Котька

      Что ж, у вмешательства в свару людей есть минимум один плюс — в коробку меня больше не сажали. А жаль — еще пара существ на корабле мне настолько не понравилась, что я была готова залезть в коробку и закрыть за собой крышку самостоятельно. Но никто из людей не относился к ним плохо, по запахам понятно, так что я даже не зашипела — шерсть сама вздыбилась! — и быстро-быстро убралась в самый дальний угол. Они были совсем непохожими на людей, со шкурой как у таракана и множеством шевелящихся лапок, так напоминающих мою детскую игрушку, что я чуть не бросилась на них на одних инстинктах.       Наверное, небольшое напоминание, что, несмотря на опыты, играть нам позволяли хотя бы в нежном кошачьем возрасте, было кстати: какими бы странными существа не были, здесь они были в своем праве, заказчиками или вернее — гостями. И капитан вряд ли хорошо бы отнесся к попытке на них поохотиться, потому я отправилась на обход помещений, надо же изучить место жительства и подумать, как бы сделать его постоянным.       Запахи корабля мне нравились. Легкий как хвоя и в то же время будто бы молочный — людям нипочем этого не уловить, даже тем, с мертвыми глазами, но дома, хорошие дома всегда будут пахнуть молоком. Чуть-чуть, но достаточно заметно, потому что у животных молоко напоминает о раннем детстве и связано с уютом и безопасностью. Здесь пахло именно так, а потому придется ближайшее время прятаться во время открытия дверей, пока капитан не позволит остаться. То помещение, где я пряталась в первый раз, пахло крайне резкими запахами, тягучими, будто пленкой оседающими на языке, так что я довольно быстро сбежала, удовлетворив свое любопытство — это была вотчина самца с самой густой шерстью.       Один из отсеков я очень хотела обойти по самой большой дуге, но надо же мне знать, чего опасаться. Запахи навевали самые тяжелые воспоминания, я старалась вдыхать его как можно реже, но все равно зажмурилась непроизвольно, слишком знакомо пахло: лекарствами. Я ненавидела этот запах…       — Ладно, иди, — я подпрыгнула, буквально за шкирку вытащенная из воспоминаний.       Здесь было двое, самец со сдобным запахом, который уже исчез под неприятным и болезненным запахом лекарств, и человек с мертвыми глазами. Последний был ранен, шрамы на шкуре выглядели так, что я почти перестала удивляться мертвым глазам — может и правда умер? А остальные, интересно, такие же?       — Стоп, Дэн, помоги мне, пожалуйста.       Я не успела сбежать, а оказавшись в руках киборга, замерла, стараясь ни единым движением не вызвать его странную агрессию без запаха. Люди с имплантами иногда убивали неудачно-агрессивные образцы, если те направляли агрессию на ученых, но никогда не пахли соответственно. Еще одна причина их бояться.       — Ну-ну, не бойся, девочка, — второй самец отреагировал на мое жалобное мяуканье, когда рыжий положил меня в знакомый бокс. Медицинский сканер. Там не больно, но это всегда было лишь началом для всего прочего. — Все, Дэн, вытащи ее.       Вытащили, мягко прижали к груди, но вырываться было еще слишком страшно. Ученый тем временем снова устроился перед компьютером, еще один железный ящик. Помню, один из самых молодых самцов-ученых иногда позволял потрогать коробку с такими яркими и движущимися пятнышками. Он давно перестал появляться в лаборатории, но его я помнила лучше прочих: он играл с котятами, приносил еду и осторожно гладил, когда было совсем плохо.       — Совершенно здоровая кошечка, даже удивительно чистенькая. Может, не помойная? — сомнение звучало и в голосе, и в запахе, но победила сдобная часть натуры. — Так, Дэн, ее надо покормить, обустроить лежанку и лоток!       Когда меня вынесли из больничной палаты, я уже устала от рывков судьбы: сбежала из лаборатории — попалась защитникам природы — сбежала и от них — попала на корабль с ученым и киборгом. Стало уже все равно, поэтому предложенную еду я съела равнодушно и позволила положить себя на диванчик, пока киборг выполнял поручения ученого. Интересно, какой у него все-таки запах, сдобный или лекарственный?       — Дэнька, что с ней?!       Когда так кричат и захватывают, очень сложно оставаться апатичным, поэтому с перепугу я схватилась всеми конечностями и выпустила когти. Полина взвыла, но не выпустила меня и стала осторожно вертеть, осматривая. Втянуть когти было сложно, но разум победил инстинкты, чего и добивались ученые в первую очередь — и самка отделалась несколькими проколами, а не глубокими царапинами.       — Получен приказ накормить кошку, обустроить ей спальное место и туалет, — мерно возвестил рыжий, «Дэн, Дэнька», даже не посмотрев в нашу сторону.       — Может, она чем-то болеет?       — Проведено обследование с использованием медицинского сканера, отклонения от нормы не обнаружены.       — Может, она сканера испугалась? — почти угадала. — Ну откуда уличной кошке знать, что это такое? — смотря какая кошка. Некоторые знают это слишком хорошо. — Не бойся, здесь тебя никто не обидит.       Поглаживания, особенно под подбородком, быстро вернули меня в хорошее расположение духа. А вот остановка и высказанное вслух предложение прогуляться на станцию — нет. Спрятаться удалось в каюте капитана — тот остался с другими людьми и не мог меня выгнать — а я устроилась на его лежанке, с расчетом быстро под нее нырнуть, если Станислав Федотович вернется до того, как корабль окажется в космосе.       Но разбудил меня не окрик капитана, а звонкий стук, как будто стукнулись колбы в лаборатории. Я отправилась на шум, но сначала из общей клетки выбежал Тед, а за ним Полина, которая подхватила меня на руки и унесла в каюту. Я бы посопротивлялась, интересно же, что случилось, но уже знала неприятное сочетание соленого запаха и влаги. Запах самки стал тягучим, моя шерсть мокрой и все, что можно было на это ответить — замурлыкать.       — Ничего он не понимает, — вскоре слегка разжала руки Полина, позволив мне удобнее устроиться на ее коленях. — Тоже мне отличник! Платиновый идиот! Дэн нам жизнь спас, он живой, а этот!       Из отрывочных восклицаний и жалоб, сопровождаемых жесткими поглаживаниями — думала, вот-вот шерсть вылезет! — стало примерно ясно, что запахи запахами, но и одного человека достаточно, чтобы все испортить. Так дело не пойдет.       — Опять эта проклятая кошка!       На крик прибежали остальные люди, но Полина первой схватила меня на руки, так что я могла нагло ухмыляться, пока светленький самец возмущенно указывал на свои вещи, где-то драные, где-то мокрые. Я прекрасно знала, где находится лоток, не надо считать меня дурочкой, но в прошлый раз была досадная неприятность, а сейчас — целенаправленная месть.       — Ну а чего ты ждал, Алексей? — Тед прервал возмущенные вопли смешком. — Кошки прекрасно разбираются в людях.       И смело протянул руку почесать меня между ушами. Я мурлыкнула в ответ, подтверждая, что да, это все было специально.       — Капитан! — закончив ловить ртом воздух, Алексей развернулся к Станиславу Федотовичу. — Я вынужден жаловаться на невыполнение Полиной должностных обязанностей.       — Я медсестра и мои обязанности — помогать Вениамину Игнатьевичу в медотсеке!       — Приказы капитана приоритетнее! И ты все равно бездельничаешь.       — Кхм-кхм, — выразительно прокашлялся капитан. Обвел всех суровым взглядом, я аж мурлыкать перестала, а Тед — меня чесать, и сообщил. — Единственный приказ, который я отдал — выкинуть кошку на Земле или на следующей станции.       Потупились и Полина, и Тед, и даже ученый.       — Корабль отдалился от станции на расстояние прыжка, — равнодушно возвестил в пустоту рыжий киборг. — Возвращение нецелесообразно.       — Вот! Дэн прав, Станислав Федотович, над нами вся станция угорать будет! — тут же воодушевился Тед. — Да и не получится ее по-тихому выпнуть, все же будут знать, что мы вернулись, и поинтересуются для чего.       — Хорошо, — спокойно согласился капитан. — Но чтоб больше такого, — выразительно обвел глазами бардак в комнате светленького, — не было!       Договорились, такого не будет. Но определенно надо придумать что-то новое: наглаживание от всех прочих членов экипажа, включая капитана, доказывали, что на меня не злятся. Ну, не сильнее, чем на хилого самца с непомерным гонором.       — Эй, а это что за чертовщина?!       Крик раздался сразу перед тем, как корабль тряхануло, я вцепилась когтями в лежанку, но она покатилась куда-то вместе со мной. Свет погас, загорелись красный лампы, даже подумалось, что смерть на медицинском столе была бы лучше, даже у гуманистов-усыпителей. Ящик, из которого сделали лежанку, перевернулся, я стукнулась головой, но мяв вышел приглушенным — меня накрыло целиком. Впоследствии оказалось, что перевернутый дном вверх ящик спас меня от различных мелочей, как по заказу бомбардировавших мое укрытие. Когда все наконец-то стихло, чуть поскуливающая Полина, прижимая одну руку ко лбу, перевернула мой ящик:       — Как ты, девочка? Дай-ка на тебя посмотреть…       Но я чувствовала себя нормально, даже голова не сильно беспокоила, а вот люди снаружи — другое дело, поэтому мы с Полиной помчались в общую комнату.       — Станислав Федотович, что случилось?       Она ахнула и остановилась на входе, пока я с мяуканьем пробиралась сквозь бардак к лежащему на полу капитану. Он с трудом принял стоячее положение, опираясь на диван, и потребовал отставить панику и отчета о происходящем. Странная несуществующая самка «Маша» потребовала времени на проверку корабля, я же в очередной раз попробовала коснуться ее лапой и прошла сквозь нее.       Ни запаха, ни тела, на нее реагировало зрение и слух, но ее словно не существовало, что беспокоило как бы не сильнее, чем наличие ученого и киборга. Люди называли Машу искином, кораблем и не пытались покормить или погладить, поэтому я пришла к выводу, что такие странные несуществующие люди тоже нормальны, пусть я их и не видела раньше. Обойдя всех присутствовавших в общей каюте, я смирилась с тем, что ученого тоже надо проверить, и пошла в неприятную, плохую комнату.       — Венька! — но у ученого была еще одна комната, в которой пахло скорее сдобой, чем лекарствами, и туда я пошла намного охотнее.       Компанию мне составил капитан и самец, чью кличку я наконец-то запомнила — Михалыч. Дверь в комнату была приоткрыта, но кажется на том все, поэтому пройти внутрь и проверить ученого могла только я. Переборов истошно орущий инстинкт самосохранения, я прокралась внутрь, пока снаружи чем-то шумел Михалыч и Станислав Федотович. Ученый, то есть Венька, Вениамин Игнатьевич, стоял возле двери и выглядел достаточно целым, чтобы можно было за него не волноваться.       — О, а кошку вы принесли мне ради душевного равновесия? — хохотнул ученый и поднял меня на руки. Я задышала глубоко и по возможности ровно: этот ученый не сделал ничего плохого, он просто гладит меня, как и другие люди на корабле, кроме Алексея.       Сколько мы просидели внутри, я не знала, но запах корабля за это время изменился слишком сильно, чтобы не отреагировать. Тед и хилый мыли полы, киборг смотрел на это мертвыми глазами, а Полина… Полина подхватила меня и утащила в свою комнату. Не плакать, просто сидеть и гладить. Точно шерсть вылезет, но ее запах постепенно становился легче:       — Когда же уже Дэнька вернется…       Я запуталась. Какой Дэнька? Киборг же не уходил, я точно его видела, чуяла и даже немного потерлась, оставив запах, на всякий случай. Свой запах найти всегда легче, чем чужой, даже если он слабее, поэтому людей на корабле я помечала старательно, особенно Полину и капитана. Если киборг здесь, то кого она ждет? Вопрос без ответа: самочка замолчала, уставившись в плоский ящик, не компьютер, но что-то похожее, и продолжила поглаживания, под которые я и заснула.