***
— Инг! И-инг! — каджита кто-то осторожно тряс за плечо, но просыпаться бронгун совершенно не хотел. Тряска стала более настойчивой. Кот забурчал и приоткрыл один глаз. Было темно. Сколько он спал? — Посмотри на меня! Глаз бронгуна уставился на своего пробудителя. Савот? Что случилось? — Слушаешь меня? Глаз утвердительно моргнул. — А понимаешь меня? Глаз утвердительно моргнул. — Пруза. Инг, с деревом что-то не так. Ты должен это видеть… — она достала из напоясного мешочка какой-то корень и показала. Корень, который она держала, после того, как она раскрыла ладонь — превратился в пыль, рассыпавшись, — Это корни Нирна… Я никогда с подобным не встречалась, это странно. И камни… Всё это о-очень странно. Вставай, ты должен это видеть! Глаз поморгал. Затем открылся второй глаз и каджит сел. Стащив мантию со стула, он её натянул на себя и встал, последовав за обеспокоенным зельеваром.***
— Природа будто говорит с нами… Может хочет нам что-то сказать?
— Что?— Видимо ничего хорошего. Ты знаешь кого-нибудь, кто может знать ответа на этот вопрос?
— Я не знаю… То есть… Я подумаю, надо поискать, вспомнить. Мне нужен совет какого-нибудь умного зельевара, я не хочу уповать на символизм Корней, этому должно найтись нормальное, разумное, логичное объяснение. Состояние дерева должно объясняться состоянием Златолиста. Наверное… Это могла быть какая-то теория.— Может пока не стоит поднимать тревоги раньше времени? Посмотрим, подумаем. Должно быть какое-то объяснение. Проверим Малыша заодно.
— Его? Почему его?— Молодой. Я чувствую в нём громадный потенциал.
— А если…— Давай подождём и понаблюдаем. И как только почувствуем, что нужно безотлагательно что-то делать — тут же примем меры. Ладно?
***
Весь день члены «спасательного рейда» проспали и стали пробуждаться только к утру следующего дня. Как только солнце стало щекотать усы, Фрост стал просыпаться. Его не стали будить и дали возможность отоспаться от души. И правда, это был самый крепкий его сон за всё время. Так крепко и со вкусом он ещё, кажется, никогда не спал. Он хорошо отдохнул и, едва открыв глаза, почувствовал как же он хочет есть. От души потянувшись, каджит встал и понял, что завалился спать прямо в чём и был. Неудобно вышло. А кто его уложил спать? А он и не помнит. Вроде бы её звали Сахани? Или ему приснилось. Он решил выяснить это, когда встретит хоть кого-то. Выйдя из комнаты, он спустился вниз и там ему сразу в глаза бросились те, с кем он вчера уже имел честь общаться: и Мирсугоран, и, к сожалению, Рагнар, Хаук только что вышел за дверь, а песочного цвета каджитка это, кажется, и была Сахани. В дверях появился уже знакомый и полюбившийся каджит — Хакон, в сопровождении какого-то другого кота, которого он пока не знал. Тот был значительно ниже Хакона, чуть выше Фроста, крепкого приземистого телосложения, выглядел он понаглее. И отличался от светло-серого полосатого Хакона серо-коричневым окрасом. Каджит с луком на плече с высоты своего роста заметил проснувшегося Фроста и махнул ему рукой; каджиты обернулись. — Дрэм йол лок, Фрост! Проснулся? Как спалось? Вор стал подходить: — Да, в жизни так никогда не спал. — Голодный? — спросил бронгун, отсаживаясь подальше по скамье, предлагая присесть рядом. — Не то слово! — Ну, садись-садись. Фрост хотел сесть, но посмотрел на песочного цвета каджитку и помедлил, после вежливо обратившись к ней: — Тебе как-нибудь помочь? Каджитка замерла, подняв бровь. Вор подошёл к ней и взял тяжёлый горячий чайник, обёрнутый полотенцем: — Давай. Есть ещё что-нибудь? — Ам… Надо набрать воды в тот котёл, — кошка указала на большой тяжеленный пузатый котелок, стоявший под стеллажом, который нужно было поставить на специальные опоры над угольным островком. Каджит поморгал, задумавшись: — Хоро… Пруза, — он поставил чайник на деревянную доску на столе и пошёл к котелку. Каджиты невзначай наблюдали за ним. Вор постоял и немного посмотрел на котелок. Он выволок его из-под шкафа, — «Ого!.. Им убить можно, если смочь поднять!», — он задумался. Наблюдавшие за ним подумали, что сейчас посмеются с доходяги от души, но были приятно удивлены. Он не стал его поднимать и надрываться, а просто перекатил его до нужного места и там уже в раскачку поставил на отведённое для него место. Бронгун довольно хмыкнул. Фрост повернулся к каджитке, с вопросом в глазах, дескать, а где ведро? Она махнула в сторону стены, где стояли вёдра с набранной водой, которую они использовали для питья и приготовления еды. Кивнув, каджит пошёл за водой. Здесь он уже просто витиевато передвигался из-за тяжести ведра, с непривычки. Закончив, он выдохнул. Молодой каджит вызвался ещё помочь выставить кружки для горячего питья, после чего был свободен. — Молодец, герой, — немного с издёвкой сказала каджитка, хлопнула его по плечу, и занялась своими хозяйственными делами. Незаметно для вора, она посмотрела на Хакона, повела усами в сторону юноши и подмигнула. Долговязый понятливо чуть прищурил глаз. Фрост улыбнулся и снова вздохнул, садясь на скамью. Сахани достала из шкафчика травы и засыпала в чайник, снова укутав его. После того, как она поставила на стол хлеб, мясо и овощи, она разлила содержимое чайника по кружкам и Фросту тут же в нос ударил запах душистых лесных трав, ему не хотелось больше ничего — только дышать этим приятным насыщенным запахом и ни о чём не думать. Он никогда ничего такого не пил, но запах для него был просто чем-то воистину удивительным и восхитительным. На вкус ещё не знал, что же оно такое, но запах точно на пятёрку, хотя кому-то наверняка бы не понравилось. Под нос ему сунули какое-то мясо, но ему было всё равно, главное, что дали и самого не съели. — Итак, есть у тебя какие-то вопросы? — спросил Мирсугоран, складывая руки на столе. Запихав содержимое рта в щёку как хомяк, вор ответил: — И должен сказать, что их довольно много! В дверях появилась Кальдуран Кинай с белой кошкой на плече: — О, я вовремя? - Гех, брина, присоединяйся, — прогудел тигр. Каджитка в стальных доспехах подошла, снимая кошку с плеча и усаживая её на шиворот тигру, и села рядом, отпивая у друга травяной «чай». Бронгун встал и отошёл к Сахани за ещё одной кружкой, не став ту дёргать и Фрост подметил это: не смотря на то, что он главарь — не стыдился самому встать и сделать, не дёргая при этом своих подопечных. Кстати об этом! Каджит прожевал кусок мяса, которое определил как кролика, проглотил и озвучил свой первый вопрос: — Помимо кучи непонятных слов сваливающихся на меня второй день как сугроб с ёлки, у меня возник вопрос по поводу… Ну… Я сам лично просто никогда не был в таком… — он очень долго подбирал слова и даже отпил из кружки горячей воды, распушив усы от того, как было горячо. Он кхекнул, — В общем мне непонятны ваши узы, ваша семейность, традиции. А ваши… физические особенности так тем более! Почему… — он посмотрел на Рагнара, Кинай и Каису, — Почему бывает вот так? — и указал на них. — Джа-Ха’Джай, — сказал бронгун, наливая в кружку для Кальдуран «чай». — Фто? — не понял вор, жуя следующий кусок мяса. — Джа-Xa'Джай, — повторил Хакон, сидевший почти рядом с Кинай по правую руку. Он передал ей налитый «чай», — Это соотношение двух лун Нирна — Массера и Секунды, в зависимости от которых родившийся в определённый день каджит будет той или иной породы. — То есть… Хакон указал на своего приёмного отца: — Рагнар — сенч-рат, эта форма каджитов рождается при… — При полном Массере и нарастающей Секунде, — подсказала Кинай, отпивая из второй кружки и шевеля усами. — Гех, прости, — замялся лучник. — Это не так просто запомнить, — отмахнулась каджитка и обратилась к вору, — Большинство каджитов — сутай-раты или просто сутаи — это новый Массер и убывающая Секунда или новый Массер и новая Секунда, — она погладила Каису, — Но среди нас есть один единственный альфик — самая, на мой взгляд, маленькая форма каджитов, которые рождаются при убывающем Массере и полной Секунде. Но если ты назовёшь её «домашней кошкой» — она обидится. — И подсыплю едких трав в еду, чтобы тебя скрутил понос, — неожиданно сказала кошка и вор подавился. Бронгун, сидевший рядом, поднял брови и постучал вора по спине, тот откашлялся: — Что ты так нервничаешь? Да, обычно альфики не разговаривают. А Каиса разговаривает. Бывает. — Я-то уж думал, — прокашлялся вор, — Прости, Каиса… Мне стыдно, но я ни в коем разе не хотел тебя ничем обидеть! — Расслабься, Тафиру, — мурлыкнула кошка, слезая по плечу тигра на стол, горделиво садясь почти у него под головой, выпятив белую бархатную грудку, — Я благодарна тебе за то, что ты меня вытащил из той клетки и спрятал. Это было очень по-геройски. Особенно для того, кто всю жизнь жил один, как вор и никогда не рисковал для кого-то и не делал ничего для других. Я это оценила. — Эй, расслабься, фадон, — вдруг заговорил пока незнакомый Фросту каджит, сидящий по левую руку от Хакона, — Напрягся как кабанчик. Каиса у нас дама с характером, всегда лупит в лоб. Как стрела — прямая и колючая. Кошка подняла загривок и низко зашипела. — Без обид. — Знаешь что, чья бы утка крякала! — ощетинилась кошка. — Кар-кар. — Морокай! — Аха-ха, прости. — «Морокай, значит», — отметил про себя вор. — Да, кстати, забыл тебе представить своего друга, — спохватился лучник и хлопнул своего спутника по плечу, — Вульдзнагар Морокай. — Запомню, спасибо, — кивнул каджит, кусая несчастную кроличью ногу. — На вопрос про почему так — мы, кажется, ответили, — Мирсугоран посмотрел на жующего вора и тот кивнул, — А что до семейности… — Так просто сложилось, — пожал плечами Хакон, — По-другому не могло быть, мне кажется. Традиции, обряды, общие взгляды, вера и история. Это объединяет и это логично, объясняемо. Мы с Морокаем тоже очень сдружились, хотя казалось бы… - Гех, зэйма, даже и не помню как я с тобой, занудой, повёлся, — слегка хихикая, заявил Морокай, несерьёзно пихнув друга локтем. — Ну да, сэр оторви и выбрось, — фыркнул лучник и прыснул в усы, — А про себя я тебе уже рассказывал: Рагнар меня принял, поэтому я называю его — борма или по имени. — Богхма? — вор снова жевал. — Борма значит — отец. Мона — мать. Брина — сестра. Зэйма — брат. Каджит проглотил кусок мяса и стал рассуждать: — То есть Рагнар твой борма, якобы зэйма — Морокай, а мона?.. — Матерью я всегда считал Кинай, — признался долговязый, — а Каиса мне всегда была близка, как минимум потому что она сестра Рагнара. — Сейчас я сойду с ума… Стоп, что ты сказал? — вдруг замялся вор. — Ты всё правильно услышал, — сказала Кинай, случайно отпив из низкой широкой кружки Рагнара, которая больше напоминала просто миску с ручкой, — Не смотря на то, что Рагнар и Каиса такие разные — они брина ди зэйма. Семейность объясняет их физические особенности. — Миса и Зур видимо славно знали о Джа-Ха’Джае, чудаки, — сказала кошка. — Всё в порядке? — вдруг забасил тигр, опустив голову, смотря на крошечную по сравнению с ним сестру. — Что? — Ты обычно совсем по-иному разговариваешь. Или тебя что-то беспокоит? Кошка открыла рот и замялась, а потом опустила уши и вздохнула: — думаю это нервное, — она потёрлась о горло брата, — Прости. — Кстати, Каиса, — Мирсугоран достал откуда-то серебристый медальон с зеленовато-голубым камушком в центре, — это, кажется, твоё. Кошка ободрилась и подставила шею, чтобы бронгун надел на неё цепочку. Она выпятила грудку и опустила голову. Кажется, у альфика поднялось настроение. Фрост улыбнулся, смотря на белую кошечку. Почему-то глядя на неё у него становилось так легко и тепло на душе… Каджит обратился к Кинай: — Кинай, а что насчёт вас с Рагнаром? Рагнар начал отвечать вместо неё, немного урча, от испытываемого трепета к сестре: — Мы дружим не один десяток лет, Тафиру. - Ге-ех,сколько битв мы выстояли плечом к плечу? Даже когда ты стал бронгуном и появилось поселение я от тебя не отходила, вредина. — Ой, а насчёт этого у меня отдельный вопрос! Кинай неторопливо и спокойно говорила: — Не все каджиты живущие с нами сейчас — с самого начала. И сначала нашим ярлом был Рагнар, но… — Но старый решил, что пора дать дорогу молодым, — вставил свои пять септимов Морокай. — Морокай… — с упрёком вздохнул Хакон, — Вообще это не так. Он теперь наш наставник и наставник поселения, как опытный воин. И вообще опекун и защитник. — И одна из моих главных задач — сберечь вас и при любой угрозе броситься в бой, чтобы защитить, даже если это сделается ценой самого себя. Когда я был вашим ярлом, вы у меня по струнке ходили, были дисциплинированны настолько, чтобы достойно отстоять дом и ни за что бы у вас не появлялось в головах мыслей о том, что у вас может чего-то не получиться, — пробубнил под нос тигр, — А сейчас расслабились. — Тебе не кажется, мой друг, что тогда не было бы всего этого умиротворения и душевности в нашем доме? Это была бы армия, а не дружная семья? — тихо сказал нынешний ярл. — Поэтому я больше не бронгун. — Но ты им был, ты нам даёшь мудрые подзатыльники… Зверь возрастно захрипел: — Я могу дать дисциплину. Я могу дать наставнический упрёк. Но я не могу дать того, чего вы хотите — уюта, спокойствия, умиротворения. Даже дружба в моём присутствии превращается в напарничество. — Мне ли не знать, дорогой, — вздохнула каджитка рядом, которая машинально выпила налитый в обе кружки «чай». Это была её привычка и сверхспособность — выпивать всё, что налито даже из соседних кружек и не замечать этого. — Я слишком долго пробыл в армии, чтобы было иначе. — Но… — вдруг подал голос вор, — я думал, что уйти с поста можно только… — Нет, я ушёл добровольно, после того, как стал уверен в Мирсугоране, — перебил его тигр, — Я полководец, а не семьянин. — …И наши ряды стали понемногу расширяться, — со вздохом добавил вышеупомянутый. — А ты всё равно балбес, со своими уси-пуси, демократ даэдров, — вдруг выругался на него зверь. — Зато я не пытаюсь проглотить каждого за малейшую ошибку, уставник треклятый! — ответил тот. — Мальчики, не ссорьтесь, — пробормотала каджитка в стальных доспехах, — Давайте не при детях. Оба посмотрели на неё и переглянулись. Их усы зашевелились в скрываемых усмешках. Поня-ятненько как это здесь происходит… Фрост взялся двумя руками за ещё тёплую кружку и стал попивать «чай». — Хо… Пруза, — Фросту было непросто, но он максимально добросовестно старался вести себя как все остальные, запоминать все слова, рассказы, перенимать привычки. Остальные это замечали и только одобрительно кивали или улыбались. Душа молодого каджита была не поглощена мрачностью прожитых лет в тех условиях, в которых он был вынужден находиться, был в нём какой-то свет и чувствовалось, что он очень старается, скрипит мозгами, чтобы влиться в семейный коллектив деревни, — Я понял про Джа-Ха’Джай, вы немного рассказали мне про бронгунов и я, кажется, даже что-то понял. Очень постараюсь понять и принять ваши традиции. Вчера я увидел то, чего не видел никогда до этого и даже сам прочувствовал то, чего мне не было раньше свойственно. Я видел, как вы трепетно относитесь друг другу и как стоите особняком за себя и своих друзей и… И меня это поразило! Вы такие… живые, настоящие… Каджиты невзначай переглядывались, слушая вора и понятливо едва заметно улыбались. Хакон вздохнул и тихо сказал: — Знаешь, Фрост, ты такой понятливый… Я думаю, что ты легко вольёшься в наш ритм жизни. Мне приятно слышать то, что ты говоришь и у меня чувство, что сказано это от чистого сердца. Чувствую, что это была не пыль пущенная в глаза. Я бы с удовольствием помогал бы тебе с освоением нашего строя и традиций. Бронгун одобрительно кивнул. Морокай потёр подбородок: — Подписываюсь под каждым словом. Фрост невольно заулыбался. Очень приятно было осознавать, что уже сейчас нашлись те, кто смогут ему помочь и поддержать; он наконец нашёл единомышленников и место, в котором ему будет комфортно. Не смотря на вчерашнее приключение, которое заставило шерсть на загривке вставать и шевелиться вместе с табунами мурашек, он чувствовал в себе силы помогать этим каджитам и был готов даже сейчас провернуть ещё одну спасательную операцию, если такова потребуется. Вся эта, как сам он говорил, «языческая тема» его немного сбивала столку, многого он не понимал и ему ещё многое стоило узнать, какое-то время должно было ещё пройти, чтобы он смог понять всё и по-настоящему влиться в этот водоворот. Но всё это его только ждало и сейчас ему просто хотелось послушать их и понять для себя что-то ещё. Сейчас он чувствовал себя почти дома. Он уже будто у порога. — А ты, старый друг, хотел его съесть, — пробормотал Мирсугоран и выпрямился, уже более чётко заговорив, — Фрост, я очень рад, что ты оказался таким чистодушным и понятливым каджитом. Уже сейчас я вижу, что не ошибся в своём выборе. Но чтобы стать частью нашей непростой семьи — тебе нужно будет пройти обучение, испытания и доказать, что ты не подброшенный птенец, а часть семьи, на которую можно положиться и доверить свою спину. Вчера ты себя проявил воистину по-геройски, но не расслабляйся — одного геройского поступка будет недостаточно, но большой плюсик в карму ты себе заработал. А сегодня я хочу, чтобы ты отправился к трём Камням-Хранителям, к которым в своё время ходил каждый из нас. — Что за Камни? — Камни-Хранители — это камни, которые проявляют в тебе то, к чему ты больше склонен. Воин, лучник и… Маг, — ответил Хакон, — Помни, что я тебе сказал вчера: всё поправимо и если вдруг Камень скажет, что ты воин — тебе никто не посмеет запретить брать в руки лук или… Не знаю, учиться зельеварению. — Да, это своего рода один из традиционных обрядов, — кивнул Рагнар. Фрост чуть нахмурил брови и кивнул. Бронгун заговорил тише: — Один ты, конечно, не пойдёшь, у тебя будет сопровождающий, который сможет если что подсказать и направить, — Мирсугоран посмотрел на Фаасйолмара. Тигр поднял бровь: — И почему это? — Потому что я не могу пойти — мне нужно поговорить с Савот и кто-то из нас двоих должен быть здесь, к тому же, обоих не было уже почти больше двух дней. А ты ста… Мудрый и опытный воевода, сам же говорил. Вот и занимайся молодым поколением — учи уму разуму. Полезно будет. Всем. К тому же, Фрост должен вернуться домой живым, а не мёртвым. Ты меня понял? Ты должен его защищать как и всех, как сам ты и… — Ценой себя, я помню и без тебя, — тигр недовольно повёл усом, но почти сразу он принял эту мысль и подумал, что ему действительно было бы лучше пойти и понаблюдать за юношей со своей стороны. Он встал, оставив Каису без пушистой и тёплой стенки. — Хорошо, тогда отправимся сей и непременно, — Рагнар посмотрел на Сына и каджита рядом, — Пойдёте с нами. Оба каджита согласно и очень убедительно кивнули.***
Фросту дали мешочек с вещами — на всякий случай. Его предупредили, что идти придётся долго и далеко, а вредный и ворчливый старикан не дал бы ему прокатиться на его шее. Они вышли из старого Фолкрита и отправились в путь. Сначала они шли лесом. Буквально. Через где-то час они вышли к реке. Первую половину пути они почти не разговаривали и не смотря на имеющееся некоторое количество вопросов к каджитам, Фрост всё равно не осмеливался спрашивать. Они спустились к реке и Фрост плюхнулся на один кочковидный камень на глинистом берегу, устало ухнув: — Ох, может отдохнём? Что-то я устал… Два друга каджита осматривались, а Рагнар повернулся к вору с максимально недовольным, хмурым и безучастным выражением. Но вдруг его морда изменилась и глаза широко распахнулись. Что случилось? — Фрост! Осторожно! — Что? В чём дело? — вор с недоумением стал оглядываться и вдруг увидел за своей спиной огромную крабью клешню. Вскрик пропал в его горле и от удивления и испуга его сковало. Это ещё что за фокусы?! Каджиты обернулись вслед за Рагнаром и тоже на миг испугались. Только не за себя, а за Тафиру. — Рагнар! — Хакон указал на ещё двух грязевых крабов на противоположном берегу реки. Тигр слетел с холма и за пару длинных прыжков оказался на глинистом берегу. Он схватил Фроста зубами за плечо и отпрыгнул в сторону, отшвыривая его подальше к поваленному дереву. Вор и пискнуть не успел, как «колбаской» покатился и врезался в упомянутое дерево, собрав на себя всю мокрую траву и листья, а на плече, кажется, проступили капли крови. Старый каджит очевидно не из тех, кто предпочитает аккуратность и бережность. Рагнар прыгнул обратно соскальзывая к берегу по глине, которая под его весом и лапами становилась похожа на болото и серо-бурое месиво. Он схватил грязевого краба за его большую клешню и отбросил в сторону в созвучии с хрустом хитина. Два других краба перебирались через реку — она была не такая глубокая, чтобы скрыть их полностью. Лапы тигра были до пуза в грязи и он вяз в этом болоте и соскальзывал к реке. Хакон взялся за лук и прицелился стрелять туда, где у краба голова. Морокай же взялся за боевой топор и, съехав по грязи, вбил топор крабу в панцирь, а Рагнар как и предыдущему — отгрыз тому клешню и лапой сломал какую-то из ног прибрежного жителя. Последний грязевой краб был атакован стрелами и пытался закопаться в глину, но каджиты вытащили его и разделались так же как и с его братьями. Всё пузо и лапы сенч-рата были мокрые и покрыты глиной. Они тяжело перебирая мокрое месиво из глины, выбрались на траву. Фаасйолмар был в том положении тела, в котором его первый раз увидел Фрост: опущенная голова и прогиб в спине, торчащие лопатки, только сейчас нижняя его половина была как у борова в глине, траве и грязи. И как специально, старик агрессивно отряхнулся и окатил Фроста фонтаном из брызг воды и серо-бурой жижи. И Морокай был по колено в грязи. — В следующий раз — будь внимательнее, — проворчал зверь, — Если говорят осторожно — значит осторожно! — Да откуда ж я знал! — Ты чего, парень, никогда грязевых крабов не видел? — удивился Морокай, оттряхивая ноги от глины, из-за которой ему стало тяжело ходить. — Нет! Там где я жил их не водится! Я вообще в ужасе от того, что здесь обитает! — Это ты ещё в Пределе не был, — сказал каджит, продолжая трясти ногами. — Где? — Я думаю, что тебе пока не обязательно знать об этом, — сказал Канзифус Хакон, — С близлежащими территориями бы разобраться. Вдруг Фрост услышал как у него за спиной что-то бухнуло. Он резко испугано обернулся и увидел, как по травянистому холму катается старый четвероногий каджит. Вор вопросительно поднял бровь, обернувшись к двум другим. — В воду не хочет лезть — оттирается, — пояснили они. Юноша понятливо задрал голову и кивнул. Тигр встал и снова отряхнулся, он поднял голову и принюхался. Два друга повторили за ним. Опустив голову, Рагнар кивнул: — Идём дальше. У Фроста после всех этих испугов пропала и жажда, и голод, и усталость. И неторопливо они пошли дальше, преимущественно вдоль реки, чуть поднимаясь. — Привыкай принюхиваться, каджит, — сказал Рагнар. — Вы ориентируетесь по запаху? — Нет, это помогает предостеречься от хищников или обнаружить дичь, — пояснил спокойный Хакон. — «Ты такой добрый, спокойный и мягкий, говори со мной побольше… А то этот старикан меня пугает», — подумал Фрост и кивнул. — Ну и некоторые места действительно можно легче обнаружить по запаху, если знаешь, на что ориентироваться. Например, медвежья берлога. Согласись, что это сложно не почуять и ошибиться с местом? Каджит понятливо хмыкнул и стал принюхиваться. Когда он собирался с мыслями и анализировал запахи — был крайне удивлён, ведь раньше он не пользовался особо своим носом и не замечал, что он может распознать что-то по запаху донесённому ветром. Хотя от избытка запахов у него немного кружилась голова и большую часть он, скорее всего, даже пока не смог бы распознать и отделить один от другого. Но как занятно! Каджиты вскарабкались по небольшой скале и вышли на тропу. Сейчас перед ними был по-большей мере скалистый рельеф, скудные, но довольно сырые земли, хвойники, поваленные деревья и обилие различных трав. Друзья-каджиты шли по бокам от вора и впереди шёл тигр, как провожатый. Шерсть на хвосте и вдоль всего позвоночника у Фроста встала дыбом и кончик хвоста стал вибрировать. Хакон незаметно указал другу на это и тот задумчиво поднял бровь. Каджиту стало неспокойно. Они вышли к площадке вымощенной камнями с выдолбленными витиеватыми узорами. Равносторонним треугольником стояло три высоких изрезанных узорами камня. — Мы пришли. Хакон добродушно посмотрел на вора и кивнул, подталкивая его вперёд. Фрост всё ещё немного нервничая, пошёл вперёд и подошёл к тигру, который гипнотизировал эти камни. — «Что я должен сделать?» — задал очевидный вопрос каджит сам себе. Не дожидаясь, пока он его озвучит, Рагнар забасил: — Очисть свой разум. Подойди к каждому из камней, положи на него ладонь, — интуитивно догадаешься куда, и почувствуй его. После этого встань в центр, ты увидишь его в узорах на камнях. Сделай максимальный выдох, будто освобождаешь всего себя, свой разум и свою душу от всех мыслей, переживаний — всего. Расслабься и просто чувствуй. Чувствуй себя и своё тело. И ни о чём не думай. Тигр не отводил взгляда от камней. Фрост внимательно его выслушал и кивнул. — Вперёд. Фрост занервничал ещё больше. Как же тут очистить разум, если невольно нервничаешь и трясёшься? Могли бы хоть какой-нибудь урок йоги дать! Каджит вздохнул и постарался успокоиться. Ему же не сказали, что может произойти что-то опасное? Значит ничего страшного, правда? Да и у него за спиной стоят три уже опытных в этом каджита с неплохой реакцией и если что-то случится, они его спасут. Верно же?.. В общем как Фрост себя не успокаивал — постичь дзен сразу у него не получилось. Тигр сел и по бокам от него встали Морокай и Хакон. — «А вдруг я стесняюсь!» — подумал Фрост, мысленно ругая товарищей за столь пристальные взгляды. — «Ну всё, соберись тряпка, это же просто какие-то там камни, которые непонятно как скажут кто ты, лох вонючий или тварь дрожащая. Скорее второе, конечно. Так, дзен-дзен-дзен! Внутренний покой, внутренний покой, внутренний покой, покой, покой!..» Хвост его нервно подрагивал и чем больше он себя успокаивал, тем больше нервничал.— Ни о чём не думай… — пронеслось у него в голове.
— «Я пушистое облачко… Я пушистое облачко…» У Фроста была настоящая битва с собой. Подумав над этим, он закрыл глаза и постепенно выбрасывал из головы все мысли, пока в ней всё не утихло. Он снял свои тканные сапоги с обвязками-верёвками и ступил босой стопой на холодный камень. Тигр довольно хмыкнул, одобрив подход юноши. Он кончиками пальцев нащупывал куда ступать дальше. Он прислушался к звукам леса, реки. К камню под его ногами, к природе. Он коснулся рукой первого Камня, покровителем которого был Ронан — то есть, Лучник. Подушечками левой руки он ощупал узоры и остановил ладонь, направив всё своё внимание к нему. Потом он плавно поднял правую и так же плавно, будто шелест ветерка, переставил правую ногу ближе к камню и коснулся его рукой, также ища подушечками узоры и место, где он должен остановить своё внимание. Второй Камень — Ла — то есть, Маг. Он переступил снова, но теперь левой ногой и рукой. Третий Камень — Кендов — Воин. Прочувствовав каждый из камней, он шагнул в середину и повернулся спиной к каджитам. Он немного развёл руки, раскрывая грудную клетку для выдоха. Глубокий вдох и выдох… После такого дыхательного упражнения его задачей теперь было чувствовать себя и своё тело. Вдруг мурашки пробежали табуном по спине, поднимая шерсть дыбом. Тигр нахмурился и зашевелил ушами. Узоры на камнях стали поочерёдно светиться и каджиты в недоумении стали переглядываться. Свет спустился по узорам к вору, а потом резко обратно и выстрелил над ним в одну точку из сквозных отверстий сверху. Забили снопы искр и зарядов. Что-то определённо не так… По шерстинкам каджита будто забегали крошечные наэлектризованные молнии. Звериный вой вдали. Звериный ли? Каджиты переглянулись и завертели головами. Гигантская тень скользнула по небу и за Камнями приземлился такой же гигантский, как и тень, ящер. Глаза каджитов в миг округлились от ужаса. Фрост стал приоткрывать глаза, надеясь, что всё закончилось. И как же он ошибся! Его испуг и шок были настолько сильными, что он пока падал, необъяснимым для себя образом выбил руками сноп молний направленных в дракона. Он видел и был морально готов к ледяным приведениям, готов и к грязевым крабам, и к разбойникам, и чего греха таить, к магам, но к Дракону! Дракон! Дракон, чтоб тебя! Вор от страха был готов биться в конвульсиях. Каджиты растерялись напрочь, но крик Дракона привёл их в чувства. — Назад! — бросил тигр и с такими же большими глазами как у Хакона и Морокая, бросился к Фросту. Он за пару прыжков оказался рядом, вцепился зубами в загривок от чего каджит только пискнул и сжался как маленький котёнок, и поволок его прочь, вытягивая шею и всю свою переднюю часть тела. — В леш! — прошипел зверь. Каджиты рванули сначала по дороге, потом свернули в лес. Земля под их ногами задрожала — дракон перелетел поближе и вызвал толчок земли своим грузным приземлением. Они подпрыгнули и покатились как колобочки в разные стороны. Фрост настолько был испуган, что не мог пошевелиться — разве что только от собственных вибраций; его трясло так, будто он вылез из ледяного озера и очень замёрз. В голове было настолько пусто, что он не мог ничего — ни подумать, ни бежать, ни осознать и всё, что у него сейчас получалось делать — бояться, трястись от ужаса и дыбить шерсть словно ёж. Сквозь деревья он увидел тёмный драконий силуэт и ему показалось, что голова повернулась в их сторону и у монстра были красные глаза. Дракон стал плеваться огнём. Рагнар видел этого беспомощного каджита и ему ничего не оставалось, как… выполнять клятву и защищать его. Поэтому зверь бросился сломя голову сквозь кусты и едва он успел напрыгнуть на вора и загородить, как огромный ящер испустил из себя поток пламени. Фрост зажмурился. Он почувствовал сильный жар над собой и как затрещала трава и ветки вокруг него, но он не чувствовал ничего больше, кроме сильного жара и немного подпаленного хвоста. Щуро приоткрывая один глаз, он поднял взгляд и увидел старика, который загородил его от напора драконьего огня. Дракон закрыл пасть и снова завыл. Оскаленная от напряжения морда тигра расслабилась и из его рта повалил дым, лапы стали дрожать и он осел, ему тяжело дышалось, но выглядел он значительно живее, чем после драки с ледяным приведением. — «Сопротивляемость к огню…» — осенило вдруг вора. Тигр захрипел, открывая глаза: — Слишком много хорошо — тоже плохо. Вставай, нужно уходить. Фрост судорожно закивал, тигр дал ему подняться и неуклюже двинулся к остальным, а вор ни на шаг от него не отставал. Они встретились с «братьями» и бросили взгляды в сторону Дракона. Фаасйолмар уставился на огромную ящерицу и замер. Он смотрел ему в глаза. Глаза были не красные, как показалось Фросту, а песочно-оранжевого цвета с глубоким чёрным зрачком. Хакон, приложившийся снова об дерево, с небольшим головокружением взялся за лук и стрелы. Фрост только и бросал судорожные взгляды с Дракона на Рагнара, на Хакона, на Морокая, который как дурак стоял с секирой в руках и не знал куда деваться, а потом снова на Дракона. Дымящийся загривок Рагнара поднялся и шерсть вдоль позвоночника стала подниматься волной. Вдруг зверь бросил взгляд на Сына, на Дракона и снова на Сына. Рагнар напрыгнул на Хакона и тот выронил стрелу. — Что ты!.. Ящер взлетел и стал кружить. Старик схватил его за рукав и дёрнул за собой. Хакон под руку подхватил своего незадачливого друга и, совершенно не понимая, что ударило в голову его приёмному отцу, бросился за ним. И Фрост вдогонку. Они спрыгнули, скатились, соскользнули по скалам и чуть пробежавшись, нырнули в углубление в скале. Хакон обернулся: — Борма? Зверь стоял спиной к ним и слухом и зрением он точно был не здесь. Канзифус напрягся. Морокай же присел рядом с Фростом и немного прикрывал его, мельком оглядев на наличие ушибов. Сейчас этот взбалмошный каджит был серьёзен, молчалив и его морда была очень напряжённой и немного напуганной. Возможно, ему было также страшно, как и Фросту, но показать ему это было стыдно и в отличие от него — он мог взять себя в руки. Вдруг старый каджит спрыгнул вниз и стал соскакивать в низину. По земле пронеслась тень и снова они услышали драконий вой. Грохот и всё снова задрожало. За углублением, наверху, стали появляться огненные плевки. Дракон спустился вниз и окатил пламенным дыханием старого каджита. Старик забросал драконью морду водорослями, которые смог подцепить лапами у берега и поскакал к скале, «преграждая» дорогу ящеру. Огнедышащей ящерице определённо не понравились мокрые пахучие водоросли и она, сбросив их, громко зашипела, бросив испепеляющий взгляд на четвероногого каджита. Дракон, словно разумная зверюга уставилась злыми, но будто умными глазами на оскаленного Фаасйолмара и на каджитов в укрытии. Ящер сделал пару шагов к ним, испуская дым из ноздрей, будто разогреваясь для очередного залпа. — «Он же знает, что делает, правда?» Фрост не отрывал глаз от Дракона. Что в голове у этого существа? Хакон заметно напрягся и было уже потянулся за луком, как друг его взял за предплечье, останавливая. Он взглядом указал на тигра. Хакон нахмурился. Драконья голова опустилась и приблизилась к Рагнару… — «Что происходит, что происходит, что происходит?»— Ру даман суль дал стин, тол сизан вулон…
— Зу даман зил зуль, Гра-зеймазин! Дракон выпустил густое и плотное облако искрящегося дыма из носа и пасти, взвыл и взлетел, окатив каджитов вихрем, заставив их напрячься и зажмуриться. Старческий кашель послышался внизу. Хакон как ужаленный кролик спрыгнул вниз. Морокай и Фрост переглянулись и выглянули из их укрытия. Они увидели долговязого каджита, который буквально в пару прыжков оказался рядом со стариком. Морокай поднял настрадавшегося вора и поторопил для спуска. — Ты совсем что ли на старости лет с ума съехал? — завился Канзифус, подлетая к приёмному отцу, который «прилёг отдохнуть» на нагретых драконьим дыханием камнях. — Ты чего отчебучил?! Почему ты не дал стрелять в него? Он же едва нас всех не угробил! — Не угробил же, — пропыхтел старый. — Борма! — Ну что ты извизжался как поросёнок? — тигр тяжело поставил передние лапы и приподнялся. — Все целы? Хакон обернулся и посмотрел на спускающихся по скале каджитов: — Вроде бы. — Ну и замечательно, — он стал грузно подниматься на трясущиеся лапы, — значит я со своей задачей справился. — Не уходи от разговора! — Спроси лучше у своего дружка замечательного — каким образом этот паршивый ребёнок смог позвать Дракона! Или ты хочешь мне сказать что-то про «случайность» или «совпадение»? — огрызнулся, показав жёлтые зубы, Рагнар. — Не зная при этом ни одного Ту’ума, ни одного драконьего слова, не говоря уже о том, чтобы знать хоть одного Дракона, и не зная, даже, как выглядит даэдров грязевой краб! Я делал то, что должен — защищать вас, это я и сделал! Если бы ты выстрелил и попал — он бы от нас точно не отстал и тогда пришлось бы с ним сражаться. И что-то я не вижу, чтобы в нашем рейде был хоть один Довакин. А я помню эти глаза! Я знаю его. А он меня, и ты не представляешь какая великолепная память у драконов и не приведи Акатош тебе было на него напасть. Здесь я бы уже ничего не смог сделать, — его оскал пропал и голова повисла. — Ещё пять минут назад я был готов визжать и в судорогах повторять одно и то же, но сейчас мне просто хочется спросить, а что это такое было? — подал голос Фрост, немного покашливая. От напряжения у него запершило в горле. — Кажется, Камни-Хранители нас не особо-то и сохранили, — почесал в затылке Морокай, — И что это всё значит? Камни так не дали нам понять, кто всё-таки Фрост. Голова сенч-рата устало поднялась и посмотрела на каджитов. Он задумался. — Вернёмся к ним, может получится. — Да и я был бы очень рад забрать свои сапоги… — пробормотал босоногий каджит. Без спешки они вернулись к Камням. Обувь Фроста лежала там, где он её и оставил. — Что-то у меня такое ощущение, что Камни сейчас нам ничего не скажут, — задумчиво протянул Морокай. Фаасйолмар медленно покивал. Камни почернели и сейчас они ощущались как самые обычные камни. — Вдруг… — вор встал в середину, где и стоял, но он и правда уже не чувствовал ничего. Только неприятное чувство дежавю. Он постоял немного и стал разглядывать Камни. — Я вам зуб даю — Маг, — заявил Морокай. — Почему это? — А смог бы Лучник своей «силой мысли» позвать Дракона? Зуб даю! — Я думаю, что мы должны возвращаться, — негромко сказал сенч-рат, — Нужно вернуться до ночи. Фрост покивал и опустил руку с Камня Ла, немного с печалью посмотрев на него. Он развернулся, надел свои сапоги, подумав попутно, как же приятно ходить по этим камням, траве и скалам — обутым. Вор подошёл к каджитам, они развернулись и двинулись в сторону дома…Когда за бугром стало видно одни лишь затылки каджитов, один из Камней едва различимо засиял, словно маленький, просто крошечный огонёк угасающей надежды…
…Камень Ла…