными, а облачаться во всё траурное не хотелось, поэтому он и надел эти штаны. Нортуг, напротив, предпочёл белый верх и тёмно-синий низ – они снова оказались противоположностями. Некстати Маркус вспомнил, что эти белые джинсы они покупали с Шарлоттой, и та одобрительно показала поднятый вверх большой палец, когда он покрутился перед ней, выйдя из примерочной. «Тебе очень идёт, – прокомментировала подруга. – Подчёркивает буквально всё, но ненавязчиво! Дани понравится», – хитро добавила она. — Я спросил тебя не о штанах, – почти прорычал Маркус, возвращаясь в незавидную реальность и вспоминая, что сидит перед Нортугом. — А я-то ответил о штанах, – Петтер усмехнулся. – Ты кушай пирожное – очень вкусно… Наверное, это один из твоих немногих шансов поесть в хорошем ресторане? Уверен, что в Швеции твой уровень – «Макдоналдс» или кафе при «Икее»… Маркус превозмог желание запустить этим десертом ему в лицо. Он принялся за еду, наплевав на этикет и просто отламывая вилкой от треугольного кусочка. Пирожное было фисташковым, и этот вкус у него теперь всегда прочно ассоциировался с Петтером Нортугом. Он выиграл покерный поединок в формате хедс-ап, однако моральная победа во многом была за норвежцем, этот раунд он имел право занести себе в актив. Маркус мог ухватиться за прозрачную извилистую нить его мышления, когда оно было ограничено лыжной или карточной тематикой, но перехватывать её в свободном полёте пока не научился. Они поднялись из-за стола и направились к выходу, когда Нортуг проговорил, на несколько секунд неуловимо задержав ладонь у него на бёдрах: — Тебе очень идёт белый цвет.***
На лыжероллерную гонку следующим утром Маркус одевался куда более вдумчиво. Не для того, чтобы Петтер оценил – совсем наоборот, чтобы не вызвать у Нортуга никаких эмоций или хотя бы отрицательные. Выбор соревновательной одежды, правда, был невелик: шорты пришлось надевать обтягивающие, из комплекта летней формы – он предпочёл бы свободные, но на ветру они создавали эффект паруса и замедляли скорость. Футболка – такая же чёрная, и вновь по размеру. Глянув на себя в зеркало, Маркус досадливо скрежетнул зубами – если Нортуг захочет, он выскажется. Подтекст его намёков перешёл на следующую стадию, и Маркусу это не нравилось. Лучше бы они по-прежнему смеялись над недостатками друг друга на лыжне, не переходя на внешность, причём совсем не на её изъяны. — Нам пора выходить! – бодрый и жизнерадостный голос Йохана Францена послышался из-за стены, а потом его обладатель показался на глаза, и Маркус горестно вздохнул. – Я почти что пропил твою первую победу в Елливаре, но здесь это не повторится! Йохан был замотан в огромный шведский флаг, на голове красовался жёлто-синий кудрявый парик болельщика, а на обеих щеках нарисованы флажки. Эффектным жестом фокусника он извлёк из-за спины какую-то дудку и что было силы дунул в неё. Лассе от неожиданности уронил телефон, Маркус закрыл лицо руками. Вувузелы – ноу-хау проходящего сейчас в ЮАР чемпионата мира по футболу – не понравились ему сразу, в первом же транслируемом матче. — Ну?! – в театральном жесте Йохан расставил руки в стороны и покрутился вокруг своей оси. – Я буду там самым эффектным болельщиком?! — Да, – снисходительно кивнул Маркус. Первым порывом было заставить друга снять этот маскарад и не позориться в глазах норвежцев, однако потом он подумал, что пусть лучше Йохан привлечёт к себе внимание Нортуга, чем он сам. – Только учти, что я скорее всего проиграю. — Это почему?! – тот подскочил на месте. — Моя команда осталась в Швеции. Маркус действительно оценивал свои шансы на победу неважно. В прошлом году он выигрывал у Нортуга на летних лыжероллерных соревнованиях, но то была полноценная гонка с большим количеством участников. Как обогнать его один на один на плоской асфальтовой трассе, Маркус не понимал. Трек вместе с рельефом выбирал спонсор Петтера, возможно, не без консультации с ним самим. Да и на финише Нортуг сильнее в любом случае, а с ним нет ни Дани, ни Йохана, ни Андерса – ни даже подходящего холма для атаки. На улице было плюс сорок. Погода посмеялась, не пожелав быть экстремально жаркой вчера, когда они сидели в кондиционируемом помещении. Маркус крайне неохотно вылезал из машины, опуская подошвы лыжных ботинок на раскалённый асфальт. Следом вышел Йохан в своём боевом обличии, и приехавший на другом минивэне Нортуг едва не лопнул от смеха. Рейчел, хихикая, гладила его по спине, Томас и Карина решили не показываться из автомобиля, не отсмеявшись. Маркус сохранял на лице самое спокойное выражение, невозмутимо двигаясь к разминочной зоне, чтобы протестировать лыжероллеры. У бортиков импровизированной трассы собирались зрители. Не считая нескольких случайных зевак, в основном это были журналисты – и снова норвежские. Так как каждое СМИ отправило в Вегас по целой команде, норвежцев, поддерживающих своего чемпиона, собралось человек пятьдесят – против двух его друзей и Петры Торен, в этой толпе, наверно, чувствующей себя похоже. Когда ведущий объявлял имена соревнующихся, на фамилии Нортуга раздался восторженный гул и хлопки поддержки, а его встретили свистом. Маркус радовался почти искренне, услышав дудку Йохана. Соревнование предполагало два полуфинала и финал, и Хелльнер не мог понять, зачем в короткой гонке один на один нужны эти предварительные забеги. Первый он выиграл, и радостное «Heja, Sverige! Heja, Marcus!» от Йохана слышали, наверно, в соседней Калифорнии, если не в Техасе. Сам Маркус не придал этому результату никакого значения. Нортуг не пытался бороться – просто вальяжно доехал за его спиной. Нортуг предлагал объедки с барского стола, и сейчас он был вынужден их принять. Больше такого не повторилось. Весь второй забег он провёл за соперником – за ним и финишировал, так и не сообразив, что можно предпринять против его рывка на последнем отрезке. Стоя на старте финала, Маркус Хелльнер ни на что не надеялся. Его оружие – ум, а в этой гонке его начисто лишили всех козырей. Было невероятно жарко, ремешок от шлема натирал подбородок, а он не мог придумать ровным счётом ничего, чтобы одержать верх. В этой гонке не было место тактике – только сила и финиш – два технических показателя, которые решат всё. Будь дистанция длинной, он мог бы попробовать оторваться, выбрав для этого самое неподходящее место, но именно спринт был лучшим форматом для шоу-гонок. Маркус это прекрасно понимал и не демонстрировал признаков расстройства, завершая отведённый километраж вторым, а если взглянуть с другой стороны – последним. Он проиграл гонку, но должен был выиграть противостояние характеров – ведь вчера всё было наоборот. Снова фотосессия – на этот раз, в роли побеждённого. Его заставили присесть, а уж Петтер не растерялся, демонстрируя на нём едва ли не удушающий захват. Маркус приветливо улыбнулся в одну из камер и прищурился на солнце. Нортуг ждёт от него ответной колкости про массаж, но он будет молчать и этим выведет его из себя. Нортуг прижимался максимально плотно и позировал до последнего, но так и не услышал ожидаемой реплики. — Хелльнер, – Петтер окликнул его сам, когда они переоделись в сухую свободную одежду. – Жду тебя в пять на выходе из отеля. Мы поедем на передачу к Мортену Рамму. — Я никуда с тобой не поеду, оставь меня в покое, – буркнул Маркус. – Твоего общества мне и так достаточно. Петтер обошёл его кругом. — Заговорил, хвала богам. Я испугался, что ты язык проглотил. Маркус, мне скучно, когда ты меня игнорируешь, – голос стал капризным. — Отстань, – тот отмахнулся. – Я хочу провести вечер с друзьями. — Ты вчера весь вечер был со своими друзьями, – Петтер не соврал: вчера Маркус, Йохан и Лассе действительно отправились исследовать окрестные магазины и бары втроём. – Сегодня ты побудешь со мной, – пальцы Нортуга требовательно сжались на его запястье, и Маркус дёрнулся, будто его ударили током. Почему он стал так реагировать на прикосновения Нортуга?! У них и раньше были телесные контакты – однажды они даже чуть не подрались – но это всегда воспринималось, как обыденность. В номере он пожаловался на норвежца друзьям, заявив, что не хочет идти с ним ни на какую передачу. Как и следовало ожидать, Йохан его не понял. — Да почему? – он пожал плечами. – Это весело, это пойдёт на пользу твоей популярности… — Плевать я хотел на популярность! – крикнул Хелльнер, обращая взгляд на Лассе. Тот поймал его и рассудительно произнёс: — Маркус, извини, но я тоже не вижу в этом ничего плохого. Он был готов к запланированным дуэлям с Нортугом. Покер, лыжероллеры, завтра в расписании, насколько он помнил, стояла совместная тренировка. Но ничего сверх нормы выполнять не хотелось. На шоу придётся говорить – ему не дадут отсидеться молча – и говорить остроумно, снова пытаясь нащупать в ментальной броне Нортуга слабые места. Один плюс в ситуации всё же был – ведущий передачи связался с Петтером напрямую, и за ними не двинется медленный хвост из журналистов и спонсоров, тянущих с собой громоздкую аппаратуру. Камер не было и в такси, которое заказал для них лично Мортен Рамм. — Хелльнер, только будь в теме, хорошо? – норвежец положил локоть на край спинки переднего сиденья, которое занимал Маркус. – Там не нужны истории твоей карьеры или знакомства твоих родителей. Просто расслабься и шути, понял? Маркус неловко повёл плечами, будто желал скинуть что-то тяжёлое. — Я не понимаю, какого чёрта я сейчас здесь. Я ни на грамм не хочу тебя видеть. Нортуг в ответ только закатил глаза, а когда они добрались до места и вышли из машины, потащил его не ко входу в здание – они приехали раньше установленного времени – а на скамейку рядом с соседним торговым центром. — Маркус, просто расслабься, – повторил он несвойственно участливым тоном. – Ты весь зажат. Расслабься и остри на тему, которую предложат. Не строй из себя зануду большего, чем ты есть – некоторые в вашей сборной гораздо унылее тебя. Маркусу не понравился явный намёк на Дани из уст Нортуга, однако невольно он улыбнулся. Дани действительно сделал бы что угодно – например, приклеил себя к потолку номера двусторонним скотчем – но не пошёл бы на юмористическое ток-шоу. А Петтер продолжал изумлять. Они удивляли друг друга уже десятки раз, и Нортуг каждый раз открывал себя с новых сторон – совершенно противоположных, не вяжущихся одна с другой. Иногда Маркус думал, что его психика – это психика садиста, и не живи Нортуг при сдерживающих рамках современности, ему доставляло бы восторженную радость пытать людей, причём не бездумно причиняя им физическую боль, а используя изысканные психологические приёмы. Но иногда и у него получалось демонстрировать подобие человечности – как сейчас. Правда, Маркус не сомневался, что Нортуг говорил так, потому что хочет затащить его на эту передачу и там доказать своё превосходство, но… Но Петтер же мог просто обложить его матом, вызвать ответную негодующую реакцию, вынудив идти в студию на волне этой ненависти! Тем не менее, именно сейчас он предпочёл не начинать скандал, а Маркус не понимал, почему. Он делал успехи в предугадывании намерений Петтера Нортуга, но до полного овладения этим видом искусства было ещё очень далеко. — Ну, хорошо, – выдохнул он, бросив попытки понять, что расстроит собеседника сильнее: покорное согласие или новая перепалка. – Пойдём. Я буду шутить так, как сам мистер Бин. Местным мистером Бином был Мортен Рамм – норвежец, снимающий в Вегасе своё юмористическое шоу. Маркус не стал вдаваться в подробности, приурочено это к Мировой лиге по покеру или нет. В светлой студии их с Петтером усадили на небольшой диван, закрепив на футболках микрофоны, и дали команду «мотор» – у передачи не было предварительного сценария. После приветствий и улыбок ведущий задал первый вопрос. — На лыжне вы непримиримые соперники, но сейчас вместе путешествуете. Это правда, что за пределами трассы вы дружите? — Разумеется, – ответ Нортуга не заставил себя долго ждать. – Вне лыжни мы с Маркусом – суперприятели! — Да, мы действительно неплохо дружим, – подтвердил тот, не найдя, чем может сыграть на публику. — Но, Петтер, – возразил Мортен Рамм норвежцу, – а если вы проигрываете Хелльнеру, это не вредит вашей дружбе? Нортуг опять не полез за словом в карман. «Жаль, что судьба подбросила ему в соперники меня, а не Брюнте, – подумал Маркус. – Им бы было весело, они бы поставили на уши весь мир». — Конечно, я не хочу, чтобы он выигрывал, – тем временем, бодро болтал Петтер. – Но если вдруг я проиграю, меня всегда может утешить моя горячая леди, а Маркуса она не утешит, и это очень плохо для него! Хелльнер негромко рассмеялся и, к собственному удивлению, быстро придумал реплику не хуже нортуговской. — И я тоже желаю Петтеру выиграть, – съязвил он. – Но я-то могу выйти на улицу и выбрать, какая леди меня утешит. А Петтер останется с той, старой… — У вас обоих действительно потрясающий спортивный дух! – ведущий дальше разгонял это бешеное словесное колесо. – Это правда, что вы друг другом так восхищаетесь?! — Да-да! – Нортуг истово закивал. – Это замечательно: видеть, что Маркус – не самый умный парень – смог приехать сюда, да ещё и в нужное время! – говоря это, Петтер снисходительно хлопнул его по плечу. — Здорово, что Петтер соревнуется не с девушками, – Нортуга понесло, и он перешёл на личности, а значит, рамки приличия Маркуса больше не сковывали. – А то у него слишком уж грязный язык, – улыбнувшись, он сделал по отношению к Петтеру аналогичный жест, потрепав его по плечу и получив в ответ яростный взгляд. — А ещё я восхищаюсь Маркусом, потому что он продолжает соревноваться против меня несмотря на то, что он слишком медленный, – Нортуг явно вошёл в раж – даже пересел на край дивана, чтобы быть ближе к ведущему, а на него указывал большим пальцем, не оглядываясь. – Прямо сегодня утром подтвердилось, что он для меня недостаточно быстр. На этих словах Маркус также поймал вдохновение. Коротко размахнувшись, он отвесил не смотрящему в его сторону Нортугу подзатыльник, эмоционально спросив: — А вот это было для тебя достаточно быстро?! Ведущий явно пребывал в восторге, лепеча что-то про братскую любовь и дружественную борьбу, а Нортуг мгновенно выдал ответную оплеуху. — Достаточно быстро?! А это быстро?! — Проклятье! – только и успел выдохнуть Маркус, когда они действительно затеяли потасовку. Конечно, сейчас это не было дракой не на жизнь, а на смерть, но каждому отчаянно хотелось одержать верх в этой борьбе. Они сцепились друг с другом, но силы были примерно равны, и никому не удавалось заставить соперника лечь на лопатки. Раздался звон битой посуды – Нортуг столкнул со стоящего рядом стола вазу с цветами. На некоторые мгновения цепкому Маркусу удавалось прижать его к грубой обивке дивана, но Петтер успешно отбивался, возвращаясь к бессмысленной возне. Мортен Рамм давно закончил передачу, камеры выключились, а они по-прежнему стремились выплеснуть свои эмоции, ненависть, месть, может, что-то ещё. Постоянный телесный контакт заставлял терять голову и желать продолжения – кровь кипела в венах и норвежца, и шведа. Они сами не поняли, как остановились – возможно, ведущий всё же смог достучаться до разума кого-то одного из своих гостей. — Ну, здорово же! – в замысловатых коридорах, ведущих от студии к выходу из высотного здания, Нортуг дёрнул его за футболку. – Ты классно придумал с дракой, – он улыбался широко и искренне. – Вон, как весело получилось! Я бы не сочинил лучше! — Я опять тебя удивил? – хрипло переспросил Маркус. – Странно, это же ты любишь нестандартные решения… — Люблю, – подтвердил Нортуг. – Я люблю всё нестандартное. Свет в этой части холла был приглушенным, вокруг царил полумрак, а ведущим к лифту ориентиром служило лаконичное «Exit»**, подсвеченное зеленоватым. — Кто из нас первым это закончил? – спросил Маркус. Нортуг по-свойски обнял его за плечи и легко встряхнул. — Да разве это важно? Потом его рука почему-то поползла вниз, остановившись на поясе. Маркус судорожно вздохнул. — В общем-то, нет… — Главное, что мы отлично провели время, – полушёпотом настаивал Нортуг. – Тебе же понравилось, Хелльнер. Как и мне. Маркусу хотелось как можно грубее послать его в самый дальний уголок Вселенной, но он не был обучен врать. Игра на опережение, выведение из равновесия, обман ожиданий – всё это он проделывал с Нортугом неоднократно – но только не прямая ложь. Он не мог сказать, что поход на это шоу ему так уж понравился, но он определённо должен был произойти в его жизни, и Маркус кивнул. Мир в этой странной полутьме сузился до них двоих – до пары ладоней, сжимающих его талию, до зелёных глаз Нортуга, при тусклом освещении почему-то ставших яркими, почти дьявольскими. А потом всё окружающее стало каким-то липким и тягучим, на всей планете словно остались только их губы, которые вдруг соприкоснулись. Маркус сперва опешил, но спустя пару секунд не захотел уступать. Шершавый язык норвежца исследовал его рот изнутри, а потом Петтер до боли прикусил его нижнюю губу, и Маркус не остался в долгу, делая то же самое, вжимая Нортуга в стену. Поцелуй окрасился вкусом крови, кровь определяла то, что было между ними, и это было правильно во всей своей невозможной иррациональности. Хотелось доставить себе как можно больше удовольствия, другому – сделать как можно больнее. Осязаемую тишину, которой по определению не могло быть в этом городе, прервал громкий писк стандартного рингтона, оповещающего о пришедшем смс. — Выкинь эту дребедень в окно, – с претензией в голосе прохрипел Нортуг. Маркус всё же потянул из кармана телефон, другой рукой всё ещё придерживая Петтера за плечи, не спеша вырываться из его объятий. «Мы сейчас будем в маркете, – писал Йохан. – Тебе пива брать как обычно?» — Пойдём, – Маркус отступил на шаг, поворачиваясь спиной. – Нас внизу давно ждёт такси. Он двинулся к лифту, пытаясь отбиться от нещадно лезущих в голову мыслей. Он словно выпал из реальности и допустил ошибку, сев на заднее сиденье стоящего на улице автомобиля с характерной фишкой: Нортуг не посчитал нужным занять переднее, водрузив себя рядом. Машина была просторной, но сидеть возле противоположной двери Петтер не захотел, придвинувшись как можно ближе, чтобы голые колени соприкасались – оба были в шортах. «Возьмите мне что-нибудь покрепче», – Маркус снова достал мобильный, чтобы ответить Йохану. «У тебя всё в порядке?» «Не совсем», – написал Маркус и уже почти отправил, но в последний момент стёр. Если Йохан зацепит хоть малейший намёк, он выпытает у него все подробности, а Хелльнер не был уверен, что о произошедшем между ним и Петтером стоит знать даже Шарлотте. «Конечно, просто хочется чуточку расслабиться», – набрал он, для правдивости добавляя смайлик. — Хелльнер, ты целуешься ещё хуже, чем бегаешь на лыжах, – заявил Петтер, когда они направились к отелю. Только перевернув рюмку виски, Маркус вспомнил, что завтра в графике стоит длительная дистанционная тренировка. Это значило, что выпить можно было максимум ещё столько же, а ему хотелось проглотить всю бутылку залпом. Ещё хотелось бросить всё и прямо сейчас собрать вещи, отправиться в аэропорт и улететь – необязательно в Швецию, в любую европейскую страну, лишь бы не находиться на одном континенте с Петтером Нортугом. ______________________________ *Аджастинг – подстройка под оппонента или нескольких оппонентов при игре в покер. **Выход (англ.)