Трасса «Скандинавия»

      Как и всегда после крупных турниров, оставшиеся этапы многие считали проходными, неважными – за исключением тех, кто боролся за первенство в кубковых зачётах. Очередные Лахтинские игры, Драммен, Осло – обезглавленная и обескровленная сборная Швеции, главный тренер которой подал в отставку сразу после Саппоро, откровенно не блистала, в очередной раз не выставив сильных составов. Неплохо выглядели спринтеры, сумевшие выиграть единичные этапы; золотая молодёжь отдувалась на юниорском чемпионате мира в Тервизио. Ни разу не появился на кубковых трассах Андерс, сославшись на болезнь.       — Его опять не будет? – Анна задала Йохану этот вопрос за несколько дней до этапов в Стокгольме и Фалуне. – А то с самого чемпионата ничего не слышно.       — Я не знаю, – Йохан лишь пожал плечами. – Я пробовал подсказать ему, дать совет – но решит, как ему поступать, он сам.       — Безусловно, он решит, – Анна кивнула. – За него никто решать не будет. Меня больше интересует, будет ли он участвовать в гонках. Дополнительная квота, наши болельщики, к тому же, последние эстафеты. Нельзя столько пропускать! – женщина развела руками. – Это неправильно!       — Я не могу на него давить, – тихо произнёс Йохан, – и лишний раз его тревожить. Зачем вмешиваться в чужую жизнь постоянно?       — Его личную жизнь я и не трогаю, – Анна пожала плечами. – Исключительно нашу общую, командную. В конце концов, коллектив может и помочь.       — Да, наверное, ты права, – Олссон согласился, в глубине души понимая, что на месте Андерса он прятался бы точно так же, не желая никаких звонков, советов и наставлений. Анна считала по-другому, и на следующий день, отправившись на тренировку в лыжно-биатлонный комплекс Эстерсунда, она-таки отыскала Сёдергрена – для этого ей даже не пришлось забираться на самую дальнюю петлю трассы. Всё обстояло не столь трагично, как расписывал Йохан: Андерс уверил её, что прерывает затянувшуюся паузу.       Дополнительная квота на домашних этапах позволяла Швеции выставить максимальное представительство, проверив всю молодёжь, а не только закрепившуюся. В Стокгольме произошло воссоединение: с юниорского чемпионата мира вернулись Маркус и Шарлотта, добавившие в свою копилку ещё по нескольку медалей; с региональных стартов – Эмиль, Анна и Даниэль.       Столица Швеции впервые за последние четыре года стала и лыжной столицей. Соревнования проводились непривычные, со стороны – почти выставочные, хоть и числились как часть Кубка мира. Формат городского спринта являлся почти новым, а стокгольмский спринт был больше ориентирован на зрелищность и атмосферность: лыжню проложили на главной площади, а отдельные виражи вели вдоль королевского дворца. После созерцания короля Норвегии на марафонах в Осло, лыжники могли увидеть и шведского монарха, а с ним – всю королевскую семью.       Главный город не был для шведов чем-то запредельным: небольшая страна, которую можно было пересечь на поезде за один день, позволяла приезжать в столицу по необходимой нужде. Молодёжь частенько посещала в Стокгольме концерты любимых исполнителей, но лыжные гонки в сердце города были, всё же, в новинку, несмотря на не первый раз: не только спортсменам, но и сервису. Искусственный снег и классическая лыжня представляли собой один из максимальных уровней сложности. Трек не изобиловал крутыми поворотами, и некоторые, преимущественно норвежцы, пробовали пройти дистанцию на коньковых лыжах, используя лишь руки для бесшажного хода.       — Это ещё что? – на раскатке Эмиль увидел лыжника в красной форме, передвигающегося таким образом.       — Это Нортуг, – скучающе протянул Маркус, с долей скептицизма смотря вниз, где к его ботинкам была пристёгнута классическая пара.       — Это я понял, – отозвался Йонссон. – Интересный способ. Надо будет попробовать – вдруг, правда, действеннее?       — Только сейчас не экспериментируй, – Хелльнер поморщился. – Мы такого даже не практиковали – наверняка не знаем множества тонкостей. И я, кстати, не уверен, что продержусь столько на одних руках.       — Сейчас я и не собираюсь, – заверил Эмиль. – Сейчас я собираюсь показать всем, на что способен классикой.       Сказав это, он умчался вперёд, сделав пару движений одношажным. Сзади поплёлся Маркус, пытаясь приспособиться к «стреляющим» лыжам. Выбравшись на высшую точку, боковым зрением он заметил Дани, который раскатывалcя по пологому откосу своим размашистым, кажущимся неторопливым, шагом. Невольно Хелльнер позавидовал: Даниэль находился в своей стихии хотя бы в том, что касалось стиля передвижения. Зато он точно знал, что где-то на этом же треке точно так же, как он, мучается Шарлотта.       — Убийственно, – девушка искромётно прокомментировала свои ощущения, когда за полчаса до квалификации спортсмены проводили время в специально расставленных палатках.       — Согласен, – ёмко припечатал Маркус, убеждаясь в своей правоте насчёт мыслей лучшей подруги.       — Кто бы жаловался на спринт классикой, – поддразнила Шарлотта. – В Тервизио* ты проиграл только Брюнте.       — Тебе самой не смешно сравнивать молодёжный чемпионат мира с Кубком? – досадливо протянул Хелльнер. – Только разбегаешься и почувствуешь силу – обязательно поставят классический спринт.       — Почему вы так не любите классику? – полюбопытствовал Дани. – Оба, причём.       — Нас в Елливаре обучали, в основном, коньку, – ответила Шарлотта. – Тренер предпочитал конёк – следовательно, больше уделял ему внимания. Подправить нашу классику было практически некому.       — Ты не совсем права, – возразил Хелльнер. – Не нужно валить наши недостатки на тренеров. Сами не доработали. Если бы не гимназия, персонал гимназии – где бы мы сейчас были?       — Маркус, я очень благодарна нашей гимназии, – девушка прижала ладони к груди. – Я обожаю нашу гимназию. Но факт налицо – мы с тобой достаточно плохо владеем классикой. База изначально – одинаковая. Поэтому над недостатками нужно работать самим.       — Ну, может, – тот, всё же, согласился. – Тренер хороший нужен, а у нас сейчас не пойми что…       — Нужен, – кивнула Шарлотта. – Но, тем не менее. Ричи, вот ты, – она обратилась к Даниэлю. – Ты не слишком любишь конёк, но ты же одинаково хорош и коньком, и классикой?       — Не совсем, – подумав, он медленно покачал головой. – Нет, я могу хорошо бежать коньком, но он мне чужероден. Поначалу мне бывает трудно приспособиться.       — Да, наверное, это не очень весело, – с улыбкой заметила Шарлотта, – когда ноги по три метра, растущие от ушей, нужно проталкивать в разные стороны – ещё и с длиннющими лыжами.       — Шарли, – укорил покрасневший Дани. Маркус беззвучно смеялся, но перестал, когда к ним приблизился сияющий Эмиль, заставший на их лицах уже лишь серьёзность.       — Почему такие кислые? – осведомился он.       — Спринт, – ответили все трое в один голос.       — Спринт, – повторил Йонссон. – Спринт – это прекрасно! И если я попадаю в тройку, то в честь этого мы все идём в клуб.       Маркус с Шарлоттой опасливо переглянулись, а Дани всем своим видом выражал надежду, что подиум Эмиля может подождать до лучших времён.       — Ханссон отреагировала так же! – тот махнул рукой, не расставаясь с улыбкой.       — Ты и её уже разыскал? – скептически спросила Шарлотта.       — Конечно! – радостно подтвердил Эмиль. – И уж теперь я постараюсь!       — Сначала постараюсь не опозориться я, – произнесла Шарлотта, поглядев на часы. – У меня квалификация.       Дружно вылетели все: кроме, разумеется, Йонссона, который уверенно проходил этап за этапом. К наблюдавшим неподалёку от бортика Шарлотте, Маркусу и Даниэлю присоединилась Анна, на лице которой читалась неопределённость.       — Так ты болеешь за Эмиля или нет? – полюбопытствовала Шарлотта.       — Может быть, и поболею, – подумав, ответила та. – Но это не значит, что он перестал меня раздражать.       Один забег, второй – и Йонссон, в самом деле, оказался в главном финале. Отстегнув пока довольно счастливую пару, он, в отличие от своих соперников, которым также улыбнулась фортуна, не стал направляться к ваксам, делая сосредоточенное лицо. Осмотревшись по сторонам, возле одного из бортиков он отыскал взглядом своих друзей, после чего нарочито подмигнул Анне.       — Всё идёт к тому, что из нас всех первый подиум Кубка мира будет-таки у Эмиля, – торопливо проговорил Маркус, пока девушка не отреагировала на очередной знак внимания от Йонссона. – Как у меня – первая для нас медаль взрослого чемпионата.       — У меня будет первая олимпийская медаль, – тут же подхватила Шарлотта, возглавляя негласную очередь. – Золотая!       — Эмиль ещё даже не занял призового места, – Дани укорил неразлучную парочку друзей, – а вы уже расписали все медали.       — Мы и тебе сейчас распишем! – Шарлотта весело махнула рукой. – Золотые медали Олимпиад бывают даже у таких, как ты, пессимистов.       — В самом деле, – Анна, доселе молчавшая, поддержала подругу. – Сейчас сложно загадывать, особенно нам, – снизу вверх она поглядела на Рикардссона, чуть кивнув, – но… Надеяться на олимпийское золото можем мы все. Иначе зачем бегать?       — Даже Йонссон? – с лукавой улыбкой уточнил Маркус.       — Вероятно, даже он, – заслышав об Эмиле, девушка тут же понизила тембр голоса, потеряв охоту разговаривать.       — Ему будет труднее, – Шарлотта ощутила себя в любимой стихии аналитика. – Всего два шанса на каждом турнире – у нас-то их больше.       — Ещё нужно попасть в команду, – гнул своё Дани. – За красивые глаза туда никого не возьмут, а времена меняются. Сегодня ты – лучший, а завтра придут более талантливые.       — Ну, это можно даже не рассматривать, – Шарлотта едва ли не рассмеялась. – Ты их видишь? Более талантливых? А чтобы и не видеть, нужно…       — Быть ещё талантливее их, – эхом закончил Маркус, – улучшая свой максимальный результат каждый день.       — Именно! – девушка хотела произнести ещё что-то жизнеутверждающее, но её прервала Анна, указав, что за разговорами они уже пропустили женский финал, где её тёзка Дальберг заняла третье место.       — Да-да, – Хелльнер спохватился. – Хоть кто-то следит! Чуть Эмиля не пропустили.       — Я не это имела в виду, – недовольно произнесла Анна.       — Конечно, не это, – оправдался Маркус. – Просто, хоть кто-то смотрит за временем!       Ребята не заметили даже, как потемнело – а темнело в Швеции рано даже в начале весны. Они подобрались ближе, вставая так, чтобы тень от яркого прожектора не падала на трассу, и принялись ожидать сигнала, оповещающего о начале забега. Как болельщики, все могли надеяться на максимум: помимо Йонссона, в финал попали Бьорн Линд и Матс Ларссон.       Старт был дан, и на противоположной прямой лыжники сорвались с места. Потекло томительное ожидание: финалисты скрылись из вида, а установленное табло не могло помочь всем без исключения зрителям. Шарлотта и Анна от нетерпения подпрыгивали, Маркус и Дани встали с обеих сторон, тоже вглядываясь вдаль.       — Ну, скорее, скорее, скорее!.. – бормотала первая.       Мимо них промчался российский спринтер, уже успев сделать довольно солидный для коротких дистанций отрыв. Но начался затяжной пологий подъём, а лидера преследовали Эмиль, Матс и лыжник из Норвегии – казалось, что полученных в начале метров беглецу не хватит, что разрыв непременно сократится.       — Heja, Emil!** – вдруг закричала Анна, перевешиваясь через борт и яростно хлопая в ладоши. – He-ja, he-ja!       Всё произошло быстро: россиянин удержал свой отрыв, а Йонссон сумел обогнать остальных соперников, заняв второе место. В перерыве между финишем и награждением Эмиль смог пробраться к друзьям и первым делом крепко обнял оказавшегося ближе всех Маркуса.       — Поздравляю, – широко улыбнулся Хелльнер.       — Хорошая работа, – произнёс Дани, хлопая Эмиля по плечу.       — Ты молодец! – Шарлотта, оттеснив обоих, тоже обняла новоиспечённого призёра.       Отпустив её, он сделал порывистое движение в сторону Анны, которая сияла улыбкой, но та вдруг сделала шаг назад, а её лицо перестало выражать эмоции – не осталось ничего, кроме отголосков опасения.       — Поздравляю, Йонссон, – ровно произнесла она, скрещивая руки на груди.       — Спасибо, Ханссон, – удивлённо ответил тот. Эмиль не любил личные поражения и щекотливые ситуации, а ещё сильнее не любил попадать в них на глазах у друзей. Поэтому он быстро взял себя в руки, сделав вид, что внезапное преображение Анны его никоим образом не затронуло. – Я перед гонкой про клуб говорил – успеем за два часа собраться?       — Извините, но придётся без меня, – как и следовало ожидать, Даниэль тут же открестился. – Не люблю клубы.       — Я, может быть, и сходила бы, – неуверенно произнесла Шарлотта, – но только если все захотят. Маркус, не будь же унылым, – она подняла глаза на Хелльнера, – пойдём! Анна, ты же не оставишь меня с ними одну? – девушка обвела троих парней лукавым взглядом.       — Я тоже – если только все решат идти, – произнесла Ханссон. – Маркус, Дани?       — Я не буду оставлять Ричи, – первый покачал головой. – Да и сам не слишком люблю тусовки.       — Ты можешь пойти, – ровно проговорил Даниэль. – Я не против – почитаю пока книгу.       — Дани, ну, пойдём с нами! – горячо настаивала Шарлотта. – Мы же идём своей компанией – тебе не придётся общаться с незнакомыми людьми! И танцевать необязательно – просто посидишь за столиком, если не хочешь. Уж про выпивку я не говорю – никто не будет вливать её насильно.       — Действительно, – Маркус легко пихнул Рикардссона плечом. – Идём, а? Я не буду от тебя отходить, – добавил он тише.       — Уговорили, – глубоко вздохнув, тот согласился.       — Вот и отлично, – бодро напомнил о себе Эмиль. – Тогда через два часа возле выхода из отеля, а я побежал, а то опоздаю на своё первое в жизни кубковое награждение.       Маркус и Дани занимали номер на первом этаже – до места сбора им идти было ближе всех. За десять минут до назначенного времени к ним заглянули девушки: уже собравшиеся – хотя Анна поспешно расчёсывала длинные волосы на ходу, другой рукой придерживая висящую на ремне сумки куртку. Шарлотта поступила проще: свою короткую стрижку, едва достающую до шеи, она уложила с помощью лака. Не стала она, в отличие от подруги, и надевать юбку, ограничившись джинсами.       Парни тоже были практически готовы: Даниэль уже завязывал шнурки на кедах, а Маркус искал что-то в шкафу, забравшись туда почти полностью.       — И куда ты собрался? – ровным тоном спросила Шарлотта, оглядев Рикардссона с ног до головы.       Тот на мгновение растерялся и пару раз мелко моргнул.       — Куда поведёте, – он пожал плечами. – Так что, понятия не имею.       — Я не это имею в виду, – разъяснила Шарлотта, даже не стараясь прятать загадочную улыбку. – А то, что если тебе сейчас надеть очки – можно идти прямиком в библиотеку. А если подобрать пиджак – на похороны.       — Да он на похороны охотнее пойдёт, чем в клуб, – послышался из шкафа голос Маркуса.       Дани укоризненно посмотрел в сторону шкафа, а потом оглядел себя. Он не думал о выборе одежды, оставив привычные тёмные джинсы и такого же тона повседневный бадлон.       — Открывай свой чемодан, – настойчиво потребовала Шарлотта.       — Может быть… не нужно? – пытался отпираться Рикардссон. – Мне кажется, это лишнее…       Из шкафа вынырнул Маркус, а Анна подступила к подруге, всем видом показывая, что согласна с ней. Даниэль вновь был вынужден повиноваться и откинул крышку чемодана.       — Всё равно вы там ничего не найдёте, – скучающе протянул он.       Девушки, в самом деле, были готовы сдаться, растерявшись в разнообразии чёрных, белых и серых вещей, покуда на самом дне Анна не заметила яркий край и не потянула за него, извлекая на свет оранжевую футболку с ярким принтом.       — Ого, – отреагировал Маркус. – Откуда это у тебя?       — Сестра подарила, – пробормотал Дани. – Ни разу не надевал, а выкинуть неудобно.       — Обязательно передашь сестре привет! – жизнерадостно произнесла Анна, держа футболку на весу и протягивая. – Надевай.       — Что?! – он отступил на пару шагов. – Нет-нет. Ни за что.       — Надевай! – подхватила Шарлотта. – Ещё бы в костюм вырядился.       — Давайте его привяжем! – воодушевилась Анна.       — Маркус, скажи им, – в отчаянии обратился Даниэль, зажатый с обеих сторон.       — Маркус, скажи ему! – Шарлотта предприняла ту же попытку, вполоборота развернувшись к Хелльнеру.       Тот растерялся, постоянно переводя взгляд и запутавшись. Он знал, что Дани никогда в жизни не носил яркую одежду, был уверен, что ему трудно решиться даже на краткосрочную перемену. С другой стороны, понимал, что подобный эмоциональный толчок может сослужить и позитивную службу.       — Примерь, – наконец, произнёс Маркус. – Не понравится – снимешь!       Аргументов у Рикардссона не осталось, и он вновь повиновался, закидывая футболку на плечо и с траурным лицом отправляясь в ванную.       — По-моему, чудовищно, – изрёк он, выходя.       — Совсем нет! – Шарлотта активно замотала головой. – А ну-ка, есть у меня ещё одна идея…       Девушка достала из сумочки небольшой распылитель с лаком для волос, и Дани шарахнулся, как от мгновенного яда, отступив к стене.       — А это ещё что? – подозрительно спросил он.       — Лак, – ответила Шарлотта. – Просто лак.       Следующие мгновения они передвигались по комнате: Даниэль отступал, Шарлотта, наоборот, неукоснительно следовала за ним, держа флакон на вытянутой руке.       — Да сядь ты, наконец! – не выдержала она.       От неожиданности Рикардссон действительно присел на кровать, и девушка тут же нависла над ним, распыляя лак и перебирая пальцами светлые волосы.       — До тебя же не дотянешься, если ты стоишь, – ворчала она. – Анна, достань у меня из сумочки маленькую расчёску?       — Они потом расклеятся? – когда Шарлотта закончила, Дани с опаской потрогал зафиксированные вверх волосы.       — Помоешь – и всё будет нормально, – ответила та, расплываясь в улыбке. – Ну, вот, теперь – то, что надо! Как вам? – она обратилась к Анне и Маркусу.       — Шикарно! – Ханссон подняла вверх большой палец. – Нет, правда! Непривычно только.       — Святые угодники, на кого я похож?! – пока обдумывал свои слова Хелльнер, Дани успел пробраться к зеркалу.       — На молодого человека своего возраста, – Шарлотта отвечала с нотками наивности в голосе. – Сколько тебе, кстати?       — Двадцать пять.       — А ведёшь себя на все восемьдесят пять! – она всплеснула руками.       — Пусть будет восемьдесят пять, – тяжело ответствовал Дани. – Не знаю. Я не могу ходить в таком виде.       Анна закатила глаза, Шарлотта прижала ко лбу ладонь. Сориентировался не принимавший участия в преображении Маркус, сделав девушкам тактичный знак.       — Можете нас ненадолго оставить?       С улыбками переглянувшись, обе отправились в холл ждать Эмиля, а Хелльнер медленными шагами прошёл поперёк комнаты и встал напротив Даниэля.       — Почему ты упрямишься?       — Потому что я не привык к этому, – двумя пальцами тот оттянул край футболки. – Мне не нравится выделяться.       — Тебя просят не выделяться, – Маркус покачал головой, – тебя, наоборот, просят соответствовать. А в своём постоянном чёрном ты как раз-таки выделишься из толпы.       — Мне совершенно ни к чему эта пёстрость, – настаивал Дани. – Она делает из меня… не меня.       — Вздор и ерунда, – отрезал Маркус. – Ты просто сам этого не принимаешь. Девчонки хотят, как лучше, и я с ними согласен. Дани, ну, ради меня, а? – он отошёл на пару шагов, снова рассматривая непривычный образ. И такое видение его полностью устраивало: цвета придавали какую-то дополнительную целостность, действительно оживляя присущую академичность. – Я знаю, ты любишь этот внутренний сплин, – Маркус заговорил тихо, но плавно, играя голосом, – но на один вечер можно отвлечься? Побудь здесь, сейчас, с нами.       — Я, конечно, до сих пор не понимаю, зачем вам нужно тащить с собой такого зануду, но…       Дани ворчал, скорее, для приличия и самоуспокоения, в глубине души согласившись с доводами Маркуса. Но его последние слова стали решающим толчком для Хелльнера, который резким порывом сократил расстояние, оказавшись вплотную и уверенно глядя вверх.       — Да потому, что ты – наш друг! – яростно проговорил он, едва не срываясь на крик. – Потому, что я тебя люблю! – он выдохнул, сделав паузу и посмотрев в сторону, и продолжил: – То, что я тебе сейчас скажу, обычно говоришь мне ты. Я тебе в эти моменты не очень-то верю. Ты тоже можешь мне не поверить, но я всё-таки скажу. Что ты привязался к этой одежде? Тебе можно быть любым, не прятаться. Ты красивый – именно по всем канонам, которые только можно придумать! В тебе не нужно искать какую-то изюминку, выискивать детали – всё зацепляет сразу. Ты… веришь мне? Ну, хоть немного!..       Даниэль, кажется, поверил, по крайней мере, частично – и эту веру он вложил в последующий поцелуй, которым сдёрнул желание Маркуса философствовать. Слова Хелльнера были приятным бумерангом – им обоим часто приходилось напоминать друг другу о взаимных достоинствах, коих они не видели каждый в себе.       — Хей! – в дверь застучали, и послышался бодрый оклик Шарлотты. – Вы там скоро?!       Они торопливо вышли, по пути надевая куртки. Однако Эмиль успел заметить непривычную метаморфозу и мгновенно среагировал.       — Рикардссон не в чёрном?! – воскликнул он. – Наверное, где-то лес сгорел.       — Будем надеяться, что нет, – Маркус сдержанно улыбнулся.       — Как вам это удалось? – продолжал изумляться Йонссон. – Вы его пытали?!       — Я предлагала, – Анна скромно потупила взор, – но никому эта идея не понравилась.       — Мне бы понравилась! – гоготнул парень, с размаху кладя ладонь Анне на плечо. – Молодец, Ханссон!       Девушка поморщилась и дёрнулась, пытаясь сбросить его руку, но у неё не получилось, и в данный момент она предпочла промолчать.       — Ну, идём? – переспросил Эмиль.       — Идём, – Шарлотта утвердительно кивнула головой.       Такой стиль времяпрепровождения в принципе был чужд стереотипному представлению о шведах, как поголовно интровертных домоседах. Такое суждение стопроцентно подтверждал Даниэль, тщательно обороняющийся в крепости из собственных убеждений, частично – Маркус. Увидев заведение, куда привёл их Эмиль, Хелльнер уже успел неуютно пробормотать, что привык отдыхать в более камерных помещениях.       — Коне-ечно, – поддела Шарлотта. – Вроде O’Learys в Елливаре, я права? Вас оттуда было не вытащить, – девушка фыркнула, а Дани изумлённо изогнул бровь.       Конечно, Шарлотта утрировала, иронизируя. Спортивный паб O’Learys действительно стал частым местом посещения для Маркуса и его круга общения. Шарлотта была там единственной девушкой, но тоже частенько проводила свободные вечера в баре, который привлекал умиротворённой атмосферой и неброскими красками. Для Хелльнера это было эталоном, и поэтому он направился не к барной стойке, а к свободным столикам – точнее, самому дальнему столику, который смог найти. Дани, сгорбившись, пробирался за ним, а Эмиль вовсю вертел головой, чаще всего поглядывая на бар и танцпол.       — Ну, сейчас выпьем за моё второе место и пойдём танцевать, – изрёк он, когда Хелльнер, наконец, определился с местом. – Ханссон, ты поможешь мне принести коктейли?!       — Я помогу, – вызвался Маркус, поднимаясь.       — Там что-нибудь безалкогольное есть? – попутно поинтересовался Даниэль.       — Есть, наверное, – тот удивился, но не подал вида.       Предпочтения Шарлотты он знал – точно такие же, как у него самого. Эмиль, разумеется, выбрал для себя довольно крепкий «Лонг Айленд», а для Анны выбирал по названию.       — «Секс на пляже»? – хмыкнул Маркус, оценивая заказ. – Она не выльет его тебе на голову за один только намёк?       — Ханссон в этом не разбирается, – Эмиль махнул рукой, – и будет пить то, что ей дадут, – он взял в руки лилово-розовый микс и добавил кораллового цвета трубочку-соломинку, которую венчал живой цветок.       Для Даниэля Маркус взял самый стандартный вариант – безалкогольный «Мохито» – и Эмиль тут же принялся за расспросы.       — Безалкогольный?       — Дани же попросил, – Хелльнер пожал плечами. – Не сок же и не лимонад ему брать, верно?       — Я думал, он пошутил, – Йонссон выглядел откровенно ошеломлённым.       — Он не шутит, – заверил его Маркус.       Эмиль занялся Рикардссоном сразу, едва они подошли к столику: его не смогло занять даже снисходительное «Спасибо, Йонссон» от Анны, которая явно ожидала подвоха от принесённого им коктейля.       — Я не люблю вкус алкоголя, – Даниэль пожал плечами, забирая свой «Мохито» и благодарно кивая Маркусу. – Чем себя насиловать – лучше выпью условный сок. Эффект абсолютно такой же.       — Лучше скажи, что просто не умеешь пить, – Йонссон упёр руки в боки и прищурился, – что свалишься после первых же глотков!       — Умею, – Дани был лаконичен, не став пускаться в лишние объяснения.       — Тогда давай прямо сейчас – кто кого перепьёт?! – Эмиль схватился за свой бокал. – Или тебе слабо?!       — Проиграешь, – протянул Рикардссон. – Тем более, помимо нас с тобой здесь ещё три человека, и им едва ли будет весело следить за алкогольными баталиями.       — Я могу присоединиться, – неуверенно вставил Маркус, – если нужно.       — И ты тоже проиграешь, – заверил Дани ещё более ироничным тоном.       На лице Анны явно читалось всё отношение к этому предприятию, но высказаться вслух осмелилась Шарлотта.       — Нет, – решительно пресекла она. – Дринкгейм вы устроите как-нибудь без нас.       Парни смутились, но вскоре Эмиль вновь взялся за Даниэля.       — Ты меня не уважаешь, – утвердительно сообщил он, – и поэтому не хочешь выпить за моё второе место.       Маркус закатил глаза, а Дани негромко рассмеялся.       — Никогда этого не понимал, – признался он. – Эмиль, я очень рад твоему успеху, но он не станет ни весомее, ни, наоборот, слабее, если в моём бокале окажется или не окажется некий процент спирта. Я могу выпить, если ситуация требует максимально, но не думал, что меня настолько не поймут здесь.       Пока слушатели осмысливали сказанные слова, Дани успел дойти до барной стойки и вернуться с ужасающего и неизвестного даже Эмилю вида коктейлем.       — Иногда во мне просыпается исследователь, – пояснил он. – Ну, за второе место?       Все пятеро чокнулись бокалами, после чего каждый пробовал собственный напиток. Первым справился неугомонный Эмиль, который, едва отставив бокал, обратил взгляд на Анну.       — Ханссон, пойдём танцевать?       — Я не хочу с тобой танцевать, – ответ последовал мгновенно.       Эмиль подавил смешок, попробовал у Дани его напиток, расспросил о названии, взял такой же себе, отпил половину и попробовал снова:       — Ханссон, пойдём танцевать?       — Ты не видишь? Я ещё не допила, – девушка возмущённо продемонстрировала наполненный на треть бокал. – Не все пьют с такой скоростью, как ты, Йонссон.       — Уже не категорическое «нет», – радостно подметил Эмиль. – А когда допьёшь – потанцуем? А, Ханссон?       Анна ответила, залпом допивая коктейль и поднимаясь из-за стола. Она направилась к танцполу, давая знак понять, что не против, и Эмиль поспешил за ней. Он попытался взять девушку за руку, но та отмахнулась, предоставив ему право лишь идти рядом.       — Мальчики, я бы тоже потанцевала, – когда Анна и Эмиль не вернулись и через пару треков, Шарлотта окинула взглядом своих оставшихся спутников. – Ричи? Не откажешь?       — Вообще-то, я не умею, – пробормотал Дани.       — Здесь и не нужен особый навык, – заверила девушка. – Идём?       Рикардссон мялся, то и дело поглядывая на Маркуса, но тот явно не возражал, а сам он посчитал, что на сегодня хватит скептических замечаний, и послушно отправился за Шарлоттой, спросив только:       — Почему ты пригласила меня, а не Маркуса?       — А почему не разнообразить? – девушка ответила вопросом на вопрос. – С ним я танцевала десятки раз, – объяснила она, попутно показывая роли: положив его ладони себе на плечи, а сама крепко обнимая парня за талию. – Ну ты и высоченный, – хихикнула Шарлотта.       I'm tired of being what you want me to be       Feeling so faithless lost under the surface       Don't know what you're expecting of me       Put under the pressure of walking in your shoes       (Caught in the undertow just caught in the undertow)       Every step I take is another mistake to you       (Caught in the undertow just caught in the undertow)***       Уже прикончив свой напиток, Маркус старательно выглядывал на танцполе друзей – особенно взгляд цеплялся за фигуру Дани, который возвышался если не над всеми, то очень над многими. Сперва его движения были неловкими и угловатыми, но потом он вполне освоился, получив похвалу от Шарлотты.       I've become so numb I can't feel you there       I've become so tired so much more aware       I've becoming this all I want to do       Is be more like me and be less like you****       Кто угодно на месте Хелльнера мог бы приревновать собственного парня к собственной лучшей подруге – но такой мысли у Маркуса даже не было. Он, наоборот, приветствовал подобную интеграцию, радовался тому, что Дани общается не только с ним, но с присущей скептической радостью принимает и его друзей. Ещё раз кинув взгляд в сторону танцующих, Маркус направился к бару.       Can't you see that you're smothering me       Holding too tightly afraid to lose control       Cause everything that you thought I would be       Has fallen apart right in front of you       (Caught in the undertow just caught in the undertow)       Every step that I take is another mistake to you       (Caught in the undertow just caught in the undertow)       And every second I waste is more than I can take*****       Параллельно с ним к барной стойке подходили Эмиль и Анна, и Хелльнер чуть замедлил шаг, прежде стремясь оценить ситуацию. Они устроились друг напротив друга на высоких стульях, и Йонссон щёлкнул пальцами, подзывая бармена. Маркус не расслышал название коктейля, зато прекрасно понял следующий пассаж:       — Моей девушке – то же самое, – Эмиль вольготно расположил ладонь у Анны на колене.       — Я не твоя девушка! – прошипела та, раскручиваясь на стуле и смахивая таким образом его руку. – Ты совсем мозгами поехал?! Мне… – она тоже обратила на себя внимание бармена и запнулась, спрашивая у Йонссона: – Что там пил Ричи?       — Ханссон, ты сошла с ума?! – ужаснулся даже Эмиль. – Тебе «Зомби» на всю жизнь хватит!       — Вот и прекрасно! – отреагировала девушка, а Йонссон с досадой хлопнул себя по голове, поняв, что в порыве таки сообщил ей название.       I've become so numb I can't feel you there       I've become so tired so much more aware       I've becoming this all I want to do       Is be more like me and be less like you       Топовый хит был зажигательным, а усиленные в несколько раз басы клубного ремикса позволяли разговаривать, либо надрываясь во весь голос, либо склонившись друг к другу, почти касаясь губами уха.       — У тебя очень хорошо получается! – ободряюще прокричала Шарлотта, становясь на носочки. – Неужели ты никогда не танцевал?!       — Вообще никогда! – крикнул в ответ Дани.       — Мы быстро сделаем тебя компанейским человеком! – девушка смеялась, двигаясь в такт ритму. – Это здорово, что Маркус нас всех объединил!       And I know       I may end up failing too       But I know       You were just like me with someone disappointed in you       Услышав её последнюю реплику, Даниэль захотел использовать второй способ для того, чтобы переговариваться. Он наклонился, и танцпол в мгновение замер – точнее, это они вдвоём замерли, когда Дани прошептал:       — Шарли, мне нужно у тебя кое-что спросить. Ты не против?       — Нет, – тут же ответила донельзя удивлённая девушка.       Ещё сильнее она удивилась, когда пальцы обхватили её запястье, и Дани настойчиво повёл её прочь – с танцпола, в сторону, противоположную той, откуда они пришли.       — Я уже об этом забыл, – произнёс он, садясь на один из кожаных диванчиков вдали от основного шума, – но ты сейчас напомнила своей фразой.       Парень ненадолго замолчал, и заинтригованная Шарлотта присела рядом, стараясь не обращать внимания на соседние места, занятые также парочками, но парочками, у которых были другие цели.       — Я слушаю, – ободряюще проговорила она.       I've become so numb I can't feel you there       I've become so tired so much more aware       I've becoming this all I want to do       Is be more like me and be less like you       — Мне Йохан осенью сказал, что Маркус когда-нибудь меня кинет, – он начал, и, как всегда в подобные моменты, его речь стала очень беглой. – Что он слишком увлекающийся, и чтобы я не строил насчёт него иллюзий, и…       — Стоп-стоп-стоп, – пресекла Шарлотта. – Не тараторь, а то я за тобой не успеваю. Йохан? Сказал, что Маркус тебя кинет? – она заметно нахмурилась, когда получила в ответ кивок. – Я бы этого Йохана…       — Что ты про это думаешь?! – Дани снова не мог молчать. – Я вдруг вспомнил… А ты знаешь Маркуса лучше всех.       Шарлотта уселась ровно и скрестила на груди руки, становясь серьёзной.       — Может, Йохан и разбирается в людях, – ровно произнесла она, – но он совершенно не знает Маркуса. Вот, что я могу сказать. Если такое, не дай бог, произойдёт – я в нём очень сильно разочаруюсь.       I've become so numb I can't feel you there       Is everything what you want me to be       I've become so numb I can't feel you there       Is everything what you want me to be       Последние аккорды растворились в несколькосекундной тишине, и диджей тут же предложил публике новый хит.       — Пойдём, – Шарлотта потрясла Дани за плечо. – Маркус, наверное, уже нас ждёт.       Рикардссон послушно пошёл за ней, а на его лице была заметна редкая спокойная улыбка – после слов девушки он даже шёл, как в нирване, окончательно выстроив в голове всю сложную структуру, в которой не мог разобраться без чьей-либо помощи.       Они вернулись за столик, и дальнейшее времяпровождение было неторопливым разговором на разные темы – лишь однажды Шарлотта потанцевала ещё и с Маркусом. Когда Дани, чувствующий время наиболее точно, объявил о том, что протекло уже слишком много часов, стрелки показывали далеко за полночь – время, не страшное для постоянных посетителей клубов, но довольно неприятное для действующих спортсменов. Они бы собрались и ушли – но Анну и Эмиля никто, кроме Маркуса, не видел с тех самых пор, как они ушли танцевать.       — Пока вы танцевали, я ходил за коктейлем, – рассказал тот. – Они заказывали «Зомби».       — И Анна?! – Шарлотта расширила глаза.       — И Анна, – протянул Хелльнер. – Я думаю, звонить им бесполезно? Всё равно не услышат в этом шуме, – с ним согласились молчаливыми кивками, и Маркус продолжил: – Тогда давайте поступим вот как: мы с Ричи попробуем их найти, а ты, Лотта, оставайся здесь, и если придут – сразу звони.       — О’кей, – девушка кивнула и положила на стол свой мобильный.       Маркус и Дани скрылись в толпе веселящейся молодёжи, и Шарлотта успела заскучать, строя предположения. Но когда вернулись все четверо, девушка смяла очередную выложенную из салфетки фигурку, так как открывшаяся взору картина её явно не порадовала.       — Я изначально говорил, что всё это добром не кончится, – Дани крепко держал за плечи нетвёрдо стоящую на ногах Анну.       — Они целовались возле туалетов, – доложил Маркус, перегораживая вполне весёлому Эмилю дорогу.       — Прекрасно, – вздохнула Шарлотта. – И как мы вас уводить будем?..       — А нас не нужно уводить, – громогласно возвестил Йонссон. – Мы ещё потанцуем, да, Ханссон? – он говорил невнятно, но к молчанию отнюдь не стремился. – А потом продолжим!       Выполнив первую часть миссии по «доставке», Маркус и Дани растерялись, не зная, что делать дальше. Зато активизировалась Шарлотта, быстро поняв, что лучше действовать.       — Непременно продолжите, – согласилась она, – но для этого нужно вернуться в отель.       В гардеробе Эмиль пытался совершать телодвижения, направленные в сторону Анны, но его крепко фиксировали с обеих сторон, чтобы не потерять контроль.       — Что вы ко мне пристаёте? – хихикал он. – Я девчонок люблю!       Анна, которая так и не смогла одной рукой попасть в рукав куртки, шла в обнимку с Шарлоттой и напевала что-то себе под нос, а когда они вышли на свежий ночной воздух, начала упрашивать подругу спеть с ней.       До гостиницы этой странной процессии оставалось пройти пару длинных домов да перейти дорогу, и Дани вновь напомнил о себе, как о генераторе негативных изречений.       — С кем он живёт? – Рикардссон кивнул на Эмиля. – Не вариант – приводить его в таком виде.       — С Матсом, – быстро вспомнил Маркус. – Значит, пока к нам, а потом будем думать…       В первый по расположению номер пришлось заходить всем пятерым – своими песнями Анна рисковала перебудить других постояльцев.       — Тихо, только не шумите, – взмолилась Шарлотта, прижимая палец к губам. – Анна! Уже поздно!       Анна, в самом деле, замолчала и принялась тереть глаза, а Йонссон уселся на одну из кроватей и начал развязывать шнурки.       — Если он будет спать здесь – мы не поместимся на одной кровати, – с сомнением произнёс Маркус.       — А ему придётся спать здесь, – подхватил Дани. – Если что, ты спи – я могу и посидеть. Кому-то всё равно придётся приглядывать.       — Будем дежурить, – самоотверженно предложил Хелльнер. – Половину ночи ты, половину – я. Лотта, а ты одна с Анной справишься?       — Я-то справлюсь, – ответила девушка. – Только… только нам, похоже, не нужно будет ни с кем справляться.       Ненадолго потеряв из вида Анну и Эмиля, занявшись организационными разговорами, все трое выпали в осадок, когда увидели, что с ботинками справился не только Йонссон – и теперь оба лежат на кровати поверх покрывала, в обнимку.       — Та-а-ак, – нехорошо протянул Маркус.       Шарлотта, которую смутить было труднее всех, подошла ближе и наклонилась. Девушка сморщилась от обилия перегара, но когда распрямилась, изрекла:       — Вы не поверите, они уснули. И до утра, видимо, не проснутся, а поэтому вы можете идти в наш номер, а я останусь здесь.       — А если они… ну… – засмущавшийся Маркус говорил явно не о том, что Анна с Эмилем посреди ночи могут проснуться и попросить воды.       — Если я в это время не буду спать – то так и быть, выйду и не стану мешать, – Шарлотта негромко рассмеялась. – Люди уже взрослые.       — Но в таком состоянии могут быть непоправимые обстоятельства! – Хелльнер не понимал подобного поощрения. – Может быть, лучше…       — В таком состоянии они не смогут ничего сделать, – прервал его Дани. – Давайте расходиться.       Шарлотта сходила к себе, принеся нужные ей вещи, а потом отдала ключ, красноречиво улыбнувшись при пожелании парням спокойной ночи. Она переглянулась с Даниэлем и интуитивно поняла, что их «танцевальный» разговор явно оставил свои плоды.       Девушка свернулась под одеялом, но крепко старалась не засыпать – помнила опасения Маркуса и не желала, чтобы Анна потом пожинала плоды этой нежелательной для неё связи. Но без утренних воплей не обошлось всё равно – в условленное время в комнате вновь собрались все, и даже Эмиль убеждал не в меру впечатлительную Анну в том, что ничего не было: убеждал, правда, в своём неизменном стиле.       — Конечно, не было, – буркнул он, выпив воды. – Если бы было, то ты, Ханссон, не могла бы этого не запомнить, – парень самодовольно улыбнулся, а Анна принялась рыдать пуще прежнего, пряча лицо в ладонях.       Она более-менее успокоилась, лишь когда Шарлотта привела её в их номер. Вернувшись из душа, внешне девушка ожила, но поторопилась изложить подруге внутренние противоречия.       — Мне всё это начинает нравиться, – слетело с её губ. – Это ужасно, отвратительно – я никогда бы не подумала, что мне могут понравиться грязные приставания Йонссона! Но вчера всё было откровенно запретно, провокационно – и почему-то вопреки всему, вопреки себе, назло себе – я тянусь навстречу!       — Стокгольмский синдром? – озадаченно переспросила Шарлотта.       Пару секунд Анна раздумывала, а потом кивнула головой, нервно рассмеявшись.       — Именно, – подытожила она. – Даже место выбрали – сам Стокгольм. Надеюсь, он забудется, как страшный сон. _________________________________       *На молодёжном чемпионате мира (U-23) в Тервизио тройка призёров классического спринта выглядела следующим образом: Робин Брюнтессон, Маркус Хелльнер, Маттиас Страндвалль.       **Вперёд, Эмиль! (шведский)       ***Я устал быть тем, кем ты хочешь, чтобы я был,       Я утратил веру и чувствую себя потерянным.       Я не знаю, чего ты от меня ожидаешь,       Ты подавляешь меня.       (Я попал в ловушку, я попал в ловушку).       Каждый шаг, который я делаю – для тебя очередная ошибка.       (Я попал в ловушку, я попал в ловушку).       ****Я так оцепенел, что уже не чувствую твоего присутствия.       Я так устал, стал понимать гораздо больше.       Я стал таким и всё, что я хочу сделать —       Стать похожим на себя, а не быть таким, как ты.       *****Неужели ты не видишь, что душишь меня,       Держа слишком сильно, чтобы не потерять надо мной контроль...       Потому что я стал всем, чего ты хотела,       И всё это рассыпалось на твоих глазах.       (Я попался в ловушку, оказался взаперти).       Для тебя каждый мой шаг — ошибка.       (Я попался в ловушку, оказался взаперти).       И каждая секунда, которую я трачу — это ещё больше, чем я могу себе позволить.       Слова Linkin Park