Трасса «Скандинавия»

      В стане шведской сборной реакция на новые назначения оказалась полностью предсказуемой. Первое впечатление было у всех одинаковым: неописуемое удивление – а вот дальнейшие ощущения разнились. Некоторые, пожав плечами, посчитали, что «наверху» знают лучше, и главное сейчас – не научиться понимать новые тенденции, а подготовиться к Олимпиаде. Кто-то, задавшись этим же вопросом, решил понаблюдать за тем, что будет, но особо активные уже планировали революцию. Таких было немного – двое слишком похожих и слишком поспешных.       Общекомандное собрание в первый вечер первого сбора, проводимого на снегу в высокогорье, продолжилось в номере братьев Фредрикссонов, куда те созвали костяк мужской части команды. Переглядывались Йорген Бринк и Андерс Сёдергрен, хорошо понимавшие, зачем они здесь находятся, перебирал сложенными в замок пальцами Бьорн Линд, устроившись на подлокотнике кресла, а Йохан Олссон неуверенно маячил у двери, явно раздумывая о правильности своего пребывания в этой комнате.       — Йохан, да сядь ты, наконец! – не выдержал Андерс, и Олссон послушно приземлился на край чьей-то кровати, заботливо застеленной горничной. Он ещё не научился справляться с тем, что в двадцать пять лет является одним из самых молодых представителей довольно возрастной команды, но благодаря своим результатам негласно входит в её «элиту».       — Что происходит?! – дверь хлопнула, внеся раскатистый громкий голос и его обладателя – широкоплечего и массивного Маттиаса Фредрикссона. – Кто мне объяснит, что происходит?!       Гнев старшего из братьев был предсказуем и очевиден, но присутствующие инстинктивно вжали головы в плечи. Лишь когда Фредрикссон набрал воздуха для очередной тирады, Бринк миролюбиво – зная при этом, что призывает на свою голову бури и молнии – поинтересовался:       — А что ты имеешь в виду?       Глаза Маттиаса расширились, сам он приподнялся на носках, поставив руки на пояс.       — Что я имею в виду?! Да как… – мужчина задохнулся в порыве гнева, а Йорген всё так же неторопливо продолжил:       — Ты спросил, что происходит. Где? В этой комнате, на улице, или вообще, в мире?       — Бринк!!! – Фредрикссон злился, не замечая улыбок остальных – всех, кроме брата. – Хватит меня раздражать!       — Он хотел спросить, что происходит в этой сборной?! – Тобиас пришёл на помощь, тоже вскочив на ноги. – Они там, в руководстве, коллективно с ума посходили?!       — Вот! – подхватил Маттиас. – Почему я должен слушаться какого-то норвежца?!       — Бротен не какой-то, – возразил доселе молчавший Сёдергрен. – Вспомни Альбервилль*: норвежцы тогда всё золото собрали.       — Да причём тут Бротен, Андерс, какой может быть Бротен?! – старший Фредрикссон картинно заламывал руки, хмуро оглядывая товарищей по команде, которые пока не спешили разделять его негодование. – Чёрт с ним с Бротеном – хотя если мне что-то не понравится, то и он узнает, кто я такой – но Альсгорд! Это как прикажете понимать?! Мы столько лет с ним бились, чтобы потом находиться у него в подчинении, чтобы он вытирал о нас ноги?!       Бринк и Сёдергрен снова переглянулись и синхронно выдохнули. Вкупе с бурным темпераментом и сильной раздражительностью, гнев братьев принимал совсем уж небывалый вид.       — Слушай, Фредрикссон, никто ещё не вытер об тебя ноги, – устало протянул Бьорн Линд. – Успокойся, а? Ты вопишь так, будто он тебя отымел без твоего согласия, да ещё и не один раз.       Раздались смешки, а лицо Маттиаса исказилось от гнева.       — Линд! – вскричал он. – Ты сейчас у меня поговоришь!       — Тихо, тихо, – Андерс с трудом оттеснил одного от другого. – Скажем так: я тоже не до конца понимаю логику Альсгорда. Мне кажется, он рад перспективе работать с тобой, Маттиас, так же, как и ты с ним.       — А если ты не понимаешь его логику, – согласился Йорген, – значит, нужно докопаться до сути!       — Ну, насколько я уловил, – тихо подал голос Йохан, – то он отвечал на предложение непосредственно Бротена, а не нашей Федерации. А это немного разное.       — Да что демагогию-то разводить? – младший Фредрикссон был настроен чуть более мирно, но в целом с братом соглашался. – Логику его понимать, больше заняться нечем? Зажать где-нибудь в тёмном углу да заставить отсюда убраться!       — Тьфу, – Линд поморщился. – Что за средневековье? Да, поговорить можно – я согласен. Спросить, чем руководствовался, и так далее. Но, Тобиас, не в тёмном углу, а в цивильном месте.       — Ты и поговоришь, – кивнул Маттиас.       — Давайте жребий кинем, – торопливо предложил Бринк, видя, что Бьорн явно не блещет желанием общаться один на один с Томасом Альсгордом. – Фредрикссоны не участвуют.       — Это почему?! – Тобиас оскорбился. – Мы как раз и «поговорим», а ваши разглагольствования…       — Именно поэтому, – Йорген подытожил и огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить жребием, – ни один из вас не пойдёт.       — Тогда пусть Олссон идёт, – указательный палец младшего Фредрикссона коснулся плеча Йохана. – Ему дольше нас расхлёбывать последствия этого норвежского с-сотрудничества.       — Если вытащит – пойдёт, – согласился Андерс, наблюдая, как Маттиас вырывает из блокнота четыре листочка и расписывается на одном из них.       — Нет, я могу пойти, если вы решите! – Йохан явно храбрился, принимая участие в подобном впервые.       — Не нужно, – заверил Сёдергрен. – Тяни.       Олссон присмотрелся к разложенным на покрывале бумажкам. Сначала он занёс руку над самой первой, но вытащил последнюю в ряду, которая оказалась чистой.       — Повезло, – покачал головой Линд. – Теперь я.       К нему судьба тоже была благосклонной, и Йорген с Андерсом, не сговариваясь, потянулись к разным бумажкам. Автограф оказался в руках у последнего.       — Ну, хорошо, – он пожал плечами. – Я так я.       — Проиграл ты судьбе, – ухмыльнулся Бринк. – Правда, может, наоборот выиграл – я не знаю. В общем, я с тобой схожу, всё равно оба тянули последними.       — Тогда, я думаю, завтра? – Андерс пристально посмотрел на братьев, а потом на часы. – Сейчас уже поздно выяснять отношения.       Фредрикссоны уныло покивали, хотя каждому было ясно, что они готовы разбираться с Альсгордом в любое время суток, и если б не некоторые рамки – отправились бы к нему прямо сейчас, размахивая чешущимися кулаками.       Но, сойдясь на более приемлемом варианте, мужчины разошлись.       Наутро Бринк и Сёдергрен, почему-то традиционно встающие раньше всех, первыми спустились в отельное кафе, чтобы позавтракать в спокойной обстановке – без нравоучений братьев; звонких голосов перетирающих за жизнь женщин и прочих, вообще не относящихся к сборной проживающих. В помещении, кроме служащих гостиницы, ещё никого не было. Но когда два друга устроились за одним из столиков с подносами, появился ещё один посетитель, и Йорген пихнул склонившегося над тарелкой Андерса ногой. Тот собрался возмутиться, но вовремя поднял глаза и увидел высокую массивную фигуру Альсгорда. Тот кивнул обоим и направился к раздаче, а шведы синхронно прикидывали, исполнить вчерашнее намерение сейчас, когда подвернулся столь подходящий случай, или отложить на потом.       — Вечером, – Йорген энергично замотал головой, отвечая на красноречивый взгляд Сёдергрена. – Мы не знаем, какая муха укусила Фредрикссонов, и если они вдруг спустятся, побоища не избежать.       Андерс согласно кивнул, а от дальнейших раздумий их спас Инге Бротен, составивший компанию своему ассистенту. Норвежцы устроились чуть дальше, а Бринку было предложено изучать спину Томаса и его затылок. Пока образ Альсгорда был довольно-таки устрашающим: рост почти два метра и сажень в плечах дополняли громовой голос и отсутствие любой улыбки как данности.       — М-да, – Бринк сглотнул, ставя чашку с кофе на блюдце. – Мы с тобой попали.       — Ой, ладно, – Андерс отмахнулся. – Честно – лучше самим навести порядок, чем ждать, пока это попытается сделать Маттиас.       — Да, да, – Йорген поспешил согласиться. – Верно. Я же сам об этом недавно говорил.       — Мне кажется, он нормальный мужик, – Сёдергрен поморщился. – Просто нужно понять его мотивы. Да и посмотреть, что будет на тренировке.       — Весело будет на тренировке, – скептически ответил Бринк и, видя, что его собеседник не понимает, чуть наклонился к нему и начал рассказывать, понизив голос: – Наши новенькие – Норгрен и Рюдквист** – вчера в автобусе с весьма довольными лицами обсуждали, что, – он изобразил высокий тембр девушек, – «такой мужчина просто обязан оказаться классным тренером и найти подход к каждому»!       Андерс негромко, но нервно засмеялся, опустив голову.       — О нет, – тихо произнёс он. – Это же…       — Вот-вот, – с готовностью подтвердил Йорген. – Так что на тренировке нас ждут улыбочки, глупые шутки или ещё что похуже. Как же не повертеть всем выдающимся перед звёздным норвежцем.       — Сезон тоже может оказаться весёлым, – скучающе продолжил Сёдергрен. – Записки, валентинки, что там ещё женщины любят…       От дальнейшего осознания несладкой жизни их спасла делегация в составе Фредрикссонов, Линда и Анны Дальберг, которые вскоре подсели за их столик. Но, пожелав приятного аппетита и напутствовав Анну следить за порядком, оба пошли собираться на тренировку.       На практических занятиях Томас Альсгорд должен был стать связующим звеном между Инге Бротеном и спортсменами, помогая им реализовывать планы наставника. Он продолжал сохранять неплохую физическую форму и мог объяснить некоторые технические детали не только на словах, но и на наглядном примере. На лыжне он менялся, становясь полной противоположностью себя привычного – раскрывался, чувствуя свободу и полёт, а движения из неторопливо-угловатых становились лёгкими и плавными. Перемены терпел даже голос – его раскатистость приобретала звонкую окраску.       Протестировав снег и конфигурацию круга, Томас вернулся на стадион, где Инге напоминал спортсменам уже обговоренный план занятия. Заметив его, Бритта и Мария схватились под руки и захихикали, переглядываясь. Йорген и Андерс старательно не обращали внимания, Анна возвела глаза к небу, а остальные глядели недоумённо, не понимая намерений девушек.       — Тренер, давайте начнём! – громко обратился Сёдергрен.       Бротен медленно кивнул, а Томас, поймав улыбки соблазнительниц, решил, что примет правила игры. Он никогда не чурался авантюр, что было ясно по его нынешней должности. Тренерская работа на таком уровне была для него в новинку, и он видел необходимость в установлении любых контактов. Помимо идеальной техники Альсгорд имел ещё одну особенность – он сходу замечал недостатки лыжного хода у других. Работая в подъём за неразлучным дуэтом Бринка и Сёдергрена, он убил двух зайцев: во-первых, мгновенно увидел лишние движения в одной из фаз конькового хода и разъяснил обоим ошибки, а во-вторых, умудрился обсудить с ними грядущие матчи футбольной Лиги Чемпионов. Томас сам удивился этому, в очередной раз подумав, что пристёгнутые к ногам лыжи способны воистину творить чудеса, ведь в жизни он никогда не был многословным.       — Ну, я же говорил? – Андерс торжествующе обратился к другу, когда Альсгорд свернул, отправившись инспектировать женскую сборную, которая работала на другом участке трассы. – Не так страшен чёрт, как его малюют.       — Не торопись, – укорил Йорген, – и сними розовые очки. За завтраком он не был так активен. Разговоришь не на лыжне – тогда можешь хвастаться.       Едва Томас поравнялся с Бриттой, начав выкатываться рядом с ней на параллельных курсах, её движения стали скованными, а щёки – пунцовыми.       — Работай более расслаблено, – мягко посоветовал он. – И не нужно выносить вперёд корпус.       — Х-хорошо, – пролепетала девушка, разгорячённым умом прикидывая, в каких красках распишет произошедшее Марии.       — Старайся, и всё получится, – Томас ободряюще хлопнул её по спине чуть пониже талии, на пару секунд задержав ладонь, а после умчался дальше.       Рюдквист, увидев рядом с собой тренера, едва не потеряла равновесие и замахала руками, бормоча извинения, а когда сценарий повторился, едва не упала в обморок. Она замедлила ход – ей было необходимо срочно дождаться Бритту. Промчавшаяся мимо Анна Дальберг смогла только закатить глаза. Она тоже получила консультации от Альсгорда, но с ней он держал дистанцию «тренер-спортсмен», видя, что эта женщина смотрит на него совершенно другими глазами, а выполнять его советы стремится лишь для улучшения собственных результатов.       Наряду с Линой Андерссон, Анна была едва ли не единственным лучом света в женской команде, в последнее время звёзд с неба не хватающей. За её плечами, помимо нескольких подиумов на Кубке мира, пока не числилось больших свершений, но трудолюбие этой спортсменки поражало и заражало всех. Целью её было олимпийское золото Турина. Это значилось одной из причин, по которым в сборной у неё не наблюдалось подруг – Дальберг предпочитала общаться с мужчинами, находя их компанию более практичной, а те за глаза прозвали её ледяной принцессой. Расположения миловидной светловолосой девушки пытались добиться и Фредрикссоны, и Бринк – но все их попытки терпели фиаско: Анна чётко дала понять, что в её жизни существует только спорт, и пока она не видит причин для смены приоритетов.       Вот и сейчас поведение новоиспечённых подруг по команде не укладывалось у неё в голове – Дальберг искренне не понимала, как можно строить глазки молодому тренеру вместо того, чтобы работать. Правда, и у неё уже несколько месяцев была тайна, которую, благодаря флегматичному темпераменту, ей удавалось скрывать.       Анна выкатывалась на небольшой стадион, когда сердце бешено заколотилось. Действие, открывшееся её глазам, не могло радовать. Точнее, вначале всё было весьма обычно – метрах в пятидесяти Томас консультировал Йохана Олссона, чей свободный стиль пока был далёк от совершенства – молодой лыжник предпочитал классический ход и не отрицал своих недостатков на «коньке». Но когда Альсгорд повторил всё то, что несколькими минутами ранее делал с Бриттой и Марией, хлопнув парня по бедру, Анна в несколько отталкиваний оказалась рядом, резко затормозила и, сняв с руки палку, от души залепила тренеру звонкую пощёчину.       — Больше. Не надо. Так. Делать, – раздельно и чётко произнесла она, после чего умчалась вслед за Йоханом, который развил космическую скорость, спеша отъехать подальше.       Его первой мыслью было то, чтобы этого больше никто не увидел, но свидетелями стали вездесущие Сёдергрен и Бринк, появившиеся на пологом спуске с другой стороны.       — Вот это да, – присвистнул последний. – Ледяная принцесса оттаяла?       Они остановились перед Томасом, который задумчиво потирал щёку и провожал взглядом Анну и Йохана. Оба не знали, как отреагировать, и вообще нужно ли это делать, но Альсгорд произнёс:       — Погорячился, в раж вошёл. Вы лучше это забудьте.       — Да мы-то забудем, – Андерс пожал плечами. – Только, правда, к Олссону лучше ни под какими видами. Если Дальберг заявила на что-то свои права – она этого добьётся.       И, синхронно рассмеявшись, два друга отправились на короткий, заключительный круг, где Йорген умудрился потянуть мышцу. Это означало, что ему предстоит провести у массажистов больше времени, чем остальным, что не входило в его планы.       — Мне теперь вместо вечерней тренировки только в тренажёрку, – жаловался он Андерсу перед обедом, – а потом опять на осмотр. Я вернусь поздно, и мы ничего не успеем.       — Я схожу к нему один, не переживай, – отмахнулся тот. – Главное, что жить будешь. В конце концов, жребий вытянул именно я.       — Уверен? – Бринк осторожно проковылял мимо него и уселся в кресло. – Ты, конечно, далеко не слабый, но он выше тебя почти на голову, да и в плечах…       — Я не собираюсь с ним драться, – Сёдергрен возвёл глаза к потолку. – Ты от Маттиаса научился тому, что норвежцы решают все вопросы кулаками? Когда успел-то?       — Нет, я так не считаю, – Йорген смутился, – но… Не забывай и про случай с Йоханом!       — Да там ничего уж «такого» не было, – Андерс пожал плечами, – просто у Дальберг проснулся материнский инстинкт. Ты бы заметил, если б она не подскочила?       — Нет, – после некоторой паузы ответили ему.       — Вот, – заключил Сёдергрен. – Так что я собираюсь разрешить проблему как можно более мирно. Обстановка висит на волоске, и братья не сегодня-завтра заявят о чём-нибудь в открытую, хотя я не понимаю, что им не нравится.       Жёстко подытожив, он размышлял о феномене Томаса Альсгорда за обедом и в течение второй тренировки, где рядом не было скептичного Бринка. Периодически слова Йоргена всплывали в памяти: о габаритах, об Олссоне – но Андерс быстро счёл их необъяснимыми привязками, и ноги не успели задрожать. Он старательно искал, чем отличается Томас от него самого и всех остальных, но ничего, кроме национальности, не находил.       Сёдергрен специально задержался, дольше всех переодеваясь и собирая инвентарь. Ключ от хлипкого стадионного помещения был как раз у Альсгорда, и он не уходил, пока все лыжники и лыжницы не разойдутся.       — Нам нужно где-нибудь поговорить, – негромко произнёс Андерс, ловя его взгляд. – Сейчас или чуть позже – значения не имеет, но лучше сегодня.       — Парламентёр? – норвежец нахмурил высокий лоб, пряча ключи в кармане такой несвойственной куртки с нашивкой в виде шведского флага. – Я ожидал.       — Да, пожалуй, – согласился Сёдергрен.       Томас поднял со снега свой чехол, и мужчины неторопливо двинулись прочь по не слишком широкой дороге, почти соприкасаясь рукавами.       — Твой друг ещё у врачей? – спросил Альсгорд.       — Да, – снова ответил Андерс. – Но, думаю, всё обойдётся – небольшое растяжение. Так что мы, всё-таки, делаем? – он спохватился. – Когда, как?       Томас чуть помедлил, прикидывая. В ожидании его ответа снег под ногами успел скрипнуть ещё раз десять, прежде чем мужчина предложил:       — Давай через полчаса внизу. Сходим, кофе попьём – недалеко от отеля есть неплохое место.       — Идёт, – Андерс согласился, и дальнейший путь они проделали в молчании, как, собственно, и расстояние до кофейни. Они могли бы, как утром на лыжне, обсудить футбол или что-то ещё – было не столь трудно найти общую тему для двух мужчин с непринципиальной разницей в возрасте – но барьер из нерешённых вопросов всё ещё маячил перед обоими, больно задевая по желанию заговорить. А Томасу мешал и его личный барьер, странный и необъяснимый – отсутствие на ногах лыж, которые волшебным образом развязывали ему язык.       — Сюда, – буркнул он, поворачивая к одной из дверей, которая на фоне однотипных домиков, распространённых в высокогорье, отличалась красочной вывеской и приветливым деревянным крыльцом.       Внутри было так же уютно, а дополнительным плюсом являлось небольшое количество людей. В углу маленького зала шушукалась влюблённая парочка, неподалёку смеялись трое подружек – совсем молодых девчонок лет двадцати, да аппетитно поглощал кусок вишнёвого пирога пожилой мужчина с усами. Все подняли головы на вошедших и в ту же секунду продолжили заниматься своими делами, а к новым посетителям поспешила круглолицая официантка, она же хозяйка заведения, напомнившая Андерсу Анну Дальберг.       — Латте, – буркнул Альсгорд, размашисто подходя к ближайшему столику и скидывая на обитый светлой тканью диванчик куртку.       — Мне, пожалуйста, эспрессо, – Андерс свою повесил, а потом устроился напротив.       Когда девушка, запомнив, удалилась, Томас устроил локти на столе и выдохнул, а потом пристально посмотрел на него – впервые прямо в глаза.       — Спрашивай, – глухо произнёс он. – Ты этого хотел?       Сёдергрен вскинул голову и не отвёл взгляд прищуренных глаз. Сейчас они были ещё более равны – рост переставал быть преимуществом Альсгорда.       — Да, именно этого, – голос шведа не был громким, но редкие звонкие нотки заставляли мурашки перебегать по коже. – Если бы на моём месте был кто-то из Фредрикссонов, он бы, не таясь, спросил, какого чёрта ты здесь делаешь. Я спрошу по-другому. Почему ты согласился работать с нашей сборной?       Томас свёл густые брови и первым прервал этот незримый контакт. Он ожидал, скорее, неумелого нападения, чем нейтрального разговора. Мужчина повернул голову, выискивая фигуру официантки, и та не заставила себя ждать, появившись с подносом, на котором дымились чашки с душисто пахнущим кофе. Улыбнувшись каждому, девушка вновь исчезла, оставив их наедине с неотвеченными вопросами.       — Только не надо ничего придумывать, – попросил Андерс, видя, что его собеседник мнётся. – Ты абсолютно не умеешь врать.       — С чего ты это взял? – Альсгорд поднял взгляд от чашки, которая в его огромных ладонях смотрелась слишком уж неестественно.       — Это видно, – швед пожал плечами. – Ты не так эмоционален, чтобы уметь грамотно притворяться. Как, впрочем, и я сам.       Томас призадумался, а потом понял, что Сёдергрен прав. В последний раз он солгал Рённауг, сказав, что ему нужно срочно увидеться с другом. Женщина распознала обман быстро – смертельно обиделась и не звонила два дня, чего с ней никогда не бывало.       — Ладно, – хрипло гаркнул он. – Слушай. Я очень уважаю Инге – это он тренировал сборную, когда я в двадцать два года, сам того не ожидая, выиграл Олимпиаду. Мне было трудно отказаться, когда он предложил мне побыть его ассистентом. Для меня это честь, а сборная, флаг, спортсмены – ты уж извини, рассматриваются во вторую очередь.       — Допустим, – Андерс прищурился и отодвинул нетронутый кофе, чтобы опереться на край стола. – Йохан предполагал, что с тобой договаривался лично Бротен, а не наше руководство. Но, всё же, должность помощника тренера сборной Швеции предполагает тесное сотрудничество с самой сборной Швеции. Ты мог, не обижая Инге, остановиться на вакансии вроде устного консультанта, при этом работая с какими-нибудь норвежскими юниорами. И менее накладно, и более спокойно.       — У меня тоже есть какие-никакие амбиции, – холодно заметил Альсгорд. – Работать с командой мирового уровня в разы интереснее – это новый вызов. Но, пожалуй, я не утолю твоё любопытство полностью и не смогу логически обосновать правильность своего решения. А если даже смогу – ты не поймёшь.       Слова давались ему с трудом, обращаясь в предложения будто кольцами заржавевшей цепочки. Но, тем не менее, они почему-то обретали форму, хотя в общении с полузнакомыми людьми Альсгорд обычно держал дистанцию. Зато на последней фразе глаза сверкнули чем-то задорным, и Андерс, поймав это изменение, возмущённо вскинулся:       — Это почему?!       — Я авантюрист, – припечатал Томас, с удовольствием наблюдая за его реакцией. – До мозга костей.       Сёдергрен рассмеялся неожиданно даже сам для себя – такое незамысловатое признание зацепило его больше, чем конструктивные объяснения.       — Ты мог больше ничего не говорить, – улыбнулся он. – Поверь, единственное слово «авантюрист» описало тебя лучше, чем все мнения и представления.       — Верю, – внезапно Томас улыбнулся в ответ, что совсем уж выходило за стандартные рамки. – А теперь поверь мне ты – я не собираюсь «сливать» ваши тренировочные данные «своим». Поверь, Андерс, я буду работать с вами для достижения общего результата, – и протянул руку, которую швед с удовольствием пожал.       — Я уже это понял, – тихо молвил он. – Даже по первой тренировке всё было ясно.       — А сейчас разреши спросить мне, – негромко продолжил Альсгорд, пальцами левой руки разглаживая салфетку. – С кем, кроме Фредрикссонов, мне наладить контакт не удастся?       — Я постараюсь, чтобы с остальными проблем не было, – решительно проговорил Андерс. – С братьями говорить, конечно, как со стенкой, но остальные… Правда, они тебя как будто боятся, что ли.       Томас мгновенно вскинулся, стремясь поймать это неосязаемое. Вот оно! Вот то, что не давало ему покоя на протяжении этого разговора и казалось чужеродным. За свою жизнь он привык, что его боялись. Он к этому не стремился – просто так сложилось, что в подростковом возрасте высокий хмурый парень вызывал опасения, и с ним не решались спорить; в юности – точно так же, да и потом – всем было проще уступить ему, нежели вести подкреплённую аргументами беседу. А Сёдергрен его не боялся. Не боялся от слова «совсем» – воспринимал, как равного себе, не опасаясь вспышек мнимого гнева или прочих представлений других людей. Они даже общались не так – Томасу было в диковинку видеть напротив себя человека, который открыто высказывает свои мысли, а не спешно высчитывает, какое слово поможет ему сохранить на плечах голову.       — Да, вот ещё, – вспомнил Альсгорд. – По поводу того паренька, Йохана. Я во всём этом не разбираюсь, говорить об этом не умею – но, видимо, он нравится фрёкен Дальберг?       — Получается, да, – Андерс развёл руками, а тот продолжил:       — Я ничего не хотел, правда. Ни в коем случае не претендую, – губы снова искривились в улыбке.       — Я знаю, – заверил Сёдергрен. – Знаю.       И барьеры слетели – все, напрочь, заставляя их проговорить ещё пару часов, совершенно забыв о времени и об обстановке. Проговорить и о пресловутом футболе, и о различных методах подготовки, и о рыбалке – словом, на абсолютно разные темы. Вернуть обоих собеседников в реальность смог только звонок телефона Андерса, которого, судя по нескольким пропущенным смс, усиленно искал Йорген.       «У тебя всё нормально?!» – послышался его взволнованный голос.       — Более чем, – ответил Сёдергрен. – Скоро буду, – и обратился к Томасу: – Хорошо, что он догадался позвонить, иначе минут через пять тут бы высадился десант во главе с Фредрикссонами.       Десант на улице и вправду высадился, вмиг стерев с лиц улыбки. Только немного другой – состоявший из Бритты и Марии, которые, завидев вожделенную фигуру тренера, тут же усиленно заулыбались.       — Я даже не знаю, что хуже, – едва слышно пробормотал Сёдергрен.       — Томас, а во сколько завтра первая тренировка? – невинно произнесла Мария, глядя вверх большими глазами. – Мы забыли, а вернее вас*** никто не скажет…       — У вас двоих – в шесть утра, персональная! – рявкнул Альсгорд. – Я скажу Инге, чтобы проверил ваше присутствие.       — А как же… – девушка попыталась возразить, но Томас уже шёл семимильными шагами по направлению к отелю, а Андерс двигался рядом.       На этом мытарства шведа не закончились, даже когда они распрощались с Альсгордом. Он заметил Анну, которую, взяв за локоть, отвёл в сторонку – пока помнил то, что хотел сказать.       — А ты теперь связующее звено между нами и тренерским штабом? – скептически поинтересовалась женщина, выслушав.       — Возможно, – уклончиво ответил Андерс. – Что-то вроде того.       — В таком случае, я рада, что это ты, – она чуть заметно улыбнулась в ответ на недоумённый взгляд. – Правда. Лучше ты, чем кто-то другой. Нам нужен контакт – я тоже не собираюсь ни с кем воевать. А то, что произошло на тренировке… Ну, иногда случается и со мной. И я тоже готова извиниться.       — Тогда инцидент исчерпан, – облегчённо кивнул он. – А с Йоргеном я поговорю, чтобы никому не разболтал.       — А я как раз шла к Йохану, – Анна встряхнула светлыми волосами, перебросив их за спину.       Сёдергрен и сейчас не смог вздохнуть спокойно: на самом последнем лестничном пролёте дорогу ему заступила Бритта. Он сделал шаг влево, пытаясь пройти по свободному радиусу, но девушка зеркально повторила его движение.       — Бритта, может, ты позволишь мне пройти? – вежливо попросил Андерс.       Норгрен молчала, выразительно глядя на мужчину, а он спешно соображал, чем же успел провиниться. Ладно, Альсгорд – россыпь олимпийских и не только медалей; представительная, хоть и весьма специфическая внешность – но причём здесь он? Он всегда цеплял женщин доброжелательностью и хорошими манерами, но вот с Бриттой, для которой это был первый сбор в составе основной команды, не успел переброситься и парой слов.       — Может, и позволю, – протянула она, скрещивая руки на груди. – Но сначала ты расскажешь, что вы делали с Томасом.       — Разговаривали, – громко ответил Сёдергрен. – Бритта, давай…       — О чём?! – девушка не позволила ему договорить, повысив голос.       — Послушай, не надо кричать, – Андерс попытался было пройти напролом, но, уткнувшись в красноречиво выставленную грудь, сглотнул и быстро произнёс: – Мы рассуждали о целесообразности его нахождения в нашей сборной.       По реакции Бритты он сообразил, что ляпнул что-то не то. Та упёрла руки в боки и грозно вдохнула.       — То есть ты считаешь, что он не должен здесь находиться?! – возмущённо переспросила девушка.       — Должен, должен, – торопливо отговорился Сёдергрен, снова прикидывая пути преодоления этого неожиданного препятствия.       — Должен?! – взвизгнула она. – То есть, у вас была совсем не деловая встреча?!       — Да деловая у нас была встреча! – не выдержал даже он, никогда не применяющий грубую силу к слабому полу. Но Бритту пришлось поднять, дезориентировав резким выпадом вперёд, и отставить, а потом быстро припустить по направлению к своему номеру, где Йорген наверняка уже размышлял о планах его спасения.       — Круто, – выдохнул Андерс, плотно закрывая дверь. – Теперь Норгрен и Рюдквист думают, что я гей.       Брови Олссона поползли вверх, когда открыв дверь после последовавшего стука, он увидел на пороге не соседа по комнате, а Анну, которая несколько минут назад доходчиво попросила Бьорна Линда провести следующий час где угодно, но не в своём номере.       — Здравствуй, – она чуть наклонила голову.       — Э… привет, – едва слышно вымолвил Йохан, продолжая топтаться в проёме. – Ты, наверное, к Бьорну, да?       — Нет, не к Бьорну. К тебе, – парень буквально застыл, будучи не в состоянии осмыслить сказанное, а потом, ощутив лёгкое прикосновение к запястью, вздрогнул: – Может, отойдёшь?       — Да, конечно, – спохватился он. – Проходи.       Анна не смогла сдержать нежной улыбки, оглядев его – взлохмаченного, ссутулившегося, облачённого в широкие спортивные штаны и линялую футболку – не фирменную, как им выдавали, а явно привезённую из дома.       — Ну и? – укоризненно вопросила она, когда он уселся на кровать и согнулся ещё ниже, опираясь локтями на колени. – К чему такие страдания? Ты до сих пор вспоминаешь тренировку? – девушка присела рядом и участливо прильнула к его плечу, как «плюс» отмечая, что в этот раз он не дёрнулся.       — Вспоминаю, – тяжело признал он. – Как-то странно всё это произошло.       — А не надо больше вспоминать! – горячо призвала Дальберг. – Не надо! Там ничего из ряда вон выходящего не было, а я… А я… – внезапно она залилась краской, но ещё более неожиданным и приятным стало то, что Йохан неуверенно приобнял её за плечо, несильно привлекая к себе.       — Я иногда не понимаю, зачем я здесь, – тихо признался он.       — То есть как – «не понимаю»? – Анна вскинулась. – А Олимпиада? А медали? А Швеция?!       — Всё это ясно, – грустно протянул он, – но мне порой кажется, что я не на своём месте. Отец всегда хотел вырастить чемпиона, но здесь должен быть не я, а мой старший брат Эрик. У него было всё: желание, психологическая устойчивость, непробиваемость, уверенность…       — Ты забыл талант, – негромко подсказала Анна. – С него следовало начать. Он достался тебе, ведь так?       — Видимо, – Йохан признавал это тяжело, как будто ему не нравилось наличие у себя таланта. – Эрик закончил ещё в юниорах – отец слишком многого от него требовал. Зато я сейчас сижу непонятно где и совершенно не представляю, что делать с этим талантом. Хорошо ещё, что компания приятная, – он повернул голову и слабо улыбнулся ей, а она в ответ протянула руку и пригладила мягкие волосы соломенного цвета.       — Ты хочешь не этого, – медленно протянула девушка, почему-то снова безошибочно разгадывая смысл его слов. – Твоё сердце не здесь, а дома, тебя угнетают все эти переезды, но… но, Йохан, судьба решила по-другому, – она внимательно посмотрела на него и позволила себе ещё один жест навстречу – взяла за руку, настойчиво переплетя пальцы. – Судьба решила, что твоё место – здесь, и ты должен принять правила игры, чтобы сыграть с ней, а потом обыграть.       На столике рядом тикали его снятые наручные часы, отстукивая только иллюзию времени, в котором оба затерялись: она – стремясь поскорее перенестись в будущий февраль; он – желая оказаться в двадцатилетнем возрасте, когда ещё можно ступить на другой путь.       — Для того, чтобы обыграть судьбу, нужна цель, – задумчиво проговорил он. – И цель довольно серьёзная, которая может заставить судьбу сдаться.       — Зачем цель? – Анна хитро прищурилась. – Цель – это не вызов для судьбы. Удиви её, возьми выше. Попробуй задуматься о мечте.       Йохан аккуратно отпустил её и поднялся на ноги – неторопливо прошёл к окну, потом развернулся – и увидел девушку перед собой, встретившись с её смелыми глазами.       — Признаюсь честно, – заговорил он, – я пока не готов поставить на кон мечту. Можно, пока я раздумываю, я поживу твоей мечтой? Ты же хочешь стать олимпийской чемпионкой?..       — Да, – она кивнула, не раздумывая. – Тебе – можно.       Он потянулся и снова обнял её, крепко сцепляя ладони в замок. А Анна, устроив голову у него на плече, впервые подумала о том, что Олимпиада может быть не главной целью в жизни, а выиграть её поможет не только трудолюбие, но и любовь. ________________________________________________       *Альбервилль-1992 – Зимние Олимпийские Игры, на которых мужская сборная Норвегии по лыжным гонкам выиграла все золотые медали из возможных.       **Бритта Норгрен (после замужества – Йоханссон Норгрен) и Мария Рюдквист, 1983 г.р.       ***В Скандинавии в современное время не принята форма обращения на «вы», но так как данный текст – русскоязычный, обращения максимально приближены к нормам русского языка.