/Белый/ \Жёлтый\
Парень, которого прислал Визл, выглядел пиздец подозрительно, но друг уверил, что ему можно верить, так что Уилсону ничего другого не оставалось. Следовать за его развалюхой он не собирался, потому что вообще не было никакого нахуй смысла проваливать весь этот план в первый же час его исполнения. Уэйд смотрел вслед машине, увозящей Эл подальше, в другую квартиру, старательно заталкивая Жёлтого поглубже в башку, потому что тот извивался, как уж на сковородке, царапаясь и скалясь. ― \Верни-и его, сука, верни его,\ ― верещал он не своим голосом. ― \Ненавижу тебя! Ненавижу, сука!\ Глубокий вздох не помог. Уэйд прижал запястья к глазам, вдавливая, пока перед ними не заплясали разноцветные пятна. ― \Почему ты делаешь это с нами?!\ /Потому что у него есть мозги!/ ― неожиданно поддержал Белый. ― \Ты получил, что хотел, и, небось, чувствуешь себя победителем. Выбрал тупую фантазию вместо реальности,\ ― агрессивно пророкотал Жёлтый. Уэйд открыл глаза. Улица пустовала, а машина уже скрылась за каким-то из поворотов. ― \Испугался за своё маленькое, сухое сердечко?\ ― просюсюкал он. ― Ты прекрасно знаешь, что это не так. \Ты хотел сказать: не только так?\ /Если мы сунемся к Осьминогу, они выведают про всех наших. Лучше, если Паркера не будет рядом./ \Чушь собачья! Мы способны его защитить.\ Как и Несс были способны, ― глухо отозвался Уэйд, разворачиваясь к дому. ― /Давайте не будем забывать, что он поступил с нами как дерьмо?/ Да пусть хоть в говно втопчет, ― устало простонал Уилсон, заходя в опустевшую квартиру. Кухонные шкафчики были распахнуты ― все сервизы Эл забрала с собой. Оставила дорогому соседу две тарелки, две чашки и по одному столовому прибору. Вряд ли он ими воспользуется, ведь единственным человеком, который готовил для него, была сама Эл, а Уэйд для себя так постараться не мог... ― \Ты старался для него,\ ― рычал Жёлтый. ― Прекрати, ― проскулил Уэйд, заходя в ванную. ― \Ты мерзкий, жалкий уродец,\ ― продолжал смаковать голос. ― \Как он смотрел на тебя...\ Он сорвал с головы капюшон и уперся руками в раковину, шумно выдыхая через нос. Прикрыл глаза в надежде, что это скроет его от стрёмной действительности, но в голове только возник образ, который он усердно от себя гнал. Питер появился на той улице так резко, что он не успел собраться и придумать что-нибудь полюбезнее той херни, что в итоге наговорил. Внутри кипело возмущение от того, как Паркер с ним поступил, но чтобы оттолкнуть его было куда больше причин, и каждая из них была абсолютно справедлива. Только вот он ни за что на свете не хотел обидеть его. Не хотел, чтобы его лицо так резко переменилось с улыбки на страх и растерянность, чтобы глаза распахнулись, пытаясь высмотреть в лице Уэйда что-то ещё. ― \Ему было больно!\ Он переживёт, ― мотнул он головой. ― Ему же так будет лучше. \Что ты понимаешь вообще? Уёбок.\ Заткнись. \Падаль.\ Уэйд хотел обнять Питера. Он так давно не видел его вблизи и ужасно соскучился... Ведь в последнюю встречу он практически поцеловал его, наплевав на все "против", но теперь всё было иначе, и Питеру нужно было дать это понять. ― \Ты не имел право так с ним говорить. Ёбаное чудище.\ Он уставился на себя в зеркало, загнанно дыша, чувствуя, как теряет контроль над собой. ― \Жаль, ты не можешь сдохнуть.\ Питер смотрел на него так, что сердце готово было остановиться, но это не помешало Уэйду продолжить говорить. И с каждым словом он будто пускал в его тело пулю, и испытанная боль отражалась в глубоких, карих глазах, бегающих по его лицу. ― \Мир был бы лучше без тебя!\ Тело скользнуло вбок, усаживаясь на край ванны. ― Остановись, ― выдохнул он, сжимая голову руками. ― \Сдохни!\ Дрожащей рукой он вынул из-за пазухи пистолет и взвёл курок. ― \Трусливая тварь...\ Уэйд крепко зажмурил глаза и приставил дуло к виску. ― \От меня ты сбежать не сможешь!\ Is this the way it's really going down? ― Уэйд тихо запел себе под нос, концентрируясь на звуке собственного голоса. ― Is this how we say goodbye? Should've known better when you came around, ― голос задрожал от того, как Жёлтый напирал на своды черепа. ― That you were gonna make me cry. ¹ Жёлтый просачивался. Сознание гасло, как затухало кино перед титрами, и сопротивляться уже не было сил. Кафель ванной мутнел в глазах. В ушах нарастал шум. Из горла вырвался крик, и Уэйд... Выстрелил. Исчез на бесконечные мгновения тишины и покоя. ― /What goes around, goes around, goes around,/ ― запел Белый. ― /Comes all the way back around./¹ \Думал, это меня остановит?\ Уэйд выстрелил снова. ― Goes around, goes around, goes around... И снова.***
Пальцы нащупали вязкую, подсохшую лужу. В висках словно кто-то устроил ди-джей-сет, потому что пульсация отдавалась с таким грохотом, будто звучал бит для клубного хита. Сквозь него послышалось утробное кваканье, похожее на урчание. Кажется, он снова перебарщивал с количеством самоубийств? Глаза пришлось помочь разлепить пальцами. Потолок его ванной тоже был забрызган бордовыми каплями. Между ними и глубокими трещинами в побелке и штукатурке спускали щупальца разноцветные осьминоги. Что-то новенькое. Обычно это были кошки, жабы или какие-нибудь ванильные призраки прошлого, типа отца с пулевым отверстием в башке. Несс приходила редко, очень. И слава богу. Жёлтый молчал. То ли ещё не отошёл, то ли устал пробиваться после седьмой пули. Белый неразборчиво стонал и, кажется, если бы мог, врезал бы соседу по котелку по самые бубенцы. Вибрация телефона прожужжала по керамике, усилившись втрое. На экране высветилось новое сообщение, и пока глаза пробегали по словам, они, отразившись, оглушительно прозвучали в углах комнаты, повторяя эхом голос Питера, и проскользнули в уши, добираясь до самого мозга. "Уэйд, давай встретимся и поговорим?" Голос был таким чётким, будто он был рядом. Свинцовые пули на вкус всё равно, что сладкие конфеты. Он глотал их одну за другой.***
Тётя Мэй была в порядке. Даже не подозревала, какой опасности её может подвергнуть любимый племянничек. Готовила ему на ужин пасту, кажется, даже справляясь с задачей, рассказывала все новости, что он упустил, не общаясь с ней по целой неделе. Тётя предусмотрительно надела фартук, но всё равно пролила на джинсы томатный соус. Её волосы всегда были в лёгком беспорядке. Питер знал, не потому, что она неряха, вовсе нет, наоборот тётя та ещё чистюля, что касается порядка в доме или на рабочем месте. Это скорее была естественная небрежность, которую она обыгрывала с присущей ей элегантностью. Она не была идеальным человеком, но для него она навсегда останется самой прекрасной тётей на свете, самой близкой женщиной. Он не мог себе представить, что должно произойти между ними, чтобы их общение и любовь друг к другу прекратились. Мэй научила его многим базовым ценностям, развила в нём сострадание и понимание, но, что он ценил более всего остального, научила обсуждать проблемы. Она говорила, что даже если это тяжело, хотя бы с родными делать это просто необходимо. Это внутреннее правило, которое Питер зарубил себе на носу, и толкнуло его написать Уэйду сообщение в надежде, что и он поймёт важность такого подхода. Но, кажется, Уилсон был склонен скорее сбежать, оттолкнуть и забыть, чем вразумительно обговорить все проблемы и обстоятельства. Мобильник Питера молчал и спустя два часа, и три, и четыре. Лежал на столе рядом с тарелкой холодным, безжизненным булыжником, ни разу не загоревшись даже от какого-нибудь дурацкого уведомления об обновлении или ещё какой-нибудь фигне, на которую он никогда не обращал внимания. Не приходил даже отрицательным ответ, это было бы лучше, чем эта тягучая пустота. Молчание заставляло его чувствовать себя... дерьмово. Втоптанным в грязь, брошенным. Логика подсказывала не рубить с плеча. Эмоции рвали его на куски. Питер молча сидел за столом, остолбенев с той минуты, как Уэйд покинул его. Остекленевшими глазами он следил за манипуляциями Мэй, изредка хмыкая на её шутки. Кажется, она так радовалась их семейному ужину, что даже не замечала, что с ним что-то не так. Дышать получалось через раз. Между рёбрами сжималась такая боль, что Питер едва не падал со стула. Он не представлял, как заставит себя съесть хоть кусочек этим вечером. В голове снова и снова крутились слова Уэйда. Он и правда так сильно обидел его? ― Как тебе? ― спросила Мэй, внимательно заглядывая ему в глаза. ― А? ― очнулся Питер. Он уже начал есть? Давно? ― О, вкусно. Правда, это по-моему лучшее, что ты делала, ― он выдавил улыбку на лице. ― Ну, торт на твой день рождения тоже был неплох! ― хихикнула она, накручивая пасту на вилку. ― Надеюсь, у тебя способности к готовке от Ричарда. Он готовил такую мусаку, ― она изобразила блаженство на лице, ― ты бы и вилку с тарелкой проглотил следом, такая она была вкусная. Мэри, конечно, не отставала, но у неё всё было ровно: вкусные супы, вкусные десерты и завтраки, а вот у Рика были фирменные блюда. Но мама на то и мама, чтобы ты радовался каждый день. У Ричарда работы было столько, что некогда было даже спать, не то что готовить. ― Мама тоже работала, ― возразил Питер, каким-то чудом уловивший суть беседы. ― Конечно, никто не спорит. Но ты маленький был, и не помнишь, как редко Ричард был дома. Он помнил. И тем радостнее были моменты, когда он наконец появлялся и играл с ним в прятки или объяснял какие-то сложные вещи простыми словами, да и просто был рядом. Удивительно, но ему будто и не надоедали его детские шалости и глупости. Казалось бы, он лежал уставший после работы, иногда читая книгу, иногда записывая что-то в свой любимый толстый блокнот, а тут Питер запрыгивал на него, тыкая острыми коленками в живот, и болтал без умолку о том, о сём. ― Папа, ― сорвалось вдруг с его губ слово, почти потерявшее смысл. Тётя резко выпрямилась, удивленно смотря на него, будто даже несколько боязливо. Да, и Питер, если честно, перепугался от того, что сказал это вслух. Но это слово проехалось по языку с таким странным послевкусием, что он почувствовал будто выругался. ― Странно это говорить, ― признался он тихо, обращая на Мэй взгляд. ― Уже почти забыл, каково это, произносить его. Она смотрела на него с жалостью. Питер тут же пожалел, что заострил на себе её внимание. Осталось только надеяться, что она свяжет его растерянность с воспоминаниями о родителях, и не станет допытываться о реальных причинах. Перед глазами тут же возник жёсткий, холодный взгляд его родственной души. ― А я ничего сложнее макарон и не готовил, ― брякнул он бесцветно, чтобы прогнать образ в голове. ― Нед как-то сделал отличную запеканку, да и вообще, когда готовит он, это праздник. Его бабушка научила. Мэй хмыкнула, улыбаясь, но продолжала вглядываться в него испытующим взглядом, или, как думал Питер, сканировала его внутренности, чтобы прочесть мысли. Чувствуя, что она вот-вот начнёт расспросы, он побыстрее затолкал пасту в рот, кое-как прожевал и сглотнул так, что она встала поперек горла. ― Спасибо, Мэй, ужин просто пальчики оближешь, ― он улыбнулся уголками рта, закидывая тарелку в раковину. Он безусловно помыл бы её сам, если бы тётя не прожигала его спину своими "сканерами". Питер зашёл в старую спальню, падая спиной на закрывшуюся дверь, и замер. На этом самом месте они с Уэйдом собирали ему компьютер, болтали и кушали китайскую еду. Флиртовали. Смущались. И тянулись друг к другу каждой клеточкой тела. Уэйд впервые снял толстовку, перестал прятаться, и Питер касался его пальцев, горячих, как и весь он, мечтая схватиться за них и не отпускать. Он скатился по двери на пол и закрыл лицо руками, удушливо всхлипывая. ― Нет уж, Паркер, ― прошептал он на выдохе. ― Не ты тут жертва. Лицо пылало, а в носу так свербело, что не позволь он себе заплакать, всё равно заставит эта боль. Но он сглатывал её. Его обида не стоила и толики той, что испытал Уэйд. Ему нужно было извиниться, объяснить, что произошло. Им необходимо было увидеться. Питер вскочил, натыкаясь на собственное отражение в окне, за которым уже опустилась практически ночная темнота. Его волосы растрепались, а щеки заалели, перекидывая красные пятна на шею и грудь. Было ещё слишком рано. Тётя не спала, и он не мог уйти из дома. Он заметался по комнате, шагая от окна к двери и обратно, крепко сжимая руки в замок. Вдох-выдох. Снова и снова, пока сердце не уймётся. С каждым разом, когда он поворачивал у двери, чтобы вновь рвануть к окну, его отражение становилось всё более и более безумным. Выдох, новый вдох. Вспоминая уроки медитации, Питер закрыл глаза концентрируя внимание только на собственном дыхании, на вздымающейся груди, на том, как оно наполняет его тело жизнью. Когда Мэй пожелала ему спокойной ночи, он сидел на кровати, вцепившись пальцами в колени. Синяки останутся, это он точно знал. Хорошо бы не сломать себе кости. И осталось подождать всего немного, чтобы выбраться в окно и улететь подальше от тесной спальни, стены которой сдавливали его, словно в "Бегущем в лабиринте" и ещё тысяче фильмов, где герои попадали в подобную ловушку. Например, в "Звёздных войнах" или каком-нибудь кинце типа "Библиотекаря"! Питер откинулся на спину, раскинув руки в стороны, старательно отвлекая себя всеми возможными способами. Начал с того, что перебрал все любимые приключенческие фильмы в голове на подобии "Парка юрского периода" или "Индианы Джонса", потом начал добавлять в список те, которые постоянно крутят по телеку, но ему лично не по вкусу, а затем и вовсе те, о которых только слышал. Тётя ещё шуршала чем-то за стеной, будто разворачивала упаковку печенья или пакет с конфетами. Питер закрыл глаза, вспоминая их уютные вечера перед экраном, когда они пересмотрели все возможные семейные фильмы. Мэй ещё переключала канал на рекламе, чтобы посмотреть любимый сериал, но всё равно уже ничего не понимала в сюжете, да и Питер вопил, что они пропустят начало, если она не вернёт всё на место. Дядя Бен засыпал в середине фильма, позволяя племяннику улечься на его живот. "Мышиная охота" "Там, где живут чудовища" "Стюарт Литтл"... кажется, всё это он смотрел ещё в начальной школе. По утрам перед школой тётя кормила его "Lucky Charms", включала "Улицу Сезам", а сама в это время бегала из угла в угол с бигуди на голове, заглушая шумом реплики Коржика. Мысль снова норовила убежать, Питер начал считать. Один... "Великий Гэтсби" он так и не посмотрел, хотя книгу прочёл ещё в школе, и остался крайне ей доволен! Два... Нэд уговаривал его не первую неделю посмотреть с ним "Социальную сеть", потому что ему советовал его старый друг. Три. Тётя Мэй часто оставляла телевизор включенным, когда уходила в прачечную, и Питер то и дело натыкался на "Невозможное", с Наоми Уоттс, с которой видел разве что ещё "Звонок", и... "Кинг Конга". Плевать. Плевать, что тётя может заметить пропажу. Плевать, что они договорились встретиться в два часа ночи, а сейчас ещё не было и двенадцати. Может, Уэйду тоже не сидится на месте? Вдруг он тоже переживает?.. Какая глупость. Питер молниеносно облачился в костюм, щёлкнул замком на двери, чтобы тётя не зашла, и юркнул в приоткрытое окно. По крайней мере на улице его не схватывало удушье. Человек-паук взмыл высоко над пустеющими улочками, рассекая холодных осенний воздух. Родной Квинс никогда не молчал. Всегда были ссоры и склоки, что на улицах, что в тесных квартирках, всегда были шумные компании криминальной (и не очень) молодёжи. Нищие шарились в помойках у закусочных, подкармливали найденным себя, друг друга и бродячих собак, которых ещё не успели забрать службы отлова. Паук навострил уши. Раз уж он вышел так рано, значит отлынивать от патруля никак нельзя. Среди бесполезной, и даже шутливой, ругани, сложно было вычленить ту, последствия которой необходимо было предупредить, но Питер был терпеливым. Заслышав подозрительную возню, он усаживался на крышу какого-нибудь дома неподалеку и слушал. Разговор двух молодых людей напомнил ему до боли знакомую картину. ― Стив твой ― обычный чмошник, ― раздраженно сказала девушка в ответ на ругань парня, идущего по правую руку от неё. ― Как ты мог купиться на эту чушь? ― Блять, ты вообще-то встречалась с Чаком из школы для уголовников, ― поморщился парень. ― Если кто и не умеет выбирать себе партнёра, так это ты! Если вы снова сойдётесь, я тебя вытаскивать не буду, сестрёнка. Греби свою хуйню сама. ― Как мило. Чак хотя бы не пиздюк, ― не унималась девушка. ― В любом случае это временно, пока мой соулмейт не вынет башку из задницы, и не найдётся. Блять, если бы Стив был твоим суженным, я бы тебя убила, чтоб ты не мучался. ― Мороженое будешь? ― Спрашиваешь, ― фыркнула она. Питер улыбнулся. Парочка достойная друг друга. Совсем как Уэйд и Эл. Он ещё немного понаблюдал за тем, как ребята грызутся в очереди за мороженым, и, убедившись, что опасности нет, пустился дальше, ближе к месту встречи. Отвлечься патрулем не получилось, и вот он сидел на крыше, отсчитывая минуты, упрямо вслушиваясь в гул вокруг. Наверное, это хорошо, что в ту ночь не было никаких происшествий поблизости. Значит, никто не пострадал. Но просто сидеть и ждать появления Уилсона было ужасно, потому что он снова и снова накручивал себя. Что, если Уэйд отверг его, потому что всё узнал? Что, если решил выбрать Паука? А не зря ли он так доверился ему? А если он узнает его сегодня? В час с лишним Питер загнал себя настолько, что силы будто высосало из тела, и он сидел на парапете, упав плечом на стену, в которую тот упирался. Нога дёргалась и не унималась, будто в надежде подогнать время, но оно неумолимо тянулось, будто специально не разгоняясь быстрее черепахи. Пальцы отогнули край костюма. Кожа на запястье зудела, будто пульсируя изнутри. Разлука с соулмейтом была организму совсем не по вкусу. Питер прижал руку к груди, в которой всё ещё стояла колом удушающая боль. Стоит решить всё сегодня, раз и навсегда. Унять тело, протестующее изнутри, успокоить ум, ищущий решение и ответы. ― Эй, красавчик, ― крик донёсся откуда-то из-под ног. Питер удивленно огляделся. Дэдпул стоял у подножья дома, на котором он устроился, и широко размахивал руками, привлекая внимание. На голове, обтянутой маской, красовалась пластиковая корона с розовыми перьями, какие носили девчонки в начальной школе на каждый праздник, а на талии на честном слове держалось подобие сетчатой юбочки. Дэдпул покрутился, красуясь, взмахивая невидимыми волосами. ― I was beat, ― запел он громко (хотя Питер услышал бы и его шепот за несколько кварталов). ― I'd been had, I was sad and blue, ― часть слов пропелась кем-то в его голове. ― But you made me feel, ― вскрикнул Уэйд громче, делая вид, что опускается на колено. ― Yeah, you made me feel, ― он вдруг вытащил откуда-то из-за спины красную розу. ― Shiny and new! ² ― Заткни хлебальник, гандон! ― из окна высунулась чья-то лохматая голова. Питер рассмеялся, пуская паутину в выхваченный в секунду пистолет. ― Эй! ― возмутился Пул, когда его пушка улетела на крышу. ― Это не романтично, малыш, ― он упер руку в бок, второй засовывая цветок обратно за пояс. Человек-паук в один прыжок подскочил на ноги, упираясь ими покрепче в край парапета, выстрелил в массивную фигуру мужчины паутиной с двух рук и резко дёрнул вверх, так, что Дэдпула подкинуло на несколько метров в высоту. Питер успел схватить его паутиной за пояс и притянуть к себе, но не рассчитал силу, и повалил на себя, словно последний дурак. Выглядело, как тупой, неловкий флирт, но может, так и лучше? Ведь улыбка не сходила с губ. И если он не может быть рядом с ним сейчас без маски, то, может, стоит ценить хотя бы этот момент?.. ― Беру свои слова назад, сладкий, ― заболтал Дэдпул, вжимая его своим телом в крышу. ― Я уже заскучал по отчаянным, дерзким заигрываниям. ― Забыл прошлую ночь? ― хихикнул Питер, очарованно протягивая руки к его шее. Тут же корона с шорохом скользнула с маски, и грохнулась Паркеру на нос, сбивая спесь. Уэйд прыснул от смеха и перекатился на бок, падая на крышу рядом с ним. ― Придется вырезать ту часть моего мозга, которая отвечает за самые опиздохуительные воспоминания, чтобы забыть это, ― наигранно вздохнул он, и с кряхтением поднялся, усаживаясь и потирая спину под катанами. ― Помещу её в банку и подарю тебе, на полку поставишь. Чёрт, может, у тебя даже получится вырастить комнатного Дэдпула, который на сто процентов будет состоять из желания тебе присунуть. Ну... да, похож, но всё-таки не я. Белый, вспомни про мексиканскую кухню и кленовый сироп. Видишь, есть и другие вещи, которые мы любим. Питер с интересом вслушивался в его болтовню, опасаясь лишний раз открыть рот. Было странно, что Уилсон до сих пор не узнал его голос. Может, это всё самообман, может, просто было сложно совместить Питера Паркера и Человека-паука. Но теперь было как-то страшно испортить эту лёгкость между ними подобным открытием. Дэдпул легко и непринуждённо продолжал тараторить всякий бред, заигрывая с Пауком, в то время как Уэйд Уилсон ещё недавно прогнал Паркера прочь от себя. Стоит ли тогда всё раскрывать именно сейчас? ― Так вот, я ему и говорю: какую бутылку ты предпочитаешь? Шампанское зайдёт, как надо, а вот коньяк я бы не советовал, всё-таки это для опытных давалок, ― рассказывал Пул. Питер был уверен, что эта история правдива процентов на семь максимум. ― А он такой: пластиковую, говорит, давай. Из-под воды! Хитрый сучонок, я ему что, проститут, чтобы его анально удовлетворять просто так? Ну, я ему и вломил розочкой в промежность. Кстати, о розочках, ― спохватился он и вытащил из-за пояса красную розу, которую нехило помяло, потому как он на ней полежал. ― Я ж говорю: не романтик ты, Паучок. Секс на первом свидании, серенаду не оценил, подарок не принял... пиздец, ― картинно вздохнул он. Питер поднялся, усаживаясь так близко, что их разделяли несколько миллиметров, и принял розу, от которой тут же отпало несколько лепестков. ― Я ради него на всё готов!.. Ну ладно, это вычеркни из списка, ― пробурчал он себе под нос. ― Ещё и молчит, как партизан. Может, мы и поторопились, когда отдали ему цветочек нашей невинности? Паук хихикнул, и боднул его носом в плечо, потираясь лбом о кожаную, чёрную вставку. ― Каков план? ― он решился подать голос. ― Хочешь меня сплавить? Моё кокоро рассыпается на тысячу осколков, ― продолжил Дэдпул, и Питер понял, он его провоцирует. Ждёт от него инициативы. Не уверен, что они одинаково воспринимают их отношения. Что ж. Человек-паук ловко перехватил руку в красно-чёрном костюме, которой Дэдпул эмоционально размахивал, и чётким, словно давно отработанным движением, повалил его на спину, усаживаясь сверху. ― Хочешь склею твоё кокоро? ― игриво спросил Питер, чувствуя, как ахуел Уэйд, зажатый между ним и холодной крышей. ― На спер... Паук молниеносно выстрелил паутиной в маску на уровне рта, заодно приклеивая его голову. ― Есть средство получше, ― ответил Питер, едва не лопаясь от смеха. Дэдпул с пыхтением оторвал паутину и поднялся обратно в сидячее положение, сжимая талию Паука в горячих ладонях. Тело Питера само льнуло вперед, и он не стесняясь прижался к нему животом, оказываясь максимально близко. ― Детка, не заставляй меня пересматривать планы, ― промурлыкал Уэйд, проводя носом по его шее. Через костюмы почти ничего не ощущалось, только кожи легко касалось тяжёлое дыхание. ― Я же говорил, что не такой неженка, как ты, и могу трахнуться прямо здесь. Питер прикрыл глаза, шумно вдыхая через нос, весь сосредотачиваясь на точечных, коротких касаниях чужих рук, снующих от талии и бёдер к плечам, затылку и ключицам. ― Знаешь, что секси, малыш? ― утробно спросил Уэйд, пока парень просто таял в его руках, как чертов пломбир. ― М? ― ничего более членораздельного он выдавить не смог. ― Твоя сила, ― чёрные перчатки огладили мышцы на его плечах, ― твоя доброта, ― руки поднялись к шее, ― твой ум, ― Уэйд обвел ладонью его затылок, и вдруг ощутимо надавил, прижимая голову Питера к своему лицу, скрытому под маской. Рты соединились, разделяемые двумя слоями плотной ткани. Кожу обожгло теплом чужого тела. Питер коротко пискнул, упираясь предплечьем Уэйду в грудь, отстраняясь. Тот в ответ вопросительно склонил голову на бок, вглядываясь в непроницаемый барьер, а Человек-паук не мог поднять к нему глаз. ― Паучок? ― П-прости, я... только не сейчас, хорошо? ― прошептал Питер. Уэйд вытянулся, отдаляясь от него, и, честное слово, в тот момент это было лучшим, что он мог сделать, ― дать ему немного воздуха. ― Ах да, ― немного устало вздохнул он. ― Эдвард, у Беллы уже всё иссохлось внизу от тоски, ― вдруг выпалил он весело, и Питер представил, как он заиграл бровями под маской. Он прыснул. ― Разве их первый раз был не после свадьбы? ― ехидно ввернул Паркер, наконец находя смелость взглянуть ему в лицо. "Живая" маска Дэдпула неплохо отражала его эмоции, когда были очень уж яркими, поэтому так весело было их провоцировать. Но в этот раз у него не вышло, вместо этого Уэйд решил ответить ему тем же. ― Наградишь героя, когда я спасу твою задницу? ― Ты спасёшь меня? ― воскликнул Питер, укладывая ладони ему на шею. ― Мне кажется, ты меня с кем-то путаешь. Я отлично спасаю себя сам! Или ты думал, я отправлюсь домой, спатеньки? Залезу под одеялко, включу ночник и обниму плюшевого мишку прежде, чем уснуть? ― Почему это "думал"? Я знаю, что именно так ты и сделаешь, ― серьезно заявил Дэдпул. ― Если ты забыл, планы тут я разрабатываю. ― И что, ты думаешь, я тебе не помощник? Тебе мой послужной список показать? Могу распечатать табличку из excel. Уэйд беззвучно усмехнулся, падая лицом в ямку над его ключицей. ― Дело не в этом, малыш. Я думаю, ты при желании даже почти сможешь победить меня. Почти. Но если ты хочешь, чтобы к утру все твои близкие были мертвы, то пожалуйста, идём. Возьмёмся за руки и прыгнем прямиком в адское пекло. Это ведь всё равно, что курорт! Питер отпрянул, отстраняя его на расстояние вытянутой руки. ― То есть ты серьёзно? ― Нет, пупсик, я решил потренироваться перед открытым микрофоном. Видишь ли, с моим ебалом, конечно, помогает харизма, но и шутки должны быть годные, иначе меня закидают тухлыми помидорами, ― затараторил он. ― Откуда у них вообще тухлые помидоры? И почему не апельсины или... огурцы? Ими было бы больнее, чтобы точно вышло унизить лоха. Вот оно что. Питер цокнул языком, закатывая глаза, и поднялся, отбрасывая розу Пулу на колени. ― Ну, и к тому же, я бессмертный, ― в голосе Дэдпула послышалась мягкая улыбка. ― А как же я смогу залезть к тебе в трусики ещё раз, если ты помрёшь, скажи-ка на милость? ― А тебе жалко только тех, кто с тобой спит? ― поднял брови Питер, почти купившись на это заявление. ― В основном, ― пожал плечами Уэйд, неуклюже поднимаясь на ноги. ― Ещё тех, кто нравится. Ну и всякую невинную шалупонь: типа дети, щеночки, бабуленьки с дедуленьками. ― Я никто из них, ― фыркнул Питер, скрещивая руки на груди. ― Уверен? ― бросил Пул, расслабленно шагая к краю крыши. ― В общем, план такой: ты и твои родные не приближаетесь к дому, и вообще, нахуй, не высовываетесь до самого утра, ты понял меня? Без комплекса героя, без душевных терзаний, без любой другой причины, чтобы ослушаться, пожалуйста. Сдохнешь ― у меня Смерть на быстром наборе, я тебя с того света достану и сам ёбну. Понятно объясняю? ― строго проговорил он, отчеканивая предложения, как заправский генерал. Человек-паук замер, пораженный исходом дела. ― Как я тебя туда пущу?.. ― Сладкий, я там уже был, и ты мне морду начистил после этого. И вышел я от Фиска и команды достаточно целый. Чего мне бояться, если у них боевой мощи поубавилось? ― резонно спросил он, развязывая драную сетку, служившую ему юбкой. ― Очаровательная забота, Паучок, я тебе эти слова компенсирую сполна. Во всех возможных позициях. Впервые за долгое время Питер почувствовал, как по шее, к щекам приливает багровый румянец смущения. Не находя, что ответить, он молча наблюдал, как Уилсон откинул ткань к короне, так и оставшейся лежать на том месте, где свалилась, затем подошёл к пожарной лестнице и, отдав честь, резво заскользил по ней вниз. Питер бросился к краю, всё ещё удивленный развитием событий. Дэдпул был уже почти в самом низу. Нет, стоп, он правда ждёт, что Человек-паук просто сядет и станет ждать, пока он всё сделает сам? Пока он рискует? Непреодолимое желание остановить его бежало вперёд разума, и из горла вырвался крик: ― Уэйд! Дэдпул тут же остановился, а Питер отлетел назад, оступаясь и падая, зажимая ладонями рот, в ужасе осознавая, что наделал. Не видя и не слыша ничего вокруг он вскочил и рванул в противоположную сторону так быстро, как только мог. Сердце стучало в висках. Что же он, блять, натворил?!***
Сна не было ни в одном глазу. Да, он действительно послушно вернулся домой к Мэй и лёг в свою старую, уютную постель, которая в ту ночь ощущалась, как ледяное железо, посыпанное щебнем. Он пытался спать. Пытался не думать. Старался не волноваться о том, как же глупо он облажался в последнюю секунду их встречи, возможно, выведя Уэйда этим из равновесия. И выбрасывал из головы то, как глупо он сбежал. Может и надо было остаться и признать всё, как взрослый человек. Но нет, он сбежал и понадеялся, что Уэйд не догадается, что не решит это простейшее уравнение. Но главным было, чтобы мысли не помешали ему в трудную минуту. Если Дэдпул направился прямиком в логово врага, то последнее, что ему нужно, будучи окруженным мутантами всех мастей, так это гонять в голове мысли типа: "а Человек-паук случайно не может оказаться, блять, Питером Паркером?" Он поднялся с постели рывком, отбрасывая надоедливое одеяло прямо на пол. Часы над столом показывали пять утра. Измерив шагами комнату с десяток раз, он не выдержал. Накинул тёплую кофту на спальную футболку, нашёл в шкафу старые кеды, и, наспех одевшись, выскользнул в окно. Дэдпул сказал не светиться Человеку-пауку? Что ж, сегодня он и не покажется. Пройдя на несколько перекрестков дальше от дома, он не спеша поднялся по извилистой череде пожарных балкончиков, соединенных ржавыми лестницами, и взобрался на крышу. На ней почти не было антенн или труб, и вся её поверхность свободно просматривалась. Соседние здания были той же высоты, от чего вокруг открывался редкий для Нью-Йорка простор. Едва ветер обдал холодом шею, Питер накинул на голову капюшон, усаживаясь на угол парапета, свешивая ноги по отвесной стене, едва не доставая пятками до чьего-то окна. Внимательные глаза всматривались в даль, насколько это позволяла городская застройка, а слух привычно выискивал всё подозрительное. Не хватало привычного шума в ушах, какой сопровождал его, когда Дэдпул ошивался поблизости. Если с ним он ещё мог сдерживать болтовню, то когда наёмник оказывался наедине с собой, его рот не закрывался ни на секунду. И Питеру это даже нравилось. Забить "эфир" забавными спорами Уэйда с собственной головой, полемикой на самую неожиданную тему или попсовыми песнями начала нулевых, которые убийца Дэдпул, похоже, просто обожал, было классно. Можно наконец отвлечься от бессознательного поиска проблем вокруг себя. Он провёл на крыше около полутора часов, почти не шевелясь. Спать совсем не хотелось. Возвращаться домой тоже. Разгоняющийся ритм утреннего города успокаивал, а спокойствие ― это то, чего Человеку-пауку так часто не хватало. Небо насыщалось голубым с каждой минутой всё больше, откуда-то приплыли жидкие, перьевые облака, подгоняемые неутихающим ветром. Вдох-выдох. Над крышами кружили кричащие, наглые чайки. В доме через дорогу открылось окно, в него высунулся усатый мужчина в растянутой майке и расслабленно закурил, поставив на подоконник рядом с собой чашку кофе. Питеру показалось даже, будто аромат донёсся и до него. Он вперился глазами в небольшую фарфоровую чашечку, вспоминая как однажды ночью Дэдпул повёл его пить кофе, а потом Питер разозлился на что-то и ушёл, не желая разбираться в их разногласиях. Сейчас он бы с большим удовольствием спорил бы с Уэйдом, хоть до воплей и истерики, но зато был бы уверен, что никому из его близких ничего не угрожает. Как бы не старался, он всё равно думал о Уэйде все эти минуты, мчащиеся одна за другой, проведенные там, с самим собой. Как можно спокойно переносить факт того, что его соулмейт целенаправленно пошёл в пристанище врага, не сообщив Питеру свой план? Вернулся домой он в семь с лишним, вдруг осознав, что тётя Мэй наверняка заметит пропажу. За завтраком она угрожала оставить его жить под своим попечительством до конца его дней, если ещё хоть раз случится нечто подобное. ― Мэй, я проснулся в пять утра, и сна ни в одном глазу не было, ― простонал он, откидываясь на спинку стула. ― Хотелось воздухом подышать. От запаха жаренного бекона воротило, будто рядом разлили аммиак. ― И это повод сбежать на улицу спозаранку? ― воскликнула тётя. Её руки едва заметно подрагивали от волнения. ― Как тебе в голову пришло так меня напугать? Сам же понимаешь, какие первые мысли. ― Сейчас ведь раннее утро. Народу на улице уже полно, ― отбивался он. ― Я тебя дозваться не могла. Нет, ну надо же! Догадался ещё комнату запереть, чтобы я думала, что ты там помер от сердечного приступа! ― голос её становился всё громче, отражая возрастающее возмущение. ― И как ты в неё попала? ― Взломала, конечно! ― воскликнула Мэй таким тоном, будто это было само собой разумеющееся. Питер посмотрел на неё и, не удержавшись, фыркнул от смеха. ― Дай тебе волю, ты и Пентагон взломаешь, ― улыбнулся он в стакан с выдохшейся, вчерашней газировкой. Мэй пыталась продолжать делать вид, что ещё злится, но улыбку всё же вернула, пряча её в кулак. Она ещё с несколько минут возмущалась, больше для приличия, чем из реального желания, а потом отвлеклась на историю об их соседке по лестничной клетке, её Питер знал с детства. У неё была очень старая собака по имени Баз, у которой кожа под глазами свисала едва ли не до пола. Паркер еле слушал. Отсутствие сна сказывалось на концентрации внимания. Прошёл завтрак. Мэй умчалась в Центр. Питер будто только моргнул, и вот его сжимает толпа в метро, занося в вагон потоком. Не в силах терпеть, надел наушники, чтобы перекрыть гул бесконечного множества голосов и грохот подземки. Музыка укрыла шум, но Питер всё равно слышал его, и голова, так и не отдохнувшая ночью, разрывалась на куски. Места лучше лекции в тот момент представить было нельзя. В тишине только шуршали ручки по листам в толстых тетрадях и клацали клавиши ноутбуков, пока спокойный размеренный голос профессора вкрадчиво рассказывал тему, полностью погруженный в материал. Три щупальца Осьминога сжимали по мелку, четвёртая размахивала длинной указкой. Круглые очки Отто отражали свет, будто за спиной Питера висел прожектор, и некогда добрые глаза скрывали эти белоснежные блики. Отто не было видно. Там был лишь осьминог, поглотивший Октавиуса, как невесомая поступь безумия, подкрадывающаяся всегда так внезапно. Его губы растянулись в улыбке. Не такой, какую он дарил людям, будучи учёным, гордо представляющим свои новые изобретения, а той, что появилась вместе с его альтер эго. Мурашки пробежали по позвоночнику. Две клешни взметнулись над зелёной доской и в несколько взмахов обрисовали овал и два вытянутых треугольника глазных патчей. ― Пар-ркер... ― Пст! Питер испугался. Кажется, задремал ― голова завалилась вперед, втянулась в плечи под тяжестью, а веки налились свинцом. Преподаватель в строгом сером костюме, прохаживался вдоль доски, зачитывая материал с собственных заметок. Никаких щупалец, никаких пронизывающих до дрожи своей пустотой линз очков. Только холодный, умный взгляд, прикованный к тексту, вычитанному уже тысячи раз. Питер растерянно оглядел его снова, не понимая, куда спряталась массивная фигура злодея. Он обернулся. ― У тебя всё окей? ― спросил Нед обеспокоенно. ― Всё путём, ― солгал Питер. ― Просто был на патруле до самого утра. Нед понимающе закивал, снова отворачиваясь к преподавателю, который вдруг переключился на какую-то занимательную историю из своей жизни. ― Ты разобрался с той проблемой? ― вновь подал он голос. ― М? ― слабо протянул Паркер, пытаясь сфокусировать на нём ускользающий взгляд. Сонный мозг всё ещё искал подвох в окружающей его действительности. ― То, из-за чего нельзя было ночевать дома. ― А, ― отозвался он, сжимаясь на стуле от болезненности вопроса. ― Я нет, но... кое-кто обещал помочь. Не знаю, вышло ли. Друг нахмурился. Он-то понимал, как редко Человек-паук сваливает свои обязанности на кого-то другого. ― А что, всё так серьезно? ― спросил он несколько испуганно. ― Если всё ещё серьезно, то значит, моя родственная душа в полной заднице, ― медленно проговорил Питер, уставившись в стол невидящим взглядом. ― А если всё позади, значит сегодня умерло много людей, ― продолжил он так тихо, что Нед едва расслышал его страшные слова. Тошнота подкатывала, как при сильном отравлении, ― ещё немного и придется вытряхивать рвоту из потрёпанного рюкзака. Кнопочный телефон, полученный от Дэдпула, предательски молчал, и с уверенностью Питер мог сказать только одно: по крайней мере Уэйд точно жив. Слава богу, ёб твою мать, слава богу судьба нашла для него того самого человека, который при всех своих неоспоримых плюсах, оказывался на голову выше остальных людей просто потому, что обладал редким и чудесным свойством ― неспособностью умереть. Ведь не было ничего страшнее для Питера, чем факт человеческой смертности. И мутант Дэдпул сейчас мог быть в опасности, в плену, но он точно жив (хотя бы периодически). Не выберется сам ― его спасёт Человек-паук. Эти мысли помогали оставаться на плаву. ― Держи мой, ― в живот Питеру уткнулась жестяная бутылочка. Он оглянулся. Они с Недом стояли в холле перед закрытой дверью в аудиторию. Судя по времени скоро должна была начаться следующая пара. ― Что это? ― нахмурился он. Мозг не работал от усталости или от стресса? Если он будет тупить и зависать каждый раз, когда страх охватывает его члены, то его супергеройская жизнь обречена на оглушительный провал. ― Энергетик. Пит, ты как будто сейчас помрёшь, ей богу, ― Нед покачал головой. ― Всё в порядке, ― уверил его Питер, но напиток всё же принял. Эффекта не заметил ни через минуту, ни через десять. Всё равно то и дело проваливался в себя, погружаясь в переживания с головой, подпрыгивая каждый раз, как поблизости звонил телефон, или кому-то приходило уведомление с тем же звуком, что и на его смартфоне. На химии он записал в тетрадь тему лекции, с радостью отмечая, что и без того с ней знаком, и больше не чиркнул ни строчки. Нед неодобрительно пыхтел, глядя на то, как он листал в телефоне свою переписку с Уилсоном. Понимал, что когда последствия всех пропусков настигнут Питера, помогать разгребать всё это надо будет ему. Перед обедом его тело накрыло, словно цунами. Тошнота встала поперек горла, голова загудела, а мурашки то и дело пробегали по телу, заставляя его вздрагивать. Питер понял, что не сможет доучиться, и кажется, ему нужно домой. Сияющая от счастья ЭмДжей, которую они встретили в одном из коридоров, не связывала зеленоватый оттенок его лица с чем-то серьёзным. Когда она была на таком подъеме она вообще мало, что замечала. Наверное такое случается, когда твою жизнь ежесекундно портит старый мудак, приходящийся тебе отцом, ― ты вырываешься из клетки, взлетаешь над землёй, расправляя крылья, и никакие невзгоды уже не волнуют. В голове только собственная долгожданная свобода. ― Боюсь спросить, чем вы там всю ночь занимались, если ты настолько не выспался, ― выпалила она при виде Питера прежде, чем расхохотаться. ― Ну да, вы же с Крис никогда не болтаете по пять часов кряду, ― саркастично фыркнул Нед. ― Вы тоже обсуждаете парней со стадиона через дорогу? ― подняла она брови насмешливо. ― Я не осуждаю! У них такие крепкие задницы, что я абсолютно не удивлена. Нед скорчил гримасу, выражающую их общее впечатление с Паркером по поводу этого предположения, хоть и не сделанного всерьёз. Сам же Питер постарался слиться со стеной, привалившись к ней спиной, чтобы не рухнуть. Было уже двенадцать с лишним часов, а от Уэйда всё ещё ни слова. Он не знал в порядке ли он, выбрался ли, заметили ли его мутанты Фиска, добрался ли он до Осьминога, как и не знал, что именно входило в его план. Наёмник не сообщил бы ему ни за что на свете, потому что понимал, что Человек-паук обязательно увяжется за ним. Что уж таить, Питер даже не знал, пошёл ли Уэйд туда вообще. Что если он узнал его голос? Учитывая их отношения без масок в последнее время, он бы не удивился, если бы Уилсон передумал разгребать его дерьмо. ― Ты слышал? ― воскликнул Нед удивленно. ― Крис звонили из Центра. Её соулмейт наконец дорос до регистрации. ― Здорово, ― выдохнул Питер устало. ― Слушай, странное дерьмо: у неё будто шестое чувство. Вчера пересеклись с ней дома, а она всю косметику сгребла в сумку и платье красивое запихала. ― Что? ― встрепенулся Паркер. ― Ты вчера был дома?! ― Да нет, ― отмахнулся Нед. ― Боже, ты думаешь я совсем идиот?.. Это было днём, я перед работой успел заскочить за учебниками, ― друг нахмурился, выглядя немного оскорбленным его недоверием. ― Так вот, и Крис мне ещё сказала, что у неё чуйка, считай, паучье чутьё в мире парней, говорит, мол что-то ей подсказывает, что завтра, то есть уже сегодня, ей захочется нарядиться. Думаю, она уже наводит марафет в местном толчке. Питер кисло улыбнулся, не отрывая взгляда от пола. Плитка коридоров сменилась красивым, тёмным деревом, и он понял, что они вышли в холл. ― Пойду куплю ещё энергетик, ― зевнул Нед. ― Хочешь, тебе второй захвачу? ― Чтобы у меня сердце остановилось? ― Я так рано встал сегодня! Хорошо, хоть заметил, что забыл этот чёртов доклад. Вечером залез в рюкзак за зарядкой, а папки нет, ― друг разочарованно всплеснул руками. ― Пришлось переться с самого утра домой, а потом сюда. Едва успел. И правда, наверняка Нед тоже чувствовал себя выжатой тряпкой, и тонизирующий напиток необходим был именно ему, а не Паркеру... ― Домой?.. Собственный голос донесся словно из другой вселенной. В ушах вдруг зашумело, и Питер застыл на месте, ни живой, ни мертвый. Краска отхлынула от лица, сердце пропустило удар. Нед будто ничего не заметил ― махнул ему рукой на прощание и быстро направился к выходу. Бах-бах В ушах ухало, словно это доносились басы далёкой музыки из-за стен. Питер рванул вперед, наконец вернув власть над телом, но в глазах всё смешалось. Необходимо было догнать Неда и всё разузнать. Как ему, блять, в голову пришло сунуться туда?! ― Паркер! ― сердитый окрик из-за спины заставил его остановиться. Перед ним возвышался доктор Коннорс. Он недовольно помахал перед его носом какими-то бумажками и принялся что-то разъяснять, но уши Питера сосредоточенно вслушивались в происходящее снаружи. Как и всегда, выискивающие что угодно подозрительное, но сейчас неспособные отвлечься на что-либо ещё. Будто это было его шестое чувство, его чуйка. Его паучье чутье. Глаза Питера непонимающе бегали по лицу преподавателя, губы которого кривились от жёстких слов, двигаясь будто в замедленной съемке. Ему показалось, звук мотора на улице был похож на нежное урчание ламборгини, но вряд ли это был он, правда? Зачем бы Уэйду приезжать, да и... Доктор Коннорс сменил гнев на обеспокоенность, схватив за плечи, немного встряхнул его, пытаясь понять, что происходит с его студентом. Питер смотрел сквозь его голову, широко раскрыв рот. Что-то произошло. Неуловимо изменилось в какофонии шумов. А Питер... вдруг отчётливо услышал вскрики людей и, пробирающие до мурашек, до ужаса знакомые, скрежещущие шаги металлических клешней по асфальту.