Дела твои, господи, бессмертны, И пути твои неисповедимы, И все в одну сторону... Аквариум «Голубиное слово»
Когда Андерс всё же принял участие в последнем этапе Кубка мира, и Йохан смог увидеть не только его фигуру вдали трассы, Олссон понял, что его волнение было напрасным. Андерс скрывался не по той же причине, которая объясняла его срывы в Сейсер Альме. Откровенно не задавшийся чемпионат мира поселил тоску в душах большинства шведских сборников, но Андерс разогнал её едва ли не быстрее всех – правда, четыре этапа пропустил, залечивая последствия падения в дуатлоне. Время без гонок он проводил в приятной компании Лизы, которая со свойственным себе достоинством согласилась на дальнейшие встречи. Ему предстояло решить знакомый пример – но с усложнением, похожим на уравнение с неизвестным параметром. Красивая и даже величественная, Лиза обладала несгибаемым внутренним стержнем и не по-женски крепким характером. Не считая первой встречи, они общались примерно два месяца, и за всё это время Андерс ни разу не услышал и не заметил тех черт или действий, которые мужчины пересказывают друг другу за кружкой чего-нибудь крепкого. Никакая щекотливая ситуация не могла вывести эту женщину из равновесия или лишить опоры под ногами. Лиза была невозмутима и практически безэмоциональна: она быстро решала те вопросы, которые можно было назвать организационными, и мгновенно схватывала в уме точные факты – но, как Андерс успел точно подметить, не спешила пользоваться при этом помощью незнакомых людей. А ещё Лиза становилась абсолютно беспомощной, когда в отношениях дело заходило дальше точного планирования и перетекало в ту стадию, где начинались намёки. Как и Томас, она их не понимала, предпочитая прямой, честный, и пусть даже где-то не совсем корректный разговор с называнием вещей своими именами. Как и Томас, она не обладала такого рода интуицией, постоянно боясь ошибиться. Только вот она была женщиной, и если Альсгорд мог добиться того, что ему нужно, силой, агрессией, авторитетом – она не обладала такой возможностью. «Замена объекта» произошла почти безболезненно и незаметно. «Какой бы она ни была – она, прежде всего, женщина, и именно тебе следует быть сильнее», – эхом отдавался в воспоминаниях голос Йохана. Андерсу приходилось вспоминать об этом чаще, чем хотелось бы – в основном, в те моменты, когда назревала необходимость принятия этического решения. Томас в подобных случаях плевал на целесообразность и поддавался присущим мужскому началу инстинктам, а Лиза превращалась в слепого котёнка и смиренно ждала, куда её поведут. Сейчас оба планировали отпуск, так кстати пришедшийся на одно и то же время. Точнее, Андерс собирался учесть всё сам – но у него это не получилось: из-за того, что Лизе хотелось знать все тонкости самой. — Не могу, когда меня везут куда-то, словно недееспособную, – объяснила она, усаживаясь рядом перед ноутбуком. – Так, самолёт у нас в шесть двадцать пять утра? Положив ногу на ногу и достав небольшого формата тетрадь, Лиза тщательно выписала время прибытия и отбытия, номера рейсов, название и адрес отеля. Затем она занялась изучением транспортной системы курорта. — Но турагентство обеспечивает трансфер, – не понял Андерс. – Зачем нам местный общественный транспорт? — Чтоб минимизировать риски, – припечатала женщина, вслед за расписанием одного из автобусов выписывая расценки тарифов на такси. — Если что-то пойдёт не так – можно позвонить, – возражал он. – Турагенту или, наконец, в отель! — Позвонить? – Лиза фыркнула. – Вот ещё. Сами разберёмся. Андерс чуть было не хлопнул себя по лбу, сообразив. Как и для Томаса, телефон был для неё страшным зверем, к которому она притрагивалась либо в случае особо острой нужды, либо для разговора с действительно важным человеком. — Я позвоню, если что, – произнёс он. – Тоже не слишком люблю это занятие, но, думаю, справлюсь. В глазах Лизы промелькнуло уважение – сама она, на самом деле, старательно избегала начинать телефонные разговоры. Отчеркнув в тетради прямую горизонтальную линию, женщина продолжила: — А заниматься чем будем? Ты, надеюсь, не собираешься все две недели просидеть на пляже? — Ну, во-первых, каждый день из этих двух недель мне нужно тренироваться, – хмыкнул Андерс. – Во-вторых… нет, не собираюсь. Какие у тебя предложения? — Четырнадцать дней, – произнесла Лиза, в уме уже набрасывая примерный график. – Полных – двенадцать, два – на прилёт и отлёт. — В первый и последний нам точно будет не до экзотики, – Андерс покачал головой. – Пляж, бассейн и отельный бар. Максимум – в город выберемся. — Согласна, – кивнула женщина. – Оставшиеся двенадцать я предлагаю поделить: шесть дней – прогулки, экскурсии и прочее; и шесть – как ты сказал, пляж да бассейн. Всё это примерно, конечно же, – уточнила она. – Как получится. — К тому же, у нас «всё включено» и оплачен обед, – рассудительно заметил Андерс, – а на экскурсиях он обычно «пропадает». Лиза вновь поглядела на него с заметным одобрением, а потом принялась искать способы проведения досуга, которые мог предложить выбранный ими курорт. Имея определённый опыт, Андерс разгадывал предложенную загадку быстрее, не продираясь сквозь дебри. Однако некоторые моменты ему приходилось уточнять, переспрашивать – чтобы не попасть впросак. Лиза бы не стала устраивать скандал или всем видом демонстрировать недовольство, но он, ставящий во главу угла восприятие окружающего через те чувства, которые оно вызывает, стремился избежать даже подобных ситуаций. — Те шесть дней, которые мы ориентировочно проводим не в отеле, – мужчина указал на зачатки составленного в тетради графика. – Выделишь один день… на сюрприз? – увидев озадаченное лицо, он поспешил уточнить, понизив тон: – Как ты относишься к сюрпризам? — Если они мне гарантированно понравятся – то хорошо, – Лиза загадочно сверкнула глазами. – Только они не должны меня разочаровать, если уж я знаю об их наличии заранее. — Не разочаруешься, – с улыбкой заверил Андерс. Он не воспринимал эту реплику за типичный женский каприз: наоборот, расценивал её как максимализм и высокую оценку. Такое кропотливое планирование могло показаться абсурдом для большинства людей. А им же, на самом деле, было легче ожидать не «кота в мешке», а совершенно определённого проведения времени – отдых от этого не становился менее качественным. Оба не терпели беспорядка не только в вещах. Со стороны они могли казаться скучными для большинства, но когда рядом не было чересчур активных людей, для них начиналась идеальная жизнь. Обеспечение положительными эмоциями вовсе не означало изоляцию или праздность: напротив, оба стремились к активности, но устраивать её предпочитали самостоятельно. Когда первая неделя отдыха пролетела, Лиза едва ли не впервые не стеснялась открыто и звучно выражать эмоции. Они гуляли по окрестностям, выбираясь не только в городские магазины, но также в местные горные долины и морские лагуны; съездили на несколько экскурсий и исследовали множество летних ресторанчиков с разными типами кухонь. Привычно серьёзное выражение лица Лизы сменилось яркой улыбкой, а Андерс всё чаще задумывался над советом Йохана о соединении своей судьбы именно с этой женщиной. Она была хороша всем и идеальна даже слишком, а о любви он сказал ей довольно давно, чтобы сразу обозначить позиции и не оставлять возможность для манёвра – Лиза не любила недомолвки. Однажды, когда она отправилась оценить качество здешних спа-процедур, а Андерс отдыхал в номере после тренировки, он решил связаться с Йоханом, предварительно узнав по смс, сможет ли тот уделить ему несколько минут. «Ты звонишь по поводу Лизы», – категорично заявил Олссон, как только услышал его «здравствуй». — Ты, как всегда, прав, – осторожно ответил Андерс. – Точнее, по поводу твоего давнего совета. Может быть, ты подскажешь ещё и как сделать предложение? В какой обстановке, то есть. Я ни разу не романтик. «Не вздумай готовиться, – Йохан сказал это, не взяв на раздумья ни секунды. – Сделай это так, как повелит тебе сердце; тогда, когда повелит тебе сердце». — Я не могу так, – Андерс непритворно ужаснулся. – Мне нужен план. «План… – даже по звучанию голоса было ясно, что Йохан скривился. – План – это хорошо, но не в этом случае. Ты точно уверен, что хочешь следовать плану?» — Ну, а ты на меня погляди, – отвечал Сёдергрен. – Какой из меня импровизатор? Я тактик, но ни разу не актёр. «Если б я знал твою Лизу, я бы мог сказать тебе больше, – протянул Йохан. – Какая она?» — О, она прекрасна, – он сам не ожидал, что это слетит с губ, однако волны влюблённости уже несли его дальше. – Это самая восхитительная женщина из всех, кого я знаю, и… Хриплый смех в телефонной трубке заставил его прерваться, после чего Олссон произнёс: «Ты сейчас мне ничего не раскрыл. Такими же словами я опишу Анну, и… ещё многие скажут именно так». — Действительно, – Андерс понял свою оплошность, но потом нашёлся: – Ну, ты же знаешь Томаса! Представь его женскую реинкарнацию! «Ты сегодня потрясающе информативен и содержателен, – ехидно заметил Йохан. – Исходя из имеющегося, могу сказать вот что: на твоём месте, я бы не стал делать ей предложение в условном ресторане. Ей нужно не такое». — А как?! – Сёдергрен не ожидал подвоха, в мыслях представляя как раз ресторан, и теперь почти кричал в трубку. – Под звёздами?! На морском побережье?! Это же банальная пошлость! Розовая романтика для восемнадцатилетних девочек! «Нет, не надо звёзд с побережьем, – прервал Йохан. – Придумывай что-то среднее и помни, что твоя главная задача – обрушить на неё как можно больше положительных эмоций. Причём это должно быть сделано внезапно». — Эмоций?! – Андерс и вовсе разволновался, вскакивая на ноги. – Но каким образом?! – в это время в коридоре послышались лёгкие шаги, а потом в дверь негромко постучала Лиза. – Хорошо, всё понял! Спасибо! На самом деле, он не понял ровным счётом ничего, с появлением Лизы отчаявшись постичь мышление Йохана. Он неплохо разбирался в перипетиях разнообразных чувств и сам, в своё время нередко растолковывая их Томасу, но видел это по-другому – более материально, как некую сообщающуюся систему, своеобразную паутину, за которой нужно тщательно следить. А вот каким образом Олссон извлёк из довольно конкретного вопроса эмоции, он понять не мог – а тот просто подходил к решению данной проблемы с другой стороны. Йохан рассуждал, что гиперспокойную и к тому же невозмутимую женщину можно пленить только чем-то незабываемым, ярким – чем-то, что станет для неё действительно стоящим воспоминанием на всю жизнь. — А завтра у нас по плану… сюрприз? – Лиза улыбнулась, и он отметил эту улыбку в вечерней полутьме, когда они возвращались с вечерней прогулки по городу. — Да, – просто ответил Андерс. – Во второй половине дня, но к ужину мы должны успеть вернуться. — Что же это будет? – протянула Лиза. – Не намекнёшь? — Ты сразу поймёшь, если я намекну, – открестился он. — Вряд ли, – рассудительно парировала женщина. – Я плохо разгадываю намёки. Но, по крайней мере, смогу понять, в каком направлении мне стоит думать. — Ну, хорошо, – Андерс наморщил лоб, а потом его лицо озарилось: – Это и спорт, и отдых, и способ проверить себя… И, пожалуй, та свобода, которой нет ни у кого из нас. После такого пассажа Лиза озадаченно обратила на него два больших зелёных глаза. Ей совершенно не хотелось философствовать о свободе и прочих непостижимых материях. Прекрасно понимая, что жизнь вокруг призвана играть разными красками, она делила мир на чёрное и белое, а синонимом слова «свобода» считала хаос, который ненавидела больше всего. Эту точку зрения обычно не разделяли, и Лиза привыкла прятать её за маской равнодушия, при этом по-прежнему думая о том, что абсолютная свобода для человечества губительна. — Заинтриговал ещё больше, – проговорила она. – Теперь вовсе не догадаюсь. — Ты будешь довольна, – Андерс приобнял её за плечи, выбирая поворот и увлекая на одну из улочек. – Гарантирую. Он не сомневался в том, что задуманное им предприятие встряхнёт вечно собранную Лизу, которая в глубине души была не прочь сделать что-то, выходящее за привычные рамки, но при этом отчаянно нуждалась в провожатом. Андерсу казалось, что её может прекрасно иллюстрировать выбранный ею вид спорта – кёрлинг – который при их первой встрече он тут же окрестил «шахматами на льду». Однако и кёрлинг оказался всего лишь хобби, а основной сферой деятельности Лизы была столь же педантичная медицина. В номере Андерс наблюдал, как она достаёт из светлой летней сумки сувениры, за которыми они и отправились этим вечером. Лиза не позволила себе ни единой лишней или незапланированной покупки: она не относилась к той категории женщин, которые выходили из дома в надежде купить юбку, а возвращались с несколькими платьями и парой обуви. Исключение составляли случаи, которые могли принести выгоду. То же самое касалось и подарков: как только Лиза поняла, что эти отношения превращаются в длительные, то сразу рассказала, что думает о цветах и прочих подобных знаках внимания. А о том, что эти отношения могут стать самыми что ни на есть длительными, она узнала на следующий день. Совершенно случайно. — Завязывать мне глаза будешь? – весело спросила Лиза, когда после полудня они бодро шли к автобусной остановке. Несмотря на жаркую погоду, типичную для морского курорта, Андерс попросил её надеть длинные спортивные брюки и кроссовки, взять с собой олимпийку. Сам он выглядел таким же образом, и Лиза непрерывно строила в голове догадки, останавливаясь на чём-то нейтральном вроде нестандартной полуэкстремальной экскурсии по тропическому лесу, который – она допускала это – мог укрыться от её глаз при изучении карты. — Не имеет смысла, – ответил Андерс. – Как будем на месте – ты сразу поймёшь, а там понадобятся открытые глаза. В автобусе Лиза заняла место у окна; он, расплатившись за проезд, присел рядом с ней. Наблюдая за дорожными знаками и развилками, женщина начала понимать, в какую сторону движется транспорт. — Аэродром? – догадалась она, вспомнив, что читала в путеводителе и рекламных буклетах о наличии за городом небольшого учебно-спортивного аэродрома. – Мы туда едем?! — Нужно было всё-таки завязать тебе глаза, – пошутил Андерс. – Да, ты права. Можно уже не скрывать. Его окончательный замысел раскрылся, когда Лиза оказалась на улице и случайно обратила взгляд на небо. — Парашют, – возбуждённо произнесла она с азартным блеском в глазах. – Мы будем прыгать с парашютом?! — Да, – Андерс отреагировал более сдержанно. – Надеюсь, ты раньше не прыгала? — Не прыгала, конечно, – Лиза отрицательно покачала головой. – Когда бы я успела? — Отлично, – он незаметно выдохнул. – Боялся не угадать. Он попал в десятку в полной мере, но по степени их приближения к аэродрому начальная, рефлекторная радость Лизы сменилась осторожными опасениями. — Наверное, было бы лучше, если бы ты всё-таки рассказал мне заранее, – она высказывала не претензии, а предположения. – Я бы поизучала какую-нибудь литературу про прыжки, или хотя бы почитала в Интернете. — Ты боишься?! – Андерс изумился, замедлив шаг, и тут же принялся отвечать сам: – Да нет, не может быть. Если бы ты боялась высоты, у тебя бы была аэрофобия. А если… — Боюсь, – прервала Лиза, – что сделаю что-нибудь не по правилам. Я даже не представляю, как раскрывается парашют! Он рассмеялся неожиданно даже для себя, а потом взял Лизу за руку. — Типичная ты, – с улыбкой припечатал он. – Прыгнуть из самолёта с километровой высоты? Конечно, только не нарушить бы инструкцию. — Ничего смешного, – назидательно произнесла она, тоже, однако, улыбнувшись. – Нужно же точно знать, когда прекращать свободное падение, как именно его прекращать, как правильно группироваться при падении… — Никто не позволит тебе прыгнуть сразу, – Андерс протянул это чуть насмешливо. – Перед прыжком – три часа инструктажа. Эти слова заставили Лизу вновь почувствовать себя спокойной, однако она не преминула спросить: — А ты будешь прыгать? — Ну, конечно, – заверил он. Устную лекцию Лиза прослушала внимательно и с интересом, не забыв уточнить, сколько секунд должно пройти с момента прыжка до активации парашюта. Ответ её не устроил: инструктор назвал лишь примерное время, заверив, что она поймёт это «по инерции». — Дамы – вперёд, – Андерс сделал приглашающий жест, когда самолёт набрал нужную высоту, а на них надели соответствующую экипировку. Лиза согласно кивнула, аккуратно подходя к открывшемуся перед ней выходу. Простор на мгновение ослепил, но она быстро взяла себя в руки, вспомнив, что скоро начнётся отсчёт. — Никогда не считала время «по инерции»! – прокричала она, пытаясь перебить рокот моторов. Улыбнувшись, женщина почти грациозно спрыгнула в бездну. Андерс шагнул следом, просто перестав чувствовать ногами опору. Лиза редко могла ощутить нематериальные веяния. Она прекрасно чувствовала собственное тело, доверяла визуальным и тактильным контактам, чаще – их синтезу. В данный момент ничем этим она не владела, погружаясь в то, ранее не признаваемое. Свободное падение лишало контроля, заставляя вобрать необъяснимую неосязаемую энергию. Она не ощущала времени, хотя это слово по-прежнему проскальзывало в её мыслях. Земля приближалась с постепенно нарастающей скоростью. «Человек всё равно несвободен. Так пусть хоть в это время. В эти секунды. Или минуты… Часы…» – она действительно безошибочно поняла, когда пришла пора потянуть за кольцо. Над головой раскрылся белый купол, заслонив голубую пелену неба. Ей казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле она свободно падала не дольше пяти секунд. Теперь парашют будто парил, и Лиза огляделась по сторонам. Чуть позади послышался характерный звук сопротивления раскрытой под давлением ткани воздуху, и она с облегчением поняла, что парашют так же успешно активировал Андерс. Женщина не могла подобрать слов, чтобы членораздельно и по пунктам описать происходящее, не знала даже, как определить место – в небе ли она находится, в воздухе или вовсе между небом и землёй. Она рассматривала лежащие внизу просторы: совсем небольшие шапки вековых деревьев, тонкие ленты полноводных рек – с самолёта картина не казалась столь подробной. Открывался даже далёкий противоположный берег кажущегося бескрайним моря. «Я должна повторить это дома, – остро поняла Лиза. – Просто обязана». Как и всякий уроженец Швеции, она была уверена, что родная природа наградит ещё более сильными впечатлениями. Привычное самообладание вернулось в нескольких метрах от земли, и Лиза степенно начала припоминать заученные на инструктаже действия по приземлению. Правильно сгруппировавшись и хлёстким движением отстегнув ремни, она резко встала на травяной покров, пошатнувшись. Посадка проходила над полем, поросшим ей не известной густой травой. На лице продолжала играть улыбка – не скованная обязательствами или нормами. Взглядом она нашла соседний парашют, опускающийся метрах в пятидесяти. Андерс приземлился более мягко, прыгнув с небольшой высоты: как элитному лыжнику, хорошая координация позволяла ему не опасаться за правильность соприкосновения с почвой. Едва дождавшись, Лиза бегом рванулась к нему, сначала обнимая, а потом и крепко целуя. Оба на миг остолбенели – «телесную» инициативу Лиза проявляла крайне редко – но вскоре продолжили упиваться поцелуем, тесно прижавшись друг к другу. — Тебе понравилось?! – Лиза указала взглядом вверх, а в глазах плескался неподдельный восторг. — Это должен спрашивать я, – хрипло, явно наглотавшись холодного воздуха, отвечал он. – Разумеется, понравилось. — Мне – очень! – громко продолжала она, почти подпрыгивая. – Незабываемые эмоции! Последнее сказанное ею слово будто бы ударило Андерса хлыстом, роняя в пучину воспоминаний. «…твоя главная задача – обрушить на неё как можно больше положительных эмоций», – голос Йохана, прокручиваемый в голове от одного удобного случая к другому, давно стал проповедническим. Эмоции! Стоящая напротив Лиза сейчас излучала их в несметном количестве, чего не случалось почти никогда. Он понял, что второй случай может и не представиться. «…это должно быть сделано внезапно». — Выходи за меня замуж. Все оттенки счастья вмиг стёрлись с её лица, как и краски – женщина побледнела, почти побелела, схватившись за его ладонь. Подняв плечи и опустив голову, она медленно побрела по траве по направлению к дорожке, ведущей назад в аэродром. Андерс так же неторопливо пошёл рядом, убеждая себя, что не удивился данной метаморфозе. Это была его карма: боящиеся дальнейших отношений люди. — Ты, конечно же, понимаешь, что я не смогу дать тебе ответа прямо сейчас, – протянула Лиза, и тон её был практически бесцветным. Андерс кивнул – мол, понимает – и женщина продолжила: – Мне нужно время – и я не знаю, сколько. Но будь готов к тому, что я, скорее, скажу «нет», чем «да». Я совершенно не приспособлена к семейной жизни. Она действительно считала, что не готова к замужеству. Свадьба должна была перевернуть жизнь, изменить большинство устоев: начиная с таких очевидных, как постоянное совместное проживание и, вследствие этого, полное изменение распорядка дня, заканчивая перепланированием финансового порядка и другим распределением средств. Лиза слишком долго выстраивала по крупицам свою идеальную систему и стремилась тщательно оборонять её от внешнего воздействия. — Расписываться – лишнее, – пыталась объяснить она. – Ведь в самих отношениях ничего не изменится. Зачем лишние хлопоты, лишние траты? — Чтобы быть ещё ближе, – Андерс осторожно прощупывал почву. – Чтобы не потерять друг друга. Мы же… друг друга любим, всё-таки. — Ты сказал взаимоисключающее, – Лиза покачала головой. – Если мы друг друга любим, то почему должны потерять? Как раз, никуда друг от друга не денемся. Попав в логические силки, он был вынужден принять поражение, а Лиза добавила: — Штамп нужен, чтобы официально представлять интересы детей. Тогда – в любом случае. Но дети… К этому я, тем более, ещё не готова, – она виновато посмотрела на Андерса и обняла его. – Прости. Практическая сторона свидетельствовала против, но однажды Лиза решила прислушаться к моральной и поняла, что всё не так просто, как она думала изначально. С её крайне избирательным подходом к знакомствам она не могла предоставить себе подробнейший сравнительный анализ, но чётко понимала, что лучших для неё причин к замужеству не найдётся, а если они и найдутся – то тогда, когда выходить замуж будет не совсем правильно. Говоря прямо и резко – поздно. Андерс был для неё подходящим буквально во всём: оттенял её, смягчая довольно жёсткие устои и преобразуя их в поток эмоций, но при этом мог подхватить всю её систему: поддержать, улучшить. «Да, я не вижу в нём минусов, – думала Лиза. – Да, он меня любит. И я его. Но, чёрт побери, что изменит этот штамп? Что изменят несколько минут в церкви?» Окончательную точку поставила её подруга, также уставшая от затянувшейся пикировки. Она банально взяла её «на слабо». — Никогда не думала, что ты чего-то испугаешься, – насмешливо протянула женщина. – И чего испугаешься – замуж выходить! Ладно бы, по принуждению, так тебя, сама же рассказываешь, готовы на руках носить! — Я не боюсь, – отчётливо произнесла Лиза, глядя в пол. – Я… — Боишься, – прервали её. – Именно, что боишься. — Я не боюсь! – повторила Лиза громче, сжав кулаки и подняв глаза. Лиза Лёфског не боялась. А Лиза Лёфског-Сёдергрен уже через год выстроила для себя и своей семьи новую систему ценностей – ещё прочнее прежней. Чтобы начать перестраивать её опять – для другой, более важной цели.***
Июнь и первую часть июля Андерс проводил в суетливых метаниях между сборами и домом, чтобы максимально помочь Лизе в подготовке свадьбы. Разумеется, она взяла на себя львиную долю этой приятной нагрузки, вместе с родственниками и немногочисленными подругами составляя планы и распорядки, а потом реализуя их. Андерсу оставалось выбирать из предложенных вариантов, а чаще – соглашаться: организаторским способностям Лизы он полностью доверял. — А оформление для зала ты придумала? – спросил он, просматривая врученный ему список. — Оформление? – на лице Лизы отразилось замешательство. – Нужно выбирать ещё и оформление? — Когда женился один мой друг, этим также занимались они сами, – Андерс кивнул, поясняя. – В каком всё будет тоне, или же можно следовать какой-то определённой тематике… – она удивлялась, расширив глаза и явно слыша о таком в первый раз. – Ладно-ладно, – поспешил утешить он. – Я беру это на себя. Лиза переспрашивала что-то ещё, но в его голове слышался отнюдь не её высокий голос. Он ненадолго вспомнил другой: на несколько тонов ниже, но столь же твёрдый. «Остальное – на тебе. Я не умею подбирать обои, мебель, интерьер и прочее». Судьба опять посмеивалась, и делала это очень не вовремя. За неделю до даты бракосочетания Лиза с двумя подругами уехала на три дня в Стокгольм, Андерс же не стал оригинальничать, собрав друзей, из сборной и не только, в одном из баров Эстерсунда. Стремясь сохранить дружественную атмосферу, с Маттиаса и Йохана он взял честное слово, попросив пообещать, что они не ввяжутся в очередную взаимную перепалку. — Я-то справлюсь, – с насмешкой протянул Олссон. – И, так и быть, не полезу выяснять отношения, – он скривил губы, как бы показывая, что крайне редко начинает эти не всегда словесные пикировки первым, – но Маттиас… Не знаю. Особенно, если он выпьет лишнего… — Но он же дал слово, – усомнился Андерс. — Ты такой же идеалист, как я, – Йохан улыбнулся, вместе с ним подходя к бару. – Кстати, ещё… – он не успел закончить, потому что возле входа уже стояли несколько человек. К их совместному облегчению, Маттиас вёл себя пристойно, как и его младший брат. А Олссон в течение всего вечера предпринял ещё несколько попыток донести что-то до Андерса – но все они неизменно проваливались: с Сёдергреном либо заговаривал кто-то другой, либо Йохан сам переводил тему, не находя в себе должной отваги. Тогда его кротко-проницательный взгляд переводился на Бринка, рот которого, как обычно, практически не закрывался. Йорген разжился бородатыми анекдотами на свадебную тему и теперь без устали травил их, своей неуёмной энергией привлекая, однако, всё новых слушателей. — Так что, всё же, ты хотел мне сказать? – Андерс выходил на улицу последним, и снова – с Йоханом. Уже успело стемнеть: до полуночи оставался час. Олссон собрался ответить, но не смог вновь, ощутив чей-то пристальный взгляд, направленный сбоку. На невысоком пригорке, находящемся сразу за автомобильной парковкой, виднелась знакомая фигура крайне значительных габаритов. — Уже ничего, – торопливо бросил он Андерсу, беззаботно разглядывающему неоновую витрину с другой стороны. – Пойдём, скорее. Ты вызовешь такси? Или лучше мне? — Мы же собирались прогуляться, – тот резко обернулся. – Да и откуда такая спешка? Выхватив часть пространства за спиной Олссона, он вздрогнул, едва подавив вскрик. Эту фигуру, которая теперь приближалась, он знал ещё лучше. — Андерс, не надо, – тихо попытался образумить Йохан. – Пожалуйста, пойдём, это может не кончиться ничем хорошим. — Иди без меня, – Сёдергрен произнёс эти слова, будто в бреду, смотря в одну точку. – Я тебя догоню. — Ты не совсем трезв, – снова попробовал Олссон. – Прошу, давай без приключений напоследок! — Я нетрезв не настолько, чтобы потерять голову, – Андерс отмахнулся, и нельзя сказать, что был неправ: он, в самом деле, выдержал весьма чёткое количество алкоголя. – Иди, – повторил он. – Я догоню. Покачав головой, Йохан откланялся прежде, чем Томас Альсгорд оказался рядом. Он знал, что Андерс его не догонит. Не станет догонять. А Сёдергрен кивнул в ответ на аналогичное приветствие Томаса и молча отправился за ним: бар продолжал работу до нуля часов. Альсгорд безмолвствовал, пожирая его взглядом, и Андерсу пришлось начинать самому. — Как ты узнал, что мы сегодня здесь собираемся? — У тебя есть очень болтливые друзья, – саркастично пояснил норвежец, уже присматриваясь к алкогольным маркам. Андерс прикидывал с пять секунд, поджав губы. — Бринк, – наконец, выдал он. – Вряд ли кто-то другой. — Ты угадал, – так же немногословно отреагировал Томас. — Не думал, что ты выберешь его информатором, – Андерс холодно сверкнул глазами. – Вы никогда не ладили настолько, чтобы сотрудничать. С твоей стороны было бы логичнее расспросить Йохана. — «Расспросить Йохана», – с издевательскими нотками передразнил Альсгорд. – Твой Йохан молчал, как партизан на допросе. Кстати, ты мог бы сказать мне это сам, без посредников. Почему это Олссону и Фредрикссону можно находиться в одном помещении, а мне и Фредрикссону, ты посчитал, что нельзя? Ну, хоть за приглашение на свадьбу спасибо. — Фредрикссон здесь не при чём, – отвечал Андерс, краем глаза следя за официантом, которому Томас показал что-то в меню, не сводя с него взгляда. – Не в нём дело. Ты же прекрасно всё понимаешь. Мы расстались тихо и спокойно, без скандала и криков – может быть, не будем разбираться сейчас? Это уже бессмысленно. — Понимаю, – равнодушно ответил Томас. – В последнее время мне пришлось многое понять. Кстати, я тебя поздравляю, – бросил он, – с наступающей женитьбой. — Спасибо. Что-то ещё? — Конечно. За это нужно выпить, – Альсгорд протянул руку к бутылке, которую как раз принёс официант, и подвинул к себе обе рюмки. — Ты за рулём, – жёстко произнёс Андерс. — Плевать. — Не плевать, – он решительно отвёл его руку, занесённую над бокалом. – Ты за рулём – я успел увидеть твою машину! — Успокойся, – сквозь зубы процедил Томас, расплескав несколько капель коньяка. – Здесь совсем рядом есть гостиница. Я ещё не выжил из ума, чтобы, выпив, садиться за руль. — Рад это слышать, – Андерс почти равнодушно пожал плечами и взял-таки одну из стопок. Он заметил, что Томас уже пригубил, не став чокаться – как бы что-то провожая, и последовал его примеру, пробуя горьковато-приторный вкус. Неожиданно он осушил до дна, даже не став крутить головой в поисках закуски. — Тебе бы понравилась Лиза, – примирительно молвил Сёдергрен. – Ты как-то говорил о правильности мышления – так вот, у неё оно максимально правильное, как раз, по твоим меркам. — В таком случае – за Лизу! – нашёлся Альсгорд, тут же наполняя ему второй бокал. – И не смей отказываться. Он не отказался, но на этот раз закашлялся, не вытерпев крепости напитка. Выровняв дыхание, Андерс снова поймал на себе пристальный взор, который мысленно поклялся себе удержать, не отведя глаз. — Послушай, – хрипло начал Томас. – Давай… — Не надо, – негромко прервали его. – Не надо, не начинай. — Надо, – настоял Альсгорд громче. – Пожалуйста, уедем со мной. Утром. Андерс смотрел скептически, будто на умалишённого. Но слабоумным Томас не казался – казался, всего лишь, усталым и совершенно разбитым. — Ты сам подумай, что ты предлагаешь, – теперь Андерс старался отвечать как можно мягче. – Уехать вдвоём? Куда? Каким образом? Как ты себе это представляешь? — Куда угодно, – отвечал Томас. – Мне всё равно, честно. — А потом – скрываться? – он не выдержал своего спокойного тона, всё же сорвавшись на сарказм. – Выехать из Скандинавии, сделать пластику и сменить имена? — Да хоть бы и так, – бросил Альсгорд. – Почему нет, – он наливал по третьей, подвигая рюмки себе и собеседнику. — Потому что я люблю Лизу. — А я – тебя. После следующих глотков Андерса прорвало на смех, и он самоотверженно пытался найти в ситуации юмор. — Обычно со свадьбы похищают невест, – мрачно пошутил он. – Я, видимо, чем-то особо выделяюсь. — Я не сторонник столь радикальных методов, – со стуком Томас вернул бокал на стол. – Со свадьбы – вряд ли. А вот украсть у тебя одну из ночей перед свадьбой я намерен, – добавил он, резко подаваясь вперёд. Андерс вздрогнул всем телом, когда тот приблизился. Полумрак делал крупные черты лица Альсгорда устрашающими, тяжёлыми – и он увидел это впервые, ранее всегда недоумевая, когда Томас рассказывал о том, как кто-либо его боялся. — Меня ждёт Лиза, – торопливо открестился он. – Я не могу. — Лиза укатила с подругами в Стокгольм, – вызывающе кинул Томас, не разрывая зрительного контакта. – Меня проинформировали очень хорошо. — Бринк!.. – прошипел Андерс сквозь зубы. — С каких это пор ты так цепляешься за свою честь? – вопросительно протянул Альсгорд. — Не свою, – быстро выплюнул второй. – Её. — Так на её честь я, вроде бы, и не покушаюсь, – хмыкнул Томас. – Исключительно на тебя. Давай ещё по одной. Он не спрашивал – он говорил тоном, не терпящим возражений, и Андерс не находил в себе сил противиться. Он послушно перевернул бокал, а замысел Томаса понял, когда было уже поздно. Когда тело не слушалось в полной мере, а разум тонкой, но крайне прочной завесой покрыла тягучая пелена. Он помнил только ударивший в лицо ночной воздух шведского лета, помнил показавшийся совершенно растянувшимся пеший путь до найденного Альсгордом отеля. Помнил вызванный сквозняком холодок по спине, чётко сменившийся гладкой равнодушной стеной, к которой его припёрли, жадно – чересчур жадно – целуя. Потом – неаккуратный удар о корпус кровати, тяжесть чужого тела и ощущаемые прикосновения, заставляющие реагировать вербально. Мягкий ветерок, задуваемый из открытой форточки, переместился на кожу, но этого он уже не помнил. Зато почти в деталях, на сенсорном уровне, помнил, как податливо выгибалось тело, откликаясь на привычные, но более резкие движения, на этот раз приправленные болевыми ощущениями. В пикантном переплетении чередующихся голосов и вздохов слышал своё имя, на выдохе разобрав: «Ты можешь жениться на Лизе, на ком-нибудь ещё – но ты никогда не запретишь мне тебя любить». Следующим утром Андерс подумал бы, что всё это ему приснилось – настолько предсказуемыми были одиночество и тяжёлая голова после вечера с друзьями. Если бы не незнакомая локация и не Йорген Бринк, с крайне довольным лицом рассевшийся на стуле. Реакция была быстрой, инстинктивно – даже чересчур. — Йорген, к чему было всё это устраивать?! – Андерс резко поднял его за грудки, выбравшись из кровати вместе с одеялом. – Это исключительно наше дело! — Ваше, – миролюбиво согласился Бринк, легко высвобождаясь и столь же неторопливо подталкивая утомлённого вечерними и ночными подвигами Андерса обратно, заставляя сесть. – Поэтому я и помог Томасу, когда он меня попросил. — Почему ты всё время думаешь не головой, а другим местом?! – простонал тот, роняя голову на ладонь. – А если Лиза узнает?! Её-то зачем втравливать? Она это ничем не заслужила!.. — Твоя Лиза – шикарна, это не обсуждается, – бойко ответствовал Йорген. – Но это не значит, что вам не нужно было попрощаться. Эпитеты, описывающие невесту в день свадьбы, действительно могли быть только самыми восторженными. Андерс, согласно традиции не видевший её «в образе» до даты бракосочетания, попросту потерял дар речи; а гости с его стороны, ещё не знакомые с Лизой, смотрели ей вслед с открытыми ртами. …Как всякий прагматик, в глубине души Томас Альсгорд верил в чудо. Он не мог объяснить модель этой ожидаемой панацеи логическими принципами, но успел подумать о том, что же будет, если кто-то из брачующихся в решающий момент скажет «нет», или же церемония расстроится по любой другой причине. Он перестал надеяться на высшие силы, когда счастливые молодожёны вышли из церкви. И уже не помнил ни взвившегося над ними роя цветов, ни радостных криков и поздравлений, ни даже того, как Анна Дальберг поймала букет невесты и задорно подмигнула мгновенно зардевшемуся Йохану. Всего один телефонный звонок – чтобы остановиться. Потому что других подобных отношений уже не будет. — Рённауг, ты выйдешь за меня замуж?!КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ