Разговор с Судьбой в этот раз вышел удивительно коротким. Жнеца поразила исключительная молчаливость Существа, — глубокое состояние задумчивости отражалось на всем ее лице: поджатые губы, опущенные глаза и тихое бормотание, коим страдала Судьба в особенно сложные времена. Когда загадки и вопросы сыпались на нее, словно крупные хлопья снега — обильно, чтобы потом, стоило им поднакопиться, Судьба уже не смогла бы держать все свои рассуждения и мысли в голове.
Она еще долго стояла и молчала, устремив взор куда-то в пол, чем вызвала у Чона еще большее изумление.
Юнхо понял не сразу, что за полупрозрачный голубой огонек парит в воздухе над ладонью Существа, как в этот же момент послышался глухой щелчок, и перед глазами жнеца стали сменяться кадры произошедшего в катакомбах: призыв Демона, его перемещение в тело вампира и как следствие — смерть последнего.
Юнхо внимательно рассматривал все ужасающие и кровавые картины, и не мог не заметить знакомые огненные пряди, которые пламенем вспыхивали так резко и неожиданно, что жнец выдел только их, — без лица хозяина.
— Ваш Советник совершенно не тот, за кого себя выдает, а?
Судьба прекратила показ еще одним щелчком пальцев и нервно дернула уголками губ, получив в ответ на свой вопрос лишь мрачное молчание Короля.
— Мне нужно, чтобы Вы решили, что делать с этой душой. Вернуть обратно в тело или пустить в круговорот — зависит от Вас. Я же буду ждать отчет, поэтому сейчас душу можете забрать. Она уже запечатана. Ах, чуть не забыла, — в этот момент Существо подняло вверх указательный палец, как делают люди, неожиданно что-то вспомнившие, — другая часть души вампира летает вокруг Вашего королевства. Без этой части воскресить, — Судьба хмыкнула, — не получится.
Юнхо опешил, услышав сказанные слова.
— Что значит «летает», Госпожа? Это дух? Какая-нибудь птица? — Жнец поднял в удивлении брови, и тут же их опустил, стоило Судьбе обратить на него свой взгляд.
— У Вас будет возможность
увидеть это своими изумительно красивыми глазами, Жнец, уж поверьте мне, — Судьба ухмыльнулась, выпустив порцию воздуха через нос, — ах, и еще. Тот разговор про Ваш внешний вид... Теперь каждый жнец наделяется способностью
видеть, но будьте готовы к сюрпризам, когда будете чувствовать гнев, замешательство или грусть. Ваш облик будет меняться ровно так же, как и меняется мой. Думаю, у Вас была возможность пронаблюдать этот процесс. А теперь — ступайте.
Она развернулась спиной к Юнхо, показав тем самым, что разговор окончен.
— Благодарю Вас, Госпожа, — Юнхо пришлось уменьшить размер сгустка энергии до величины ядрышка подсолнечника для удобства транспортировки.
В таком виде его легко можно было перенести в одной из маленьких хрустальных бутылочек, в которых Ёсан хранил концентрированные лекарства и масла.
Поместив емкость во внутренний карман своего жилета, Жнец перемещается в свой кабинет.
Бэль, что до этого сладко спала на одном из мягких стульев, тут же открывает глаза и взлетает вверх со своего места, едва заслышав шорох королевских одежд. Кошка начинает кружить вокруг Юнхо, махая хвостом, и радостно хлопает крыльями.
— Хозяин! Хозяин! Прибыл Ё Хванун! Ё Хванун в королевстве! Он приехал с аванпоста!
Кошка всё не может успокоиться, продолжает летать по кабинету, нараспев произнося новости вперемешку с совершенной несусветицей.
— Хорошо, Бэль, угомонись только, пожалуйста. Я обязательно приглашу его.
Жнец вздыхает и опускается в высокое кресло во главе стола.
Мысли в голове Юнхо сейчас метаются обезумевшими пчелами, что забыли заветную дорогу домой, и вынуждены наворачивать круги там, где они уже, казалось, бывали.
Жнец, до этого всегда спокойный до хладнокровия, вдруг впервые чувствует себя
потерянным в проблемах и вопросах, которые тяжелым грузом стали давить ему на плечи.
Он не знает, о чем ему думать в первую очередь — о том, что Минги всё это время находился в сделке с Демоном и скорее всего книга древних заклинаний все еще у него, о том ли, как вернуть к жизни драгоценное существо Рейвена или о Ё Хвануне, который вот-вот нагрянет в его кабинет?
Как он сможет рассказать ему о смерти его истинного?
Как ему следует поступить с Минги, который фактически подверг опасности их Королевство? Ведь Король не может просто спустить ему это с рук, только потому что Сон — его главный Советник.
Юнхо осознает и то, что просто заковать Минги в кандалы и отправить его гнить в темницу он тоже не может. Это было бы в духе глупого и безрассудного
бывшего короля, но не мудрого и рассудительного
настоящего.
А впрочем, будет ли смысл в заточении Советника Огня?
Этот вопрос грозовой тучей повисает над головой Чона, и в момент, когда Юнхо вновь громко и устало вздыхает, открывается дверь, и порог королевского кабинета тут же переступает вампир, о приезде которого Бэль успела пропеть раз десять уж точно.
— Здравия желаю, мой Король! — Хванун вытягивается в струну, протягивая руки по швам, и поднимает голову, — командир главного аванпоста на границе с Северным Королевством, Ё Хванун, прибыл!
Юнхо заметно улыбается и указывает жестом присесть. Бэль в этот момент покорно, сложив лапы перед собой, сидит на кресле у подоконника, дожидаясь момента, когда ей будет позволено познакомиться с гостем поближе.
— Отбрось формальности, Хванун, сейчас они ни к чему.
Король устраивается поудобнее в собственном кресле и принимается расспрашивать вампира обо всем, что происходит сейчас на границе.
Как оказалось, за три месяца отсутствия Ё в Королевстве, удалось примириться с волками Чхве, что все это время были неугомонными, так и норовя вступить в драку или перепалку с воинами Королевства Огня.
Что больше всего обрадовало Короля — осенью, после призыва, в отряд назначили с десяток новобранцев. К большому удивлению Хвануна они уже кое-что знали о том, как правильно держать в руках меч и сайдак, и беспомощностью не отличались, благодаря чему обучение их не заняло много времени.
Хванун не смел умолчать и про Отреченных.
— Они вновь зажигают огни и шумят на опушке в лесах Северного Королевства, мой Король. Я не уверен точно, оказывает ли им Чхве Чонхо поддержку, но на нашей стороне и границе их до сих пор не замечали.
Юнхо только вздохнул, ничего не отвечая, и лишь сердито прокашлялся. Он порядком устал от нелепых проделок отрядов Отреченных, состоявших исключительно из приближенных бывшего Короля, которые всё не могли смириться с тем, что новым королем стал Жнец. Это, по их мнению, было исключительным осквернением и унижением огненного народа, ведь каждый из этих старых консервативных крыс считал, что только потомок драконов может обладать короной и восседать на троне. Однако среди них мало кому было известно, что их
священный Король таковым совершенно не являлся.
Хванун продолжал. Он вскользь упомянул о том, что Король Северного Королевства за неизвестной вампиру надобностью приезжал на пост волков на границе и пробыл там как минимум два дня, после чего их солдаты и несколько командиров были слишком задумчивы и хмуры еще долгое время после его отъезда.
— Вероятно, их хорошенько отчихвостили, мой Король. Я спрашивал у главного их сторожа. Тот слышал, как Чхве громко ругался.
— Ну, да поделом им, Хванун. Это всё? — спросил Юнхо после недолгой паузы.
— Самое главное, мой Король. Да, — ответил Хванун и слабо улыбнулся.
Закончив с новостями, Ё невольно обращает внимание на то, как обычно спокойный Король несколько нервно стучит чуть отросшим ногтем указательного пальца по гладкому дереву стола.
Вампир осторожно оглядывает королевское лицо — на нем, казалось бы, застыло выражение той абсолютной безмятежности, которой славились, разве что, только жнецы и оракулы.
На лице Короля это выражение больше походило на хрупкую маску из хрусталя, которая вот-вот готова дать трещину и рассыпаться на мелкие и острые осколки.
В мире живых существ Юнхо научился
чувствовать.Тревогу, страх, беспокойство, злость и ненависть. Иногда даже радость и нечто, похожее на любовь, — такое окрыляющее и теплое чувство, которое Король особенно ярко ощущал, когда выходил на утренние прогулки и имел возможность пообщаться с простым народом его Королевства. «Лучше часы», — считал он. Однако сейчас словно нечто тяжелое уместилось на груди Чона, давя на его грудную клетку своим будто бы многотонным весом и затрудняя его дыхание. Люди называют это тревогой, — чуждое для жнецов слово. Собственно, как и чувство.
От внимательных глаз Хвануна не ускользнул блеск этой самой мучительно-болезненной тревоги во взгляде Короля, которую смогли породить только сомнения и страх. А природу их вампир понять не мог, как бы не пытался угадать.
В какой-то момент лицо Юнхо стало будто бы серым, как пепел или пыль, что годами копится на старой мебели в спальнях северного крыла замка. Ё неожиданно вздрагивает: в мгновение ока аккуратные черты лица Короля становятся острыми, угловатыми, скулы вот-вот готовы вспороть изнутри некогда мягкие щеки, а взгляд, устремленный на вампира, стал будто бы отсутствующим, нездешним и пугающим.
Маска из хрусталя равнодушия и спокойствия лопается, обнажая настоящее лицо тревоги и страха — серое, как у окоченевшего трупа, с испуганными бегающими глазами, в которых едва можно было заметить до невозможности сузившийся зрачок.
— Мой Король, что с Вами? Вас что-то тревожит? — Голос вампира и сам уже звучит обеспокоенно, хотя выдавать свои эмоции Ё уж точно не намерен. Неприлично.
— Нет... То есть... Хванун! — Юнхо пытается подобрать слова, но первые попытки терпят крах.
— Да, Ваше Величество? Я внимательно Вас слушаю.
Пока Король собирается с мыслями, вампир, встретившись взглядом с Бэль, хлопает себя по коленям двумя ладонями, приглашая кошку к себе.
Животное, в ответ на это, спрыгивает со своего места, и, тихо мурлыкнув, неспешно взлетает над Хвануном, после чего приземляется к нему на бедра, сложив вместе обе лапки на его коленях.
— К нам совершил визит Советник Королевства Муль. Ким Хонджун. Думаю, ты о нем что-то слышал. Мне нужно, чтобы ты научил его владеть мечом, — Юнхо замолкает на несколько секунд, — скоро подадут обед. Думаю, это станет прекрасной возможностью для разговора с ним.
Хванун покачивает плавно из стороны в сторону головой, обдумывая сказанные Королем слова, а Бэль, почувствовав движение чужих ног под собой и, недовольно фыркнув, вновь взлетает вверх и занимает место на диване у окна.
Ё поднимается с места, когда чувствует, что диалог закончен. Вежливо кивает Королю в знак прощания и выходит из кабинета, направляясь прямиком в столовую.
Голова вампира в этот же момент наполняется мыслями о встрече с юношей, о котором он был наслышан еще во время пребывания на границе. Волки Чхве не скупились на слухи, которые касались не только личности самого Советника Муль, но и его отношений с Минги, и распространяли их подобно тому, как стремительно несущийся с Северного моря ветер гонит к границам тяжелые снеговые тучи.
Ё лишь фыркал в неверии и приказывал своим воинам не верить ни во что, в чем они не могли бы убедиться собственными глазами. Вампир считал, что страсти придворной и светской жизни, способные отуманить блеском и лестью, могут наложить на офицеров и воинов свои оковы и занять в их душе все то место, которое было уготовано для службы и любви к собственному Королю и Родине.
Хванун совершенно не хотел, чтобы его отряд поддавался подобным глупостям, оттого всегда старался занять скучающих воинов, будь то беседа, поход или тренировка, которой они полностью отдавались и увлекались так, что забывали и о сплетнях, и о какой-либо скуке.
***
Я клялся — ты прекрасна и чиста.
А ты как ночь,
как ад,
как чернота.
— Уильям Шекспир
На крепких бедрах Сона удобно устраивается молодая девушка: её стройная, ярко очерченная талия и худощавые ноги — их она сгибает и располагает по бокам от ног Советника Огня, — выделяются на фоне крепкого торса Минги особенно ярко. Она старательно и с особой страстью вылизывает и оставляет поцелуи на чужой шее, обдавая горячим дыханием ключицы и выпирающие сухожилия; подмахивает бедрами в момент особо глубоких толчков и тихо стонет, поощряя к большему: к грубости, к скорости, к небрежности. Она бы вытерпела все. Однако Сон остаётся сидеть неподвижно, лишь изредка перемещая свои ладони на талию проститутки, сжимая белоснежную кожу, когда девушка, измотанная, задерживается в движениях.
На коленях, по обе стороны от плеч Советника Огня, располагаются еще две привлекательные и юные куртизанки, — длинными языками они ласкают его ушные раковины, нашептывают пошлости и тихо хихикают между собой, обмениваясь томными взглядами.
Одна сменяет другую, в разных позах и разными способами доводя Минги до разрядки. Но Советнику было все мало. Так мало, что в жилах кровь от ярости закипает, а в глазах начинает поблескивать бушующий в сознании гнев, который девушки — воплощения порока, — трактуют как похоть и неконтролируемое
грешное желание.
«Желание размазать ваши тупые головы об косяк кровати, неумелые шлюхи» — Минги скверно выругался про себя, отмечая, что впредь будет самолично выворачивать кишки держательнице самого дорогого борделя из Господского переулка на окраине их столицы, если та вдруг опять пришлет к нему красивое, но бесполезное мясо.
«В следующий раз можно попробовать парней» — мысль, толчок; Сон хмурится.
Громкий женский стон разносится вдруг по спальне. Девушка, едва найдя в себе силы подняться с бёдер мужчины, заменяет свою напарницу рядом с плечом Советника и, оказавшись на ее месте, обвивает его шею, горячо целуя.
Из головы Минги не выходит образ стонущего Хонджуна: округленные губы, скопившиеся хрусталики слез в глазах, а в них — нежность. Сон открывает глаза и замечает холодно-пепельные пряди, за которыми резко закрылась дверь. Советник Огня щурится и ядовито ухмыляется.
— Вам нравится, Господин? — девушка склоняется к ключицам Минги за еще одним поцелуем и аккуратно насаживается, удерживая себя за его плечи.
— До звезд в глазах, — Сон натягивает одну из своих сладко-очаровательных улыбок, —
Putredo* — произносит он едва слышно, двигая губами.
***
Слуги, словно сонные мотыльки, плавно скользят по столовой, разнося подносы с ароматной выпечкой, аппетитными закусками и вторыми блюдами в виде мяса и гарнира.
Для Кима именно обеды стали большой радостью, а вместе с этим — чем-то утешительным и приятным. Во время еды можно было легко и непринуждённо провести время в компании королевских служащих, коих в замке было пусть и не много, но Хонджуну было приятно от общения хоть с какой-либо живой душой. Главное, чтобы не Минги. Главное, чтобы не видеть эту приторную улыбку и блеск огненных глаз, что даже во снах не отпускают Советника.
Хонджун не хочет видеть своего истинного, потому что вновь боится приблизиться к этому источнику своих самых грязных и низменных желаний. И если для уставших путников источник — целительная сила и энергия, то для юноши — тёмная вода, что окутывает слишком нежно, чтобы в конце концов утянуть на дно самых скверных пороков.
Погруженного в свои мысли Советника вдруг вырывает на поверхность мирской жизни вежливый и приятный голос.
— Вы не против, я присяду?
Хонджун обращает внимание на мужчину, стоящего за резной позолоченной спинкой стула напротив него, и слишком растерянно кивает, — перед глазами еще несколько секунд держится образ хитро прищуренных глаз Советника Огня и его
ужасная, дьявольски-коварная улыбка, а уста кажутся настолько манящими, что хочется...
— Вы ведь Советник Муль, Ким Хонджун, верно?
Вампир успевает удобно устроиться на своем месте, принимаясь рассматривать все принесённые слугами блюда; выбирает самые сочные куски поджаренного мяса, подхватывая их с тарелки и добавляя к ним ничуть не уступающие в аппетитности нарезанные кусочки овощей.
Хонджун как-то запоздало кивает, решаясь в этот же момент положить и себе хоть немного еды. Хванун же, проследив за чужими действиями, улыбается и продолжает:
— Рад наконец-таки с Вами познакомиться. Я командир главного аванпоста на границе с Северным Королевством, Ё Хванун.
Юноша, забывшись, что он находится за столом, тянет руку к вампиру, но вовремя её отдергивает, возвращая ладонь на скатерть, и в смущении сжимает плотную ткань.
Хванун, несколько удивленный таким неожиданным действием, терпеливо улыбается, отсчитывая про себя до десяти. Медленно ведет счёт, давая Хонджуну время на то, чтобы успокоиться.
— Перейду к самому главному, пока Вы не начали есть. Выслушайте меня, Советник Ким, — вампир дожидается, пока собеседник поднимет свой взгляд от скатерти и сжатых на ней пальцах, — Король приказал мне обучить Вас владеть мечом. Вероятно, для Вашей же безопасности, хотя мне кое-что известно о том, что азам Вы так или иначе были обучены еще на Родине. После обеда буду ждать Вас на тренировочном поле. Оно к востоку от замка, совсем недалеко. Вы его сразу увидите, — Хванун вновь мягко улыбается, удерживая зрительный контакт.
— Я Вас понял, — Хонджун вздыхает, — хорошо.
— Вот и славно. Приятного аппетита! — Ё наконец-таки принимается к долгожданной трапезе.
«И чего вдруг все в этом замке стали так обреченно вздыхать?..»
***
Хонджун, заплутавший в коридорах северного крыла, беспокойно поглядывает на массивные двери и высокие проемы, мимо которых он проходит, все гадая, где можно оставить отданные ему Хвануном сабли, меч, и два лука. Выбор Кима падает на весьма широкую дверь из красного дерева.
Юноша дергает ручку, толкает ее и столбенеет: на широкой постели тут и там сидят девушки завидной красоты, молодые и стройные, с чистой кожей и копнами вьющихся волос цвета вороньего крыла, кудри у одной из которых подпрыгивают вверх.
Брюнетка плавно двигает тазом, размеренно поднимаясь и опускаясь вновь на бедра человека, чье лицо скрыто от Хонджуна белоснежной спиной девушки.
Ким едва не роняет оружие, которое он и так с трудом удерживает одной рукой, стоит ему заметить огненные пряди, что лишь на несколько секунд показались его взору.
Хлопок двери выходит громким и потрясает сознание Советника Муль, эхом отдаваясь в ушах. Юноша очень надеется на то, что его не заметили.
Всем сердцем.
Хотел метнуться к Минги с одной из сабель, изрезать его грудь и достать из него лживое, лицемерное сердце — растоптать и выкинуть, как нечто гадкое и уродливое, — как мешок с мусором или гнилое яблоко.
Но Ким все равно остается стоять у противоположной стены, упираясь в бетон спиной и чувствуя его холод каждым своим позвонком.
Он всеми силами старается усмирить чувства, что ярким и яростным огнём сейчас горят в его груди, но любая попытка подумать о чем-то, кроме увиденного, летит к чертям. Как и нервные клетки Хонджуна, потерянные в очередной раз из-за бывшей причины его ночных кошмаров.
Сладких кошмаров.
Хонджун бьется затылком о твёрдую стену, жмурит глаза, стискивая в кулаке свободную руку, и зло, с накопленной ненавистью, бормочет себе под нос:
— Ненавижу, ненавижу, ненавижу.
Если это была очередная шутка, Ким не готов смеяться. Если это оказалось явью, и Минги действительно бесстыдно сейчас продолжает трахать тех девушек, прекрасно зная, что Ким находится в замке, Хонджун не готов его прощать. Он и так слишком часто это делал, каждый раз себя пересиливая и надеясь, что в Минги осталось хоть капля чести, хоть что-то человеческое и доброе.
«Какой же наш Советник Муль наивный порой. Будьте аккуратны с Вашим доверием к другим людям, Господин» — еще несколько лет назад сказала ему Мэрлин, звонко посмеявшись. В шутку, без капли серьезного.
Тогда они играли в карты на засушенные бутончики васильков, и Хонджун, всем сердцем доверяя слуге, совсем не замечал, как она жульничает и подкладывает ему другие карты.
Ким шумно выдыхает, открывает дверь в находящуюся рядом с обителью разврата комнату, и скидывает на пол внутри все, кроме одного лёгкого меча, который Хванун специально для него наточил и начистил до блеска.
Юноша стремглав выбегает из комнаты прочь — подальше от этого места, на свежий воздух. Уже в который раз он так сбегает из замка?
«И все по вине этой огневолосой бестии» — думает он и нервно хватается за перила, чтобы совсем не упасть на крутой лестнице.
Наконец — воздух.
Солнце на удивление светит ярко; пахнет свежестью и подступающим морозом. Но Хонджуну было все равно на стремительно понижающуюся температуру, — в сердце его бушевал гнев за всё, что Минги с ним сделал и как опорочил его душу. Предал, растоптал и выкинул. А хотелось бы выкинуть его из своей жизни. Да подальше.
«Запереть в темнице, да. Кормить хлебом и водой, а потом еще лучше будет заковать его в цепи, чтобы даже притронуться к себе не смел» — Кима передергивает от одних мыслей.
Добежав до тренировочного поля, Ким с облегчением выдыхает облачко теплого воздуха.
Хванун, подняв с травы стрелы, уже ожидает его, устанавливая на свои места подкошенных соломенных чучел, которые под действием настойчивых ударов мечом несколько сместились, будто стараясь от них увернуться.
— Хванун... — Ким устал от слишком быстрого бега, отчего дыхание его сбилось и стало прерывистым и тяжелым — прости, что задержался... Я оставил лук и сабли в одной из покоев северного крыла... И... — юноша все еще старается отдышаться, — Меч!.. Спасибо за него! Мы можем начинать?..
Вампир приветливо улыбается в ответ на вопрос, и тут же подхватывает с земли деревянный меч, готовясь нанести удар по бедру юноши, как тот вдруг отпрыгивает назад, пугаясь чужого резкого движения, спотыкается о крупный булыжник и падает, приземляясь на спину.
— Ох, Советник Ким, вставайте же скорее! Враг не дремлет! Подлетит к Вам и всё — пиши пропало, — Хванун звонко смеется, подавая Хонджуну руку, и помогает подняться на ноги,— продолжим.
