Февраль-март

Выкуренные две подряд нихрена не помогают: иллюзия так и стоит перед глазами, и я отдал бы все за возможность коснуться атласного живота… «Так он же не настоящий…» И что это меняет?.. «Боже правый, Брайан… я сейчас заплачу — ты так сентиментален…» Заткнись, блядь. Не успел явиться — уже заебал. «Правдой?!» Какой, нахуй, правдой? А она в том, что, похоже, придется оставить Майкла еще на пару ночей. В терапевтических целях. Лучше нарушение пищевого режима и бесконечный пиздеж о супергеройских яйцах, затянутых в трико, чем пьяное дрочево на белобрысого призрака, нагло шляющегося по лофту: кресло — всего лишь начало. Скоро он будет везде. Не скроешься… «А Фриско? Хотя легче не станет — от себя не сбежишь. Да и белобрысых там шастает…» И глаз прикрывать не надо — все тот же полуголый Тэйлор мчит в полосе прибоя, оставляя на мокром песке неглубокие следы босых ног. Настолько осязаемый, что слышно дыхание и аромат волос, нагретых солнцем… В трусах мгновенно делается тесно, в мозгу созревает безумная авантюра — минуя бани, валить прямо к самолетам. Снять домишко с видом на океан и ждать. Благо, терпению за два месяца научен. Да и не будет же он вечно десятку отрабатывать, когда-нибудь обязательно пронесется мимо меня… «…в компании, мать его, Вульфа…» Нахуй Вульфа! «Что в мире-то творится? Первая здравая мысль за все время!» Но вместо такси прибывает «Корвет», начищенный до изумрудного блеска, и безжалостно давит заведомо пустую затею. Со всем раритетным изяществом. — Ну что, босс, рванули? Совещание по «Денди» через сорок минут… Не опоздать бы, — ебаный зануда сияет, будто и его заодно отполировали. — Кыш с моего места, — цежу, приторно улыбаясь, чувствуя в груди жжение досады. Шмидт кидает ответную улыбочку и глушит мотор. Затем аккуратно отодвигает сидение — помнит о длине моих ног — и выбирается наружу. И пока обходит вокруг, мигом привожу мотор в чувство. Перепуганный Шмид едва успевает пристегнуться, как уже жму в пол — надо спешить. Не то Тэйлор — из зеркала заднего вида — нахрен утопит в синеве. И как тут «овладеть собою, и несколько умереннее впредь скорбеть о нем себя не забывая»? *** — Хватит, потом досмотришь, — Синтия хлопает крышкой лэптопа, чуть не отхватывая мне пальцы. Затем ставит на стол чашку и корзинку с двумя круассанами. — Ешь давай, и поскорее — мадам «Айконик» вот-вот заявится, звонила только что. Десяти минут не прошло, как спровадили «Денди». Син набросала «каталог натуральных моделей» для их новой кампании. Не успел я забраковать и полдюжины — «любимая» визитерша нарисовалась. Не иначе, кто-то пизданул о моем возвращении. — «Айконик»? Какого хрена? Теперь, блядь, до вечера промурижит, старая похотливая крыса. «Брайан, только ваша переносица достойна наших стекол». А сама глазами яйца мои жрет. — Успокойся, всего лишь очередная «мелочь». Вроде, «замените модель». — Отправь к Тэодору — мелочь по его части, — пытаюсь отмазаться, подслащая неприятность глотком превосходного латте. — Ну знаешь. Это тебе не олухи из «Денди» — убедить, слегка пожонглировав яблочком, не получится. Придется включать бархатный взгляд, — откровенно потешается Синтия. — Сучка ты, Син. — Не больше чем ты, босс — трюк с рубашкой я оценила. Производители горюче-смазочных приперлись семейно. И пока папашка сосредоточенно шевелил усами, вычитывая в сотый раз контракт, сынок преспокойненько «выгуливал» наглые лисьи глазки. Сперва на Шмидте, что с азартом провинциального коммивояжера расписывал прелести продаваемых идей. Потом на мне. Нахально елозил по губам, подбородку, шее. Но заприметил засос у ключицы и поплыл, как их гребаное масло. Так и контракт подписывал, потея от напряга и посылая невербальные знаки: раздувал ноздри, облизывал губы, без конца сглатывал, играя кадыком. Но кроме крепкого рукопожатия ему ничего не обломилось. Хоть Шмидт и поднимал брови, многозначительно подмигивал, намекая, мол, «присмотрись к парню — хорош. Уж я-то знаю…» Да, хорош. Высок, строен, светловолос. Почти иделен. Даже после траха со Шмидтом. Только меня, сука, заклинило на бегущем по пляжу Тэйлоре. На волосах, летящих на ветру. Жетоне, мерцающем на чуть загорелой груди… На быстро мелькающих джинсовых коленках. Воспоминание — секунда. Но каждый раз заставляет жмурить глаза, пережидая стояк. — Брайан?.. — пугается Синтия, когда опять накрывает. — Все хорошо, Син. Просто устал с непривычки. Соедини, пожалуйста, с Майклом. Скажи, жду в Вуди… Да в дверь уже просочилась крыса из «Айконик» и все, что остается — распахнуть у горла рубашку и устремить навстречу не слишком бархатный взгляд.