Трасса «Скандинавия»

      После сложнейшей, затратной как физически, так и эмоционально многодневки, календарь предоставил лыжникам двухнедельный отдых перед столь же нестандартным канадским этапом. Все представители элитарного дивизиона получали право отдохнуть от крупных соревнований и разъехались-разлетелись из Валь-ди-Фьемме, кто куда: домой, на очередные тренировочные лагеря или сборы.       Шарлотта и Маркус прилетали в Елливаре следующим вечером после горовосхождения – совершенно уставшие и мечтающие только об одном: оказаться каждый у себя дома и заснуть мертвецким сном, можно даже не раздеваясь. Они не учли одно только обстоятельство, которое Маркус заметил сквозь плотное стекло, когда они получали багаж на втором ярусе небольшого аэропорта. Обстоятельство это располагалось на первом и тянулось на улицу.       — Ой, – негромко произнёс он, быстро отступая.       — Что там?! – невысокая Шарлотта выглянула из-за его плеча. – Ой. Вот это точно «ой».       С высоты создавалось впечатление, что на аэродроме в Елливаре собралось всё восьмитысячное население городка, и у каждого второго жителя был с собой шведский флаг. Количество символики заставляло трепетать: от самых маленьких флажков, которыми размахивали дети, устроившиеся на плечах у пап, до полутораметровых сине-жёлтых полотнищ, в которые люди заворачивались.       — Это к тебе, – нервно рассмеялся Маркус. – Мне, наверное, лучше поискать другой выход.       — Нет! – запротестовала Шарлотта, цепко схватив его за запястье. – Нет. Пойдём, пожалуйста, со мной. Мне одной неуютно.       Вначале их встретили объективы телекамер, щёлкающие затворы профессиональных фотоаппаратов и нацеленные устройства для звукозаписи. Шарлотта вежливо улыбалась, отвечая на вопросы прессы, Маркус же попытался сделаться невидимым, слиться с толпой или хотя бы отойти в сторону – но и за него тут же принялась журналистка из местного издания. До Шарлотты тем временем добрался кто-то из болельщиков, передав букет цветов, который она удивлённо рассматривала в течение нескольких секунд и в итоге уложила на тележке поверх багажа, сбивчиво поблагодарив и вернувшись к рассказу о «Тур де Ски».       Её встречали, как национальную героиню, и было трудно подобрать какие-либо другие сравнения. Победители крупных спортивных турниров действительно негласно приравнивались в Швеции к национальным героям. Вниманием корреспондентов Шарлотта не отделалась – ей пришлось сказать небольшую речь и простым людям, которые болели за неё возле телевизоров, вероятно, так же срывая голоса. Для основной массы шведских болельщиков, которая составляла чуть меньше ста процентов населения страны, эта победа была воистину эпохальной. Женская сборная Швеции не имела успехов слишком давно, ярко выраженного лидера не видело несколько поколений. Звезда юной Шарлотты Каллы, ворвавшейся в элиту даже стремительнее самых смелых прогнозов, затмила туринское выступление Анны Дальберг и Лины Андерссон.       Пока она принимала заслуженные поздравления от влюбившегося в неё народа, Маркус всё же нашёл укрытие под козырьком здания аэропорта. Там же он обнаружил двоих их школьных друзей и родителей Шарлотты, приехавших встретить дочь из расположенного неподалёку Тарендо. С ними были и две её младшие сестры.       — Ты всё-таки сбежал! – девушка возмущённо толкнула его в грудь, расцеловавшись с родственниками и обняв друзей.       — Они ждали тебя, а не меня, – оправдался Хелльнер.       — Ты тоже был в призах на одном из этапов! И тоже приложил руку к моей победе! Знаете, как Маркус мне с горой помог?! – она обратилась к остальным. – Если бы он не сказал, что там есть участки, на которых можно много отыграть, я бы отчаялась ещё до подъёма!       Пообщавшись с болельщиками, Шарлотта будто получила от них дополнительную энергию и продолжала весело болтать, забираясь в просторный отцовский минивэн. Маркус, напротив, был выжат, как лимон, несмотря на то, что лучи народного обожания коснулись его лишь вскользь. Шарлотту он невольно сравнил с северным сиянием, освещающим город в полярную ночь.       — Домой, спать, – пробормотал Хелльнер, пытаясь расположить чемодан и инвентарь в стареньком «Вольво» Никласа Моберга. – Завтра обязательно встретимся – но сегодня я никакой, извините.       Через несколько дней после возвращения уже отдохнувших Маркуса и Шарлотту ждал приятный сюрприз: им предлагали заключить первые спонсорские контракты – с крупнейшей шведской металлургической компанией «LKAB», которая была широко известна также и на мировом рынке. Шарлотта обрадовалась, заявив, что подобный пиар и спонсорские средства никогда не бывают лишними, а Хелльнер тут же вознегодовал, не понимая, за какие заслуги был выделен он.       — Почему бы не за медаль чемпионата мира, – пожала плечами девушка. – Да и на «Туре», повторюсь, отдельные результаты были у тебя очень хорошими!       — Но не такими, как у тебя, – он возражал. – По сравнению с твоими достижениями, я этого не заслужил!       — Ты не думай обо мне, – Шарлотта сверкнула глазами. – Думай, как будешь распоряжаться своим контрактом. Это ещё никому не повредило.       Из подписания контрактов сделали торжественное мероприятие в актовом зале лыжной гимназии, и это означало, что придётся ещё в течение как минимум получаса слушать похвалы в свой адрес. Шарлотту всё устраивало: она купалась в славе и старалась ответить положительными эмоциями в адрес каждого – даже когда её останавливали на улице. Шведы в большинстве своём были «закрытым» народом, умеющим ценить своё и чужое личное пространство, поэтому облав на кумира никто не устраивал, но вслед восторженно смотрел каждый третий.       На торжественную церемонию Маркус пришёл за полчаса до начала, облачившись в непривычный для себя костюм, в котором ощущал себя деревянным. Друзья, пришедшие их поддержать, уже успели над ним посмеяться и устроились в конце зала, ему же указав на первые ряды. Шарлотта, приехавшая ещё раньше, сидела впереди, почти перед сценой, и пока Маркус приближался, обернулся мужчина со второго ряда, сидевший позади неё.       — Добрый день, – Хелльнер поздоровался с Магнусом Ингессоном, стараясь не выглядеть сильно удивлённым или раздражённым. – Не ожидал вас здесь увидеть.       — Я присутствую, как представитель тренерского штаба, – пояснил мужчина, покуда Шарлотта уже весело махала Маркусу. – Иногда бываю в Елливаре.       — Мог бы бывать чаще, – в мужчине, произнёсшем эти слова, Хелльнер узнал Ларса Гуннара Петтерссона, директора их лыжной гимназии, который и заметил первым его талант. Сейчас директор держал в руках лист с набросанным текстом, явно готовясь к приветственной речи. Маркус кивнул ему, протянув руку, а Ингессон пожал плечами:       — Хочется быть в Питео, поближе к детям.       Поздоровавшись ещё с несколькими представителями тренерского штаба Välkommaskolan, Маркус, наконец, устроился рядом с Шарлоттой.       — Ты прекрасна, – выдохнул он, претворяя их обычное дружеское приветствие – неформальный поцелуй в щёку – и совершенно не заботясь об окружении и фотографах, которые здесь явно присутствовали.       Девушка, и впрямь, выглядела сногсшибательно: на ней было в меру открытое платье тёмного цвета, умело маскирующее широкие плечи. Подол доходил до колен пышным воланом, отчего Шарлотта казалась миниатюрной, словно Дюймовочка. На её веки и скулы был умело наложен элегантный макияж, губы покрывала алая, но не яркая помада.       — Ты не первый мне это сегодня говоришь, – она поморщилась и чуть было не оглянулась назад, – а я чувствую себя, как кукла в чехле. Но мама и Сесилия* не позволили мне прийти в брюках.       — Они здесь? – полюбопытствовал Маркус.       — Да, – отвечала девушка. – Бродят где-то по зданию. Но они сразу же после окончания уедут в Тарендо – папа вечером работает.       — А у меня где-то здесь бегает двоюродная сестрица, – Маркус имел в виду свою кузину-одногодку Каролин Андерссон, которая появилась в лыжной гимназии следом.       Они недолго помолчали, а потом синхронно наклонились: он – завязать якобы распутавшийся шнурок, она – поправить бантик на туфле. Так же одновременно оба разогнулись, уставившись друг на друга. Уловив её замешательство, Маркус понял, что импровизировать придётся ему.       — Может, пока прогуляемся? – предложил он. – Вдруг кого-нибудь встретим – ещё двадцать минут до начала, да и не начнут вовремя. Тем более, без нас!       Шарлотта согласилась чересчур поспешно и столь же быстро направилась к выходу из зала, но ей пришлось схватиться за Маркуса: девушка совсем забыла о высоких каблуках. Хелльнер тут же взял её под локоть, позволяя опереться.       Они набрели на класс для учебных занятий, временно переоборудованный в банкетный зал. Оба этим воспользовались, взяв по бумажному стаканчику кофе и сандвичу из круглого хлеба и сыра.       — Что ты хотел обсудить? – Шарлотта с облегчением присела прямо на застеленную скатертью парту. – Ты делал знак.       — Если честно, то я, правда, хотел развеяться, – признался Маркус. – А ты?       Девушка взяла из вазы конфету и отправила её в рот.       — А я должна тебе кое о чём рассказать, – произнесла она. – В общем… – зажмурившись, Шарлотта вдохнула, выдохнула и, наконец, открыла глаза. – Он пригласил меня в ресторан. На сегодняшний вечер.       В глазах Маркуса начали плясать опасные огоньки.       — Он – это тот, о ком я подумал?! – почти прошипел Хелльнер, наклонившись.       — Полагаю, да, – Шарлотта равнодушно пожала плечами. – Я же не буду на всё помещение кричать: «И-и-нгесо-он!» – она сложила руки рупором, имитируя. – Да и просто неприлично по фамилии за глаза. По имени же… Если он меня имеет право так называть, то я его – нет.       — Ты хочешь, чтобы я тебе что-то посоветовал? – Хелльнер раскачивался, переступая с пяток на носки и обратно. – Или просто делишься новостью?       — Скорее, второе, – ответила девушка. – И я понятия не имею, почему ты уже так недоволен.       Недолго думая, Маркус уселся рядом с ней, взяв вазу с конфетами в руки и не придав никакого значения тому, что они – два главных действующих лица дня – восседают прямо на накрытом парадной скатертью столе и разве что ногами не болтают.       — Мы обсудим более детально мою победу, – продолжила Шарлотта. – Может быть, дальнейшие перспективы – мне же нужно развиваться дальше!       — Для этого необязательно идти в ресторан, – сквозь зубы отчеканил Маркус. – Это можно обсудить где угодно здесь, – он обвёл головой по кругу, имея в виду лыжную гимназию и принадлежащие ей постройки. – В любом классе, в любом помещении, в столовой – я бы не сказал тебе и слова. Шарлотта, – он обратился к подруге полным именем, что происходило крайне редко, – ты должна это понимать. Ресторан – это не просто намёк, это прозрачнейший намёк. Ингессон не скажу, что очень стар, но и не столь молод. Тебе же – всего двадцать лет.       — Я могу за себя постоять! – она вскинулась.       — Не сомневаюсь, – заверил Маркус. – Только не в этом случае. Я очень не хочу, чтобы ты сегодня шла на эту встречу. Он – официальное лицо, тренер, ассистент… – Хелльнер поспешно прикусил язык, вспомнив, что предыдущего тренера-ассистента эта должность никоим образом не смущала. Правда, и ситуация выглядела по-иному.       — Да знаю я про Альсгорда с Андерсом, знаю, – бросила Шарлотта. – Стоило просто пожить в Дюссельдорфе в одном номере с Бриттой… – спохватившись, она вернулась к предыдущей теме. – Хорошо, я больше не буду с тобой ничем делиться. Ты этого добился, только не дискредитируй при мне действительно грамотного специалиста!       — В его профессиональной компетентности я и не сомневаюсь, – пробормотал Маркус, глядя перед собой.       Он понял, что этот спор проигран. Плавно встав на ноги – подошвы его ботинок касались пола, когда он сидел – он собрался вернуться в актовый зал, благо до открытия церемонии оставалось десять минут. Но Шарлотта окликнула его, когда он не успел сделать и пары шагов.       — Помоги мне слезть, – попросила она. – Если я буду прыгать сама, скатерть поедет, и всё окажется на полу.       Маркусу ничего не оставалось, кроме как поднять её на руки, подхватив под колени. Сейчас, пока девушка находилось в прямой от него зависимости, он предпринял ещё одну попытку.       — Ко скольким он тебя пригласил?       — К девяти, – ответила Шарлотта. – А что?       — И тебя ничего не настораживает? – Хелльнер не смог удержаться от снисходительного тона.       — Что меня должно настораживать? – она вновь отвечала вопросом на вопрос. – Ты думаешь, я не справлюсь с вызовом такси?       — Такие поздние встречи оканчиваются не в ресторанах, – он начал объяснять, чтобы не терять уходящее по крупицам время. – И даже не в такси.       Маркус не успел закончить, а Шарлотта – отреагировать. В комнате появилась Каролин, а следом вбежала Кристель – самая младшая из сестёр Шарлотты, которой было пятнадцать лет.       — Я всегда говорила, что вы хорошо смотритесь, – кузина улыбнулась Хелльнеру, а Маркус торопливо поставил свою подругу на пол. С криком «Я тоже так хочу!» к нему бросилась Кристель.       Во время мероприятия и после него они с Шарлоттой ничего не обсуждали, да и вообще почти не разговаривали, подчёркнуто избегая темы Магнуса Ингессона. После церемонии Шарлотта уехала с родителями, чтобы распрощаться и отправить их в Тарендо; Маркус сел в машину позже, пообщавшись с друзьями и двоюродной сестрой. Потом он снова погнал автомобиль к стадиону – провести вечернюю тренировку – а когда вернулся домой окончательно, сходил в душ и поужинал, в дверь требовательно позвонили. Второй раз, третий – трезвон разносился по всей площади небольшой двухкомнатной квартиры, которую он снимал, иногда – вдвоём с Каролин. Параллельно кто-то стучал в дверь ногой, и Хелльнер заторопился проверить, что это за нетерпеливый визитёр.       На пороге стояла Шарлотта – дрожащая и обхватывающая себя обеими руками. На её плечи была наброшена чужая мешковатая куртка, явно принадлежащая мужчине, а за исключением этого она была в одном платье – том, что Маркус видел на ней при подписании контрактов. А термометр, тем временем, фиксировал привычные лапландские «минус двадцать», весьма даже мягкие для этого сурового климата.       — Спустись, отдай таксисту деньги, – произнесла Шарлотта хриплым, не своим голосом, прежде, чем он успел как-то отреагировать. – И куртку, – она сбросила с плеч одеяние, которое Маркус успел поймать. Тот предпочёл не задавать вопросов и, схватив из кармана висящего в шкафу пуховика несколько сотенных купюр, помчался вниз. Когда он вернулся, Шарлотта по-прежнему стояла в той же позе, вжавшись в стену. Её трясло.       — Лотта?.. – осторожно позвал Хелльнер, пока не зная, как к ней подступиться. – Не стой, давай же в ванную, бегом!       Та молчала, не двигаясь, и Маркус понял, что пора брать всё в свои руки, не занимаясь разговорами. Мысленно он «успокаивал» себя тем, что в данный момент ему важнее привести подругу в чувство и отогреть, а если с ней что-то и случилось – этого уже не исправишь.       — Да сними ты, наконец, эти чёртовы шпильки! – он силой усадил её на тумбочку для обуви и принялся снимать туфли на высоких каблуках. – Как ты на таких ходишь?!       На каблуках Шарлотта ходила явно с трудом, судя по облегчённому вздоху и тому, как она начала вращать стопами, разминая их. Но из-за какого-то шока или испуга девушка не вполне владела собой, и Маркусу пришлось тащить её до ванной комнаты на руках. Он уже не церемонился – просто закинул её на плечо, взяв в охапку. Потом, повернув к себе спиной, расстегнул молнию, удерживающую открытое платье без рукавов – и отошёл, включая душ и спешно настраивая температуру и напор воды. Но Шарлотта продолжала не реагировать на внешнее окружение.       — Ты сможешь сама раздеться? – Маркус крепко взял её за плечи, до сих пор покрытые ледяными мурашками, а слова произносил внятно и раздельно, боясь, что она их не слышит. Он всерьёз забеспокоился, но надеялся, что ему удастся обойтись без помощи психологов и прочих специалистов. – Лотта?!       — Да-да, – она покивала и принялась выкручивать руки из лямок. – Я справлюсь.       — Отлично. Я сейчас вернусь.       Маркус тут же скрылся за дверью. Он не то, чтобы сильно смущался, но предпочитал, чтобы это Шарлотта сделала сама. Когда он устроил на змеевике большое полотенце, девушка смогла не только раздеться, но и перешагнуть бортик ванны, отгородившись шторкой. Маркус чуть успокоился и отправился на кухню – кипятить и заваривать чай.       Завернувшись в белую ткань, Шарлотта вышла, и он тут же набросил на неё сверху одеяло, оборачивая наподобие кокона, а потом крепко обнял подругу, не давая ей ни вдохнуть, ни пошевелиться. Сейчас она была ему бесконечно благодарна и больше всего на свете желала обнять его в ответ – так сильно, как только может. Но руки были плотно прижаты к телу, и ей оставалось только мысленно посылать ему свои эмоции, будто тот мог их услышать. У Шарлотты были две младшие сестры, но она всегда мечтала о старшем брате. Маркус рос в обществе трёх старших сестёр – младшую же обрёл, лишь оказавшись в Елливаре.       — Быстро, под плед, – скомандовал он, разомкнув объятие.       Она послушно выполнила указание, а Маркус исчез и вскоре вернулся с дымящимся чаем. Шарлотта каким-то образом высвободила из плена одеял ладони и крепко сжала чашку, аккуратно отпивая. После первого же глотка она закашлялась. Морозный воздух, успевший наполнить её организм, вытеснялся только что вскипячённой ароматной жидкостью.       — Маркус, прости, – произнесла девушка, отпив ещё и звучно шмыгнув носом. – Прости меня, пожалуйста. Я теперь всегда буду тебя слушать…       — Что он с тобой сделал?! – парень едва сдерживался, чтобы не перейти на нецензурную брань, направленную в адрес тренера.       Шарлотта закусила губу, а потом залпом, поднося чашку обеими руками, допила обжигающий чай.       Она держала в уме слова Маркуса, когда собиралась на встречу с Магнусом Ингессоном, которую упорно не называла свиданием. Девушка понимала, что всё может пройти в более неформальной обстановке, чем обычно, но не видела ничего предрассудительного в том, если её, допустим, пригласят на танец или чем-нибудь угостят.       Ингессон встретил её возле такси, сразу подавая руку, чтобы Шарлотта не поскользнулась на гололёде. Будучи довольно практичной, девушка огляделась и оценила обстановку. Перед собой она видела отель, построенный в непривычном для архитектуры Елливаре модернистском стиле, а на цокольном этаже здания находился ресторан, куда они и направлялись.       — Давай договоримся, что ты будешь называть меня на «ты» и по имени, – миролюбиво предложил мужчина, когда Шарлотта переобулась и они повесили на вешалке неподалёку от столика верхнюю одежду. – По крайней мере, сегодня.       — Хорошо, – девушка согласилась с показательной лёгкостью, в душе, однако, не совсем представляя, как будет величать своего наставника Магнусом. Из-под ресниц она разглядывала своего спутника, будто впервые. Высокий широкоплечий Магнус Ингессон выглядел солидно и представительно, и Шарлотта мысленно не отрицала, что он мог бы её заинтересовать, как мужчина, не будь старше неё на шестнадцать лет.       Они выбрали по паре блюд, и Ингессон спросил:       — Что ты будешь выпивать?       — Выпивать?! – Шарлотта растерялась, округлив глаза. – Но…       — С тобой я, – ободряюще улыбнулся мужчина. – Со мной – можно. В честь такой победы – даже нужно!       Девушка покорилась, и через некоторое время они подняли первый тост.       — За тебя, – Магнус начал без предисловий, салютуя бокалом красного вина. – За твою великолепную победу на «Тур де Ски». В моей практике ещё не было столь уникальных случаев.       Мысленно Шарлотта смеялась над Маркусом, который предостерегал её от всевозможных напастей. Она же проводила весьма приятные минуты, размеренно и неторопливо беседуя о спортивных целях, задачах и тренировочном пути в лыжную жизнь. Ингессон произносил родственные по содержанию тосты и пополнял собственную рюмку на каждый. Шарлотта этого не замечала, продолжая смаковать первую.       — Потанцуем? – предложил Магнус.       Она согласилась и поднялась из-за стола. Шарлотта лишь в очередной раз убеждалась, что всё держится в крайне пристойных рамках. Это было точно так же, как и танцевать с кем-то из ровесников – разве что, держать себя нужно было более гордо и строго. Только вот сверстники, приглашавшие её на танец во время дружеских молодёжных вечеринок, не позволяли себе ничего лишнего, а сейчас девушка явственно ощущала чужие ладони даже не на талии, а ниже, на бёдрах. В одно мгновение ей стало неуютно, неловко; она не знала, как себя повести. Конечно, она бы сразу возмутилась, стой перед ней кто-то из друзей, или ударила по рукам, но текущая ситуация была полярно противоположной. Чтоб избежать нежелательных последствий, ей пришлось терпеть, отсчитывая секунды до конца медленной песни.       Затем оба вели себя, будто ничего не произошло, снова начав обсуждать привычные вопросы.       — Шарлотта… – обратился Ингессон. – Я думаю, пришло время обсудить вопрос, для которого я тебя сюда и позвал.       — Я слушаю, – девушка вскинула голову, пристально изучая состояние мужчины, который до их танца сидел напротив неё, а теперь устроился рядом.       — Я уже говорил, что в моём опыте феноменов, подобных твоему, не было, – начал он. – Я думаю, нам стоит сотрудничать не только в рамках сборной. Как ты смотришь на то, чтобы я стал твоим личным тренером?       Не согласиться Шарлотта не могла. Ей, действительно, был нужен персональный наставник, и она начала задумываться об этом ещё на исходе прошлого сезона. Магнус Ингессон, как профессионал, подходил на эту кандидатуру идеально. Она ещё не успела ответить, но её оценивающий наклон головы мужчина расценил, как кивок, задавая новый вопрос:       — Но ты понимаешь, что индивидуальные услуги будут предоставляться не даром?       — Ну, разумеется, – Шарлотта ждала этой оговорки, прекрасно понимая, что за межличностные трудовые отношения национальная федерация платить не обязана. – Я думаю, мне удастся найти деньги.       Она уже прикидывала, как будет выглядеть её бюджет при ежемесячном отчислении тренеру определённой суммы, однако Ингессон прервал расчёты.       — Я не возьму с тебя денег.       — То есть? – Шарлотта нахмурилась и вытянулась в струнку, уловив противоречие. – Вы только что… – мужчина прокашлялся, и она исправилась: – Ты же только что говорил, что это будет не бесплатно!       — Заплатить можно не только валютой, – Магнус сверкнул глазами и тонко улыбнулся.       — Не только валютой? – растерянно переспросила девушка. – Да, но любой вещественный товар можно оценить деньгами! Какую цену ты бы ни назвал – всё можно перевести в кроны, в евро, в доллары…       — Не-ет, – он усмехнулся, наливая ещё один бокал и выпивая его под неотрывным взглядом Шарлотты. – Ту цену, которую назову я, не переведёшь ни в кроны… ни даже в японскую йену.       Она постукивала ногтями по столу, не понимая, куда тот клонит. Было не по себе, хотя Шарлотта не относилась к категории пугливых. Совсем наоборот: она всегда храбро пускалась в споры там, где другие медлили, а её острый язычок резал, как бритва.       — И что это? – она настороженно прищурилась.       — А ты подумай, Лотта, – был ответ. – Я же знаю, что ты очень ревностно относишься к деньгам. Подумай: ты – умная девушка. И, к слову, довольно симпатичная, – на этих словах глаза мужчины будто полыхнули опасным огнём, а Шарлотту словно огрели обухом по голове. Она всё поняла. И испугалась, но поспешила замаскировать испуг за гневом.       — Значит, вам нужна молоденькая девочка, чтобы удовлетворять свои потребности?! – вызывающе звонко вопросила она, забыв о просьбе и вновь назвав собеседника на «вы». – Хороша цена!       — Зачем утрировать, Лотта? – Ингессон устало оправдывался, но параллельно с этим подвинул свой стул вплотную, вновь обнимая девушку, нашёптывая ей на ухо. Та отшатнулась, отъезжая в сторону. – Не воспринимай столь буквально. Спортсменкам идёт на пользу секс, и вряд ли ты – исключение. Обещаю, я не буду давать тебе непосильных задач, – прятаться Шарлотте было больше некуда: справа вырастала стена, и мужчина вновь привлёк её к себе, другой рукой поглаживая колено. Девушка морщилась. – На лыжне – буду, здесь – нет. Ты справишься, – уверял он. – Просто с определённой регулярностью – и никаких денег. А твоему Маркусу об этом знать необязательно. Если ты, конечно, сама не расскажешь.       — Мой Маркус узнает об этом сразу же! – эмоционально отрапортовала Шарлотта, безуспешно пытаясь разорвать телесный контакт и впервые не отрицая относящееся к Маркусу притяжательное местоимение. – Отпустите!       Но пальцы поползли вниз, скользя по тонкому капрону, задирая под столом платье. Щёки девушки вспыхнули румянцем – через испуг пробивались пока едва слышные нотки запретного сейчас возбуждения.       — Первый взнос можно сделать прямо сейчас, – шептал мужчина, практически потеряв самообладание. Его рука бесстыдно шарила под подолом, глаза вожделенно осматривали подчёркнутую фасоном платья грудь. – Здесь наверху – гостиница, и я уже снял номер для двоих на эту ночь. Соглашайся.       Шарлотта лихорадочно соображала. Она ни за что бы не позволила себя изнасиловать, но сейчас находилась не в том положении, чтобы кричать. Разговоров впоследствии было бы слишком много, а какой-нибудь материал в жёлтой светской газете мог запросто перечеркнуть всю дальнейшую карьеру.       Она всегда добивалась нужного не силой – расчётом. Если дело не ограничивалось лыжнёй – переговорами.       — Ладно, – покладисто согласилась она. – Хорошо, на сегодня я согласна! Но пока только на сегодня! – и, доверительно кладя ладонь на его широкую грудь, девушка кротко произнесла: – Мы можем подняться и… – с помощью мимики она сделала выразительный жест. – Только мне нужно… Ну… – изобразив смущение, Шарлотта стрельнула глазами в ту сторону, где находилась уборная.       — Конечно, иди, – получивший нужный ответ мужчина не сообразил, что все аналогичные аксессуары можно будет найти в номере, если он сможет привести туда свою спутницу. Но прежде, чем отпустить девушку, он запечатал на её губах ощутимый глубокий поцелуй.       Шарлотта рисковала. Она уже согласилась, и если попытка провалится – ей придётся отдать себя, как бы её сущность этому ни противилась. Чтобы попасть в уборную, нужно было пройти через зал и спуститься по винтовой лестнице – и она благодарила бога за столь удачное расположение. У неё не было возможности забрать пальто и сапоги – но не было и времени. В фойе, где находился ресепшен прилегающего отеля, девушка побежала, позабыв о каблуках. Она прошмыгнула в крутящуюся дверь, и морозный воздух больно хлестнул по щекам и открытым плечам, которые не защищало от холода ничего, кроме собственной кожи, мигом покрывшейся мурашками. Шарлотта боязливо обернулась, но погони не обнаружила и, осторожно ступая по покрытому льдом асфальту, направилась к стоянке, моля об удаче.       Уже в такси она поняла, что оставила за столиком клатч, в котором находились мобильный телефон, паспорт, деньги и кредитная карта. Но пути назад не было, и она решительно назвала адрес Маркуса. Пожилой таксист предложил замёрзшей девушке куртку – и она с благодарностью в неё закуталась, не поняв даже, узнали в ней чемпионку недавнего «Тур де Ски», или нет.       Тактичный, выдержанный и вежливый Маркус Хелльнер громко и нецензурно ругался. Он подбирал бранные слова так, что уши краснели у него самого, а голос подрагивал от негодования. Выдав ещё одну изворотливую непечатную конструкцию, он замолчал, чтобы перевести дух, а мгновение спустя начал снова. В его пылкой речи прослеживалась абсолютно осознанная ненависть к Магнусу Ингессону, его предложению и ситуации в целом. Шарлотта рассказала ему всё без утайки – со всеми подробностями и полутонами.       — Ну, не кипятись так, – ей удалось вставить слово между звучными тирадами. – Не кричи, – она по-прежнему полусидела на разворошенной постели, укутавшись в одеяла, из которых торчала одна голова. Косметика уже смылась, а укладка после горячего пара в душе растрепалась и закудрявилась. – Всё же обошлось.       — Не кипятиться?! – Маркус расхаживал по комнате, на каждое акцентированное слово или предложение останавливаясь и взмахивая руками. – Не кричать?! А если бы не обошлось, Лотта, если бы не обошлось?! Если бы тебе не повезло и ты бы не смогла убежать?!       — Но у меня же получилось, – протянула она. – В конце концов, не умерла бы.       Хелльнер замер и сжал кулаки.       — Как ты можешь так говорить! Его поведение, его поступок – это… ужасно! Безнравственно! Подло! Если дать этому делу ход… Если «наверху» узнают!.. Подожди, а он был сильно пьян?! – Маркус уже рисовал в голове возможности справедливого возмездия.       — В том-то и дело, что нет, – подумав, отвечала Шарлотта. – То есть, он, конечно, пил и был нетрезв, но не до такой степени, чтобы не контролировать речь, намерения и действия.       — Тем хуже для него, – Хелльнер прищёлкнул языком.       — Маркус, – позвала девушка, опустившая одеяла настолько, насколько позволяли приличия. – Давай сначала разберёмся с насущными делами? Я уже согрелась. Ты бы не мог выделить мне какую-нибудь одежду, по дому ходить?       — Точно согрелась?! – он забеспокоился.       — Точно.       Маркус открыл шкаф, задумчиво глядя на одежду: лежащую на полках, свисающую с вешалок, свою, принадлежащую двоюродной сестре.       — Каролин сегодня осталась ночевать в кампусе, – поделился он, – но, уверен, она не будет против, если ты у неё что-нибудь одолжишь, – он отступил на шаг в сторону и сделал приглашающий жест. – Думаю, будет лучше, если ты выберешь сама.       — Да мне всё равно! – Шарлотта выбралась из-под пледа, придерживая полотенце. – Допустим, вот, – она потянула верхнюю футболку.       — Это моя, – предупредил Маркус, вместе с ней разглядывая длинную и, к тому же, широкую вещь тёмно-синего цвета.       — Какая мне разница? – махнула рукой Шарлотта.       По какой-то неизвестной ей причине Хелльнер носил, в основном, просторные футболки и бадлоны на размер, а то и на два больше. В этой девушка буквально утонула: нижний край на ладонь не достигал колен, рукава опускались до локтей, а в ширину поместилась бы ещё одна Шарлотта, если не две. От этого зрелища Маркус засмеялся, а она выставила вперёд ладонь, давая понять, что всё уладит. Сняв пояс с зелёного халата Каролин, Шарлотта обвязала его вокруг талии.       — Вот! – радостно изрекла она. – Настоящее домашнее платье!       — Если честно, видеть тебя в таком платье мне гораздо привычнее.       — Мне тоже, – девушка кивнула и снова уселась на кровать, что-то вспомнив. – Нужно решить кое-что ещё… Я оставила в ресторане тёплую одежду, обувь и сумочку. В сумке были документы, деньги, мобильный и ключи от дома…       Хелльнер прикусил губу. Увлечённый обличением морально-этических несостыковок, он не придал значения тому, что видели собственные глаза.       — Ну, – протянул он, начиная рассуждать, – если ты оставила в ресторане – значит, твоё имущество, как минимум, не пропало. Они обязаны сохранять забытые вещи в течение какого-то времени. Я завтра с утра поеду и заберу.       — Это если всё там и осталось! – Шарлотта всплеснула руками. – А если Ингессон забрал?! Он мог! Я уверена, что он так и сделал!       — Это можно проверить утром, – Маркус наморщил лоб. – Позвоним на твой номер с моего. Правда, я бы не стал снимать чужой телефон, если бы он у меня оказался. Даже твой не стал бы. Это неприлично.       Они переместились на кухню, чтобы тщательно продумать план и предусмотреть все возможные случаи.       — Значит, ещё раз, – Маркус со стуком поставил кружку с чаем на столешницу. – Первым делом завтра с утра ты звонишь с моего телефона на свой, раз уж его номера наизусть не помнишь. Ему нужно говорить с тобой, а не со мной, – он покачал головой. – Место и время встречи назначим через тебя, а там уже, если он согласится, поеду я.       — Без меня?!       — Лотта, – успокаивающе протянул Хелльнер. – Зачем ехать тебе? Лишний раз попадаться ему на глаза?       — Вы всё решите за меня! – девушка вспыхнула. – Я тоже должна присутствовать!       — Никто не будет решать за тебя, – мягко протянул Маркус. – Я – тем более, – он прекрасно понимал, что последствия шока на некоторое время выкорчевали из Шарлотты рациональное начало. – И в чём ты, позволь спросить, поедешь? В своём, то есть, моём, домашнем платье?       — Найду что-нибудь у Каролин! – уверенно отвечала девушка. – Ты же сам сказал, что она не будет против.       — Но снова идти на мороз в туфлях – не лучшее решение, – ехидно добавил Маркус.       Шарлотта метнулась в прихожую, где могла найти принадлежащую кузине Маркуса обувь, но вернулась с вытянутым лицом.       — Размер вообще не подходит, – удручённо сообщила она. – Все ноги собью, даже если просто попробую выйти из дома. Останусь тут.       — Вот и правильно, – Хелльнер облегчённо выдохнул. – Ну, теперь спать?       — Спать, – согласилась Шарлотта.       Они могли разойтись по разным комнатам, что было бы разумно: одна из комнат негласно числилась за Каролин. Но Маркус постелил себе на диване, стоящем у смежной стены – они ощущали себя целостнее, когда были рядом, чувствуя возможность ментального контакта. Он погасил свет, и их с головой накрыла северная ночь.       Проворочавшись под одеялом, Шарлотта затихла, устроившись поудобнее, а потом негромко позвала, обращаясь в темноту.       — Маркус? Ты ещё не уснул?       — Нет, – тот смотрел в потолок, безуспешно пытаясь сомкнуть глаза.       — Ты можешь никому про это не говорить? – попросила она. – Про то, куда я сегодня ходила, что мне там говорили… Вообще никому: ни Эмилю с Анной, ни даже Ричи. Пообещаешь?       — Естественно, – откликнулся он. – Никому.       — А Ингессон знает, что я тебе рассказала, – голос Шарлотты задрожал. – Не может не знать. Я испугалась, как маленькая – растерялась. А нужно было не теряться, а сразу каблуком между ног!       Маркус следующим утром вёл себя подчёркнуто вежливо, дождавшись Магнуса Ингессона в фойе всё того же отеля – несмотря на то, что тот спустился с опозданием, коих Хелльнер не любил. Для соблюдения приличий он поздоровался, принимая из рук тренера сумочку Шарлотты и сверток с её вещами, и собирался поблагодарить, но мужчина успел высказаться раньше.       — Я думал, Лотта смелее и рисковее, – низким тоном произнёс он. – А она перепугалась.       — Она тоже жалеет, – жёстко ответил Маркус. – Тоже жалеет, что испугалась, а не нашла в себе отваги вас ударить.       Но боялась Шарлотта, скорее, не ситуации, в которую попала. Она не ожидала столь сильного напора – как эмоционального, так и физического; а необходимость заплатить «натурой» коробила её не так сильно, как Маркуса. Её смущало другое. _____________________________       *Средняя сестра Шарлотты Каллы.