Эммануэль

– А вот и твой НЛО, – сказал, подходя, Джейк. Эмма увидела, что он передал Брайану пакет с марками. – Брайан! – крикнула Эмма. Музыка гремела так, что ее трудно было переорать. – Ты уверен, что тебе это нужно? Я много читала про ЛСД… – У кота девять жизней! – улыбнулся Брайан и быстро положил марку на язык. – А ты не хочешь? – Джейк вперился в Эмму зрачками, расширенными на пол-лица. – Подсадка бесплатно. – Зачем мне это нужно? Что я почувствую? – Знаешь, когда я впервые это попробовал, – кричал Джейк, – не в силах подняться с дивана, я отвечал только одно: «Полный п***ц!» – А поконкретнее описать ощущения ты не можешь? – спросила Эммануэль. – Да это невозможно описать! – вопил Джейк. – Это полный улёт! Попробуй! – Нет, спасибо… – отказалась Эмма, и Джейк растворился в танцующей массе. Эмма всё глубже входила в жизнь сложного организма под названием Пушка. Она чувствовала, что сама уже является одним из его органов, и если этот мир и сможет прожить без нее, то пережила бы этот разрыв Эммануэль? Ей часто не хотелось возвращаться домой ночью, она и не возвращалась – никто не мог запретить ей быть счастливой. Там было так хорошо, что хотелось схватиться за голову и закричать во всё горло: «Ааааааа!» Однажды за полночь в дверь позвонили. Открыв дверь, Брайан увидел двух девушек, которые поддерживали Эммануэль под руки. – Ваше? – спросила одна из них. – О! Как это мило с вашей стороны! – ответил Бри. – Вы не могли бы положить это чудо на диван, я сама не подниму… – Паастой! – внезапно встрепенулась Эмма, хватаясь за рукав одной из девушек. – Я ж обещал на тебе жениться… Куда пошла? Между нами постоянно… жуй кокосы, ешь бананы… – Она сегодня выбила Таньке зуб, – мечтательно улыбнулась одна из девушек. – Очаровательно! Очаровательно! – ответил Брайан, смотря на Эмму, сползающую с дивана. Он только теперь заметил, что у той под глазом фингал. – Еще раз спасибо за доставку. – И что ты столько пьешь? – спросил он наутро. – Можно подумать, у тебя горе, ты несчастна… – Не знаю, наверное, это оттого, что я рано начала, и сразу с водки, – ответила Эмма. – Единственным напитком, который пили мои родители, была водка. Ее всегда было много. Сначала мне было противно, но казалось, что это делает меня взрослой. Потом оказалось, что от этого я перестаю замечать свои проблемы. Вообще-то, сейчас, в Москве, я счастлива. Даже если постараюсь, я не смогу придумать себе никаких проблем. Не пойму, почему про пьющих людей говорят, что они несчастны. Ведь это по-настоящему счастливые люди. Люди, которые видят скрытые закоулки этого мира, его разноцветные грани. И им так мало нужно для счастья… Впрочем, почему ты спрашиваешь? У тебя всё куда более запущено… Брайан задумчиво отвел взгляд. – Ты, правда, так думаешь? Мне хотелось найти смысл в жизни. Я никак не мог этого сделать, – тихо сказал он. – И вот, я нашел… Вернее, думаю, что нашел… Наверное, для меня это наркотики. Бри сидел у стеночки и, смеясь, с кем-то разговаривал. Внезапно в дверь позвонили, Эмма пошла открывать. Через несколько секунд Эммануэль снова появилась в комнате и с обреченно-растерянным видом принялась делать Бри знаки руками. – Да что такое? – не понял Бри. Всё быстро прояснилось. Брайан широко раскрыл глаза. Перед ним стоял тот самый шикарный блондин из клуба, и он вовсе не разделял восторга Бри. – Так ты… – он запнулся. Эмме стало жутковато. – Так ты… – произнес Стефан уже со злостью. – Я чего-то не понял! Воцарилось молчание. – Ты меня за дурака что ли держишь? – он вошел в комнату. – Может, за пидора такого же, как ты? – Брайан прижался к стенке, Стефан же наступал. – Отвечай! Эмма подбежала к Джейку: – Слушай, успокой своего друга! – Тише, ребята! – крикнул Джейк и, разведя руки, встал между Стефаном и Бри. – Стеф, малыш, у тебя должно быть чувство юмора! Стефан посмотрел на него: – Чувства юмора? А ты, болван, что мне не сказал? – но гневное выражение сошло с его лица. – Так вы меня разыграли, что ли? Блин… – он помолчал немного и улыбнулся. – Да, это жестоко! Меньше чем через час Стефан и Брайан сидели на тюфяке плечом к плечу и курили один косяк на двоих. С детства Стефан испытывал любовь к химии. И если взрывчатые вещества были скорее его хобби, то вещества дурманящие давно приносили неплохую прибыль. Стефан продавал наркотики и получал с чужой глупости и трагедии – деньги, женщин, да и все остальные прелести жизни, которые может захотеть привлекательный молодой человек, успевший устать и от денег, и от женщин, и от всей жизни, наполненной по преимуществу общением с безмозглыми людьми. Теперь Стефан скорее наблюдал за ней с усмешкой. Он знал все ее законы и ему нравилось играть роль Воланда, дергая за ниточки в собственном мини-аду. Впрочем, он был атеистом, и не верил в наказание за то, что увел с пути истинного столько душ. Они сами сделали свой выбор, не так ли? Стефан хорошо одевался, предпочитая в одежде черный цвет. Он коротко стриг свои волосы цвета спелой пшеницы – дар природы, как и внешняя привлекательность (большие выразительные глаза, длинные тонкие пальцы). Однажды он пригласил Эммануэль и Бри на свою дачу. В подвале творилось нечто невероятное. Это был склад оружия и пакетов с сомнительным содержимым. Стефан увлеченно проводил экскурсию и даже дал Брайану пострелять. – А вот это, – сказал Стеф, – взрывающийся жилет. Он надел жилет на Брайана. – Стоит только дернуть за пуговицу! – Брайан, мне это не нравится! Зачем ему жилет смертника? – шепнула Эмма. – Да перестань! – Бри был в восторге. – Это так романтично! – Я не люблю читать журналы, не смотрю телевизор, – сказала Эмма. – Всё это банально и плоско. Я хочу, чтобы меня окружало множество запахов, звуков, образов – чтобы всё это кружилось вокруг яркой каруселью. И воздух должен быть свежим… прохладным, чтобы упиться им до головокружения и утонуть в нем. – Я почти не стою на земле, – сказал Бри, внимательно глядя на Эмму, – мои ноги словно ее не касаются… – Да? – воскликнула она. – Я чувствую то же самое. Как будто ходишь по воздуху на высоте в несколько сантиметров… – Точно! – А еще, мне часто кажется, что я летаю, зависаю в воздухе, и сквозь меня проходят потоки ветра… – Для этого мира, – подытожил Бри, – мы чересчур небесны. Эммануэль сидела с бутылкой пива на скамейке Тверского бульвара. Мимо сновали бритоголовые пацанки. Эммануэль провожала взглядом их округлые бедра, изнывая от похоти. – Ну, как Вам местное меню? – спросила, подойдя и поцеловав Эмму в щеку, Рейнджер. – Цены приемлемые, качество подкачало, – ответила Эмма. Рейнджер засмеялась и откинула со лба прядь вьющихся каштановых волос. – А я на концерт… Пошли! Тут близко, – сказала Рейнджер. – Вот все собираются. – Что за концерт? – Да я сама не знаю, пэвыца какая-то, – ответила Рейнджер, смеясь. – Тебе не надоело штаны здесь просиживать, всё равно, ведь никого не словила? Девушки топтались под памятником на станции метро. – Что мы встали? Кого мы, вообще, ждем? – раздраженно спрашивала Эмма. – Девушку с большими сумками, – ответил кто-то. Внезапно Эммануэль увидела, как по лестнице с гитарой наперевес к ней поднимается ее Мечта. Изящное существо в черном шло ей навстречу и смотрело в глаза. В ужасе от такой неожиданности Эмма не могла пошевелиться. – Марьяна! – закричали девушки вокруг и принялись бросаться вновь прибывшей на шею. – Где тебя носило?! – Осторожно, – ответила та, – у меня в сумке капуста. Все двинулись по улице. Эммануэль шла чуть впереди остальных, рядом Жаба, которая увлеченно ей что-то рассказывала. Эмма часто оглядывалась – Марьяна как свитой была окружена толпой своих подруг. – Симпатичная! – сказала Эммануэль. – А, Марьяна-то? – быстро проговорила Жаба. – О ней даже не думай, в нее тут все влюблены. Тебе она точно не светит. Эммануэль толкнула ее и прижала к стене: «Заткнись!» Жаба испуганно замигала и поплелась позади компании. Эммануэль подошла к Марьяне. На самом деле слова Жабы задели ее, и если до них она просто чувствовала какое-то волнение, то теперь смутилась и занервничала всерьез. Тем более что вблизи Марьяна оказалась убийственно хороша. Она грациозно ступала по асфальту в черном плаще с гитарой через плечо. Эммануэль искоса поглядывала на нее: короткие темные волосы, выразительный, четко и изящно очерченный профиль, воскового цвета кожа, большой прямой нос, полные лиловые, словно зацелованные, губы. «Как это возможно без помады?» – думала Эмма. Губы Марьяны были сложены в гримасу усталости, но при этом казалось, что она улыбается. Эммануэль искала и не находила – где же прячется эта улыбка? Марьяна не слушала никого вокруг, глядя прямо перед собой. Ее большие дымчато-зеленые глаза, казалось, переливались в тусклом свете уличных фонарей. Зелень сибирских лесов, когда прислоняешься лицом к ароматной еловой ветви; зелень средиземного моря, когда падаешь с волнореза в его волны, желая утонуть в них; магическая зелень на дне котлов древних чародеев, варящих смертельное любовное зелье. На ее ресницах не было ни капли туши, но таких длинных ресниц Эмма не видела накогда. Когда же Марьяна посмотрела на нее, Эммануэль утонула в ее смертоносных зеленых глазах. – А ведь, мы незнакомы… – сказала Марьяна. – Эммануэль. – Какое красивое имя… – произнесла Марьяна задумчиво. – Французское… Редкое… А меня зовут Марьяна. Я – музыкант. – Какую музыку ты играешь? – спросила Эмма. – Фолк, – ответила Марьяна, чуть вскинув брови. – Я еще люблю романсы, русские… цыганские… Я сейчас с концерта. Некоторое время они шли молча. Потом Марьяна начала искать что-то в карманах. – Приходи завтра, послушай, – Марьяна извлекла билет и протянула Эмме. – Как странно, – сказала Эммануэль, разглядывая билет. – Мы почти незнакомы… Марьяна не слушала ее, говорила медленно и задумчиво, смотря прямо перед собой: – Я играю в театре, в музыкальном… Знаешь театр «Зелёный цветок»? – Конечно! – ответила Эмма. – А ты была там? – спросила Марьяна, впервые по-настоящему улыбнувшись и посмотрев на нее. – Нет. – Почему? – Мне не с кем. Никто из моего окружения не интересуется такими вещами. У меня есть один друг… но он все деньги тратит на наркотики… – Понимаю… – произнесла Марьяна, постепенно оживая. – Ну, так приходи одна. – Договорились, – сказала Эмма.