Начинало смеркаться, когда каджиты возвращались домой. Они почти не разговаривали, а старый кот был будто поглощён какими-то раздумьями. На горизонте показалась входная арка в деревню и в глаза сенч-рату попал бронгун. Кот нахмурился, распушился и бросился к главарю. Члены рейда переглянулись и пожали плечами.
Серый каджит в доспехах заметил, что тигр несётся к нему и вопросительно поднял бровь и в следующее мгновение увернулся, уклонившись в сторону — зверь бросился на него. Развернувшись, сенч замахнулся лапой, но каджитский главарь и сейчас успел уклониться.
— Почему ты ничего не сказал мне?! — низко и раскатисто зарычал зверь, оскалив жёлтые зубы.
— О чём ты?
— О твоём волшебном любимце, — голос стал ещё больше хрипеть, Фаасйолмар бросился вновь на своего «брата», — ярл вселюбящий!
— Я не понимаю о чём ты говоришь! — каджит прыгнул в сторону кувырком. — Даэдров старик! С ума сошёл!
Зверь не желал слушать. Он бросался снова и снова; Мирсугоран перекатившись к ступенькам, схватил рядом стоявшую граблю и стал отбиваться от натиска зверя: — Успокойся, наконец, и объяснись!
Он прыгнул за спину сенч-рата и рукояткой грабли подсёк задние лапы. Зверь спотыкнулся и перекатился через спину, оборачиваясь.
Каджиты издалека видевшие драку Фаасйолмара и Мирсугорана смотрели на них с сильным недоумением.
—
Кан-Дрем-Ов! — вдруг вскрикнул бронгун в лицо зверю.
Рагнар остался стоять на месте, выражение его старой ободранной морды не слишком изменилось, скорее даже наоборот; оскаленность всё ещё присутствовала, брови были нахмурены густой галочкой и небольшие, относительно его самого, жёлто-зелёные злые глаза недовольно пронзали бронгуна.
— Прости, — извинился ярл, — по-другому ты бы и дальше пытался убить меня.
Клуб дыма вырвался из носа сенч-рата. Пришедшие с ним каджиты, подошли ближе. Наблюдательный Хакон заметил, что Фроста снова знобит и шерсть на хвосте и загривке стала вставать дыбом. Он невольно напрягся, потому что каждый раз это означало приход чего-то совсем не хорошего. В последний раз это был и вовсе дракон. Лучник напрягся и почувствовал потоки холодного ветра, которые с каждым мигом становились всё сильнее и сильнее, пока в конце концов не стали полноценной бурей.
Они переглянулись сквозь снежно-ветряные потоки, которые щипали носы и уши. Началась метель. Уже было непонятно: дрожит Фрост от холода или от того, что его трясёт от дурного предчувствия. Не исключены и оба варианта, ведь поселение отродясь таких метелей не видело. В тумане из маленьких льдинок, в глуби леса, заблестели огоньки и коты, сощурившись, попытались разглядеть, что это. Бронгун вышел чуть вперёд, закрывая морду от ветра.
— Фрост, под навес, — неожиданно сказал кот.
Бывший вор ничего не понял, не понимал и, покивав, просто отбежал в сторону, на крыльцо. Огоньки непостоянно двигаясь по неочевидной траектории, медленно, приближались и последние метров сто они стали преодолевать за считанные секунды. Сквозь арку пролетел первый огонёк, потом ещё два и ещё. В первый миг Фросту показалось, что это ледяные приведения только поменьше. Но они были похожи на шары, а не на ледяных летающих змеев.
Бронгун зажёг лапы как только первый огонёк пересёк границу поселения и поочерёдно выпустил по огненному шару. Хакон взялся за лук ещё даже не представляя, есть ли в нём смысл. Не смотря на всё проворство и опытность во владении луком — каджит потерялся и не понимал: попадает он или просто танцует, пока вокруг кружат эти странные создания, которые плевались голубовато-белёсыми сгустками. Предполагать, что это за неопознанная жижа — Фрост не стал, во избежание потери завтрака путём отрыгивания. Он заметил Морокая, который махал боевым топором по двум летающим вокруг него шарам. Фрост отвлёкся буквально на секунду, на взрыв шара от лап Мирсугорана, как не успел и заметить, как Морокай уже был повален на землю, а его топор был откинут от него в сторону.
— «Ая-яй!»
Фрост заметался и вскочил со своего места. Он скользнул на коленях по земле, подхватывая топор, встал и, развернувшись, огласил поднимающемуся каджиту: — Морокай! — и в раскачку подкинул ему стальной топор.
Воин тут же обратил внимание и подхватил орудие налету, по инерции развернувшись, от плеча вогнал топор в летающий светящийся шар. Существо зашипело, запищало и взорвалось, окатив каджита брызгами льдинок, снежной пыли, дыма и, возможно, той самой жижи. Фрост был горд собой, что смог помочь Морокаю повергнуть существо и совсем забылся. Сгусток снежной энергии ударил зеваку в спину и он кубарем покатился, ударившись о порог.
— «Я что, похож на тренировочную мишень?!»
Спиралями летающий шар стал приближаться к нему.
— «Кто бы мне теперь помог…»
Фрост вжался спиной в порог, не зная от испуга, что делать. Когда шар приблизился совсем и собирался… Укусить? Ударить? Плюнуть жижей? Неважно! Вор всё равно испугался и закрылся руками, зажмурившись. Вдруг он почувствовал тепло в ладонях, как тогда, когда он выбил сноп искр в дракона, испугавшись. Он ударил внутренней стороной запястья о другое и повторил свой фокус, оглушив противника. Он с ужасом посмотрел на свои ладони и его усы завибрировали вместе с поднимающейся столбом шерстью.
— «Чего?!»
Он оглянулся. Бронгун палил огнём из рук, выстреливая то в один шар, то в другой, то в третий; сенч-рата задирало ещё два шара, кто кого побеждал — непонятно; Хакон взял пример со своего друга и взял свою секиру с длинной рукоятью, и вдвоём с другом они бороли ещё двух.
Не успел Фрост подумать «откуда их столько налетело», как его отбросило в сторону и он снова зашибся, только теперь о стену. Поднимаясь на четвереньки, он застыл. Он почти ничего не слышал, в ушах звенело и всё было как в тумане, образы его теперешних товарищей стали дробиться на несколько. Встать не получалось, потому что голова кружилась так, что он был готов исполнить песенку «карусель». Кот видел цветные пятна: оранжевые, голубоватые и другие. Он впился широко расставленными руками в землю и судорожно сжимал веки, в попытке проморгаться.
Ненасытный энергошар устремился к беззащитному снова, рассекая с шипением воздух своей леденящей аурой. Бронгун после выпущенного огненного шара нашёл глазами вора и на секунду запаниковал и встретился глазами с тигром; он заметил причину беспокойства своего главаря. Каджит в доспехах сжал огненный шар в ладонях и выпустил его во враждебное существо. Аномальное приведение зашипело и загорелось, став ещё злее.
Шерсть Фроста заинела и встала дыбом от затылка до кончика хвоста. Повертев головой он увидел только голубовато-оранжевое пятно, от которого исходило недоброе шипение. Услышав рык, будто сквозь воду, он потерял из виду агрессивный источник голубоватого света. Фаасйолмар напал на подожжённого врага, получив преимущество над ним. Спустя некоторое время баталии, зверь схлопнул шар когтистой лапой об колонну.
Постепенно слух и зрение стали возвращаться к бедолаге и он услышал удар дверью. Из своей хижины на порог выпрыгнула зельевар в полной боевой готовности, тут же выпуская стремительный огненный шар в первого же попавшегося на глаза противника. Каджитка в коричневой мантии ловко и метко выпускала огненные залпы и пользовалась силовым барьером, который защищал её от нападения врага. Она вместе с Мирсугораном плечом к плечу, спина к спине дружно стали расправляться с врагом. Если бы Фрост видел всё чётко, то обязательно бы восхитился отвагой зельевара и тем, как они профессионально и с чувством ведут бой. А Савот ещё и грациозно. Фрост был просто в ужасе и в восторге. То ли от восторга в ужасе, то ли от ужаса в восторге.
Последний огненный залп каджитки попал во враждебное существо, которое как и все остальные перед погибелью: зашипело, заскрипело, взвилось и взорвалось, оставив после себя кучку ледяных осколков и каких-то неведомых соплей. Бой был окончен. На этот раз отделались малой кровью и обильным п
отом. Морокай помог Фросту подняться.
— Жив?
— Вроде бы, — буркнул вор и зашипел, — Голова только болит.
— Что это было? — Хакон повернул голову и с высоты своего роста посмотрел на бронгуна и зельевара.
— Ничего хорошего — это точно, — сказала каджитка в мантии.
— Ты как нельзя вовремя, — благодарно кивнул главарь каджитского поселения.
— Если бы знала, что нельзя отойти от вас —сразу бы сварила из вас зелье для пяток, — огрызнулась зельевар и замялась, — Нам нужно поговорить.
— Да уж, я бы хотел услышать некоторые объяснения, — согласился каджит в доспехах, поворачивая голову к своему четырёхногому другу.
— Идём, — кивнула маг, — Не будем терять время.
Втроём они прошли в дом, где до этого Фрост спал и завтракал. Посмотрев на Хакона и Морокая, он потёр затылок. Голова тигра из дверей позвала их внутрь. Молодые каджиты присоединились к ним и сели за один стол. Каджитский ярл сел полубоком, оставляя ноги снаружи, маг осталась стоять у стенки, а тигр раздражённо мельтешил.
— Фаас, сядь и успокойся, — буркнула маг, придерживая пальцами переносицу, — Меня скоро стошнит от тебя.
Тигр демонстративно плюхнул свою тяжёлую пятую точку на пол, раздражённо мотыляя укороченным хвостом из стороны в сторону.
— Вы добрались до Камней? — издалека начал бронгун.
Зверь фыркнул, — Естественно, — он ударил хвостом пол, — И что произошло?
Мирсугоран недоумённо поднял бровь. Морокай сложил руки на столе: — Кажется наш новый друг сломал Камни-Хранители своей «тревожной аурой», — сказал он, тонко намекнув про нервные реакции каджита на окружение.
— Не понял?
Хакон вперёд своего приёмного отца решил пояснить, подумав, что это не даст ему злиться: — Вместо одного — сработали три Камня, сэр. И… и не сработали одновременно. Ни один из них в итоге не дал нам понять, к чему склонен Фрост. И ритуал завершился, видимо, преждевременно.
— Потому что по «чистейшей случайности» прилетел дракон, которого он видимо вызвал, — морда старого каджита была настолько суровой, что об неё можно было камни разбивать. Так показалось Фросту. Ну вызвал и вызвал! А может он на шум прилетел или просто мимо пролетал, а тут такие световые шоу, стало интересно и вот, пожалуйста!
— Что он сделал? — переспросил бронгун.
— Тебе не послышалось, именно дракона, — повторил старый каджит, — Я не знаю как ему это удалось или может быть это было случайное нелепое абсурднейшее, абсолютно идиотское, разорвите меня рифтенские волки, совпадение, но сути, лично для меня, это не сильно меняет. Во время ритуала, когда этот юноша стоял среди Камней — прилетел дракон.
— Поэтому как положено он его не завершил, думаю, понятно по какой причине, — заключил высокий каджит.
— Да не может быть… — пробормотала каджитка.
—
Гех, мы так убегали, что чуть босые не остались, — кивнул Вульдзнагар Морокай.
— Но вообще-то в итоге я всё-таки остался босой, — пискнул вор, немного обидевшись.
— Зато живой, — пожал плечами каджит. Фрост вздохнул.
— Савот, ты слышала что-нибудь подобное?
Кошка отрицательно помотала головой, держась за подбородок. Она выглядела очень задумчивой. И умной. Так показалось Фросту. И необычной… Ой.
— Фрост сейчас не главная проблема, — сказала каджитка, помахав указательным пальцем.
— Ты права, — кивнул бронгун, — С ним мы ещё успеем разобраться. А сейчас в лагере. Что это было?
Маг пожала плечами: — Ты думаешь, что если я владею магей лучше тебя, то я всё знаю? Это неправда.
— А ты знаешь кого-то, кто мог бы знать об этом хоть что-то?
Кошка задумалась, потирая подбородок: — Я думаю, что в Вайтране можно найти того, кто мог бы подсказать. Или направить к тем, кто знает больше меня. Можно было бы отправиться сразу в Винтерхолд, но там… Могут возникнуть проблемы с проходом, да и путь туда намного дальше, чем до Вайтрана, поэтому, думаю, что для начала было бы логично отправиться туда. К сожалению, моих знаний пока не достаточно, чтобы ответить на возникшие у нас вопросы. Состояние Рейнгронт, появившийся дракон, аномалии… Ничего хорошего это не предвещает, такое ощущение.
— А что с деревом? — вдруг поинтересовался вор, вспомнив, что такое Рейнгронт.
Каджитка немного помолчала, подняла глаза на бронгуна и уловив его кивок, вздохнула: — Половина нашего древа стала усыхать. Камни душ, которые лежали вокруг него вдруг пришли в негодность и разрушились, а захваченные души вырвались из них. И… Ещё одно странное явление, которое я обнаружила — корни Нирна стали рассыпаться… Может быть, конечно, это связано с чем-то менее масштабным и страшным или они слишком долго у меня лежали, но обычно ничего подобного с ними я не замечала, — Савот потёрла подбородок задумчиво.
Тигр вскочил: — Почему вы мне ничего не сказали?
— Тише… Никто не знал, не хотели раньше времени поднимать шум. Состояние дерева, думается, должно объясниться состоянием Златолиста, либо Великого древа. Это, безусловно, очень странно, но у этого точно должно быть разумное и логичное объяснение.
— А может быть такое, что… — Фрост мято начал, — Ну… Что Нирн отжил своё, как планета? И это просто признаки того, что он умирает?
Маг, бронгун и сенч-рат уставились на вора и переглянулись. Задумались.
— Звучит грустно, — вздохнул Морокай, складывая руки на груди.
— Если это и имеет место быть, то должны быть какие-то более правдоподобные признаки возвращения Пожирателя Мира нежели порча ингредиентов и болезненное состояние черенка Златолиста, да и мне всегда казалось, что это искусственный конец времён.
— То есть всего происходящего тебе не достаточно?
— Смотря на всё это я бы больше поверил в ещё одно извержение Красной Горы.
— Стоп, а кто такой Пожиратель Мира?
Старшие коты переглянулись и посмотрели на вора. Как они могли забыть, что он был по сути бродячим каджитом и просто не мог всего этого знать при том образе жизни, который вёл? И как ему объяснить всё это не потратив четыре дня?
— Фрост, тебе что-нибудь известно о верах разных народов, Пантеоне богов хотя бы каджитов или нордов?
Вор отрицательно покачал головой. Тяжёлый случай. И как ему объяснить то, чего он, скорее всего, даже не сможет сейчас понять?
— Существует несколько религиозных Пантеонов, которые проповедуют жители Нирна. Некоторые божества, в некоторых Пантеонах одни и те же, только, в связи с народной разницей — называются по-разному. Норды в этом плане, конечно, своебразные, но и в Эльсвейере не всё так просто. В общем есть Божество Времени, которое все называют по-разному: на нашей родине его зовут Первый Кот, но мы отошли от этого и склоняемся больше к местному варианту: Акатош — Великий Дракон Времени, который имеет две сущности: Ауриэль — Создатель, и Алдуин — Пожиратель Мира. Одного из его первенцев, к страшному совпадению, звали — Алдуин. Поэтому после его изгнания за пределы времени — норды нарекли его Пожирателем Мира, решили, что это именно он; возможно, но это не точно, так и есть. Я больше склонен считать, что это его личное тщеславное рвение — править провинциями, а если и придёт то время, когда наш мир нужно будет
«пожрать», то этим будет заниматься Бормах, а не он.
— Ты что-нибудь понял? — спросил вора Морокай. Фрост поморгал. — Понятно. Может не будем нагружать ненужной информацией парня?
— Информация-то нужная… — вздохнул Хакон.
— Другое дело, что он в неё всё равно не въедет.
— Я не догоняю… То есть минутку, — Фрост судорожно моргал и смотрел в стол, — Я в общих чертах понимаю кто такой Акатош; в общих чертах понимаю, кто такой Алдуин, но я вообще ничего не понимаю. Почему всё это не может говорить о том, что это признаки того, что он возвращается из своего изгнания? Или может это уже не он, а Акатош хочет, чтобы мы того… Место уступили свежей крови. Что?
— Пожалуй, не всё было бы так просто.
— А что сложного?
— Друзья, давайте не будем гадать лягушачьими лапками по воде, — встрепенулась каджитка в коричневой мантии, — у нас нет никаких оснований что-то утверждать. Чтобы строить какие-то теории нужно больше информации, пока всё это — набор странных событий, которые нас начали беспокоить. Поэтому нам необходимо отправить группу в город, чтобы они смогли что-нибудь узнать, — каджитка посмотрела на ярла, — Выбери кого-нибудь, кто пойдёт — мне всё равно кто, главное, чтобы память была хорошая.
— Фаас… — начал главарь, поворачивая голову в сторону четвероногого «брата».
— Я не пойду, — неожиданно заявил старик.
— Не понял. Ты здоров? Почему ты не идёшь?
— Зачем вам старый вспыльчивый зверь, которого, возможно, даже на территорию города не пустят без формы. К тому же я и так довольно долгое время отсутствовал — пора заняться делами, — зверь постепенно начал говорить тише, менее внятно и понемногу появлялось ощущение, что он отнекивается. Зверь поднялся и, волоча хвост, отправился к выходу, — Я уже давно не помогал воинам и охотникам, сам знаешь, что в обучении нельзя делать паузы — потом достойно не наверстаешь.
— Как скажешь, фадон, — вздохнул ярл. Сенч-рат не повернулся, только дёрнул ухом в знак того, что услышал ответ, и также неторопливо вывалился из помещения, толкнув дверь лапой, — «Он так вдруг постарел…» — поймал себя на мысли ярл. Ему показалось, что его названный братец, друг и главный наставник начал терять свою былую воинственность, стал… Старше и мягче? Резко и сильно? Или он просто раньше не замечал, как его «брат» стареет? Он отряхнулся, — Канзифус?
Хакон кивнул: — Да, сэр.
Ярл кивнул и посмотрел на его друга, стоящего рядом. Каджит замялся не решаясь предположить, что хочет сказать ему главарь. Он почесал затылок и невнятно начал: — Мне, наверное, тоже стоит остаться? Мирсугоран?
Каджит с серебристым ободом кивнул.
— Фрост, ты идёшь с нами.
Вор встрепенулся: — Что? — почувствовав на себе взгляды, поправился, — А, да, конечно,
пруза.
С улицы они расслышали конский топот. Ярл довольно быстро вышел за дверь и увидел подругу жизни своего старого соратника в сопровождении с тёмным рекрутом. Каджитка ловко спрыгнула с жеребца и обернулась.
— Какие новости? — Мирсугоран подошёл ближе.
— Ничего.
— Как?
— В сторону севера и северо-востока в окрестностях только приморозило, но ничего такого, — каджитка в стальных доспехах огляделась и нахмурила брови, — а в чём дело? Что произошло?
Ярл в общих чертах, выражаясь максимально обособленно, сообщил о произошедшем. Взгляд опытной каджитки почти не менялся, разве что левая бровь немного начала сползать на лоб. За спиной ярла заскрипела дверь и оттуда вышли отобранные для рейда каджиты.
— Кинай, ты пойдёшь с нами, — заявил ярл, — Собирайся.
— Хорошо, Инг, как скажешь, — она пожала плечами и посмотрела на Хаука в седле, — А рекруты?
— Ими будет заниматься Рагнар. Он остаётся.
— Он болен?!
— Нет, к счастью и такому же моему удивлению. Он изъявил желание остаться.
Кальдуран напряглась, её хвост дёрнулся и она повела коня в стоило, чтобы он поел, попил и отдохнул.
Мирсугоран повернулся к каджитам: — Собирайтесь, завтра с солнцем выходим.
Коты переглянулись, кивнули и отправились выполнять полученное задание.
***
Скоро начнёт светать, поэтому Фрост ещё и не думал просыпаться, — тяжело было привыкнуть к этому ритму жизни. Она с приходом в поселение стала для него более непредсказуемой, насыщенной и уставать он стал намного больше, потому что обычно он половину дня мог себе позволить поспать. Дверь в его комнату приоткрылась и к нему на край кровати присела песчаного цвета каджитка.
— Тафиру… — она негромко позвала его. Каджит пошевелил усами, но видимо, не проснулся.
— Тафиру-у, — она обратилась более настойчиво.
— М-мэ-мрб.
Каджитка поморгала и распушила усы, схватив сонного кота за бок: — Фрост!
— А! — воришка вздрогнул и распушился от испуга, бросив взгляд на Клострун.
— Вам скоро в путь, вставай. Мирсугоран тебя уже ищет.
Каджит сонно приподнялся: — М-м, да, хорошо, дайте мне пару минут, чтобы одеться.
Клострун кивнула, поднялась и вышла из комнаты, закрыв дверь. Фрост убедился, что дверь закрыта и плюхнулся обратно на кровать.
— «Пять минуточек…»
Он немного полежал, и внутри вдруг что-то зачесалось. Возможно, это была атрофированная годами совесть.
— «М-м, ладно, хорошо! Меня же правда ждут… Некрасиво как-то…»
Сев на край кровати, он стал обувать свои сапоги и перевязывать верёвкой. Из одного из сапогов выпал клинок и он, совершенно машинально, засунул его обратно, после того как надел.
— «Интересно, я один в штанах вечно сплю?..» — с этой мыслью каджит нашёл брошенную спросонья на пол рубашку, надел её и перевязался поясом. — «Так, сумка…»
Каджит подошёл к прикроватной тумбочке, взял свой сто раз зашитый мешочек. Туда он вчера сложил все свои отмычки, два яблока и верёвочку. Затянув и завязав мешочек, он повязал его на пояс и, облизнув ладонь, прилизал свой хохолок. После этого он отправился вниз. На первом этаже как всегда возилась Сахани, ей помогал каджит, который ему напоминал Морокая, только он был больше похож на… На сову. К сожалению, Фрост так и не вспомнил, как же его зовут. Выйдя на улицу, огляделся и обратил внимание, что в конце улицы, напротив местной фермы был своеобразный дом кузнеца, который раньше, что странно, даже не попадался вору на глаза. Там что-то очень звучно громыхало.
— «И как же это я не слышал всего этого?» — поразился сам себе каджит и отправился туда. Между фермой и хижиной местного зельевара находилась конюшня, в которой тоже кипела работа, только тихо кипела. Там негромко шуршал Хакон и Морокай, а возле входа стоял ярл, сложив руки.
Тафиру подошёл ближе: — …Сэр?
— Фрост, доброе утро, — поздоровался Мирсугоран, — Ты готов?
— Вроде бы, сэр, — кивнул вор и получил ответный кивок от ярла. Вдруг каджит вздрогнул от неожиданного звона за спиной и обернулся.
— Это Кинай, расслабься, — вор посмотрел на ярла, а затем обратно в сторону кузницы. Не дожидаясь вопросов, каджит в серебристом ободке пояснил: — Точит орудия, чтобы они были в надлежащем состоянии — путь не близкий и всякое может случиться, возможно, вернёмся ещё не скоро. Она наш кузнец.
— Кинай? Кузнец?
Сзади подошла каджитка в доспехах и так, что Фрост её не заметил: — Если я дама, это не значит, что я не закую тебя в подкову, Фрост, — услышав матёрый голос каджитки вор дрогнул, поймав себя на мысли, что вздрагивает от неё сегодня чаще, чем от старика сенч-рата. Каджитка держала в руках пару мечей: сначала она передала ярлу в руки двуручный меч, а после того, как он закрепил его на спине, передала второй — одноручный, более лёгкий и поменьше. Кальдуран кивнула и вернулась в свою кузницу, где продолжила сборы.
Хакон и Морокай уже заканчивали с подготовкой лошадей: они уже были накормлены, напоены, помыты, снаряжены — садись да поезжай. Осталось по мелочи. Каджиты вывели первого коня: он был грязно-серо-белого цвета, в серую крапинку, морда, грива, хвост и ноги были тёмные. На этом жеребчике обычно ездила Кинай.
Вышеупомянутая каджитка, вооружённая нордскими топорами разной тяжести, отдала долговязому коту колчан набитый стрелами, лук и секиру с переделанной ручкой. Фрост предположил, что это было связанно с особенностями роста Канзифуса Хакона. Сама же она ловко запрыгнула на своего жеребца.
— Фрост! — вдруг обратилась к юноше кузнец. Она развернула коня и отошла чуть назад. — Возьми на кузнечном столе клинок, он обёрнут мешковиной.
Вор кивнул и пошёл в сторону кузнечного уголка. Поднявшись по ступенькам, он бегло огляделся и заметил всего один предмет в мешковине, поэтому решил, что это он. Взяв его, пошёл обратно. Фрост протянул его каджитке.
— Он твой, — на матёрую кошку уставились удивлённые недоумевающие глаза, — пользуйся. Ты всё равно пока сам не знаешь кто ты: стрелок, воин или маг и какой способ ведения боя тебе больше подходит. У тебя должно быть какое-то средство защиты.
Каджит снова посмотрел на свёрток, обёрнутый верёвкой, пошевелил усами и засунул его во второй сапог, как и первый. Услышав за спиной топот копыт, вор обернулся и увидел чёрного плотного жеребца, в седле которого сидел каджит в доспехах и серебристым ободом на голове, в котором всё также блестел голубоватый камушек.
— У нас осталось всего три лошади, — заговорил ярл, — поэтому ты поедешь вместе с Хаконом.
Фрост поморгал и посмотрел на вышедшего Канзифуса, верхом на коричнево-белой в яблоках кобыле. Вор ещё немного постоял и кивнул. Хакон протянул ему руку и помог забраться на лошадь, — Если что, поменяемся. Держись, — предупредил его долговязый каджит и вор негромко угукнул, ухватившись всем чем мог в седло, лошадь и ремень на спине Канзифуса.
— Ну всё, вперёд, — чёрный жеребец двинулся вперёд и после преодоления входной арки перешёл на рысь, за ним поскакал серый конь Кинай и в конце пятнистая кобыла.
***
Пока каджиты находились в пути, солнце уже начинало подниматься всё выше и выше и обещало, через час-другой уже оказаться в зените. Они ненадолго остановились, чтобы Хакон и Фрост могли поменяться, потому что у последнего уже болела пятая точка, да и учиться ездить на лошади ему бы не помешало. В двух словах ему объяснили принципы управления лошадью и под руководством Хакона, сидящего за спиной, они двинулись потихонечку вперёд.
Преодолев лесной участок пути, они вышли в степи, где им предстояло идти довольно много. Очень много.
— Ну, что скажешь, Фрост?
— В плане?
— Как тебе процесс управления лошадью? Как тебе события, в которые ты втянулся?
Каджит задумался и немного скомкано начал: — Не знаю… С лошадью вроде проблем нет. А происходящее… Было бы наверное легче, если бы я хоть что-нибудь понимал. Или чуть больше, чем ничего.
Кот на чёрном жеребце кивнул: — Ничего, походу дела начнёшь понимать, — он посмотрел в их сторону и заметил, что Канзифус немного задремал. Это вызвало у него лёгкую улыбку и он едва распушился.
Какое-то время они ехали молча, но у Фроста вечно чесалось что-нибудь спросить, но что — он даже сам не знал. Не мог определиться, что его интересует и как сформулировать вопрос, чтобы его поняли. Он услышал взмахи крыльев, которые разрезали воздух, создавая ветер, и шипение. Шерсть встала дыбом.
— Сэ-эр…
— Фрост?
— А вы не слышали? — удивился каджит. Он стал судорожно вертеть головой. — Правда не слышали?
— Тафиру, в чём дело? — поинтересовалась каджитка, которая ехала по правую руку от ярла.
За горой он увидел чёрный силуэт, летящий от степи в горы, вскоре там и скрывшийся: — А, нет… Ничего, пожалуй… О чёрт! — он вдруг резко и довольно неосторожно потянул поводы и лошадь испуганно заржала, вставая на дыбы. Проснувшийся стрелок за спиной вора нервно подскочил и вместе с ним упал с лошади, прямо ей под копыта. Испуганная кобыла стала неистово топтаться и вскоре устремилась прочь по степи. Два остальных коня успели остановиться раньше. Почему Фрост не заметил, что его звали?
Спрыгнувшие с коней каджиты понеслись к бедолагам. Фрост лежал на спине словно таракан или черепашка, от ужаса он не мог пошевелиться — только очень часто дышать. Хакон, беспордонно разбуженный, откатился чуть в сторону и пытался осторожно подняться с бока на ноги.
— Живы? — подлетела к каджитам Кинай, опускаясь на колени и помогая вору встать.
— Да, — отозвался долговязый, подтягиваясь на протянутую ярлом руку, — Только задница болит.
Фрост ещё не успевший до конца прийти в себя, пока лежал на земле, почувствовал толчки и вибрацию. Когда он повернул голову в ту секунду шарахнулся в сторону и втемяшился в заботливую Кинай. Пока падал, видимо, совершенно вылетело из головы, чего же он испугался.
Причиной испуга сначала Фроста, а потом и лошади стал огромный мохнатый мамонт, которого теперь было два. И теперь к ним летел не менее огромный силуэт, издающий странные и пугающие звуки. Ярл бросился к своему коню и быстро стянул с седла небольшой мешочек и помчался навстречу, чтобы добежать до каджитов раньше.
— Малыш! — вдруг выдал Мирсугоран. — Малыш! Помнишь нас? Малыш!
«Малышом» оказался великан, рост которого был раза в два, а то и три больше, чем у ярла. Великан остановился, будто задумался, разглядывая котика в доспехах.
— Угу-у! — заулыбался великан и присел на землю. — Угу!
— Здравствуй, мой маленький! — поднял уши ярл и спокойно подошёл ближе, заговорив с великаном как с маленьким ребёнком: — Как ты? Тебя не обижают?
Великан грустно загудел и покачал головой. Ярл утешительно погладил его по большой руке.
Фрост молча наблюдал и моргал: — «Что, чёрт побери, происходит?.. Он говорит с великаном? Малыш?! Черта-се, малыш! Кажется этот «малыш» нас буквально только что хотел в землю своей дубинкой забить!» — он внимательно наблюдал за тем, что происходит. Великан будто, действительно, малыш, который жаловался своему родителю на то, что его кто-то обижает. — «Оу… А ведь и правда как малыш… И он… Не злобный? То есть получается, что он просто защищается? А все вокруг думают, что он злой и агрессивный… Нехорошо как-то…»
Мирсугоран протянул великану мешочек. Что в нём было, Фрост не знал и даже не догадывался. Малыш был очень рад подарку и в благодарность он дал ярлу другой мешочек. Он ещё немного попытался поговорить с великаном, приободрить его, а тот же в свою очередь будто всё понимал и угукал, надув нижнюю губу. Вдруг ярл встал на цыпочки и протянул правую руку вверх. Малыш, сидящий на земле, наклонился к нему и, как бы это странно не выглядело, а тем более не звучало, — обнял миловидного каджита.
После данного жеста, каджит немного отошёл и показал на своих спутников, а затем в сторону видневшейся вдали крепости. Великан кивнул и поднялся.
Мирсугоран вернулся к своим: — Всё хорошо, идём.
Как ни в чём не бывало, ярл вскочил на коня, а затем и Кинай. Младшие каджиты переглянулись, подходя.
— Да, кстати, Фрост, — вдруг подал голос Канзифус, запрыгивая пассажиром к Кинай, — Ты должен мне лошадь!
Фрост посмотрел на него, вздохнул и кивнул. Что поделать, виноват — исправляйся. Не задавая пока лишних вопросов, не смотря на сильное желание, он забрался на лошадь с помощью протянутой ему руки и смирился с мыслью, что сидеть он не сможет ещё ближайшую неделю.
***
До территории Вайтрана было уже рукой подать и всю дорогу от Малыша они молчали. Фрост обдумывал прискорбный факт того, что факт поведения, которое он показал относительно «малыша», — далеко не единичный и скорее наоборот абсолютно типичный. Для него конечно было в новинку увидеть таких существ, собственно, как и грязевого краба, который едва не оставил его без хвоста. Его заставило задуматься то, что почти любой завидев того же великана, тут же или бросится бежать или всем селом подналяжет с вилами. И ведь Фросту не было известно ни единого случая не враждебного подхода к такому, на первый взгляд, опасному существу. Даже если речь не о великане. Ему вспомнился поступок сенч-рата, который не дал выстрелить в дракона Хакону. Да и сам старик… Может мнение о нём действительно ошибочно и он не тот, кем кажется? А Мирсугоран и Кинай? Каиса? Нужно это обмозговать.
Ход лошади замедлился и она остановилась, выведя Фроста из омута своих мыслей. Они остановились возле конюшни.
— Дальше пешком, — сказал Мирсугоран, спрыгивая с чёрного жеребца и отправляясь к конюху.
Фрост вопросительно посмотрел на остальных сопровождающих. Кинай ответила на его молчаливый вопрос: — В город нельзя пройти верхом, Инг пошёл договариваться с конюхом, чтобы мы могли оставить лошадей здесь и они никуда не ушли.
Котик кивнул и обратил внимание на подходящего бронгуна. Каджит в серебристом ободе с камнем кивнул в сторону города и они отправились по коридорам к городу…
Юный каджит чувствовал косые взгляды на него и его товарищей, от чего ему было некомфортно. Каджитов что ли никогда не видели? Было неприятное ощущение, что кто-то его узнает за его воровские заслуги и ему прилетит. Было и чувство того, что люди какие-то… Не то, чтобы агрессивные? Торгашки хотят впихнуть что подороже даже не заманивая к себе как на обычном рынке, ты будто под гипнозом чувствуешь, что тебе говорят «купи у меня эту чёртову капусту!», дети какие-то напыщенные… Богато живут видимо! Фрост старался держаться как можно ближе к своему высокорослому другу, а иногда он подходил к нему настолько близко, что цеплялся о его кисть руки, но так было спокойнее. Среди людей Фрост заметил силуэт в капюшоне и почувствовал его взгляд на себе, ему стало ещё более некомфортно. Выйдя на торговую площадь, ярл повёл своих сопровождающих в таверну.
— «…О-о, хорошая история, но кровавая…» — услышал Фрост откуда-то из глубины таверны не слишком ласкающий ухо голос барда с какой-то корягой и струнами, —
«Жил да был Рагнар Рыжий — героем он слыл… Как-то раз он в Вайтран ненадолго прибыл!..»
Привыкнув к полумраку таверны, он быстро нашёл «нужный ему хвост» и нагнал его, не горя желанием надолго оставаться на едине.
— «Он услышал Матильды насмешливый крик…
Подойдя к хозяйке таверны, ярл каджитского поселение облокотился на стойку и наклонился заговорчески к ней: — Доброго дня, Хульда, что слышно в последнее время?
— «С нас довольно, готовься — сейчас ты умрёшь!»
Девушка, протирая полотенцем кружку, наклонилась к нему и ответила: — Я слышала, что было велено поймать какого-то сумасшедшего, который по слухам якобы видел… — она посмотрела по сторонам и сказала тише: — Будто бы живого дракона, представляешь?
— «Лязг стали о сталь беспрестанно звенел…»
Каджит поднял бровь и медленно повернул голову в сторону Фроста, который не то испуганно моргал, не то как и он немного напрягся. Ярл снова медленно повернулся к девушке: — А что ещё говорят?
— «И Матильды воинственный дух пламенел!..»
— От Жриц Кинарет слышала, что будто не здравствует Златолист. И знаешь, слышала ещё одну странность…
— «И унял с тех пор Рагнар хвастливую ре-е-ечь…»
— Это какую же? Я готов к любой глупости.
— Говорят, что будто бы ледяных приведений стали замечать не только в северных чертах, где холодно, а везде, и говорят о новых вспышках аномалий…
— «Как слетела башка его рыжая с плеч!»
Вдруг каджита передёрнуло вместе с усами, и шерсть на его затылке зашевелилась, он быстро посмотрел на Фроста и, поймав его взгляд, вместе с ним оглянулся, цепляя глазом вставшего из-за стола высокого каджита. Который, по всей видимости, был не слишком рад данному произведению и отправлялся он к ничему не подозревающему барду.
Мирсугоран бегло повернулся в сторону хозяйки таверны: — Прости, что ты сказала?
— Я сама не поверила! Ледяные приведения и те самые аномалии, бушевавшие после всех этих историй в Коллегии. Они, наверное, и наворотили эти ужасы, если это, конечно, правда.
Каджит то и дело оборачивался в сторону Канзифуса и уже начинал нервно скребсти коготком по столу, кивнув Фросту, чтобы тот шёл к выходу: — Так, а не знаешь, к кому можно сходить, чтобы узнать что-нибудь об этих странностях? Убедиться так сказать, слухи или нет…
— Ну, если тебе, конечно, нечем заняться, то можешь найти Энтира где-нибудь в Винтерхолде, думаю, что он тебе за плату что-нибудь да скажет…
«На лету» дослушивая, каджит поблагодарил Хульду и полетел в сторону Высокого Сына.
Фрост услышал только отрывок из того, что сказал Канзифус, что-то не слишком цензурное, затыкающее и очень угрозосодержащее на драконьем или нет, — перед тем как броситься на бедолагу барда. Не зная, что делать, вор в растерянности вертел головой и заметил уже бегущего к ним ярла. Мирсугоран схватил лучника за плечи стал оттаскивать от несчастного барда, которому тот успел разбить инструмент о голову и был готов его разорвать и из его кожи сделать барабаны. Кажется Хакону тоже прилетело, потому что Фросту показалось, что у того идёт кровь из носа. Поймав кивок каджита с серебряным обручем в сторону двери, вор не задумываясь вылетел на улицу.
Фрост подбежал к Кинай, стоящей у столба, возле таверны. Увидев огромные глаза Фроста, она напряглась: — Что? Что такое?
Вор попытался составить из льющихся из него звуков хоть одно слово и получалось у него так себе: — Там!.. Бард!.. Голова с плеч!..
Ничерта не понимающая Кальдуран Кинай уставилась на вора, а затем на дверь, из-за которой послышались звуки бьющейся посуды, грохочущей мебели в виде стульев и столов, крики пьяных мужиков… Дверь в эту же секунду распахнулась и из таверны выскочил седой Мирсугоран, держащий за подмышки вьющегося как змею и уже немного побитого лучника. Дальше кузнецу не пришлось ничего даже объяснять, она сама догадалась, что барду заказали песню про Рагнара Рыжего. Она схватила его под одну руку, Инг под вторую и как смогли, они оттащили его по площади. Растерянный Фрост оглядывался по сторонам и старался не отставать.
На глаза попались стражники, которые находились на охране порядка в городе и здесь им уже пришлось поторопиться с удалением из города, чтобы не получить стрелу в колено. Подтолкнув поостывшего лучника, они рванули прочь из города, где им пришлось скинуть в канал под мостом двух стражников.
Почти кубарем выкатившись из коридоров, каджиты вскочили на лошадей. Фрост замешкался.
— Ну же! — позвал нервный ярл. — Чего ты ждёшь?!
Вор посмотрел на Мирсугорана, а затем в сторону конюшни.
— «Да чтоб мне пусто было, вор я или нет?!»
Юный каджит бросился в сторону конюшни.
— Фрост!
Он взобрался на оседланную светло-коричневую лошадь и хлестнул поводьями, мысленно молясь всем известным ему на тот момент богам, чтобы он не упал с этой клятой кобылы снова. Лошадь громко заржала и устремилась вперёд. Чёрный конь бросился за ним, а следом и серый, сопровождаемый проклятиями конюха…
Не меньше километра они пролетели, как летний зной и только потом сбавили ход.
Фрост обратился к Хакону, подведя лошадь к серому коню, немного улыбаясь: — Ты что-то говорил про то, что я тебе должен лошадь?
