***
Через неделю после того как Маугли добыл огонь, ночью Шер Хан неспешно прогуливался. Вдруг он слышит вой Акелы призывающий к охоте. Шер Хан пошёл туда проследить за охотой. Спрятавшись за большим бамбукам, он следил за волками. Они гнали оленя. Когда наступил решающий момент броска на добычу, Акела промахнулся. — Это свершилось! — радовался Шер Хан, — Погоди щенок, недолго тебе осталось. На следующую ночь Маугли отправился на Скалу Совета, где проходило собрание стаи. Акела лежал подле своего бывшего камня в знак того, что место вожака открыто, а Шер Хан со своей свитой волков, питавшихся остатками его пищи, не скрываясь, расхаживал взад и вперёд. Ему льстили, и он не боялся. Багира легла подле Маугли, который зажал между своими коленями чашку. Когда все собрались, заговорил Шер Хан. — Он не имеет права говорить, — прошептала Багира Маугли. — Скажи это. Он собачий сын. Он испугается! Маугли поднялся на ноги. — Свободный Народ, — громко прозвучал его голос. — Разве Шер Хан водит стаю? Какое дело тигру до места нашего вожака? — Ввиду того, что это место ещё свободно, а также помня, что меня просили говорить… — начал Шер Хан. — Кто просил? — сказал Маугли. — Разве мы шакалы и должны прислуживать мяснику, убивающему домашний скот? Вопрос о вожаке стаи касается только стаи. Раздался визг, вой; голоса кричали: — Молчи ты, щенок человека! — Дайте ему говорить. Он хранил наш Закон! Наконец, прорычали старшие волки: — Пусть говорит Мёртвый Волк. Когда вожак стаи не убивает намеченной добычи, весь остаток жизни (обыкновенно очень короткий) недавнего предводителя зовут Мёртвым Волком. Усталым движением Акела поднял свою старую голову. — Свободный Народ и вы, шакалы Шер Хана! Двенадцать лет я водил вас на охоту и с охоты, и за всё это время никто, ни один волк не попался в ловушку и не был изувечен. Теперь я упустил добычу. Вам известно, как был выполнен заговор. Вы знаете, что меня привели к крепкому самбхуру, чтобы показать всем мою слабость. Задумали умно! Вы вправе убить меня теперь же на Скале Совета. Поэтому я спрашиваю вас, кто выйдет, чтобы покончить с Одиноким Волком? В силу Закона Джунглей вы должны выходить по одному. Наступило продолжительное молчание; никто из волков не хотел один на один насмерть бороться с Акелой. Наконец, Шер Хан проревел: — На что нам старик? Он и так скоро умрёт. Вот детёныш человека прожил слишком долгое время. Свободный Народ, с первой же минуты его мясо было моим. Отдайте его мне! Мне надоело всё это безумие. Десять лет он смущал джунгли. Дайте мне человеческого детёныша. В противном случае я всегда буду охотиться здесь, не оставляя вам ни одной кости. И более половины стаи завыло: — Человек! Человек! Человек! Что делать у нас человеку? Пусть уходит откуда пришёл. — И обратит против нас всё население окрестных деревень? — прогремел Шер Хан. — Нет, отдайте его мне! Акела снова поднял голову и сказал: — Он ел нашу пищу, спал рядом с нами; он загонял для нас дичь. Он не нарушил ни слова из Закона Джунглей. — И я заплатила за него жизнью быка, когда он был принят. Бык вещь неважная, но честь Багиры нечто иное, за что она, может быть, будет биться, — самым мягким голосом произнесла чёрная пантера. — Какое нам дело до быка которого нет уже десять лет! — рычал Шер Хан. Молодые волки ему поддакивали. — Или до честного слова? — сказала Багира, оскалив белые зубы. — Правильно вас зовут Свободным Народом! — Человеческий детёныш не имеет права охотиться с жителями джунглей, — провыл Шер Хан. — Дайте его мне! — Он наш брат по всему, кроме рождения, — продолжал Акела. — А вы хотите его убить! Действительно, я прожил слишком долго. Некоторые из вас поедают домашний скот, другие же, наученные Шер Ханом, пробираются в тёмные ночи в деревни и уносят детей с порогов хижин. Благодаря этому, я знаю, что вы трусы, и с трусами я говорю. Конечно, я должен умереть, и моя жизнь не имеет цены, не то я предложил бы её за жизнь человеческого детёныша. Но во имя чести стаи (вы забыли об этом маленьком обстоятельстве, так как долго были без вожака) обещаю вам: если вы отпустите человеческого детёныша домой, я умру, не обнажив против вас ни одного зуба. Я умру без борьбы. Благодаря этому в стае сохранится, по крайней мере, три жизни. Больше я ничего не могу сделать; однако, если вы согласны, я спасу вас от позорного убийства брата, за которым нет вины, брата, принятого в стаю по Закону Джунглей после подачи за него двух голосов и уплаты за его жизнь. — Он человек, человек, человек! — выли волки, и большая их часть столпилась около Шер Хана, который начал размахивать хвостом. — Но… — Заткнись! — прогремел Шер Хан и набросился на Акелу. — Теперь дело в твоих руках, — сказала Багира Маугли. — Нам остаётся только биться. Маугли держал чашку с углями; он вытянул руки и зевнул перед лицом Совета, но его переполняли ярость и печаль, потому что, по своему обыкновению, волки до сих пор не говорили ему, как они его ненавидят. Все обратили на него внимание. — Слушайте вы, — закричал он, — зачем вам тявкать по-собачьи? В эту ночь вы столько раз назвали меня человеком (а я так охотно до конца жизни пробыл бы волком среди волков), что теперь чувствую истину ваших слов. Итак, я больше не называю вас моими братьями; для меня вы собаки, как для человека. Не вам говорить, что вы сделаете, чего не сделаете. За вас буду решать я, и чтобы вы могли видеть это яснее, я, человек, принёс сюда частицу Красного Цветка, которого вы, собаки, боитесь! Он бросил на землю чашку; горящие угли подожгли клочки сухого мха; мох вспыхнул. Весь Совет отступил в ужасе перед запрыгавшим пламенем. Маугли опустил сухую ветвь в огонь, и её мелкие веточки с треском загорелись. Стоя посреди дрожавших волков, он крутил над своей головой пылающий сук. — Ты — господин, — тихим голосом сказала ему Багира. — Спаси Акелу от смерти. Он всегда был твоим другом. Акела, суровый старый волк, никогда в жизни не просивший пощады, жалобно взглянул на Маугли, который, весь обнажённый, с длинными чёрными волосами, рассыпавшимися по его плечам, стоял, освещённый горящей ветвью, а повсюду кругом тени трепетали, дрожали и прыгали. — Хорошо, — сказал Маугли, медленно осматриваясь. — Я вижу, что вы собаки, и ухожу от вас к моим родичам… если они мои родичи. Джунгли для меня закрыты, и я должен забыть вашу речь и ваше общество, но я буду милосерднее вас. Только по крови я не был вашим братом, а потому обещаю вам, что сделавшись человеком между людьми, я вас не предам, как вы предали меня. — Маугли толкнул ногой горящий мох, и над ним взвились искры. — Между нами и стаей не будет войны, но перед уходом я должен заплатить один долг. Маугли подошёл к Шер Хану, который сидел, глупо мигая от света, и схватил тигра за пучок шерсти под его подбородком. Багира на всякий случай подкралась к своему любимцу. — Встань, собака, — приказал Маугли Шер Хану. — Встань, когда с тобой говорит человек! Уши Шер Хана совсем прижались к голове, и он закрыл глаза, потому что пылающая ветка пододвинулась к нему. — Этот убийца домашнего скота сказал, что он убьёт меня на Совете, так как ему не удалось покончить со мной, когда я был маленьким детёнышем. Вот же тебе, вот! Так мы, люди, бьём наших собак. Пошевели хоть усом, и Красный Цветок попадёт тебе в глотку. Он бил веткой по голове Шер Хана, и в агонии страха тигр визжал и стонал. — Фу, уходи теперь прочь, заклеймённая кошка джунглей! Дальше: Акела может жить где и как ему угодно. Вы его не убьёте, потому что я не желаю этого. И думается мне, что недолго будете вы сидеть здесь, болтая языком, точно вы важные особы, а не собаки, которых я гоню. Вот так! Конец большой ветки ярко горел. Маугли бил ею вправо и влево; когда искры попадали на шерсть волков, сидевших кольцом, они с воплем убегали. Наконец, подле Скалы Совета остались Акела, Багира и около десятка волков, которые приняли сторону Маугли. И вот в своей груди Маугли почувствовал такую боль, какой не испытал ещё никогда в жизни. У него перехватило дыхание; он всхлипнул, и слёзы потекли по его лицу. — Что это, что это? — спросил он. — Я не хочу уходить из джунглей и не понимаю, что со мной. Я умираю, Багира? — Нет, Маленький Брат. Это только слёзы, такие слёзы бывают у людей, — сказала Багира. — Да, теперь я вижу, что ты взрослый человек, а не человеческий детёныш. Отныне джунгли, действительно, закрыты для тебя. Пусть они льются, Маугли; это только слёзы! Так Маугли сидел и плакал, точно его сердце разбилось. Раньше он не знал слёз. Он ушёл, но перед тем как пойти к людям он решил переночевать в джунглях… — «Нет щенок, не бывать тебе волком!»To be continued!