Трасса «Скандинавия»

      Ведущие сборные частенько арендовали для своих спортсменов автомобили, а на соревнованиях формата «Тур де Ски» это было особенно актуально и целесообразно. Лыжники не теряли время в аэропортах, чтобы провести в воздухе не больше часа, не тряслись и в неповоротливых автобусах, которые не могли проследовать по многим скоростным маршрутам из-за своих габаритов.       Если бы каждый из таких автомобилей был оснащён датчиком, проецирующим местонахождение на плоский экран, одна точка двигалась бы в отдалении от нескольких других, следующих не рядом и не друг за другом, с неравными интервалами, но, всё же, по строго определённой траектории. В этой машине, отбившейся от основной кавалькады, среди прочих находились текущий вице-лидер общего зачёта «Тур де Ски», уже успевшая краткосрочно примерить золотую майку; и бывший вице-лидер, к настоящему моменту опустившийся в протоколе вниз. Все они двигались из Чехии, где прошло по пять гонок, в Италию, где супермногодневка заканчивалась спринтом, классическим масс-стартом и по-прежнему пугающим горовосхождением.       — Мы должны были проехать три кольцевые развязки с полчаса назад! – Шарлотта сидела позади с расстеленной на коленях картой. – Нам же говорили, да и здесь они указаны! – она коснулась пёстрой бумаги и просунула голову между двух передних сидений. – А потом сразу – граница с Австрией…       Сидящая рядом с ней Анна, все три часа дороги расслабленно слушавшая музыку, завидев оживление, сразу вытащила наушники и вопросительно поглядела на подругу, чтобы та в общих чертах повторила сказанное.       — Должны быть три кольцевых развилки и граница, – ещё раз пояснила та, – но ничего этого мы так и не проехали.       — Маркус же сказал, что нашёл короткую дорогу, – Анна попыталась не нагнетать, понадеявшись, что они ещё не заблудились. – Может, мы уже в Австрии – просто указателей нет.       — Так как все знаки на чешском – вряд ли, – Шарлотта усомнилась и посетовала, понизив голос: – Кто вообще позволил ему сесть за руль? Всем же известно, что у него топографический кретинизм…       — Я не знала, – протянула Анна.       — За руль позволил сесть я, – тихо откликнулся Дани с переднего сиденья. – И я тоже не знал, что он топографический… ну…       — Кретин, – с готовностью завершила Шарлотта. – Маркус? Что ты можешь сказать в своё оправдание?       — Всё нормально, – отозвался Хелльнер, на которого из-за претензий было жалко смотреть. – Через двадцать минут мы выедем на E55, уже в Австрии, причём выедем гораздо раньше остальных!       — Ну, смотри, если через двадцать минут мы никуда не выедем… – Шарлотта снова уткнулась в карту, пытаясь понять, где Маркус нашёл тот быстрый прямой объезд, позволяющий миновать развилки. Анна нервно озиралась – когда появились первые неполадки, она заволновалась, не став слушать музыку дальше, и предпочла тоже вовлечься в процесс. Дани меланхолично смотрел перед собой, но когда двадцать минут истекли, то принялся неуютно дёргаться, периодически оглядываясь. Когда пролетели и тридцать, он собрался высказаться, но Шарлотта была первой.       — Маркус, – вновь обратилась она. – Где твоя трасса?       — Сейчас, – невнятно пробормотал он. – Скоро выедем. Наверное.       — Наверное? – негромко переспросил Дани. – И как давно ты потерял дорогу?       — Ну, подождите, на самом деле! – подала голос сердобольная Анна. – В конце концов, до сегодняшнего дня мы ещё ни разу не потерялись.       — Потому что до сегодняшнего дня нас возил Ричи, – проворчала Шарлотта. – Вот и было всё хорошо.       Встречных автомобилей почти не было, никто не догонял и по правой полосе. Асфальтовая лента была узкой, а признаки жизни, вроде придорожных кафе и маленьких населённых пунктов, перестали попадаться довольно давно.       — Маркус, – позвал Даниэль. – Останови машину, и давай поменяемся местами.       Тот не отозвался, упорно добавляя газу. Он уже понял, что потерял направление, но не собирался с этим мириться, надеясь найти нужный путь, увидеть какую-нибудь развилку или сориентироваться по указателю.       — Маркус! – когда его поочерёдно окликнули Анна и Шарлотта, Хелльнер всё же сбавил скорость, но пока не спешил тормозить.       — Я заехал не пойми куда – я и разобраться с этим должен сам, – заявил он.       — Это не соревнование – здесь не нужно геройствовать и проявлять волю, – мягко произнёс Дани. – Ехать ещё долго, и нам крайне желательно добраться не затемно. Завтра спринт.       — У нас, между прочим, старт квалификации в десять утра, – жалобно протянула Анна, ненавидящая ранние гонки и постоянно рискующая их проспать.       — И если вам уже всё равно, то я пока иду второй, – напомнила Шарлотта.       Эти доводы постепенно достигали разума Маркуса, и он начал «прижиматься» к обочине, но окончательно сдался, только когда ощутил у себя на колене ладонь Даниэля, который ещё раз попросил его одуматься и не искать приключений в неподходящий для этого день.       — Ты-то хоть знаешь, куда ехать?.. – робко протянул Хелльнер, пока тот настраивал под свой рост сиденье, отъезжая на нём назад.       — Не имею ни малейшего понятия, – ответил Дани, трогаясь с места, разворачиваясь и направляясь в противоположную сторону.       Он воспользовался первым же поворотом, серию которых проигнорировал Маркус, и ещё четверть часа петлял по запутанным развязкам, несколько раз отказавшись от предлагаемой Шарлоттой карты. В остальное время попутчики молчали, понимая, что вряд ли будет хуже, а когда увидели обрамлённый звёздами стандартный знак Евросоюза, а потом и указатель с явно не чешским названием Reinbach im Mühlkreis*, раскрыли рты от удивления.       — Как ты это сделал?! – изумлённо воскликнула Шарлотта. – Я даже с картой не поняла, как нам оттуда выбраться!       — Пространственная интуиция, – коротко пояснил Дани, усмехнувшись.       В Асьяго они прибыли вовремя и тут же разбрелись по комнатам, чтобы отдохнуть и восстановиться, а чуть позже, вечером, в неторопливом темпе проехать по завтрашнему спринтерскому кругу.       «Тур де Ски» начался за здравие. Классический пролог обнадёживал на хорошие результаты Шарлотту, Анну, Маркуса и Андерса, а на следующий день произошла феерия, поверить в которую по-прежнему было трудно.       В коньковой гонке преследования Шарлотта и Анна стартовали седьмой и двенадцатой соответственно, находясь в одной группе: в полуминуте от лидера, Вирпи Куйтунен, действующей и пока единственной чемпионки «Тур де Ски». Шведские девушки договорились работать посменно, чтобы вместе с попутчицами подобраться поближе к первой позиции. Когда это удалось, оставалась пара километров, и Сабина Вальбуза – возрастная итальянка, которая провела свою первую гонку на Кубке мира, когда Шарлотте было четыре года, а Анне – пять – решилась проверить паспорта. Анна не нашла в себе сил поддержать рывок, зато Шарлотта помчалась следом, будто не ощущая гоночной усталости. За спиной итальянки она «висела» недолго, почувствовав в ногах недюжинную силу и заметив, что из-за великолепной готовности лыж с лёгкостью накатывает её на спусках. Шарлотта Калла рванулась вперёд, рассчитывая на затяжной финиш. На самом высоком уровне она ещё не конкурировала за подиум в контактных гонках. За исключением эстафет – но в эстафетах она бегала третий этап, где выигрыш в полсекунды не имел никакого значения, являясь лишь небольшой моральной победой. В личном первенстве всё было по-другому. Шарлотта пыталась считать оставшиеся метры дистанции; секунды, в течение которых не видела перед собой спины Сабины Вальбузы – но на финишной прямой остался только драйв. И ничего, кроме драйва.       — Десять… девять… восемь… Ещё, ещё чуть-чуть!       Стартовый городок находился на стадионе неподалёку от финишной зоны, и гонка мужчин начиналась спустя полчаса после окончания женской. Можно было вглядываться в ведущий с основной части трассы выкат, можно было наблюдать за происходящим по табло или слушать комментатора – представители мужской лыжной половины, постепенно готовящиеся к своему старту, могли следить за состязаниями дам каким угодно способом. Маркус срывал голос на бровке, сжав кулаки, согнувшись и периодически поднося руки к лицу. На него оглядывались, удивляясь столь бурному проявлению эмоций, но он не обращал внимания – победы, даже возможные и гипотетические, ещё не стали привычным делом. Остальные шведы, будь то спортсмены или персонал, болели на несколько порядков спокойнее.       — Ну! – надрывался Хелльнер. – Ну, Лотта, давай-давай, ещё чуть-чуть, ещё немного потерпи, только додержи! Ну-ну-ну! Да! Да-а-а!!!       Он принялся прыгать, как маленький ребёнок, когда понял, что Шарлотта выиграла, одержав первую победу пусть не на полноценном этапе Кубка мира, но, по крайней мере, на этапе «Тур де Ски». Собрался, позабыв о конспирации, повиснуть на шее у Дани, и пока искал того глазами, ощутил на плече чью-то ладонь и увидел лицо Магнуса Ингессона. Улыбка вмиг исчезла.       — Тебе через тридцать минут стартовать, – с нотками недовольства в голосе произнёс мужчина, – а ты скачешь, как молодой сайгак. Экономь силы – пригодятся. У тебя неплохая позиция для атаки.       Как тренер, Ингессон был абсолютно прав. Маркус мог потратить весь эмоциональный и физический заряд на гонку сейчас. Однако Хелльнер, сверкнув глазами, расценил это назидание по-своему. Кивнув, он отправился в противоположную от старта сторону – обнимать сияющую Шарлотту, раздающую окружающим улыбки. Рядом с ней стояла Анна, радостная не только за подругу, но и за себя: сама она стала пятой и считала успехом повторение лучшего результата в карьере. Маркус сгрёб в объятия обеих, и Шарлотта заговорщически произнесла, прикрываясь перчаткой:       — На «допинге» я попробую потянуть время, чтоб уж точно увидеть концовку вашей гонки. А то вдруг некоторые скажут, что мне нужно в отель, в тепло, восстанавливаться… – она состроила смешную рожицу спине Магнуса Ингессона, который принимал поздравления от норвежского коллеги, пожимая тому руку.       Этой гонкой Шарлотта доказала Маркусу, что нет ничего невозможного – и не ему одному. Абсолютно решительно был настроен уходящий в гонку восьмым Андерс, которого крайне не устраивало то, что девушка двадцати лет от роду может отыгрывать у не самых слабых лыжниц довольно внушительные расстояния, а они, взрослые мужчины, постоянно объясняют причины неудач неподходящим рельефом, другой специализацией или вовсе разностью менталитетов. Перед стартом он нацеленно взглянул на Маркуса, и тот ответил таким же тяжёлым, полным решимости взглядом.       Но искать оправдания всё же пришлось. Группа преследования собралась быстро, «добирая» некоторых лидеров, но уже ко второй трети пятнадцатикилометровки стало ясно, что облачённый в золотой биб Лукаш Бауэр, ушедший в сольный отрыв, на две головы сильнее своих соперников. Чех выступал на своей земле и не имел права на другой результат.       Приоритеты нужно было менять. Маркус забыл о Бауэре, представив, что тот катается в другой лиге, а ему, как и его лучшей подруге часом раньше, нужно разобраться с локальными соперниками.       Шарлотта, сделав выражение лица максимально честным, заверила сопровождающего её Ингессона, что ему совершенно точно не нужно терять своё время, ожидая её на допинг-контроле, а когда она справится, то сразу отправится в гостиницу. Мужчина неожиданно послушался и вернулся на трассу, где должен был стоять на одной из отсечек, сообщая соревнующимся отставания; а она, выждав нужное время, сдала анализ и тут же помчалась на стадион.       Она не видела победного финиша Лукаша Бауэра и не слышала гула – даже не гула, рёва – приветствующих его чешских трибун. Внимание девушки было сконцентрировано на последнем перед выкатом к комплексу крутом вираже – и она в ужасе прижала ладони к лицу, чтобы подавить вскрик. На завершающем километре образовывался завал, и Шарлотта ясно видела, что без потерь, падений, съездов с трассы и непредвиденных выездов за разметку обошлись только двое. Она перевела дух: эти двое были одеты в белые комбинезоны. Как и она, Маркус въезжал на стадион первым. Первым он пересекал и финишную черту, опережая Андерса.       Позабыв о Бауэре, многие поздравляли Хелльнера с победой, и тот отнекивался, напоминая, что стал вторым. Вечером Маркус, Шарлотта, Анна и Даниэль, празднуя двойной успех, вновь принесли в номер торт, пообещав, что теперь это станет их маленькой традицией.       Спринт на следующий день чуть охладил их пыл. Торта не было, и, вернувшись из Праги в Нове Место, после очередной тренировки и процедур восстановления они не представляли, чем заняться. «Тур де Ски» был соревнованием на выносливость и не подразумевал выпадения из ритма. Кто-то пользовался лишними минутами, чтобы провести их в обнимку с подушкой, кому-то же дополнительный отдых навевал очередную череду мыслей.       — Может, в покер? – предложил Маркус, сидя на полу и обнимая колени.       — Я совсем не умею в покер, – расстроенно протянула Анна. – Давайте придумаем что-нибудь попроще? В подкидного дурака, например?       На этом и порешили, а когда Хелльнер принёс колоду карт, Шарлотта спросила:       — На что будем играть?       — Просто, на интерес, – Дани пожал плечами, следя взглядом за тем, как Маркус раздаёт всем по шесть карт.       — Это скучно, – возразила девушка. – А на раздевание с вами неинтересно…       — На желание? – нашлась Анна.       — О, это можно! – Шарлотта оживлённо согласилась.       — Только желания должны быть адекватными, – быстро оговорил Маркус. – Голым на улицу я не пойду. И не на улицу – тоже. Вообще, ко мне, пожалуйста, без этого.       — Хорошо, – Шарлотта пожала плечами. – Давайте, пока мы не начали, каждый скажет, что ему нельзя загадывать? А то потом будет поздно. Маркус высказался. Анна?       — Я с ним солидарна, – произнесла девушка. – Тоже не хотелось бы раздеваний.       — А меня, пожалуйста, не заставляйте петь и плясать, – попросил Дани.       — То есть, тебе легче пойти голым на улицу? – Шарлотта подняла брови.       Рикардссон немного подумал, после чего кивнул.       — Ну, в общем-то, да.       — О’кей, – подытожила девушка. – А мне что угодно можете загадывать. Для того и играем.       Первым в начальном коне повезло Маркусу. Затем Шарлотта забросала козырями Дани, тот – Анну, которая и осталась последней с внушительным веером на руках. Девушка обречённо повернулась к Хелльнеру.       — Так, что бы тебе загадать?.. – пробормотал тот. – На мостик – это слишком просто... Ладно, – он поднял глаза, явно придумав. – Встань на голову и трижды прокукарекай.       Шарлотта прыснула, а Анна начала оглядываться в поисках подходящей стены. Но все вертикальные поверхности подпирала либо мебель, либо чемоданы.       — Я помогу, – вызвался Дани, поняв, что та ищет. – А то ещё шею свернёшь.       Выдержав три укоризненных взгляда, говоривших о том, что упоминать это не следовало, Рикардссон поднялся на ноги. Анна теперь смотрела перед собой с опаской, не уверенная, что ей нужно соглашаться на это предприятие без должной разминки, предшествующей растяжки и в неподходящей одежде.       — Не слушай его, – подбодрил Маркус. – Он любит пугать.       Присев на колени и треугольником сложив предплечья на пол, Анна вдохнула и аккуратно оторвала ноги от земли, перенося вес на руки. Дани страховал её, фиксируя в правильном положении, и отошёл на один шаг, только удостоверившись, что девушке не нужна опора.       — А теперь три раза прокукарекай, – напомнил Маркус.       Анна выполнила вторую часть задания и, смеясь, вместе с Даниэлем вернулась в круг. Реванш случился в следующей же партии: она «вышла» первой, а Хелльнеру накидали трефов, коими он не располагал с самого начала.       — Я загадаю нетрудное, – молвила Анна, будто заранее оправдываясь. – Выйди в коридор и пожелай первому встречному удачи в завтрашней гонке.       — Ничего себе, нетрудное! – хмыкнул Маркус. – В мои планы не входило выходить из комнаты, а уж тем более разговаривать с людьми!       — Но ты же этого не оговорил заранее, – Анна повела плечом.       — Да-да! – подтвердила Шарлотта. – Всё честно!       — А если первый встречный окажется не спортсменом? – не сдавался Хелльнер.       — Ну, тем смешнее получится, – произнесла Анна.       Чертыхаясь про себя, он вышел из номера, но не прикрыл дверь – из проёма виднелись лица друзей.       — А если никто не пойдёт?       — А если никто не пойдёт в течение пяти минут – Анна загадает другое желание, в пределах комнаты! – и Шарлотта строго добавила: – Не отлынивай от карточного долга.       Время текло, и Маркус успел поверить, что вскоре покинет вынужденный пост и выполнит поручение сродни стойке на голове, но когда оставалось тридцать секунд, за поворотом холла послышались шаги. Едва очертания идущего сделались узнаваемыми, трое оставшихся вышли из укрытия, хотя Анна всё равно предпочла скрыться за спиной у Дани.       — Что, поодиночке не ходим? – Нортуг высказался, когда Маркус только собирался изречь заготовленную фразу.       — Да, а что? – звонко спросила выступившая вперёд Шарлотта. – У нас дружная команда. А вот тебе ходить одному может быть и опасно, – конечно, ей уже рассказали о его стычке с Эмилем в Рыбинске.       — Отчего бы не погулять в одиночку? – Петтер нарочито медленно пожал плечами. – Ведь некоторые слишком слабы для «Тур де Ски», – он посмотрел на Анну чересчур выразительно, через этот взгляд демонстрируя своё пренебрежение к Йонссону. Дани и Маркус тут же сомкнули ряд плотнее, как бы пряча девушку, и первый незаметно подёргал Хелльнера за низ футболки, подавая знак. Маркус сразу спохватился.       — Ладно, Петтер, не будем тебя задерживать, – быстро проговорил он. – Удачи завтра на лыжне.       — Ну, и вам не откатиться дальше шестого десятка, – если норвежец и был удивлён, то не подавал вида, старательно растягивая слова.       — Маркус, прости! – как только они вернулись, Анна всплеснула руками. – Я же не знала, что это будет он! Я думала, пошутим с кем-нибудь из наших, и всё…       Хелльнер заверил её, что всё в порядке, а Дани вопросительно произнёс:       — Из всех нас с ним очно не повздорил только я?       — Получается, только ты, – подтвердила Шарлотта. – Но вообще, его к нам будто магнитом тянет.       — Судьба, видимо, – Рикардссон обратил поверх макушек друзей свой мягкий, кажущийся расплывчатым, взгляд. – Наверное, это должно было случиться – чтобы Маркус поспорил с ним про Олимпиаду.       — Может, пока продолжим? – быстро предложила Шарлотта, тасуя колоду.       Сильная сторона Даниэля структурно напоминала то, в чём был успешен Йохан – только направления разнились. Он умел видеть «сквозь время» и в пессимистичном духе предугадывать варианты развития событий: совпадения собственных прогнозов с реальностью перестали его удивлять и радовать довольно давно. Он сам был хозяином этого времени, перманентно «находясь» в нём, плавая по сопряжённому с этим временем пространству и так же легко угадывая грядущие изменения. Дани мог быстро указать на недостатки проектов, начинаний и прочих процессов. За исключением одного: будучи логиком, он совершенно не разбирался в межличностных отношениях. А углубившись в философские раздумья, не заметил, как проиграл партию в карты. Маркус и Анна синхронно сдали ему по последней карте и продемонстрировали пустые руки, а Шарлотта уже давно являлась наблюдателем. Дани поднял на неё обречённо-вопросительный взгляд.       — А ну, пошёл голым на улицу, – улыбаясь краем губ, произнесла девушка.       Рикардссон печально вздохнул, Маркус с опаской смотрел на остальных.       — Шарли, может быть, не надо на улицу? – с сомнением в голосе протянула Анна. – Там, всё-таки, «минус»…       — Верно говоришь, – чуть подумав, согласилась та. – Тогда – туда-обратно по коридору! – она вновь обратилась к Дани. – Что-нибудь, так и быть, можешь оставить – на выбор.       Он обречённо потянулся к воротнику толстовки, а Шарлотта в этот момент поймала умоляющий взгляд Маркуса.       — Ладно, отбой, – торопливо проговорила она. – Просто расскажи анекдот.       Как по команде, Хелльнер иронично рассмеялся, боясь, что сделал только хуже. Озадаченное лицо Даниэля отражало его метания лучше всего.       — Может, я лучше завтра весь пасьют голым пробегу? Только задумайтесь – я и анекдот…       — Ну, решай сам, – Шарлотта развела руками. – Мы тебе даже выбор даём.       Подумав с десяток секунд, Дани всё же убрал руки от собственной одежды, решив, что предпочтёт не покидать пределов комнаты. Он прокашлялся, как непривычный к любым публичным выступлениям – даже самым миниатюрным.       — Ползёт по пустыне мужик, – начал он. – Неделю не пил, две недели не ел – помирает, одним словом. И в предсмертной агонии из последних сил шепчет: «Конец мне, конец...» Тут же, как в сказке, появляется добрая фея и ласково так спрашивает: «Тебе какой?»       Рикардссон замолчал, и реакция на рассказанное оказалась разной. Кто-то приложил ладонь ко лбу, кто-то нервно засмеялся, не сомневаясь изначально, что анекдот будет посвящён именно подобной, «чернушной» тематике.       — Да, можно было предугадать, – проговорила Шарлотта, хихикая.       В следующем розыгрыше ей снова повезло, а после «вышла» Анна, и Маркус с Дани остались один на один. Они перебрасывались картами довольно долго, покуда последний червовый валет одного не был побит последним пиковым – оказавшимся козырным – вальтом другого.       — Ничья, – радостно объявил Хелльнер. – Никаких желаний!       — Это почему? – не согласилась с ним Шарлотта. – Будем считать, что проиграли вы оба, а мы сейчас придумаем вам совместное желание.       Парни мрачно переглянулись, не ожидая ничего хорошего, а она подвинулась к Анне и что-то зашептала ей на ухо. Та восторженно закивала, и девушки повернулись к покорно ожидающим.       — И что же вы велите нам делать? – протянул Маркус, оттягивая момент.       — Ничего сложного, – Шарлотта хлопнула в ладоши. – Даже, наоборот, приятное! – они удивились, а девушка довольно изрекла: – Поцелуйтесь! – и, пока они пытались прийти в себя, добавила: – Нормально целуйтесь, не в щёчку, и чтоб не менее десяти секунд!       — Лотта-а-а… – протянул Маркус, закатив глаза. – Мы наедине-то редко делаем это со включенным светом, а ты предлагаешь…       — Что здесь такого?! – девушка искренне удивилась. – Нет, если вы стесняетесь, мы с Анной тоже можем, ради компании, но у вас-то это по-настоящему…       Анна не была готова к такому повороту, от неожиданности широко и наивно распахнув глаза. Конечно, она бы исполнила это на спор, так же проиграв желание, но пока намерения подруги не разделяла.       — Ну, что у тебя за фантазии, – Шарлотту укорил и Маркус, понимая, однако, что ему, как и Дани, вновь никуда не деться.       — Нормальные девчоночьи фантазии, – послышался голос Даниэля, положившего ладонь Хелльнеру на плечо. – Типичные, я бы сказал. Вот если бы она предложила нам друг друга побить – тогда да, тогда это было бы странно.       — То есть, ты считаешь, что мы должны?.. – осторожно уточнил Маркус.       — А у нас есть выбор? – Дани поглядел на Шарлотту и Анну, в ряд сидящих на полу и скрестивших ноги. Обеим не хватало только попкорна.       — Один, два, три… – те хором начали отсчёт, едва их губы соприкоснулись, но потом перечисление цифр захлебнулось: Шарлотта шептала угадывающееся по губам «Fyra, fem, sex»**, а взгляд Анны открыто затуманился, будто воздух перед ней нагрелся до точки кипения. С её губ сорвался тонкий восторженный вздох, но Дани, в отличие от остальных, голову не потерявший, прервался, наслаждаясь тем, как опешили наблюдательницы.       — Десять секунд, по уговору, – изрёк он, потрепав Маркуса по волосам. – Я засёк. Досмотрите в Интернете, когда мы уйдём.       Одной фразой, сказанной совершенно будничным тоном и с повседневным выражением лица, он умел вводить людей в состояние крайнего смятения – вот и сейчас Анна покраснела, как варёный рак, пробормотав, что она такое не смотрит. Шарлотта опустила глаза лишь на мгновение – быстро нашлась, не став ничего отрицать и пообещав Анне всё показать.       Пятый розыгрыш Дани выиграл, получив хорошие карты и сконцентрировавшись. Следом партию покинула Шарлотта – с радостным криком: «Везёт и на лыжне, и в картах!» Маркус и Анна устроили дуэль не на жизнь, а на смерть, сражаясь до последней карты, но Хелльнеру всё же удалось повергнуть свою оппонентку: в его руках находился козырной туз.       Даниэль последним из всех получил право загадать желание, и остальные пытались догадаться, что же он придумает. Шарлотта и Маркус ставили на рассказ страшилки, Анна не ушла далеко, считая, что ей предстоит поучаствовать в чём-то мистическом. Но не угадал никто.       — Спой, – попросил Рикардссон.       — Спеть?! – поначалу девушка, петь, в принципе, любившая, растерялась. – Что спеть?!       — Что хочешь, – Дани махнул рукой. – Но все, наверное, предпочтут что-нибудь повеселее.       — Ладно, – Анна ненадолго задумалась, выбирая композицию, а потом начала отстукивать ногами аккомпанемент, после чего запела приятным звонким голосом.       I've been cheated by you       Since I don't know when       So I made up my mind,       It must come to an end       Look at me now,       Will I ever know?       I don't know how       But I suddenly lose control       There's a fire with in my soul       Just one look and I can hear a bell ring       One more look and I forget еverything***.       — «АВВА»! – к ней радостно присоединилась Шарлотта, и заканчивали они дуэтом:       Mamma mia, here I go again       My my, how can I resist you?       Mamma mia, does it show again       My my, just how much I've missed you?       Yes, I've been brokenhearted       Blue since the day we parted       Why, why did I ever let you go?       Mamma mia, now I really know,       My my, I could never let you go****.       — Давайте ещё споём! – неожиданно для всех и для самой себя, Шарлотта развеселилась. – И вы тоже – давайте с нами! – она схватила за руки Маркуса и Дани. – Не пытайтесь казаться буками больше, чем вы есть на самом деле! – те лишь молча покачали головами, и девушка снова повернулась к подруге, предлагая новую песню.       Они запели широко известную «Money», а на втором куплете к двухголосию вдруг присоединился Маркус.       A man like that is hard to find       But I can't get him off my mind       Ain't it sad       And if he happens to be free       I bet he wouldn't fancy me       That's too bad       So I must leave,       I'll have to go       To Las Vegas or Monaco       And win a fortune in a game,       My life will never be the same...*****       Дотянув последнюю ноту втроём, они улыбались, а Даниэль аплодировал.       — У вас хорошо получается, – похвалил он. – Только, я надеюсь, здесь есть звукоизоляция, а то ваше пение услышат все.       — И пусть слушают! – Шарлотта взмахнула руками. – Мы же просто поём хорошие песни!       — Создаём свою группу? – включилась Анна. – «АВВА» же тоже квартет!       — Они назывались по первым буквам имён, – вспомнила первая. – А мы бы могли быть, как «AC/DC», но ты, Маркус, выбиваешься.       — У меня второе имя – Карл, – напомнил Хелльнер. – Так что вполне сгожусь.       — А я – вряд ли, – подал голос Дани. – Не хочу петь.       — Ты вообще не поёшь? – поинтересовалась Анна. – Наверняка же умеешь.       — Умею, – подтвердил Рикардссон. – Но петь буду, только если совсем плохо станет. Не моё это.       — Ну, будешь нашим продюсером, – подытожила Шарлотта.       Играть в карты было уже поздно, и молодые люди скоро вернулись к себе. Шарлотта же принялась демонстрировать подруге некоторые сайты высокорейтингового содержания, на которые намекал ей Дани. Анна краснела, морщилась, отводила взгляд, покуда та с интересом комментировала, и, наконец, произнесла:       — Ну, Лотта, я люблю романтику, а не такое!..       Шарлотта хитро посмотрела на неё.       — А с Эмилем ты, стесняюсь спросить, тоже романтикой собираешься заниматься?       Если бы Анна могла покраснеть ещё сильнее, она бы это сделала. Поглощённая «цветочными» ухаживаниями, она не задумалась о возможном продолжении. Вернее, не перевела его на себя.       Поэтому следующую гонку преследования она провела не столь ударно, как прошлую, закончив дистанцию пятнадцатой. Долго грустить Анне не пришлось, потому что кое-что не изменилось: после финиша она отправилась обнимать победительницу. В этот раз Шарлотта отыграла ещё больше – почти сорок секунд – и драйвом для неё стала вся гонка, а не только последний отрезок. После цветочной церемонии на неё надели золотую майку лидера «Тур де Ски» – правда, на следующий день Шарлотта рассталась с лидерством, став лишь пятой в классической гонке. Перед переездом в Асьяго к ней вернулось уже привычное второе место общего зачёта.       — Нас все всегда считали единым организмом, – рассказывал Маркус Даниэлю, когда после всех приключений на дороге они успешно добрались до итальянского местечка в горах, обустроившись в новой гостинице. – Кто-то даже говорил, будто мы – одно воплощение в разных телах. А теперь она борется за «Тур», а я поддержал только в начале и съехал в самый низ, – он нервно рассмеялся. – У меня есть медаль чемпионата мира, а у неё нет. Не уложить в голове.       — Но вы, тем не менее, разные люди, – проговорил Дани, – а не сиамские близнецы. У каждого начинается своя карьера. Где-то вы, безусловно, будете совпадать – у вас приоритеты и возможности схожие – но не везде. В чём-то ты будешь лучше неё, в чём-то – она.       — А ведь в школе мы частенько даже заболевали одновременно, – Хелльнер улыбнулся воспоминаниям. – Люблю, когда ты вправляешь мне мозги. Люблю, когда ты со мной – мне спокойнее.       — Нужно просто уметь ждать, – Даниэль почти шептал. – Успех приходит вовремя только к тому, кто умеет ждать.       Дани никогда не проявлял чувства первым – просто не ощущал, когда приходит пора это делать, когда это своевременно. Он интуитивно прислушивался к Маркусу – и, если тот что-то демонстрировал, проявлял эмоции в ответ, не сомневаясь, что теперь тот поймёт его правильно. Это реализовывалось и на сенсорном уровне – Хелльнеру всегда нравились разного рода телесные прикосновения.       — Люблю твою молчаливость, – продолжал он, млея в объятиях, – и когда ты говоришь – тоже. Тебя люблю.       На соревнованиях они всегда держали себя в руках, чётко зная барьер и границы. Непритязательному Даниэлю этого хватало – Маркус же частенько маялся, но мысль о предстоящих гонках всё же отрезвляла его ум.       В Асьяго их с Шарлоттой биоритмы если и совпали, то совсем частично. Он показал выступление, напомнившее качели: получил не самый близкий номер по итогам квалификации, продемонстрировал неплохой четвертьфинал, но попал только в финал «Б», став в нём вторым – и восьмым в итоге. Шарлотта же отобралась в главный финал в солидной компании двух россиянок, Арианны Фоллис и Юстины Ковальчик.       На отдельных гонках «Тур де Ски» не награждали троих призёров, как делали это на Кубке мира. Памятный приз получал победитель, да текущему лидеру общего зачёта вручался отличный от остальных биб. Собирающих подиум и готовящих традиционные цветы волонтёров Шарлотта ожидала, стоя рядом с Петтером Нортугом, выигравшим в аналогичной дисциплине у мужчин. Как на ладони, вдвоём они стояли на снежной площадке на виду у всего стадиона. Странностью показалась бы как показательная необщительность двух близких по возрасту скандинавов, так и их беседа, которая могла бы перейти на повышенные тона, если бы состоялась. Шарлотта, понимая абсурдность ситуации, уже собралась поздравить Петтера с победой, исходя из банальной этичности, но Нортуг заговорил сам, поведя речь отнюдь не о прошедшем спринте.       — У меня послезавтра день рождения, – сообщил он.       Шарлотта недоумённо подняла брови, ещё не совсем понимая, как должна реагировать, и какая же логическая цепочка для их разговора выстраивается в голове у её вынужденного собеседника. Нортуг мыслил каким-то странным образом. Маркус не понимал принципа его мышления вообще, Дани называл ёмким словом «непотребщина», Анна хваталась за сердце, Эмиль – за что-нибудь тяжёлое. Сама Шарлотта отчасти прослеживала основное направление, признавая его практически тождественным своему, но на выходе у Нортуга получалась полнейшая иррациональная несуразица.       — Я за тебя рада, – без тени улыбки ответила девушка, щурясь на солнце.       — А подарок? – Петтер хотел было приобнять её, но вовремя сообразил, что на них нацелены десятки фотообъективов.       — Точнее, пари, как подарок? – сразу поняла Шарлотта. – Заметь, что пока заключённые на результат пари ты проигрываешь.       — С тобой неинтересно спорить, – губы норвежца вытянулись. – Ты, действительно, слишком часто выигрываешь. Но, может, передашь своему Хелльнеру, чтобы послезавтра не выходил на старт? Не опозорит ни себя, ни Швецию, ни лыжные гонки. Да и у меня кровь из глаз не пойдёт.       — Он не «мой Хелльнер», – она закатила глаза, привычно опровергнув, и не заметила, как по лицу Петтера пробежала тень любопытства. – Не лезь к нему. Он, вообще, спокойный, но если разозлить…       — А если полезть к тебе?! – Нортуг задал встречный провокационный вопрос и сиял, довольный собой.       — Тогда получишь и от него, а не только от Эмиля, – кинула Шарлотта через плечо, услышав, как диктор объявляет её имя, и оно разносится над стадионом.       Петтер озадачился загадкой этих взаимоотношений. Впрочем, он сам совершенно не умел обращаться с женщинами. А этот «Тур де Ски» у него откровенно не задался.       Маркус уже успел пошутить, что теперь Шарлотта начнёт побеждать параллельно с Нортугом, но здесь не было и доли правды. На этом турнире её результаты шли только вверх. Предпоследнюю гонку – классический масс-старт – она проиграла Вирпи Куйтунен, но сохранила вице-лидерство и получила право стартовать в подъём Альпе ди Чермис второй, с сорокасекундным отставанием.       «Тур де Ски» не был похож ни на что другое, и мандраж перед восхождением также отличался от привычного, присущего гонкам чемпионата мира и более форматных турниров. Восемь гонок многодневки напоминали один большой марафон, где время отдыха между стартами нивелируется. «Тур де Ски» давал гарантии – тем, кто проявил себя на этом трудном пути. И не давал их – тем, кто оступился больше положенного. Шарлотта относилась к первой категории, и последний вечер был отличен от предыдущих: никаких карт, песен и анекдотов – только концентрация, хотя сама девушка была бы не против привычной атмосферы. Но друзья смотрели на неё, будто на святую, боясь сказать лишнее слово или позволить лишний жест, чтобы ненароком не повредить настрою. Тренерская установка также стала для неё индивидуальной, а вместо старшего наставника уже привычно обнаружился его помощник.       — Какую тактику ты считаешь самой правильной? – задал вопрос Магнус Ингессон.       Шарлотта задумалась. Она не могла выделить одну, единственно верную модель поведения на лыжне. В разных случаях подходили разные методики, и она умела претворять их в жизнь, не будучи однобокой спортсменкой. В подростковом возрасте она восхищалась довольно «ломовой», беспринципной тактикой Маттиаса Фредрикссона, который не стеснялся демонстрировать всё, на что он способен, с первых же метров дистанции. А иногда ей и вовсе импонировала тактика «а ля Нортуг» – вырваться из засады на финише, когда о тебе все уже позабыли. На этом «Тур де Ски» она и выполняла похожую роль: роль тёмной лошадки, от которой не ждали, от которой не знали даже, чего ожидать.       — Нужно быть хитрее, – наконец, изрекла она. – Смотреть по ситуации. Если можно отсидеться – лучше отсидеться, сохранив силы. Если ситуация требует другого – нужно себя показывать.       — Себя показывать нужно всегда, – громко произнёс Ингессон. – Все должны знать, что ты – самая сильная. Нельзя позволять себе халтурить, отдыхать и, как ты выразилась, отсиживаться. Все должны знать, что ты – самая сильная, – повторил он, схватив девушку за плечи и ощутимо встряхнув. – И я сделаю тебя самой сильной.       В глубине души Шарлотта не согласилась, оставшись верной своим принципам. Гораздо более дельный совет дал Маркус, прошедший гору год назад, хотя и не состязающийся тогда ни за что приемлемое. На примере прошлогодних призёров он вспомнил, что на тяжёлой трассе Альпе ди Чермис присутствуют такие отрезки, на которых можно отыграть вплоть до полуминуты. Но Шарлотта проигрывала больше.       Штурм горнолыжного спуска задом наперёд начинался не сразу: горный серпантин составлял примерно треть от общего объёма трека, а первые шесть километров были сложными, «рабочими», но вполне привычными. В одиночестве Шарлотта вышла в погоню за Вирпи Куйтунен и на равнине не преуспела: отставание минимально, но выросло. Внизу, уже размявшись, Маркус кусал локти возле экрана, установленного в специальном домике для спортсменов. У телевизора собрались, в основном, шведы и финны, иногда поглядывали итальянцы и норвежцы.       — Второе место в этом турнире – это совсем неплохо, – рассудительно заметил Андерс. – В первый раз, да ещё и в таком возрасте – это выдающееся достижение. Да даже третье место – тоже!       Получив данные о своём отставании, Шарлотта нахмурилась и опустила повязку ниже на лоб. Сейчас приходила пора демонстрировать свою силу, выставлять её напоказ – как учил Магнус Ингессон. Перед ней расстилался беспорядочный серпантин, на протяжении двух километров ведущий в крутой подъём с довольно высоким градиентом. Девушка сжала зубы и сделала первый шаг, прислушиваясь к своим ощущениям. За ним – второй, третий. Её не «обрубало», дышать было легко, а ноги не наливались свинцом или чугуном. Она ускорилась, принимаясь работать интенсивнее. «Если пойду в спокойном темпе – не догоню. Только если она устанет». Шарлотта даже не думала о том, чтобы стать второй.       Шведская торсида возле экрана взревела, когда камеру, показывающую борьбу за десятку сильнейших, перевели на лидера гонки. Точнее, лидеров теперь было двое – Шарлотта шла шаг в шаг за спиной у финки, не понимая, куда делись сорок две секунды. Альпе ди Чермис, определённо, была самым странным лыжным опытом, который ей приходилось иметь.       Пришло время хитрости – она ни на сантиметр не выходила вперёд, мёртвым грузом повиснув на лыжах у Вирпи Куйтунен. Рельеф был сложным, но не лишал трезвого ума – Шарлотта понимала, что, во-первых, ей нужно отдохнуть; а во-вторых, соперница может не расценить её за достойного конкурента, посчитав, что она уже успела затратить все силы на погоню. К тому же, она помнила, что о «быстрых» участках Маркус говорил не в единственном числе, а во множественном. Оставалось менее километра, но этот ведущий в крутой жестокий подъём километр растягивался, будто на все тридцать, а Шарлотта терпеливо ждала, когда же шестое чувство подскажет ей начать атаку. Не вовремя высунувшись, на этой горе можно было потерять всё.       — Вот сейчас! – Маркус стоял вплотную к телевизору, и на него, загораживающего пол-экрана, успели шикнуть все – только Дани, поняв, что это бесполезно, просто переместился чуть в сторону, глядя оттуда. – Сейчас надо «рвать», всё верно! Да-да-да!       Будто услышав его, почувствовав, Шарлотта вышла из-за спины у финки по левому радиусу, и частота её отталкиваний превышала интенсивность работы соперницы раза в три.       На щиколотках и локтях Вирпи Куйтунен постепенно повисали призрачные, но тяжёлые гири. За спиной Шарлотты Каллы вырастали крылья. На выходе вновь было около сорока секунд – но в другую сторону.       Переступив финишную черту и обрушившись на снег, Шарлотта уже не обдумывала магию Альпе ди Чермис – она была безгранично счастлива. Так же, как была счастлива несколькими днями назад, в едином порыве с друзьями смеясь и распевая песни. Так же, как оказалась счастлива минутами позже, стоя на верхней ступени пьедестала и сжимая в руках хрустальную пирамидку. Это была её первая «большая» победа. _______________________________________       *Райнбах-им-Мюлькрайс       **Четыре, пять, шесть (шведский)       ***Ты меня обманывал,       Я уже не помню, сколько раз.       Поэтому я решила,       Всё должно закончиться.       Посмотри на меня,       Узнаю ли я когда-нибудь?       Я не знаю как,       Но я внезапно теряю контроль,       И в моей душе огонь.       Всего лишь взгляд, и я слышу звонок,       Ещё один взгляд, и я всё забываю.       ****Мамма миа, я опять сюда иду,       Как я могу сопротивляться тебе?       Мамма миа, объясняет ли это,       Что я так скучаю по тебе?       Да, ты разбил мне сердце,       С того дня, как мы расстались.       Почему же я дала тебе уйти?       Мамма миа, сейчас я точно знаю,       Я бы ни за что тебя не отпустила.       *****Такого мужчину трудно найти,       Но я не могу не думать о нём,       Просто тоска,       Даже если вдруг он окажется свободным,       Держу пари – я ему не понравлюсь,       Как жаль,       Вот почему я должна уехать,       Я просто вынуждена поехать       В Лас-Вегас или Монако,       И выиграть целое состояние,       Тогда моя жизнь никогда не будет как прежде…       (Использованы тексты песен группы «АВВА»).