***
Тем вечером он всё же напился – следующий день не требовал от него физических подвигов: в релизе организаторов поездки он значился, как развлекательный, а значит, программа будет облегчённой. Компанию ему с огромной радостью составили Йохан и Лассе – на троих они прикончили оставшееся со вчера виски, добавив мартини и коньяк. Когда они разошлись по кроватям, Маркус ощущал себя на стремительной карусели, которая кружит его вокруг своей оси. Продлить это состояние пьяной беспечности хотелось как можно дольше, а лучше навсегда – так он не думал о Нортуге и не вспоминал, чем они занимались в полузабытом душе на окраине пустыни Невада. Разумеется, утром голова грозилась расколоться на мелкие кусочки, и Маркус поплёлся окунать её под кран, надеясь, что ещё не достиг того возраста, когда похмелье становится долгим – его даже не тянуло склониться над унитазом. На обратном пути Йохан, выглядевший не лучше, предложил ему пиво, но Маркус отказался. — Я же не такой алкаш, как ты, – проговорил он несвойственно низким голосом. — Да ладно, – тот махнул рукой. – Всегда после пьянки похмеляюсь – но алкоголиком пока не стал! Хелльнер не стал следовать его советам и побрёл на кухню, пройдя мимо пластом лежащего на кровати Лассе. Налив в стакан чистой фильтрованной воды и залпом выпив, он включил кофеварку – сомневался, что организм сейчас примет что-то, кроме крепкого несладкого кофе. Впрочем, желудок во избежание голодного обморока всё равно нужно было чем-то наполнить, хотя бы чуть-чуть – вчера они почти не закусывали – и он отломил от краюшки чёрного хлеба, начав методично его пережёвывать. Судя по звукам из комнаты, Йохан бил Лассе подушкой, чтобы тот встал и хотя бы дополз до ванной, а Маркус не разделял их веселья, жалея, что снова может трезво мыслить. Скоро он опять встретится с Петтером Нортугом, и их снова куда-то повезут – при этом никто точно не знает, какие развлечения организаторы придумали на этот раз. Вряд ли по отдельности – с Петтером придётся контактировать большую часть дня, а Маркус не представлял, как. В очередной раз он прокрутил в голове махинацию-наоборот, которая заключалась в обмане нортуговских ожиданий. Наверное, Петтер ждёт его отстранённости – не может не ждать: почти стопроцентно он уже успел приготовить шутки про то, что Маркус почему-то не обращает на него внимания, и этим насмешкам нужно было как-то помешать. «Что делать-то? – Хелльнер досадливо пригладил левой рукой непослушные волосы, пока правая сжимала чашку с кофе. – Быть с ним милым и вежливым?! Хохмить самому? Конечно, у меня сейчас для этого самое подходящее настроение…» Впервые он пошёл на встречу с Нортугом неподготовленным – разве что, извёл пачку ультра-мятной жвачки, чтобы убрать запах перегара. На комфортном расстоянии разговора он не чувствовался, но если Петтер опять полезет к нему целоваться… «Я не должен об этом думать, – пресёк себя Маркус. – Даже допускать такую возможность не должен». К счастью, за ними приехал тот же микроавтобус, что и в первый день – значит, Йохан с Лассе, да и сопровождение Петтера, тоже поедут тем же маршрутом. Это порадовало Маркуса – не дожидаясь выхода из отеля норвежской делегации, он первым забрался в машину и сел на заднее сиденье у окна, а когда Йохан попытался отвоевать это место, выдавая за аргумент потрясывание фотоаппаратом, посмотрел на него таким взглядом, что тот мигом утратил охоту спорить. Их привезли к «Стратосфере», самой высокой обзорной башне во всей Америке. Гид объяснил, что внутри находятся и отель, и казино, и ресторан, и целый парк всевозможных аттракционов. Маркус был почти доволен – насколько это было возможно – но вскоре всё обернулось против: организаторы попросили Лассе, Йохана, Томаса, Карину и Рейчел пройти в одну сторону, а их с Нортугом – в другую. Непримиримые враги и по совместительству вчерашние любовники оказались в просторной комнате, где были сложены полноразмерные наушники и некоторые виды оружия, а также размечены дорожки. — Тир? – выдохнул Маркус. — Нет, Хелльнер, оперный театр, – ехидный голос послышался за спиной. – Если шутку про слух мы уже заездили, можем начать говорить о зрении. Маркус закатил глаза. Если он на что-то надеялся, то явно зря: рядом стоял прежний Петтер Нортуг, язвительный и невыносимый, которого не могло изменить абсолютно ничего: видимо, даже поспешный секс с самым принципиальным соперником из Швеции был для него нормой. Работники тира тем временем вынесли две большие панельные картины, изображение на которых было одинаковым: напуганную девушку-блондинку сжимала за шею рука маньяка – крупного мужчины устрашающего вида. — Выбирайте оружие, – предложили лыжникам. Петтер схватил пистолет, сразу залихватски прицеливаясь в стену. Маркус остановился на спортивной винтовке – стрельба была вторым его хобби после покера: дома он иногда практиковал стендовую, попадая с земли по летящим разноцветным тарелочкам. — Ну, здесь я тебя точно перестреляю, – уверенно заявил он, обращаясь к Нортугу. — А поспорить готов? – тот завёл любимую пластинку. — Готов! – на этот раз Маркус не сомневался. – Я попадаю даже по движущимся мишеням! А этого мерзавца, – он имел в виду изображённого на картине преступника, – пристрелит даже инвалид по зрению – не такой, правда, как ты… — И что ты должен будешь сделать, когда не попадёшь ни разу? Когда они спорили на результат Ванкувера, то начали поспешно убеждать друг друга, что ни за что не проиграют, однако сейчас поднаторевший в перепалках с Нортугом Маркус сменил тактику, просто пожав плечами: — Я не гонюсь за выгодой. Как-нибудь угостишь меня кофе или купишь шоколадку… — Идёт, – Петтер согласился. – Но если я тебя перестреляю, ты шоколадкой не отделаешься – я запрошу повторения того, что было вчера. — Ещё одна совместная роллерная тренировка? – Маркус через силу улыбнулся, соблюдая конфиденциальность: спонсоры не переставали жадно ловить каждое их слово, к тому же, дверь открылась, и в тир потянулась вереница журналистов. – По рукам, я согласен, – он был уверен в своём успехе и не отводил на проигрыш даже одного процента вероятности, так как прекрасно обходился с винтовкой и всегда точно поражал цель. Он вышел стрелять первым. Всего нужно было спустить курок десять раз – и Маркус, предварительно надев специальные наушники, прицелился, чтобы потратить первый патрон. Он метил в корпус нарисованного маньяка, но выстрелив, обнаружил, что попал ему в руку – на добрых полметра ниже и правее. Маркус убрал ружьё от лица и проморгался. Нет, это тоже считалось за попадание, но… Снова встав в стойку, он навёл мушку туда же – и снова попал совершенно в другое место, «разбив» воображаемому преступнику часы. Хелльнер осмотрел винтовку, думая, что у неё сбит прицел, но ствол был идеально ровным. Третий выстрел угодил в пистолет маньяка, четвёртый – наконец, в тело, но вновь не там, где он планировал. Пятый пришёлся рядом, а шестой и седьмой вскользь попали в шею девушки, которую нужно было «спасти». Маркус не понимал, что происходит, и был уверен, что Нортуг уже катается в припадке, но не хотел ни оборачиваться, ни снимать наушники. Неужели дело в алкоголе, так влияющем на процессы организма?! Но голова уже была абсолютно ясной, если не совершать ею резких движений. Кажется, у него здорово тряслись руки. Последними тремя выстрелами он подписал себе приговор, застрелив жертву маньяка прямыми попаданиями в корпус. — Кто-то мне что-то должен, – прошептал Петтер, когда они менялись местами. Нортуг справился с задачей куда более качественно. Девять пуль попали в цель с завидной кучностью – пять из них угодили прямо в лицо. Только одна улетела в «молоко» – но всего лишь в стену за спинами изображённых фигур. Промахи Маркуса были куда курьёзнее. — Это было не так и сложно, – скромно прокомментировал Нортуг свой успех аплодирующим журналистам. – Просто я во всём лучше него! — Только не в покере, – Петра Торен избавила Маркуса от необходимости делать это уточнение самому. Им дали полчаса времени, чтобы погулять по «Стратосфере», а потом планировался какой-то грандиозный сюрприз, которого Хелльнер ожидал с растущим подозрением. Он далеко не пошёл, оставшись на диванчике возле входа в тир – может, его найдут Йохан и Лассе. Но вместо друзей его нашёл Петтер Нортуг, идущий от кофейно-снэковых автоматов с двумя стаканами и таким же количеством шоколадных батончиков, один держа подмышкой, другой – в зубах. Разложив припасы на твёрдом подлокотнике кожаного дивана, Нортуг уселся рядом с Маркусом. — Твой кофе, – норвежец протянул ему стаканчик из плотного картона. — Я проиграл пари, – Маркус покачал головой. – Ты не обязан. — Хелльнер, ну хватит, – почти насильно он сунул ему в ладонь шоколад. – Мне захотелось угостить тебя кофе и «Сникерсом», что в этом плохого? Маркус послушно зашуршал этикеткой. — Что же это на тебя нашло? — Ты вчера пил? – Нортуг ответил на вопрос ещё более прямым вопросом. – Не отпирайся, – он приблизился и по-собачьи обнюхал воздух вокруг. — Пил. — Будь проще, – коротко сказал Петтер, облокачиваясь на спинку и беззаботно вытягивая ноги. – Подумаешь – переспали, с кем не бывает… Об этом не обязательно кому-то знать. — И об этом никто не узнает, – Маркус, напротив, сидел в напряжённой позе. – Мне это не «подумаешь», Нортуг. У тебя настолько отсутствует совесть?! — Я об этом никогда не задумывался, – Петтер пожал плечами. – Ты живёшь слишком сложно, пытаясь вникнуть во все эти хитросплетения, а я просто знаю, что я – та ещё скотина, и не боюсь себе в этом признаться. Поэтому я сегодня раскрутил тебя на спор, и ты мне кое-что должен. Маркус ощутил острое желание вылить остатки кофе ему на голову. — Я думал, ты наконец заговорил, как нормальный человек… — Я поехавший на всю голову, Хелльнер, – норвежец снова ехидно улыбался своей полукривой улыбкой. – И ты это отлично знаешь. Советую тебе об этом не забывать. Маркус хотел было ответить что-то ещё, но к ним подошла улыбчивая служащая «Стратосферы». — За мной, пожалуйста! Они поднялись на последний, сто восьмой этаж, проведя в лифте порядка трёх минут, и очутились в просторной светлой комнате с большими окнами, откуда открывался вид на Лас-Вегас с высоты птичьего полёта. В помещении было что-то похожее на медицинские весы, несколько компьютеров и какая-то сложная аппаратура. Первым делом прибывших взвесили, улыбаясь при этом чересчур уж хитро. — Только не говорите эти цифры вслух! – попросил Петтер, взойдя на весы. – Хелльнер не должен знать, насколько я жирный. — Всё конфиденциально, – заверил его сидящий за ноутбуком молодой мужчина, занёсший данные в программу и начавший проводить какие-то расчёты. Нортуг, увидев это, подошёл к Маркусу, который находился на противоположном краю комнаты и смотрел сквозь стекло, любуясь пейзажем. — Хелльнер, как думаешь, что всё это значит? – почти шёпотом обратился он. – К чему нас готовят? Маркус лениво повернул голову в его сторону. — А что, плохо, когда глаза ни о чём не говорят? – он с радостью подхватил новую шутку. — Ну, гид, когда мы сюда ехали, говорил что-то про аттракционы… – Петтер пропустил колкость мимо ушей. – Какие-нибудь американские супер-горки? Карусель на высоте двести метров над землёй? — Мне сейчас только карусели и не хватает, – Маркус невесело рассмеялся, потрогав лоб – два часа назад резкие движения ещё заставляли голову взрываться. Если уж он даже прицелиться нормально не смог… Затем их отвели в граничащую с этой «лабораторией» каморку, где стояло только небольшое кресло, а в стену был «врезан» шкаф, в котором висели два странных светло-синих костюма с жёлтыми вставками, напоминавших одеяние не то космонавта, не то прораба на стройке. К комбинезону прилагались ремешки с застёжками. — Почти что ваша олимпийская форма, – Петтер держал один из комплектов, повешенных на «плечики», на вытянутой руке. – Мы должны это надеть? – он обратился к провожающему, и тот кивнул. Нортугу не нужно было повторять дважды – он уже расстёгивал джинсы – но его уверили, что униформу можно натянуть на уже имеющуюся одежду. Маркус, услышав это, выдохнул: у него на шее краснел оставленный вчера норвежцем полуукус-полузасос. Когда они облачились в эти нелепые комбинезоны, их повели дальше – ещё выше, куда даже не ходил лифт, по лестнице. На самом верху сопровождающий открыл очередную неприметную дверь, и Маркус с Петтером поняли, что находятся на крыше, а восторженными овациями и аплодисментами их встречают стоящие полукругом журналисты. — Итак, наши герои уже догадались, что им предстоит?! – сквозь это сборище к ним продирался жизнерадостный представитель ViMenn, сам же ответивший: – Самый престижный аттракцион Лас-Вегаса! Прыжок со «Стратосферы»! Высота – двести шестьдесят один метр! Оба лыжника этих восторгов явно не разделяли. Работники аттракциона подготавливали тросы и ремни, которые каким-то образом замедляли падение и благополучно доставляли экстремала на поверхность. Маркус первым подошёл к краю, чтобы на глаз оценить высоту, и поспешно подавил возникшую тошноту. В общем-то, он совсем не против совершить такой прыжок, проверив себя, но… завтра, послезавтра, вчера или позавчера. Почему именно сегодня?! Времени хуже было просто не найти, да ещё и Нортуг вдруг схватил его за руку. Маркус удивился – от него до сих пор не последовало никаких комментариев, а от края крыши он держался в нескольких метрах, несмотря на солидное ограждение: сверзиться можно было, только если начать на него карабкаться. — Вообще-то я боюсь высоты, – пробормотал Петтер так, чтобы больше ни одна живая душа не услышала. Маркус в изумлении обернулся к нему. И правда: лицо норвежца было белее мела. — Ты сможешь, – уверенно сказал Хелльнер, хлопая его плечу: на крыше задувал ветер, и слышать их никто не мог. — А ты?! Ты прыгнешь?! – Петтер сделал несколько небольших шагов вперёд. Какой-то особо старающийся фотограф всё же влез на крошечный островок поверхности между ними и воздухом, ловя удачный кадр, но его даже не заметили. — Если ты это сделаешь, я пойду следом. — А почему это я первый?! — Потому что ты боишься высоты, – Маркус отвечал почти честно: на самом деле, отправил Нортуга вперёд и по другой, меркантильной причине – хотелось убедиться, что предприятие безопасно. – Чем дольше ты тут находишься, тем тебе страшнее. В полёте, наверное, будет не так. — Я готов! – вдруг крикнул Нортуг почти истерично, оборачиваясь. – Что нужно делать?! К его комбинезону пристегнули специальные тросы и верёвку, а потом открыли калитку, которая выводила на ничем не ограниченную, идеально ровную площадку где-то три на три метра. С неё оставалось просто спрыгнуть – или шагнуть в пустоту. Нортуг предпочёл что-то среднее, подойдя к самому краю и не то сорвавшись, не то просто спружинив. Он полетел вниз с огромной скоростью, а Маркус старательно смотрел куда угодно, стоя у бортика, только не вниз. Он не нашёл в себе сил оценить это со стороны. Судя по радостным хлопкам и восторженным крикам журналистов, наблюдавших за его приключением разве что без попкорна, приземление Петтера оказалось удачным. На ватных ногах он пошёл к калитке сам. Нортуг снизу приветственно махнул ему рукой – мол, прыгай – однако Маркус отмерял шагами отведённый пятачок минут десять, собираясь с мыслями. Кажется, ему не надо было пить кофе и есть шоколадку – на фоне сегодняшнего состояния… А ну как желудок не выдержит на глазах у всего честного народа? На глазах у Нортуга? Несколько раз он сглотнул, прислушиваясь к себе; помотал в разные стороны головой – кажется, всё было в порядке, и пока это ощущение не ушло, Маркус почти грациозно шагнул в пропасть. Поначалу ему действительно хотелось до смерти испугаться: внутренности будто поддели железным крюком, а оболочка летела вниз на бешеной скорости вместе с разумом. В ушах свистел ветер. Но лишь Маркус начал действительно чувствовать прелести свободного полёта, тросы натянулись, и он стал замедляться, различая на земле деревья, машины, фигурки людей, силуэт Петтера. Он приземлился рядом с ним, едва не свалившись на колени. Твёрдая почва казалась частью какой-то другой реальности. Адреналин бил через край. — Ты как, тебя не вывернет? – голос Нортуга был почти заботливым, и ненадолго Маркус поверил, что тот действительно интересуется этим ради поддержки. — Пожалуй, не должно, – его слегка мутило, но, наверное, это было нормальным состоянием после полёта с двухсотшестидесятиметровой высоты. — Если всё же будешь блевать – отойди подальше от меня, – попросил норвежец. — Одежда всё равно не твоя, – парировал Маркус. – А целить я буду исключительно в тебя, – мстительно добавил он. В деталях Хелльнер не помнил, как они снова оказались наверху, в той каморке, где нужно было оставить комбинезоны. Его перехлёстывала странная энергия, появившаяся после прыжка, а оставшись с Петтером наедине – гид сказал, что через полчаса будет ждать их в ресторане на сотом уровне – он вдруг ясно понял, что нужно делать. Они выбрались из сине-жёлтых мешковатых одежд, и Нортуг уселся прямо на эту груду, переводя дух. Кажется, приключений за этот день было много даже для его горячей головы, но Маркус придумал ещё одно. Дважды провернув торчащий в двери ключ, он опустился перед ничего не подозревающим Петтером и резко толкнул его, подминая под себя, а затем начал жадно целовать, хотя и помнил, что по мнению норвежца делает это просто ужасно. Руки уже задирали его футболку, позже – расстегнули ремень, дёрнув джинсы вниз. — Хелльнер, какого чёрта?! – тот смог чуть высвободиться и возмутился только после этого. – Тебе разум при приземлении отшибло?! — Я же проиграл спор, – невозмутимо пояснил Маркус, тоже торопливо освобождаясь от одежды, – и должен тебе секс. — Твою мать, но не таким же образом! – Нортуг попытался присесть, но тот сильно надавил на его грудь. — А это не оговаривалось, Петтер. В условии не было того, что я должен непременно подставлять тебе свой зад. Так что можно и наоборот. «Поганая ты шведская скотина». Теперь уже он упустил манёвр Хелльнера, а отступать было некуда, да и отступать не хотелось – тело реагировало на его прикосновения, чуть переходящие за рамки приличия, самым определённым образом даже сейчас, хотя подобие прелюдии продлилось всего ничего. Петтер подумал, не стоит ли предупредить о том, что он не был в пассивной роли довольно давно, но гордость не позволила. — Давай, – почти прошептал он, пытаясь перевернуться на живот. — Э, нет, – Хелльнер не разрешил этого сделать, поставив меж его ног колено. – Ты будешь видеть моё лицо. Да-да, то самое, которое тебе так не нравится. Второго у меня нет. Петтер хотел было залепить ему по зубам, но швед уже наполовину проник в его тело, для смягчения воспользовавшись лишь слюной, и оставалось только сжать зубы и откинуть голову на жёсткий пол, покрытый стареньким паркетом. Видимо, вчера Хелльнер чувствовал себя именно так, зажатый между ним и кафельной стеной, откуда торчал тусклый смеситель. Маркус ритмично двигался, методично подводя себя к разрядке. Нортуг сжимал его сильно и, кажется, делал это не специально – взглянув на его лицо, Хелльнер обнаружил если не гримасу боли, то что-то похожее. Наклонившись к норвежцу, он вовлёк его в нетерпеливый поцелуй, а ладонью обхватил напряжённую плоть любовника, чтобы перебить некомфортные ощущения более приятными. Нортуг обвил его шею, притягивая к себе, и шире развёл колени, выгибаясь. В прошлый раз с губ не слетело ни одного звука, сейчас обоим хотелось стонать во весь голос, уже не стесняясь друг друга, но на этаже были десятки людей – может, кто-нибудь стоял прямо за этой дверью. Маркус оставил в нём свой след, Нортуг выплеснулся на собственный живот, чем остался очень недоволен. — Душ вчера был очень кстати, – заявил он. – От нас ещё и потом несёт, как от носорогов после спаривания. — Ты видел, как спариваются носороги? – Маркус бросил ему пачку влажных салфеток, которые на всякий случай купил утром перед отправлением из отеля, не будучи уверенным в способности удержать в себе всё выпитое спиртное. — Не видел, – Нортуг огрызнулся. – Но, думаю, примерно как мы. Хелльнер, нам завтра сидеть за столом не час, не два и даже не пять… – он поморщился. Маркус развёл руками. — Что же ты так? Я просижу на месте и сутки… Нортуг смотрел на него взглядом разъяренного волка, хотя злился и на себя – нельзя было жаловаться. Хелльнер снова зацепился за этот намёк и ещё нескоро с него слезет.***
Маркус выиграл покерный поединок один на один, Петтер – лыжероллерную гонку. Стрельба в «Стратосфере» была шутливым состязанием, и победителя поездки в Лас-Вегас выявит чемпионат мира по покеру, настоящий турнир бок о бок с профессионалами этой карточной игры. Кто дольше продержится на турнире – тот и победитель, а проигравшего на следующее утро будет ждать самолёт домой. В первый день они провели за столом около пятнадцати часов, и в везущей до отеля машине были совершенно вымотаны, хотя просидели весь день на одном месте. В простом жесте усталости Нортуг склонился Маркусу на плечо, а у шведа не хватило сил на возмущения. Петтер переступил порог номера и, не раздеваясь, завалился поверх покрывала на широкую двуспальную кровать. Он, однако, не закрывал глаз и видел, что Рейчел за столом смотрит на ноутбуке какие-то фотографии. Петтер тоже стал следить за сменяющимися кадрами, пока один из них его не возмутил. — Ты фотографируешься с этим шведом?! — Йохан забавный, – Рейчел пожала плечами, глядя на фото, где они были запечатлены на фоне каких-то экзотических деревьев, видимо, во время сегодняшней прогулки по городу. – Угощал меня коктейлем… — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – проворчал Петтер. Они с Рейчел познакомились несколько лет назад и вскоре собрали вокруг себя весёлую компанию друзей, с которыми можно было отлично развлечься. Рейчел слыла первой красавицей, но не слишком любила избыток общения; а донельзя популярный Петтер не нуждался в девушках – и головоломка сложилась идеально. Он отваживал чересчур рьяных ухажёров, а она играла уютную и интересную роль возлюбленной лыжного короля. — Ты ли мне будешь выговаривать за общение со шведом? – ухмыльнувшись, Рейчел бросила шпильку. Услышав о Маркусе, Петтер рывком сел, обеими руками схватившись за голову. Некоторое время он молчал, плотно сжав губы, а потом выпалил: — Рейч, а если он завтра вылетит?! Та непонимающе на него поглядела. — Значит, ты выиграешь ваш турнир. — А если вылечу я?! Что мне делать?! Девушка хотела ответить, что в таком случае они отправятся в Норвегию, но шестым чувством поняла, что Петтер обеспокоен чем-то другим – оставалось понять, чем, хотя это было крайне сложно. Понять Петтера Нортуга порой не мог и сам Петтер Нортуг. — Вчера мы с ним трахались, – бросил он, избавив её от расспросов. – И позавчера. Я был бы не против и сегодня, но покера было слишком много. Завтра я тоже хочу с ним трахаться, и послезавтра… Уши этой девушки явно выслушивали и более откровенные истории – она даже не повела идеально выщипанной бровью. — Насколько я помню, если ты хочешь трахаться, ты идёшь и трахаешься. Разве нет? — Ты права, наверное, – Петтер снова завалился на подушки. – Просто здесь… Всё слишком сложно… Даже когда мы просто трахаемся… Рейчел несколько секунд смотрела на него, а потом насмешливо заявила: — Ну надо же! Петтер Нортуг влюбился в шведа! — Я… Ты вообще о чём?! Она осеклась: Петтер выглядел так, будто действительно даже узнал о существовании такой возможности впервые. Петтер и вправду никогда не понимал своих чувств. А когда они были сильными, как сейчас, стремился делать всё взаимоисключающее. На следующий день Маркус покинул покерный турнир, потеряв все имеющиеся фишки и прогорев на олл-ине, хотя начал лучше своего соперника. Он жалел, что Нортуг одержал над ним верх с итоговым счётом два-один, но зато не жалел, что сюда съездил, и не понимал своих эмоций в аспекте Петтера Нортуга. Пару дней назад он хотел оказаться от него как можно дальше, а теперь… Вечером он собирал вещи в номере, а Лассе и Йохан убежали докупать сувениры. В дверь постучали, и это были отнюдь не вернувшиеся друзья. — Пойдём, – проговорил Петтер Нортуг. Они поднялись на самый верхний этаж, и Петтер распахнул дверь одного из самых дорогих номеров, внешняя стена которого полностью была окном. Возле этого окна в спальне стояла огромная кровать, и всё кричало о том, что произойдёт дальше – даже пальцы уже были переплетены. — Зачем тебе это? – протянул Маркус. – Я же целуюсь хуже, чем бегаю на лыжах. — А у меня маленький член, – Петтер пожал плечами. – Но ты же явно не собираешься уходить. Почему? — Ну… Твой ураганный темп тебя выручает, – швед таки попытался ответить. – Теперь ты. — Хелльнер, ты трахаешься, как сам господь бог – тебе об этом говорили? — Не богохульствуй. Этой ночью было много позиций, стонов и противостояний. Вот Маркус смотрит на светящийся разноцветными огнями ночной Вегас, а Петтер сзади вжимает его в стекло. Вот на город смотрит Нортуг, но лёжа на боку, а через какое-то время Маркус усаживается на него сверху. Затем Хелльнер раскидывает ноги и, держа Петтера за волосы, задаёт ритм. Они меняются – и так до бесконечности, иногда останавливаясь, чтобы переплестись так, что никто бы не понял, где кто, и немного перевести дух. Всю ночь, только перед рассветом – быстрый часовой сон. Маркус умудрился выставить будильник, и трель звучит, когда в их разворошенное логово страсти проникают лучи утреннего солнца. Три-четыре часа – и самолёт унесёт его в Швецию, к странной прежней жизни, казавшейся куском бесцветного картона по сравнению с этой неделей, которая стояла особняком, словно принадлежа кому-то другому. В Швеции – привычные лица. Шарлотта. Дани. В последние бешеные дни он о них не вспоминал, раз в сутки отписываясь, что жив. Однако нужно было возвращаться и жить по-старому, сохранив это время в Вегасе, как яркую открытку. Он посмотрел на Нортуга и понял, что тот не спит – внимательно разглядывает его, открыв зелёный глаз. — Петтер… – Маркус повернулся к нему, снова ложась рядом. – Всё, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе. Ты же понимаешь?.. Нортуг только хмыкнул и перебросил через него руку. — Нет, Маркус. Ты мой, а я твой.КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ