Трасса «Скандинавия»

      Больше всего на свете Йохан ценил уединение. Своё, чужое – он ставил это на одну из высших ступеней мироздания. Он любил обособиться от внешнего мира: что-то обдумать, о чём-то помечтать. В его жизни присутствовали важные люди, без которых он себя не мыслил, однако и принимать решения – даже относительно этих людей – он предпочитал в одиночестве, не обдумывая и раскладывая по полочкам, а терзаясь необходимостью выбора.       Анна оставила его одного на несколько дней, уехав улаживать что-то с родственниками, и он, получив необходимое личное пространство, ощутил себя полностью в своей стихии созидателя. Он катался по людным трассам Эстерсунда, а потом получал в распоряжение пустой двухэтажный дом и был полностью погружён в свои мысли, текущие размеренной полноводной рекой. Жизнь занесла его совершенно не туда, куда он мог бы представить. Он не собирался становиться профессиональным спортсменом; не думал, что на него будет смотреть с любовью в глазах такая женщина, как Анна, которая, к тому же, была намного сильнее его. Он в принципе не задумывался о дальнейшей судьбе, не планировал её, полностью доверяя себя крепким рукам мироздания. В любовь он верил – точнее, надеялся на неё – но совершенно не ожидал, что за неё придётся бороться, доказывать свои права. Любовь настигла их обоих внезапно, вклинившись в линию жизни ещё одним невидимым спутником.       Размышляя о жизненных превратностях, он разве что в потолок не плевал, занимаясь праздным внутренним созиданием. Анны не было дома всего лишь с позавчерашнего вечера, но он уже успел соскучиться, не принять своего вынужденного одиночества. Переведя взгляд на противоположную стену, Йохан вдруг придал значение одной из деталей интерьера, которая раньше никогда не цепляла его внимания. Большого формата фотографию в рамке сюда повесила Анна – и это было их совместное фото из Турина, с медалями в руках: золотой у неё и бронзовой у него. А ведь когда Анна снимала квартиру с подругой, пространство занимали исключительно её собственные фотокарточки. От ощущения единения у Йохана потеплело в груди. Он знал, что следует делать. Это знание было кристально ясным, будто его вложили свыше, давая объяснение всем раздумьям. Правда, чем скорее должна была вернуться Анна, тем интенсивнее исчезала его решимость. Йохан списал это на свою обычную мнительность и приготовился действовать. У него был всего один день, чтобы всё тщательно представить. Или целый один день, чтобы передумать.       Пока в жизни Йохана Олссона была всего одна Олимпиада. Его характер нельзя было назвать твёрдым, даже находясь в нетрезвом состоянии, но именно на Играх он был спокоен, как удав, ничего от себя не ожидая. В команде были более опытные Андерс и Маттиас; спринтеры, которые должны были и которые сдюжили – а он находился в тени. Зато сейчас тень разверзлась, оставляя наедине с палящим солнцем – действовать надо было самому и в одиночку. Спринтеры не спасут проваленный турнир, Андерс не вытащит не задавшуюся с самого начала эстафету, Маттиас не… а вот Маттиас вполне может подхватить его намерения, если у него не получится.       — Привет, – Анна вернулась в середине дня, и первым делом Йохан коротко поцеловал её, только потом забирая куртку. – Наконец-то! Устала?       — Да нет, – она пожала плечами, разуваясь. – Сидишь себе в поезде и сидишь…       — Это хорошо, – заторможенно произнёс Йохан. – А, вот ещё… – и замолчал, являя собой воплощение неуверенности: опущенная голова и поднятые плечи выдавали слишком многое.       — Что с тобой? – участливо поинтересовалась Анна, тут же поспешив уточнить: – Ты выглядишь так, будто ведёшь торги на аукционе и боишься, что кто-то назовёт цену дороже, – она усмехнулась, не понимая, что своим сравнением невольно попала в цель. Йохан сравнивал с Олимпиадой – но и это было не менее точно.       — Около того, – признался тот, переводя взгляд вниз. – В общем… Ты можешь пока не заходить в гостиную?! – выпалил он. – Ну, раз ты не устала… И надень платье, хорошо?! Хотя нет, если не хочешь, не нужно!..       Йохан не слишком умел удивлять. Этим вечером открывшееся глазам Анны было довольно тривиальным, но она знала, что для скромного и скрытного домоседа даже частичное превращение домашней гостиной в банкетный зал – подвиг. У него получилось создать атмосферу полуприглушенным светом, несколькими свечами, бутылкой шампанского и вазой с фруктами, явно найденной в серванте. Только укрепившись в предположении, что вечер не будет рядовым, Анна уселась в кресле за накрытым столиком, а Йохан расхаживал по комнате, держа что-то за спиной.       — Я… я долго думал и решил это сказать, – сбивчиво произнёс он, после этого делая ещё один рейд. – В общем, мы… я… – он растерянно поднял на неё взгляд, но потом снова заходил туда-сюда.       — Стой! – воскликнула Анна. – Погоди, – она сориентировалась, быстро открывая шампанское и наполняя бокал. – Вот, выпей, – она встала на ноги, протягивая, – а потом будешь говорить.       Женщина смутно догадывалась, что именно он собирается озвучить. С одной стороны, было бы милосерднее проговорить это самой, но другая грань медали обуславливалась его психологической уверенностью – подобное Йохан, как мужчина, должен был решать сам. К тому же, Анна допускала мизерную вероятность, что ошибается в своих догадках, и это отпугнёт его ещё сильнее, чем необходимость говорить.       Он залпом выпил шампанское, по-прежнему держа одну руку за спиной, а Анна не стала садиться, осталась рядом.       — Ну, давай, – приободрила она. – Ты собирался что-то сказать. Чем быстрее, тем будет легче.       — Не уверен, – пробормотал Йохан. – Вдруг… – и осёкся. Несмотря на выпитую только что жидкость, горло вновь пересохло, но было пора начинать. – Послушай, мы вместе уже давно – почти три года, если считать. Ты помнишь, я не хотел гоняться на лыжах. Но если б не лыжи, я бы не познакомился с тобой, – он явно волновался, но Анна внимательно слушала, глядя прямо в глаза чутким внимательным взглядом – не смущающим, а, наоборот, располагающим. – И поэтому я благодарен судьбе за то, что привела меня в спорт. Всё, что со мной происходит – странности от начала до конца – эти три года назад я бы, скорее, поверил, что выиграю в Турине, чем то, что удостоюсь твоей любви… – он перевёл дух, а потом встал на одно колено. – Так вот, мы вместе давно, но мне хочется большего. Думаю, ты уже сама всё поняла… Я хочу, чтобы ты стала моей женой, – и Йохан, наконец, показал руку из-за спины. В ладони лежала раскрытая шкатулка с кольцом. – Что скажешь?       Анна улыбалась. В её голове сейчас пронеслось многое – то, что она вряд ли ожидала это так скоро, что в Швеции свадьбы не были столь популярны: частенько незарегистрированные союзы существовали по пять лет, по десять – и даже появление детей не могло заставить пару отправиться в соответствующие органы и церковь. В её голове пронеслось многое – но она всегда, с самого начала знала, что ответит.       — Конечно, я могу сказать, что должна подумать, – Анна улыбнулась шире, выдерживая паузу.       — Ты имеешь право даже отказаться! – Йохан произнёс это слишком поспешно.       Он сник, однако прекрасно отдавал себе отчёт в том, что Анна может как сказать «нет», так и взять время на раздумья. Это пугало его больше всего. Его запала могло не хватить на следующий раз.       — Но зачем я буду кого-то обманывать? – Анна, тем временем, непринуждённо продолжала. – Тебя, себя… Конечно, я согласна.       Дальнейшее она взяла в свои руки, так как Йохан после положительного ответа едва ли мог замечать что-то ещё. Она приняла из его рук кольцо, да и шампанское – на этот раз, в два бокала – разливала тоже она сама.       Потом они целовались, и всё было, как в их первую ночь. В деликатных вопросах Анна никогда не тянула одеяло на себя, да и Йохан на время забывал о присущей неловкости. Особенно сейчас, когда согласие от любимой женщины было получено. Это было праздником, в который не верилось.       Но новый статус не повлиял на повседневное поведение Анны, и утром она, привычно проснувшись раньше Йохана, взялась за домашние дела. Она не слишком любила хозяйничать и не ставила это во главу угла, но пока проводила время дома, с не позволяющей интенсивно тренироваться травмой, занимала себя именно бытовыми хлопотами. На следующий день ей нужно было отправить Йохана в Фалун, на национальный чемпионат – поэтому она отправилась стирать некоторую одежду. Загрузив машинку, женщина вернулась в кухню – там Йохан уже нашёл завтрак и сосредоточенно ковырял его вилкой, подперев голову ладонью и как всегда погрузившись в свои мысли.       — Доброе утро, – Анна поцеловала его в щёку, и он просиял в ответ, вновь и вновь возвращаясь в мыслях к прошлому вечеру. Он смаковал эти моменты, но Анна явно не собиралась присоединяться. – Твой клубный комбинезон отправлен в стирку, – безапелляционно сообщила она, наливая себе кофе и устраиваясь напротив. – Ты что, собрался бежать на чемпионате в грязном?!       — Анна, я… не думал про комбинезон, – в предыдущие дни ему, на самом деле, было не до формы. Его разум улетал слишком далеко от насущных материй. – И вообще, я не хочу ехать, – Йохан положил недоеденный тост на тарелку. – Может, я останусь дома? Скажу, что приболел. Никто не приедет меня проверять!       Анна вздохнула.       — Начинается, – резюмировала она. – А кто же будет представлять нас на соревнованиях? Не хочет он. А чего ты хочешь, можно поинтересоваться?       — Побыть с тобой, – отвечал тот. – Тебя и так не было несколько дней, а сейчас мне уезжать…       — То есть, о том, что говорил мне вчера, ты уже передумал? – Анна выжидающе улыбнулась, а он дёрнулся и едва не уронил со стола свою чашку.       — Нет! Нет, конечно! Ты что?!       — Поэтому ты поедешь в Фалун, – произнесла она с нажимом. – Поставишь всех в известность о нашей помолвке. Заработаешь денег, наконец!       Последнюю фразу Йохан пропустил мимо ушей, задумавшись уже на первой.       — Об этом надо всем сообщать? – озадаченно осведомился он. – Это обязательно?       — Ну, конечно, обязательно! – Анна искренне рассмеялась. – Ты представлял, что мы распишемся и вдвоём вернёмся домой?       — Ну, не вдвоём… – сконфуженно пробормотал Йохан. – Семьи должны быть. Ты Фриду можешь позвать. Я… ну, может, Андерса с Лизой.       — Не получится, – почти весело оборвала Анна. – Каким бы замкнутым ты ни был, ты, всё же, довольно публичный человек. Это нужно принять. Я тоже не люблю шумных сборищ – не потому, что стесняюсь, а потому, что они бесполезны – но, по крайней мере, всю сборную поставить в известность и пригласить на свадьбу мы должны. Иначе это будет невежливо.       — И Маттиаса?! – он впервые за сегодняшнее утро отреагировал эмоционально.       — Может, и Маттиаса, – женщина пожала плечами. – Про него ещё подумаем, но знать он должен точно. Но ты сам посуди, что теперь может сделать нам Маттиас? Он же явно не законченный идиот и давно всё понял… Ведь после Турина он сдерживает свои эмоции довольно успешно!       — После Турина мы ещё в Саппоро поругались, – Йохан криво улыбнулся. – Я тебе не стал рассказывать, чтобы ты не расстраивалась.       — Да и с Саппоро год прошёл, – Анна не сдавалась, перестав видеть в лице Маттиаса проблему. – В конце концов, у него сыну уже больше десяти лет – думаю, он не хочет подавать дурной пример.       — У него есть сын?! – у Йохана даже голос поменялся, настолько странно в его представлениях было иметь ребёнка, уже подростка, и при этом оказывать настойчивые знаки внимания женщине, которая состояла в отношениях. – А почему он вообще лез к тебе?!       — Йохан, дети появляются не только в браке, – Анна вздохнула. – С какой только планеты ты прилетел?.. В общем, я уверена, что уже не нужна Маттиасу.       — Может быть, и не нужна, – он пожал плечами. – Но даже в этом случае он не отступит – из принципа. Ладно, если забыть про Маттиаса, как ты представляешь, я это скажу?.. Подходить к каждому? Ещё и Андерс на Кубке мира будет…       — Со звонком Андерсу ты, как раз, справишься, – невозмутимо парировала Анна. – Нет, зачем бегать за каждым? Можно объявить для всех за ужином, например…       — Я? За ужином? – со смешком переспросил Йохан. – Объявить, для всех? Ты плохо себе это представляешь.       — Да что здесь не так?! – Анна искренне недоумевала.       — Я себя знаю, – пояснил он. – Если я один раз попробую привлечь внимание, меня попросту никто не услышит – у меня тихий голос. А повторять второй раз я уже не стану.       Анна стояла у него за спиной, перебирая мягкие тёмно-русые волосы.       — И за что ты у меня такой?.. – это было сказано любя, и Йохан понял, улыбнувшись. Анна тем временем, позволив себе минутку слабости, вернула командный тон. – У меня есть идея получше. Я поеду в Фалун с тобой и сама всё скажу. Ну, по крайней мере, начну, чтобы тебе помочь.       — Таки ехать?.. – он запрокинул голову назад, адресовывая умоляющий взгляд. – Я совсем не в форме, зачем ехать туристом?! Вся молодёжь обыграет! Даже двадцатилетняя!       — Сейчас и проверим, что у тебя с формой, – бодро припечатала Анна, глядя на часы. – Собирайся и бери лыжи! Пора на тренировку.       Чемпионат Швеции проводился в Фалуне в конце международного сезона и накладывался на официальное закрытие Кубка мира. Сборникам был дан выбор, и большинство предпочло завершить кубковый сезон досрочно, оставшись на внутреннем первенстве. Нереализованные амбиции остались лишь у Андерса, Эмиля и Шарлотты, которые в один из уик-эндов марта посетили итальянский Бормио.       Кто-то прибывал в Фалун за день, кто-то, как Анна и Йохан, за два. Тестировать подготовленный к чемпионату круг они отправились вместе, несмотря на то, что Анна не была заявлена на гонки: врачи позволяли ей кататься лишь в тренировочном темпе. Они ещё не отъехали от стадиона, выбирая лыжи. Йохан счищал снег с одной из пар, Анна неторопливо надевала перчатки.       — Ты по-прежнему считаешь, что мы должны объявить за обедом или за ужином? – проворчал он. – Ещё же куча юниоров будет, которых мы знать не знаем! Зачем им быть в курсе?       — Вероятно, с кем-то из них ты потом будешь входить в одну сборную, – пояснила Анна, вдевая руку в темляк палки. – Вот с ним, например, – она успела кивнуть на пронёсшегося мимо них парня, в котором навскидку было около двух метров роста, если не больше. – О, а этот на тебя похож, – теперь её внимание привлёк юноша, собирающийся на тренировку неподалеку от них, одетый в такую же, как у Йохана, форму.       — Это ещё чем? – недовольно переспросил тот, не наблюдая в высоком парне, обладающем правильными чертами лица и слишком, на его взгляд, длинными ресницами, никаких сходств с собой.       — Взглядом, – ответ не заставил себя долго ждать. – Такой же растерянный – он явно не понимает, зачем здесь находится. О! Привет! – боковым зрением Анна заметила подъезжающего к ним Матса и радостно замахала рукой.       Дома она проводила редкие тренировки по индивидуальному графику и поэтому нечасто виделась даже с теми товарищами по команде, кто проживает и тренируется в Эстерсунде. Поэтому они с Матсом обменивались новостями в течение всего круга, а Йохан расслабленно катил впереди, радуясь, что ему не нужно поддерживать разговор. Он знал, что главную новость Анна не озвучит, оставив на вечер.       Во второй половине дня присутствующие здесь, а не на Кубке мира тренеры устроили для главной команды страны собрание, и Анна воспользовалась этим, попросив пару минут. Тренер громко объявил, что у неё есть сообщение, а та, в свою очередь, передала слово Йохану, который не ждал подвоха, устроившись на стульчике позади всех. Он настраивался говорить перед ужином или после него, а поэтому не имел даже примерно заготовленной речи. Но возмущаться при всех Йохан не решился и предпочёл всё же выйти на середину комнаты, встав сбоку от Анны, на полшага позади. Он прокашлялся, прежде чем начать.       — Я не буду долго распинаться, – голос был тихим, но прозвучал довольно уверенно. – Думаю, вам всем известно, что мы с Анной встречаемся довольно давно – и поэтому решили пожениться. И… – он сделал паузу, спешно прикидывая, как продолжить, но услышал в этот момент Анну:       — Два дня назад Йохан сделал мне предложение! – гордо сообщила она.       — Свадьба будет летом, поэтому ждите приглашений, – подхватил Йохан, чувствуя, что краснеет.       — Будем рады видеть всех! – эти слова Анна произносила, перекрикивая довольный гул. Кто-то похлопал Йохана по плечу, кто-то поздравил на словах; вокруг Анны уже свилась стайка из представительниц женской половины – радующихся и любопытствующих. Впрочем, она вскоре вырвалась из окружения и вовсе покинула место сбора, так как не принимала участия в стартующих назавтра соревнованиях. А Йохан слушал тренера вполуха. Всё прошло гладко, но он продолжал держать в уме один фактор, ещё о себе не заявивший, и снова не ошибся.       — Останься ненадолго, – он не успел уйти. Едва собрание завершилось и лыжники начали расходиться, к нему подошёл Маттиас.       — Я ожидал, – Йохан поднялся и не стал садиться обратно, на ногах чувствуя себя увереннее.       — Всё нормально? – Бьорн Линд, уже покинувший комнату, заглянул вновь.       — Да-да, всё хорошо, – заверил Йохан, не сомневаясь в собственных словах. – Иди.       Он мог бояться публичных выступлений или большого количества людей, мог мандражировать перед гонкой или по любому другому поводу. Но он абсолютно не боялся Маттиаса Фредрикссона – сам не знал, почему.       — Значит, тебя можно поздравить? – поинтересовался тот, ставя руки на пояс.       — Да, можно, – он отвечал сквозь зубы, не сводя с соперника глаз.       — Поздравляю.       Йохан был уверен, что сейчас последует удар – а поэтому приготовился увернуться или выставить блок. Он напрягся всем телом, но реагировать не пришлось – Маттиас бездействовал.       — Спасибо, – ответил Йохан холодно.       — Завтра и через два дня – две дистанционные гонки, – начал Фредрикссон, по-хозяйски плюхаясь в одиноко стоящее кресло и собирая пальцы в замок. – «Разделка» классикой и дуатлон. Забьёмся на результат? Кто из нас будет выше?       — Я не «забиваюсь», не спорю и не играю, – Йохан ответствовал чуть раздражённо. – Если у тебя всё, я пойду, – он повернулся к двери, но Маттиас окликнул снова.       — Стой! Ты даже не дослушал условия! А вдруг ты выиграешь для себя окончательное спокойствие?!       — Ну, говори, говори, – он остановился. – Но спорить я всё равно не буду.       — Итак, учитываем результаты двух гонок, – произнёс Маттиас. – Если выше ты – я навсегда отстаю и от тебя, и от Анны. Если выше я – вашей свадьбы летом не будет. Понятия не имею, как ты это объяснишь ей и остальным.       Йохан в голос рассмеялся – не ожидал подобного абсурда.       — Ты понимаешь, какой бред ты предлагаешь? Всё, ничего не изменится. Ты проиграл заранее.       — Ты так не уверен в себе? – Маттиас попытался взять на «слабо». – Боишься, что будешь позади меня в обеих гонках?       — Дело не в этом, – Йохан поморщился, снова пребывая в ужасе от его беспринципных методов. – Ты ещё предложи разыграть Анну в карты.       — А что, вполне здравая мысль! – тот показательно оживился, а потом медленно поднялся на ноги, заставляя отступить на шаг. – В общем, так, – хмуро подытожил Фредрикссон. – Не согласишься на пари – я буду тебя бить.       — Бей, – Йохан не сомневался ни секунды, скрещивая руки на груди и демонстрируя готовность. – Я прекрасно понимаю, что в этом случае нахожусь далеко не в выгодном положении, но прежде чем отрублюсь, успею поставить тебе несколько синяков.       Нахмурившись, Маттиас уставился на него в упор.       — Ты, правда, не боишься?!       — Правда, – сказав это, Йохан улыбнулся. Он улыбался, как победитель, выводя Фредрикссона из себя.       — Но почему?! – тот громко выкрикнул это.       — Ну, во-первых, потому, что бить меня ты не станешь, – он начал неторопливо и подчёркнуто спокойно, даже скучающе. – Максимум, потолкаемся и пару раз въедем друг другу по лицу. В избиение это не перейдёт, потому что тебе вряд ли нужна такая огласка. К тому же, всем сразу будет ясно, что и почему здесь произошло. Во-вторых, даже если у тебя выключатся тормоза, и через полчаса я буду полуживым валяться у твоих ног – что из этого? Не умру. А летом всё равно будет свадьба. И Анна будет презирать тебя пуще прежнего. Вероятно, не только она.       Он замолк, но молчал и Маттиас. Фредрикссону оставалось только уйти и бессильно бросить:       — Да, болтать языком ты умеешь, это стоит признать!       Йохан столкнулся с Анной в дверях их комнаты. Та уже поняла, что собрание давно закончилось: дышала воздухом на балконе, когда в соседних номерах, которые тоже занимали сборники, начал загораться свет. Йохана же не было, и время для неё пошло на секунды, хотя ещё вчера она не верила, что Маттиас вновь начнёт вставлять палки в колёса. Сейчас это было самым реальным вариантом, и она долго не раздумывала: резко толкнула дверь и упала прямо в объятия Йохана.       — Где ты был?!       — Немного поговорили с Маттиасом, – голос был спокойным, однако он не смог сдержать удивления её рейдом. – А ты куда бежала? Меня спасать?       — И?! – Анна услышала только слово «Маттиас» и требовательно упёрлась локтями в его грудь. – И что?!       — Ну-у, он хотел меня побить, – уклончиво произнёс Йохан. – Но я убедил его, что этого делать не стоит.       Анна отступила на шаг, оглядывая его, словно проверяя на целость и невредимость, а потом крепко обняла.       — Ты меня так больше не пугай, – прошептала она, впрочем, сразу находясь: – Давай я сама поговорю с ним?! Сама расставлю все точки!       — Нет, – Йохан ответил тихо, но твёрдо. – Нет. С ним иметь дело буду только я.       И теперь уже он привлёк Анну к себе, после чего она удобно устроила голову у него на плече. Их не смущало то, что это происходит на пороге.       Завтра в программе чемпионата Швеции значились классические «разделки». Йохан не согласился на пари, но теперь конкретно взятые гонки приобретали для него принципиальный характер.       Они стартовали последними. Закончилась юниорская программа, пробежали женщины – и пришёл черёд сильной половины, причём лидеры, имеющие самый высокий рейтинг, начинали гонку ближе к концу.       Йохан стартовал позже Маттиаса и рассчитывал знать его время на промежуточных отсечках. Он начал быстро – быстрее всего пелотона, в том числе и быстрее своего главного соперника. Может быть, чересчур быстро: если на пяти километрах он выигрывал шесть секунд, то на десяти – мизер: две десятых, а Маттиас уверенно шёл вторым. Йохан всегда старался начинать «разделки» с запасом, но сейчас излишняя решимость его подвела. Он терпел, стиснув зубы; старался как можно интенсивнее налегать на спусках и карабкался в подъём двушажным ходом, не выходя из лыжни. Но колодка начинала постреливать, и силы постепенно покидали. На финише снова было шесть секунд преимущества – но в другую сторону. Во время награждения Маттиас презрительно улыбнулся, а когда нужно было пожать руки, они вцепились друг в друга так, будто сильней всего на свете желали сломать один другому пальцы.       — Больше не буду верить твоим байкам о плохой форме, – в шутку укорила Анна, сразу после финиша подавая куртку.       — Была бы хорошая – не проиграл бы, – буркнул Йохан, быстро и резко одеваясь. Он взмахнул руками так, что ткань чуть не разошлась по шву. – Нужно было выигрывать сегодня. Послезавтра будет труднее – общий старт, а я никогда хорошо не финишировал.       — Уходи в отрыв, – Анна пожала плечами.       — В отрыв?! – он насторожился и переспросил, будто не поверив услышанному. – Я?!       — Ты, ты, – женщина уже скрепляла его лыжи и палки специальными приспособлениями. – Чем ты хуже других? Попробуй. Если хочешь, завтра проедем по дуатлонному кругу и наметим, где и на каком километре нужно начинать убегать.       О возможности создать отрыв полагающийся на судьбу Йохан никогда не думал. Он мог подхватить чью-то работу на отрыв, мог рвануться его сокращать, но даже не помышлял о самостоятельной атаке. Он не любил групповые гонки, предпочитая бегать в одиночку. Но, кажется, в отрыве был тот самый рациональный вариант: сбежать и вести гонку в своё удовольствие. В одиночку.       Постепенно от основного пелотона отделились шестеро: Йохан и Маттиас находились среди них. На последних классических километрах от них отстал Дани Рикардссон и тщетно пытался вернуться в группу. Потеряв много времени на переобувании, он ушёл на коньковую часть в одиночестве, уже почти не различая спин противников. А Йохан готовился к первому броску и на серии пологих подъёмов резко взвинтил темп. Задуманное получилось лишь отчасти: группа просеялась, но, обернувшись, он всё же увидел за спиной одного соперника, и это был Маттиас. Вдвоём они катили быстрее, чем следующая группа, и Йохан предпринимал попытки сбросить с плеч Фредрикссона вновь и вновь, но тот впился, как клещ, и не уступал ни миллиметра дистанции. Маттиас почти не выходил вперёд, а Йохан и не предлагал, в любую секунду ожидая подвоха. Однако он уже прекрасно понимал, что подвох ждёт его в конце гонки: Маттиас сохранил больше сил, и Маттиас был заведомо более сильным финишёром. Его нужно было скидывать раньше, а раз не получилось – их дистанционный ход был примерно равен. Отчаянная попытка сопротивления успехом не увенчалась: на ленточке Фредрикссон первенствовал.       — Не получился отрыв… – Йохан разводил руками перед Анной, говоря об очевидном.       — Получился, – не согласилась та. – С тактической точки зрения – получился. Ты сбросил почти всех.       — Но не того, против кого всё задумывалось.       — Рассматривай это как бесценный опыт, – посоветовала Анна. – Он может пригодиться. Не получилось сейчас – получится потом.       — А ты… ты не подумаешь, что если он выиграл у меня обе гонки, он любит тебя сильнее, чем я?!       Анна от души рассмеялась, услышав вопрос. Позже к ней присоединился и Йохан, осознав, какую чушь только что сморозил.