Гнильё и Вечная Весна

— А че-еловек никак… — мрачно затянула Кира, пытаясь отмыть с себя копоть и сажу индийских улиц. Девушка задумчиво шкрябала ногтями по впалому животу, пока, наконец, не закашлялась. Прекрасное утро, хочу сказать я вам. Наша компашка товарищей успешно добралась до Калькутты, остановившись в отеле в самом сердце города. Попрошайки трясут своими банками из-под бобов, тягают за вещи, руки, ноги, чуть ли не трусы снимают. Спасибо, господин Джостар, за такое незабываемое путешествие. А самое главное зачем нужна ты им, Кира? А Кира и сама-то не знала ответа. Вроде как и иждивенка, бесполезная, и даже не прикольная, и не понятно, есть ли у нее стенд. — Вечная вёснушка, могла ли ты себе представить, что мы окажемся здесь.? — пробормотала куда-то в пустоту девушка, — но ты знаешь, мне стало намного лучше. И действительно, лучше — щечки округлились, порозовели, некогда висящие жирные патлы волос теперь были (насколько это возможно) расчесаны и помыты, раны перевязаны чистыми бинтами, а не гнойными обрывками ткани. И лишь грязная, застиранная вонючая до ужаса майка и юбка, сшитая кое-как из украденной простыни, напоминала о чем-то важном. О чем-то важном, горьком, больном. Сейчас в зеркале Кира видит себя, но не узнает. Может, в хорошем смысле, может, в плохом… Кто знает, что у нее на уме. Два мутных чёрных глаза беспокойно бегали от расчески до фена и обратно. — Меня тошнит…

***

— Май — ла-а-а — и! — Кира протянула картонку Джозефу Джостару, втягивая голову в плечи, будто он ее вот вот прогонит. Но старик все показывал и показывал, что девушка вовсе и не лишняя. Конечно, это была не просто личная симпатия. Кира явно обладает стендом, но вот каким?.. За непринужденной беседой наши герои и не заметили, как ловкие индусы накрыли на стол, ожидая копеечку чаевых. — Майлаи? — девушка недоверчиво клюнула носом в тарелку. Креветки в кокосе. — Майлаи. Кира потыкала кончиком пальца в кляр, недоверчиво смотря на сидящего напротив старшего Джостара, — есть? Я что? — Это кокос, глупышка, — напыщенно, даже с некоторым пафосом проворкотал Польнарефф, — фрукт! Овощ! Прекрасно! Чудесно! Очень вкусно! Таким глупеньким дурочкам, ах и увы, не понять, хаха! Но ничего, ma petite, я помогу тебе освоиться в этом тяжком, бренном мире… А вот… Дальше его болтовню никто и не слушал. Кира неодобрительно общипала креветку, после чего понюхала ее. — Это можно есть, — буркнул Нориаки, — ам. Он показал на свой рот, затем сделал вид будто закинул туда что-то. Девушка поджала губы.

***

Польнарефф ушел. Кира недоумевающе смотрела на грязные носки истоптанных кед, иногда перекатываясь с пятки на носки, затем обратно. Еще немного подумав, она посмотрела на Абдула, тот коротко ей кивнул. Девушка потопталась еще немного, затем забежала внутрь ресторана. Мужчины зашли внутрь, но ее там уже не обнаружили. А Кира, тяжело дыша, уже мчалась по рынку, загребая пыль, мчалась без оглядки с ворохом пятнистых вещей в руках. Мгновение, два, три, жар и боль в легких, и она в комнате чьего-то дома. Шумно и быстро вдыхая-выдыхая, она сползла по стене вниз. Но! Чьи-то шаги. Чьи-то босые шаги шлепали неподалеку. Как выйти? Куда выйти? Вдох! На пол упали крохотные лепестки гиацинта.

***

А где-то в противоположной части города прогремел выстрел. Совсем и негромкий, неважный, таких бывает часто и много. Мало ли… Может это вообще хлопок? Упал шкаф? Разбили посуду?

Умер человек?

Я вам скажу.

Все-таки умер.

И неважно, какой, кто он. Важно то, что он умер. Кира бежала, бежала до огня в груди, бежала так, будто за ней гонятся, гонятся с целью одной единственной — убить. Бежит, бежит, а огонь и боль все росли и росли и росли и о боже! Упала! Да так и осталась валяться в пыли.

— Польнарефф! — юноша схватил француза за запястье, затягивая в машину. — Ты сука! Польнарефф об этом и так знает, зачем ему напоминать об этом? Во всяком случае, ответы на все вопросы были получены, и, несмотря на то, что они были весьма неутешительными, он был доволен. И в вверх полетела монетка, и была окутана песком, и было всё. И все. И смерть за смерть была. Месть. И месть и смерть, и смерть и месть.

***

Кира притворно хлюпнула носом. Рядом с ней сидел на корточках Тенмей, задумчиво пишущий что-то в маленькой записной книжке. Девушка смотрела на него сверху вниз, заглядывая в написанное, изредка закрывая лицо руками. О нет, не для того, чтобы расплакаться. Совсем нет. Если бы могли взглянуть на нее сейчас, мы бы увидели хитрую, довольную улыбку.