***
Чемпионат Швеции не был чем-то архиважным для сборников, регулярно представляющих страну на международных соревнованиях. Так, Андерс Сёдергрен уже сбился со счёта, не пытаясь запоминать, сколько раз выиграл на национальном уровне. Однако первенство страны всегда располагалось в календаре перед главными стартами – Олимпийскими играми или чемпионатом мира – и позволяло оценить готовность самим спортсменам и их тренерам, чуть выдохнуть или же озадачиться – болельщикам, написать аналитические материалы – журналистам. Анна Хааг была номинально вторым номером в команде, и стартовый протокол дуатлона на чемпионате Швеции в Питео полностью отражал рейтинг: она разминалась с цифрой «два» на бибе, которая почему-то даровала успокоение, отзывая излишний ажиотаж. Анна считала, что не справилась бы с ролью лидера, а вот нахождение в тени Шарлотты устраивало её по всем параметрам. Девушки стартовали, уйдя на пятнадцатикилометровую дистанцию дуатлона. Анна гораздо больше любила контактные гонки – в них можно было подстроиться, среагировать на ситуацию, да и нахождение бок о бок с соперницами мотивировало её гораздо сильнее. В «разделке» ты оставался один на один со своим временем, план должен был быть чётко выверенным, а виртуальные ориентиры казались размытыми. Сейчас Анна чётко видела конкуренток и ясно представляла, что нужно делать. Здесь не было норвежек, финок и итальянок, и не нужно было строить сложных мудрёных планов по их нейтрализации. Они с Шарлоттой представляли другую лигу, оторвавшись от остальных ещё на классике. Некоторое время за ними катила Ида, что указывало преимущество сборниц – даже спринтеров – над остальными лыжницами из Швеции. Анна давно не проводила гонку в своё удовольствие. Она не просчитывала варианты, не пыталась лихорадочно соображать, правильно ли поступает. Лыжи катили великолепно, и она, скорее, ощущала себя на лыжной прогулке, нежели на довольно важных соревнованиях, где на кон был поставлен титул чемпиона страны. В детстве она любила убегать вперёд, задорно крича друзьям через плечо: «Попробуй, догони!», и обычно её не догоняли – она бежала быстрее и быстрее, а потом по-детски хвалилась этими победами. Именно поэтому у старших родственников возникла идея отдать девочку в лыжную гимназию. На ходу Анна тепло улыбнулась воспоминаниям. «Попробуй, догони» настойчиво пульсировало в мыслях. «Попробуй, догони? Попробуй, догони!» – и она устремилась вперёд, предлагая Шарлотте роль преследователя. И всегда уверенная в себе Шарлотта Калла опешила. Её тактика на гонку была полностью расписана ещё до старта – размечена по участкам трассы и пульсовым зонам. Она отрабатывала план, по которому сейчас была предписана спокойная работа, и когда темп увеличился, организм взбрыкнул, ставя блок и приказывая идти в прежнем ритме, не позволяя догнать беглянку, чей просвет был не так уж и велик – колебался в интервале от десяти до двадцати секунд. Если бы это была гонка на этапе Кубка мира, Магнус Ингессон, находящийся у бровки, подсказал бы ей, как поступить, но на чемпионате Швеции он был обязан работать со спортсменками из своего родного клуба «Питео», а персонал клуба из Тарендо, за который выступала Шарлотта, не был столь высоко квалифицирован. «При удобном случае перейду в «Питео», – подумала Шарлотта, пытаясь не терять надежду. В её планы не входило проиграть на чемпионате Швеции даже одну дистанционную гонку, но… В дуатлоне обычно атаковали либо в конце классической части, либо, чаще всего, на последнем коньковом круге. И только Анна могла сделать это где-то посередине! Анна сымпровизировала и поначалу, когда Шарлотта не среагировала на её вызов, даже перепугалась, решив, что сделала что-то неправильно. Но сомнений быть не могло – впереди нет ни одной спины, организм чувствует себя великолепно, а тренеры «Муры» ободряюще подгоняют – значит, она ничего не перепутала: не отклонилась с нужного курса, не едет коньком там, где нужна классика… Шарлотта прибавила на последнем круге, начав сокращать, и Анна ударила по газам, не зная, откуда в её резервах имеется такая скорость. Шарлотта приближалась, но ей удалось дотерпеть и пересечь финишную черту десятью секундами ранее. Она хотела немедленно разыскать Эмиля и броситься ему на шею, но вовремя вспомнила, что обиделась. — Я чемпионка Швеции!!! – довольствоваться пришлось Шарлоттой: на ставшую второй подругу она накинулась с объятиями без зазрения совести, совсем не задумываясь, что у той могут быть другие мысли. По последней прямой Шарлотта, смирившись с поражением, раскатывала далеко не с самым лучшим настроением, но внезапно эмоции Анны заразили её, и она широко улыбнулась, крепко обняв победительницу. Проанализировать ошибки можно было и вечером. Она всего лишь проиграла чемпионат Швеции Анне Хааг, а не Олимпийские игры – половине пелотона. Тем более, во вчерашнем командном спринте победили именно девушки из Тарендо, ведомые Шарлоттой Каллой. — На мужскую гонку останешься? – шепнула она после награждения, зашвырнув букет с цветочной церемонии в толпу зрителей. — Зачем? – недоумённо осведомилась Анна. – Я хотела пойти в отель и начать новый сезон сериала… — Ты не смотрела стартлист? – Шарлотта нахмурила брови. – А, ну конечно, кого я спрашиваю… – она хохотнула. – Эмиль собрался бежать, – заговорщически проговорила девушка. – Думаешь, почему он не бежал вчера командный? Берёг силы на сегодня. Анна не проявляла никаких эмоций, не понимая. Шарлотта помнила о её «задании» для Йонссона, она же успешно забыла о собственных словах. Но вскоре её лицо прояснилось. — Ну конечно, я остаюсь! – воскликнула она. – С удовольствием посмотрю, как он займёт последнее место! – сказав это, она решительно направилась к одному из зданий. – Нам теперь на пресс-конференцию или на допинг-контроль? — Пресс-конференции не будет, предупредили же, – Шарлотта торопилась за ней. – А на допинг-контроль, вообще-то, в другую сторону!.. Заявиться на дуатлон было осмысленным решением. Если Анна в сердцах выкрикнула это – значит, он это выполнит, или умрёт на дистанции, пытаясь доказать. То, что спринтеры совершенно не могли бегать длинные гонки, было стереотипом: на тренировочных сборах все преодолевали равное количество километров. Специализируясь на спринтах, Эмиль был способен проехать хоть сотню миль – но, разумеется, не в соревновательном темпе лучших дистанционщиков. — Сейчас поглядим, как кое-кто займёт последнее место, – повторила Анна, когда к десятому километру они с Шарлоттой, пройдя допинг-контроль, а потом сбегав в гостиницу и оставив вещи, нашли место возле трассы неподалёку от выката на стадион. Шарлотта при этом поставила условие, что они расположатся подальше от Магнуса Ингессона: тот бы не одобрил, что после гонки его подопечная находится на улице, где можно подхватить любую болячку. — Почему ты так говоришь? – робко возразила Шарлотта. – Эмиль – спринтер, но не неумеха… Здесь больше половины пелотона – слабее него. — Потому что он веселится с норвежками, – гнула своё Анна. – Ничего не знаю и не хочу знать! Шарлотта вздохнула, устремив взгляд на трассу. Маркусу и Дани было явно скучно среди остальных лыжников, и они пронеслись мимо вдвоём – чёрной и синей молниями, по цвету представляемых клубов. К последней трети классической половины они играючи везли преследователям больше полуминуты, методично наращивая преимущество. Анна и Шарлотта как по команде вытянули шеи, когда из-за поворота показалась следующая группа. Группа уже успела поредеть и стала дуэтом: солировал Андерс, облачённый в такой же комбинезон, как у Дани, а за ним мёртвым грузом висел лыжник, чья форма была аналогичной экипировке Анны, на которую сейчас она натянула тёплую куртку и широкие спортивные штаны. — Ого, – выдала Шарлотта, узнав представителя «Муры» в лицо. — Ого, – дрожащим голосом повторила Анна, хватая её за руку. Сердце бешено заколотилось. Интрига первого места решилась на начальных километрах второй половины дистанции – Маркус легко упорхнул своим блестящим коньковым ходом и поехал за первым в карьере титулом чемпиона Швеции. Дани пытался удержаться, но ему конькового мастерства не хватало. Тренеры крикнули, что преследователи далеко, и он спокойно покатил за серебром – кстати, тоже первой медалью национальных чемпионатов. А Эмиль каждую секунду собирался умереть, но у него почему-то не получалось. Он не мог умереть в тот день, когда пару часов назад свою гонку выиграла Анна, хотя Дани бы наверняка сказал, что это символично. Классическую половину он прошёл на удивление легко. Темп не был прогулочным или тренировочным, и он удивился тому, что за Андерсом, предпринявшим попытку отрыва после побега двух лидеров, смог удержаться только один человек. Не Маттиас Фредрикссон, который когда-то выигрывал Кубок мира, а он, спринтер до мозга костей. Коньковая часть давалась намного труднее. Сил хватало только на то, чтобы мешком повиснуть на плечах одного из признанных дистанционщиков мира. Поначалу Андерс оглядывался, пытаясь заставить странного попутчика выйти вперёд и отработать хотя бы одну смену, потом стал бросать через плечо взгляды, не нуждающиеся в расшифровке. В итоге он плюнул на это дело. Эмиль был бы рад поучаствовать в совместной работе, но не ощущал в себе никаких сил, чтобы выходить вперёд и меняться. Он был спринтером и мог выйти вперёд только один раз. Последний круг стал самым настоящим адом, но теперь усидеть за Андерсом представлялось делом жизни и смерти. При всех своих недостатках, Эмиль Йонссон был совестливым парнем, и ему было искренне неловко перед Андерсом, которому хотелось всё объяснить. Но если он сейчас просто откроет рот, чтобы крикнуть хотя бы слово, то съедет в лесной кювет и останется там навечно. «Веду себя, как этот чёртов Нортуг», – и с такой неприятной мыслью Эмиль продолжал упорно переставлять ноги. Они с Анной, бывало, завидовали Шарлотте и Маркусу, умудряющимся побеждать в один день. А им в один день не грозили даже подиумы – из-за разных специализаций. Может, сейчас… Анна, правда, на него обиделась, но это совершенно ничего не значило. — Если он продержится, то я – внебрачная дочь короля Норвегии, – заявила Анна, скрещивая руки на груди. Она пыталась сделать тон стальным, но голос предательски подрагивал. Шарлотта предпочла промолчать и просто подошла поближе к трассе следом за подругой. Они стояли возле подъёма, который был призван решать самые горячие споры среди лыжников. Вдоль расположились тренеры, и девушки остановились чуть в стороне, чтобы не мешать им. Шарлотта обнаружила себя звонким «Heja, Marcus!», когда подъём преодолел будущий чемпион, и тут же прикрыла рот перчаткой, но Магнуса Ингессона поблизости не было. Дружным «Хей, хей, хей!» издали они поддержали Дани, который явно мучился с коньковым ходом и мечтал как можно скорее добежать до финиша. Едва след Рикардссона простыл, Анна постаралась сделать выражение лица как можно более надменным. — Это будет Андерс, – говорила она, гипнотизируя взглядом поворот. – Он не зажигал с норвежками! Он – порядочный человек и наверняка вообще не смотрит в сторону норвежцев! Шарлотта поглядела на неё с большим сомнением, но в этот раз предпочла согласиться: — Да, конечно, у Андерса здесь больше шансов… Первым действительно показался Андерс, задумавший на холме решающую атаку. Как у дистанционщика, в его организме было много резервов: он припустил в подъём с лёгкостью небольшого крейсера и не прогадал – его попутчик, просидевший за спиной больше двадцати километров, не мог ответить решительно ничем. Шарлотта опешила во второй раз за день, когда Анна вдруг понеслась прямиком к тренерским позициям, что-то крича. — Давай, Эмиль, давай! – она едва не сбила с ног тренера «Худиксвалля» и бегом пересекла трек в нескольких метрах от соревнующихся. – Хей, хей, хей! – оттолкнув кого-то в экипировке родного клуба, она сама побежала вдоль бровки с той стороны, по которой двигался Эмиль. – Прибавь! Прибавь, ты сможешь! Это же совсем не сложно! «Женщина, ты сошла с ума?! – хотелось крикнуть Эмилю. – Я сейчас умру! Сама бы попробовала!» В воспалённое сознание пришло понимание того, что она и попробовала – двумя часами раньше, тоже не будучи фаворитом. Ноги уже несли вперёд изо всех сил – мышцы среагировали на подбадривающий голос быстрее, чем мозг. Он ответил на атаку Андерса и выдержал её. Продержаться оставалось совсем немного. Продержаться за спиной, и… К стадиону вёл спуск, а Эмиль не разменивался на соблюдение правильной стойки. Он пытался максимально расслабить плечевой пояс, чтобы использовать свои козыри. А спустя примерно минуту он передумал умирать – наоборот, воскрес, увидев финишную прямую. Эмиль Йонссон был спринтером – спринтером до мозга костей, и сейчас ещё раз доказал это, в спурте не оставив шансов тому, кто был действительно достоин бронзовой медали. Воскрешение происходило по всем фронтам – он думал, что упадёт лицом в снег и будет лежать, пока врачи не унесут его на носилках, но вместо этого последовал неожиданный прилив сил. Он бросился к Андерсу, спеша пожать тому руку. — Извини, – сбивчиво бормотал Эмиль, при этом широко улыбаясь. – Мне было не в кайф так делать, я больше так не буду, клянусь, но… Я должен был! Она на меня обиделась! И сказала, что… — Я ляпнула это просто так! – звонкий голос застал обоих врасплох, после чего Анна, прорвавшаяся в зону финиша, кинулась Эмилю на шею – видимо, с последнего подъёма она бежала напрямик. – Зачем принимать все мои слова всерьёз?! А если я скажу спрыгнуть с крыши?! — Я спрыгну, – пообещал абсолютно счастливый Эмиль. Андерс по-доброму усмехнулся и покачал головой. Он собирал свой инвентарь, думая о том, что иногда четвёртое место бывает совсем не обидным. Стоять на одном подиуме с Маркусом и Дани было приятно и до ужаса странно. — А ты-то что здесь делаешь? – с шутливой претензией поинтересовался Хелльнер, пожимая ему руку. — Я здесь надолго, – с достоинством пообещал Эмиль. Никто ещё не знал, что сюрпризы предолимпийского чемпионата не закончились: через два дня Дани умудрился попасть в финал классического спринта. – Надеюсь, вы уже подыскали мне место в эстафете? – осведомился Йонссон. – Учти, я согласен только на последний этап, – это он шепнул Маркусу, когда трое призёров позировали на верхней ступени пьедестала. Несмотря на приподнятую атмосферу, Эмиль едва выдержал традиционную процедуру чествования. Когда всё закончилось, он схватил Анну за руку, и они помчались куда-то в сторону стадионных построек, не замечая никого и ничего вокруг. У обоих зрело напоминание о том, что за гонкой, законченной в призах, следует допинг-контроль, но постепенно эта мысль улетучивалась и исчезла совсем, когда за закрытой дверью корпуса объятия сомкнулись, и на смену пришла совсем другая, как им показалось, более удачная идея. — Целоваться на людях неприлично, – заявила Анна после продолжительного дерзкого поцелуя. И правда: в холле при входе в здание, где располагались кабинеты допинг-контроля, судейская и прочие подобные инстанции за исключением пресс-центра, было слишком многолюдно. Здесь проходили и спортсмены, и тренеры, и прочий персонал. — Тогда сюда, – Эмиль сжал её запястье и потянул в сторону одного из коридоров. – Да, на людях не на… – он захлопнул за ними дверь, на которой не было таблички, и уже собрался снова максимально плотно прижаться к её губам. – Ой, извините! – в помещении, всё же, кто-то был. — Простите! – воскликнула покрасневшая Анна, когда они вновь оказались в коридоре. — Сюда, – наугад он нажал на ещё одну ручку и первым делом осмотрелся. – Никого! Он буквально втащил Анну в небольшую комнату, в которой был составлен ряд опирающихся на стену парт и больше ничего – остальную мебель, видимо, использовали для других локаций. Людей также не наблюдалось – Анна хотела это прокомментировать, но Эмиль не позволил ей этого сделать, точкой опоры выбрав гладкую белую стену. Он не был уверен в своих возможностях после изнуряющих тридцати километров, но Анне не признался бы в этом ни за что на свете. — Ты чего делаешь?! – возмущённо воскликнула она. Самые разнузданные поцелуи, длившиеся около минуты, её совершенно не смутили, а вот от пробравшейся под одежду ладони девушка почему-то опешила. — Тебе расшифровать? – грубовато переспросил Эмиль, с вызовом заглядывая в её глаза. – Прошёл месяц с тех пор, как ты, видите ли, обиделась, – последнее слово он произнёс гнусавым голосом, передразнивая. – Я больше не намерен ждать ни секунды! Сказав это, он продолжил начатое, но и Анна больше не сопротивлялась, преодолев этический барьер. Они сильно не утруждали себя тем, чтобы снять всю одежду. Анна обхватила его коленями, повиснув всем телом, и вскоре перестала чувствовать, как прилипает к коже многослойная одежда и давит на плечи так и не сброшенная куртка. Она подалась вперёд, и Эмиль вовремя запечатал её рот ладонью: иначе опасения Анны, с которых всё началось, стали бы не беспочвенными – с её-то громкостью. Если уж ей было неловко даже целоваться на людях… — Знаешь, а мне понравилось вот так, стоя, – сообщила она, когда они разыскивали дверь, ведущую на допинг-контроль, или хотя бы Маркуса с Дани, которые явно знали, куда нужно идти. — Сейчас мне бы понравилось даже где-нибудь в снегу, – проворчал Эмиль, скалясь в своей полубезумной улыбке. – Ещё немного – я бы не выдержал и обратился к Тео, честное слово. — Я бы на это посмотрела, – неожиданно Анна не возмутилась, а захихикала. – Да-да! – она наслаждалась его ошарашенным взглядом. – Лучше Тео, чем какие-то норвежки! — Хорошо, – пообещал Эмиль. – Я учту, но надеюсь, что не придётся…***
Анна убежала быстро, не сказав ей ни слова. Шарлотта покачала головой и тоже пошла к финишу – только не прямиком через лес, а более привычной дорогой. Добравшись, перед цветочной церемонией она поздравила и Маркуса, и Дани, и Эмиля, но, конечно же, не столь бурно. После девушка решила, что дел на стадионе у неё не осталось, и ей пора вернуться в отель. Тем более, уже начинало темнеть – Питео располагался в северной части Швеции. Предварительно Шарлотта огляделась, убедившись, что никто ещё не успел вернуться с дальних петель трассы. Не то, чтобы она боялась Магнуса Ингессона, но объясняться с ним лишний раз явно не хотелось. В таких случаях тренер обращался с ней, как с нашкодившей школьницей, хотя Шарлотта считала, что сама способна отвечать за свои поступки. Разумеется, она не хотела заболеть перед Олимпиадой и твёрдо знала, что для этого нужно делать. Она не бегала по морозу без шапки и следила за состоянием одежды, стараясь дистанцироваться от больших толп. Простудиться можно было и в гостинице, идя в соседний номер и попав в коридоре под сквозняк. Но сегодня всё складывалось не в её пользу не только на лыжне. Магнус Ингессон вырос напротив буквально из ниоткуда, когда она проходила вдоль выстроившихся частыми рядами вакс-кабин. — Шарлотта, что ты здесь делаешь? – тяжёлая ладонь легла на плечо девушки, и ей инстинктивно захотелось «просесть» вниз. – Почему ты не ушла с холода сразу после своей гонки? Ты знаешь, я не люблю подобные нарушения режима. — Я тепло одета и слежу за своим самочувствием, – отчеканила та. – Вам не стоит беспокоиться, правда, – она держала себя в рамках, называя тренера на «ты» лишь наедине. – И вы тоже должны знать, что у меня есть голова на плечах. — Да, я рад, что ты не ломилась через лес, как Хааг. В отличие от неё, зачатки мозгов у тебя явно присутствуют, – мужчина растягивал слова, а Шарлотта вспыхнула от обиды. – Решила посмотреть гонку из-за своего Хелльнера, так? — Нет, не так! – в карманах она сжала кулаки, говоря только правду: мужской дуатлон она пошла смотреть за компанию с Анной, а Маркус тут был вовсе не при чём – он бы справился и без неё, хотя для равного счёта должен был занять второе место. – Хватит о Маркусе! Вы не имеете права со мной это обсуждать, а тем более, здесь! – она огляделась по сторонам, крайне не желая, чтобы переходящий в личное русло разговор слышал кто-нибудь посторонний. Большинство вакс-кабин не привлекало маленькими слепыми окнами, но в некоторых ещё горел свет, а возле кипела жизнь – сервисмены «больших» клубов убирали своё оборудование до завтра. Невдалеке, в нескольких метрах, стояли скрытые тенью от построек скамейки, и девушка не была уверена, что там никого нет. — Зато здесь я имею право говорить о другом, – Ингессон склонился над ней, глядя в глаза. – О том, что сегодня ты проиграла дуатлон, а вместо того, чтобы искать причины, гуляешь по улице. — Я знаю свои ошибки! – Шарлотта почти прошипела это, снова не соврав: осознание причин, по которым она не смогла удержаться за Анной, пришло к ней где-то на четвёртом круге мужской гонки. – К тому же, Анна распорядилась своими ресурсами лучше! — Ты не должна была проигрывать на чемпионате Швеции, – пальцы сжали плечо сильнее, и Шарлотта подумала, что синяки останутся даже несмотря на обилие одежды. – Ты должна ехать на Олимпиаду с осознанием того, что ты лучшая. — В воскресенье «разделка», – огрызнулась она. – «Разделки» удаются мне лучше, чем Анне. — Будет один-один, если ты выиграешь в воскресенье. И получается, что вы равны, – не уступал тренер. – Проиграв, ты была обязана вернуться в отель… Магнус Ингессон не умел менять свой характер. Хотя он и проявлял к Шарлотте слабость и нежность, это случалось в интимные моменты, когда оба преображались. Он видел, что ей нравится, и преграда излишнего авторитаризма улетучивалась. В жизни так не получалось. — Она вам ничего не обязана, – послышался хмурый, но твёрдый голос: со стороны скамеек кто-то подходил – высокая фигура явно была мужской. – Вы не имеете права так разговаривать с девушкой, даже если вы её тренер. Повисла напряжённая тишина. Шарлотта смотрела настороженно, переводя взгляд с тренера на незнакомца и обратно: Магнус Ингессон буравил того уничижительным взглядом несмотря на то, что они были одинаково высокого роста. — Парень, ты вообще откуда взялся? – бросил он. – Не смей указывать, что мне делать с моей… лыжницей, – мужчина снова положил ладонь Шарлотте на плечо, на этот раз стремясь увлечь её за собой. — А вы не смейте так себя с ней вести! – тот не отступался, и запланированный уход задержался. – Я сидел вон там, на скамейке, и всё слышал, – парень, старше Шарлотты не больше, чем года на три, указал рукой с зажатым в ней телефоном в нужную сторону – он с кем-то переписывался, когда рядом начался шум. – Как вы говорите про поражение, про нарушение режима… Выйти на улицу – нарушение режима?! Тогда заприте её в клетке! — Это совершенно не твоё дело, – Магнус Ингессон старался держать себя в руках, не сорвавшись физически. – Шарлотта, пойдём, – он снова попытался позвать её за собой. Но девушка внезапно начала упираться. — Нет! – воскликнула она. – Я с вами никуда не пойду! – в её голове пролетели неприятные картины, которые могли бы произойти. В прошлый раз, когда Ингессон оказался в таком же состоянии, ей удалось его остановить, сейчас же он был раздражённее раза в три, а значит, непременно бы попытался вновь взять её силой. И, скорей всего, у него бы это получилось. — Что значит «не пойду»? – мужчина нахмурил брови. – Не глупи! – он взял бы её за руку и увёл, но при этом непонятно откуда взявшемся свидетеле приходилось соблюдать субординацию. — Вы слышали, что она вам сказала?! – молодой человек повысил голос и сделал то, чего оппонент от него не ожидал: аккуратно, но крепко взял Шарлотту за запястье. Девушка едва доставала ему до плеча. — Ты мне надоел, – тренер покачал головой, забывая, что дальняя от них вакс-кабина ещё не покинута. – Разберёмся здесь или ты струсишь?! — Я очень не люблю драться, – напряжённо проговорил парень. Ингессон удовлетворённо кивнул, снисходительно улыбаясь, а он склонил голову вбок и произнёс, обращаясь к Шарлотте: – Встань ко мне за спину. Быстро. В первый момент ей хотелось кивнуть и подчиниться, но постепенно, на фоне шока, она начинала соображать, к чему движется дело. — Стойте, нет! Подождите! – она бросилась вперёд, вставая между. – Подождите... – на этом слова закончились, а вдохновение посещать не желало. Ситуацию спас мобильный телефон, зазвонивший в кармане Магнуса Ингессона. В торопливом разговоре Шарлотта услышала женское имя, в котором узнала имя супруги своего тренера, однажды случайно при ней оброненное. — Я ещё на стадионе, – отвечал он, а голос постепенно становился озабоченным. – Хорошо, сейчас приеду, – закончив разговор, мужчина добавил: – Вам повезло, что я живу в Питео, и именно сейчас у меня возникли непредвиденные обстоятельства. Он быстрым шагом удалился, и оставшиеся долго смотрели ему вслед. Только спустя полминуты Шарлотта решила разглядеть своего спасителя подробнее. Тот оказался высоким и, кажется, голубоглазым, одетым в форму какого-то не слишком серьёзного клуба, который Шарлотта не смогла опознать сразу. — Спасибо, конечно, – произнесла она. – Но я бы справилась сама. — Сомневаюсь, – тот медленно покачал головой. – Может, пойдём? Я тебя провожу. — Не нужно. Я дойду. — Нам всё равно по пути, – парень пожал плечами и пошёл рядом с ней. Шарлотта ничего не говорила, находясь в смешанных чувствах. Её спутник тоже молчал, а тишина была комфортной, как… как с Маркусом, который понимал, когда нужно говорить, а когда безмолвствовать. Маркус порицал её связь с тренером и непременно бы вступился, услышав сегодняшний разговор и его формулировки. «Не только за меня, – поняла Шарлотта. – За любую женщину». — Как тебя зовут? – вдруг спросила она. — Андерс. Андерс Сванебо. — Я Шарлотта… — Я в курсе, – парень мягко улыбнулся. — Ах, да… – она отмахнулась, досадуя, что не сообразила, какое преимущество, или, наоборот, недостаток, даёт известность. – Можно? – Шарлотта потянулась к телефону, который он по-прежнему сжимал в ладони. – На секунду. — Да, возьми, – если Андерс удивился, то не подал вида. Шарлотта набрала какой-то номер и позвонила, а во внутреннем кармане куртки заиграла мелодия. — Вот так, – девушка улыбнулась, возвращая Андерсу его собственность. – Была рада познакомиться! Вечером она долго обдумывала произошедшее. Магнус Ингессон, едущий на автомобиле домой, тоже думал про Андерса Сванебо. «Если она не забывает про Хелльнера со мной, то и с тобой не забудет».КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ