What is real?

      Джульетта тонет в своих мыслях и тревогах, чувствует, что что-то не так. Совсем не так. Уильям из парка вернулся другим человеком, Логан оказался прав. Он плакал у неё на коленях, просил бросить Уильяма, не выходить замуж и выбрать другого. Кого угодно, но только не этого монстра. Она же тогда лишь жалостливо погладила брата по голове и пообещала ему помочь бросить наркотики.       Не Логану нужна была помощь.       Уильям отстраняется от неё всё дальше и дальше, а ей хочется понять в чём причина. Неужели Парк его так изменил? Что если он просто боится ей рассказать о произошедшем? Она раздумывает весь ужин как к нему подступиться, набирается храбрости. Сердце в груди у неё бьётся чересчур быстро, а ладошки потеют от нервозности. Делос одёргивает себя, напоминает, что она сильная. Она, черт подери, не из тех, кто должен переживать. Это скорее прерогатива Уильяма. Когда он подошёл к ней в своём дешевом костюмчике, решившись наконец познакомиться после долгих месяцев разглядываний, его ладони были влажными. Это тогда её даже позабавило.       — Билли, — она подходит к нему сзади, касается плеч напряженных — последнее время он всё чаще и чаще проводит на работе, — Мы можем поговорить?       — Конечно, — он ласково берет её за руку, целует тыльную сторону ладони и поворачивает голову в её сторону, — Что-то случилось?       — Что произошло в парке? Ты можешь мне рассказать, — Джульетта вглядывается в его глаза пристально, желая, как и прежде, там отыскать ответы, вот только сейчас он — закрытая книга, — Я не стану осуждать. Это андроиды. К ним глупо ревновать, — она небрежно пожимает плечами и касается его щеки ласково, — Расскажи мне.       Уильям всё так же мягко ей улыбается и терпеливо слушает. Улавливает в последнем слове те самые, присущие ей, капризно-требовательные нотки, и встаёт на ноги, ослабляя галстук.       — Мы с Логаном достигли пределов парка, — он поглаживает её округлившийся живот, касается его губами и смотрит снизу-верх в её глаза, прежде чем вновь выпрямиться, — Мне от тебя нечего скрывать. Не переживай, — Уильям обхватывает её лицо ладонями, вынуждает неотрывно смотреть ему в глаза, — Не накручивай себя. Я здесь, рядом.       Джульетта чувствует, как глаза наполняются слезами, и она улыбается. Уильям врать не умеет, она знает. Он бы даже пытаться не стал. Это все нервы и её мнительность, усиленная беременностью. Он укладывает её в постель, интересуется самочувствием и заверяет, что скоро присоединится, только душ примет.       Она засыпает до его прихода, не зная, что Уильям так и не пришёл.       Джульетта вновь тонет от тревог, наливает себе в бокал вина больше положенного и набирается в очередной раз храбрости. Ей кажется, что Уильям избегает её, нарочно задерживается на работе, находит какой угодно предлог лишь бы дома не быть. А когда он дома, всё внимание его уходит Эмили, её же, жену свою, он едва ли удостаивает приветственным поцелуем в щеку.       — Билли, — в её голосе вновь капризно-требовательные нотки, но на этот раз она не подходит к нему, ждёт, пока придёт он, — Надо поговорить.       Уильям, как всегда, спокоен и сдержан, он коротко кивает и присаживается рядом, задерживая взгляд на бокале с вином. Но молчит, ничего не говорит по этому поводу, только обращает вопросительный взгляд на неё, ожидая пока она начнёт говорить.       — Что происходит?       — О чём ты? — он придвигается ближе и берет её за руку, целует тыльную сторону ладони, — Что тебя беспокоит?       — Тебя почти не бывает дома. Ты так от меня далеко и что-то скрываешь. Я чувствую.       — Твой отец хочет передать мне компанию, — признаётся Уильям, отмечая удивление в её взгляде, — Вот почему я много времени провожу на работе. Принимаю дела. Он сообщит об этом на этих выходных. Я не должен был тебе рассказывать, он взял с меня слово.       Джульетта коротко улыбается и заверяет, что сохранит это в тайне. Спокойствие заполняет её тело, она ставит бокал на кофейный столик и тянется к Уильяму за поцелуем, лаской принимается вымаливать прощения за эти подозрения. Он отвечает нежно, слишком нежно. Деликатничает, не спешит, и ей кажется в какой-то миг, что его здесь нет мыслями вовсе. Слишком механические движения.       — Уильям, — шепчет умоляюще она, снимает через голову платье и откидывает в сторону, опрокидывает тем самым бокал... вино багряными разводами расходится по стеклянной поверхности, но ей все равно, — Поцелуй меня. По-настоящему. Ну же, — губами она переходит на его шею, прикусывает чуть кожу, тянется пальцами к пряжке ремня и наконец получает ответный поцелуй.       Он обхватывает её лицо ладонями, впивается в губы настойчиво, раздвигает их языком, проникает внутрь рта, поглощает каждым касанием. Прижимает к себе крепче, впиваясь в бёдра пальцами, и с силой зажмуривается, но перед его глазами всё равно чертово лицо Долорес с её наивными голубыми глазами и пшеничными волосами, с дыханием прерывистым и таким искренним, чистым.       «Всё это было лишь гребаной ложью, искусной игрой, частью сценария» — проносится в его мыслях, и он усиливает хватку.       Джульетта отпихивает его, касается своих припухших губ от чересчур грубого поцелуя, смотрит на него изумленно и спешит покинуть гостиную. Следующие пару дней она принимает его извинения, начинает даже забывать об инциденте, но на мероприятии видит этот взгляд — Уильям, словно заворожённый, рассматривает девушку в белом платье. Она перебирает неторопливо, играючи, клавиши на рояле, в какой-то миг смотрит на него в ответ и коротко улыбается, будто бы узнаёт. Джульетта разглядывает придирчиво её красивое лицо с идеальной молочной кожей, прямые светлые и такие длинные волосы, что доходят до поясницы, а ещё эти глаза... голубые. Будучи одетой в дизайнерское платье, Делос чувствует себя в этот миг неуместной оборванкой на приеме своей же семьи. Касается своих коротких темных волос, уголка губ, что чуть вздёрнут неидеально, и чувствует, что начинает снова тонуть в собственных страхах.       — Уильям, — зовёт она его, не скрывая нотки беспокойства и обиды в голосе, всё так же смотрит на девушку за фортепиано, когда он спешно подходит к ней, приобнимает за талию и целует в щеку, — Кто она?       Уильям вновь оглядывается на блондинку, немного мнётся и готовится ответить, вот только отец появляется внезапно, ведя Эмили за руку. Момент оказывается упущен — Уильям переключается на разговор с Джеймсом и успешно избегает её до окончания приёма. Она же наблюдает за этой девушкой ещё часть вечера, но Уильям в её сторону не смотрит больше. Возможно, ей показалось, убеждает она себя по итогу.       Джульетта снова тонет, когда слышит чужое женское имя. Он выдыхает его в кожу её шеи, прижимая крепко к постели своим телом. Она замирает под ним, принимается убеждать себя, что ослышалась. Он не мог произнести: «Долорес». Не мог. Только не тогда, когда находится между её ног. Делос перебирает пряди его светлых волос, отвечает на невесомый поцелуй, когда он отстраняется, и не спит потом всю ночь, прокручивая в голове постыдный момент.       Через два дня она узнает от Логана, что Долорес — дочь фермера из парка.       Делос тонет, погружается в свои комплексы, разглядывает подолгу себя в зеркале, подмечает морщинки у губ и на лбу. Скоро они станут глубже, она знает. Это никак не остановить. Долорес же будет вечно красивой, прям как в тот день, когда играла на фортепиано. Теперь она отчётливо видит эту разницу — Уильям перед ежегодной поездкой в парк улыбается чаще обычного, он куда энергичнее и нетерпеливее. Оттуда он возвращается счастливым и запала этого хватает на пару недель. Затем он вновь становится сдержанно-отстранённым.       Она топит своё чувство обиды на дне бокала и наблюдает за Уильямом. Он, как всегда, сосредоточен, вежлив и до раздражения спокоен. Ей же хочется кричать, разбить что-нибудь об его голову, но сдерживается, сжимает губы в тонкую линию и просит оставить её одну, когда он заводит разговор. Уильям уязвлённым не кажется.       — Кто такая Долорес? — вопрос срывается с языка неожиданно даже для неё самой — за храбрость стоит благодарить алкоголь, — Скажи мне, Уильям.       Он спокоен, как и всегда. Непробиваемый. Носит маску свою безупречно.       — Я не знаю, — Уильям так натурально делает вид, что призадумался — она даже верит ему на какую-то долю секунды.       Он ловко уклоняется от летящего в него бокала и пытается её успокоить, вызвать на спокойный разговор, но Джульетта вскакивает на ноги и спешит запереться в комнате, громко хлопнув дверью. Уильям молча оставляет её одну и ложится спать в гостевой комнате, не предпринимая больше попыток объясниться. Она же всю ночь давится слезами и проклинает андроида.       Неужели она так плоха, что ей предпочитают бездушную машину?       Делос учится жить притворствами, глушит боль после смерти отца алкоголем и не выводит больше Уильяма на разговоры о парке. Ей хватило. Этот брак давно уже превратился в простую формальность. Они играют свои роли на публике, строят из себя счастливую семью ради Эмили — хотя бы это приносит ей капельку радости.       Любви к себе Джульетта давно уже не чувствует. Она выстраивает стену между ними, отстраняется от него и больше прислушивается к Логану, который в последнее время совсем плох и всё увеличивает дозу, медленно себя убивая.       Меньше чем через год он достигает успеха.       — Я рядом, я здесь... — голос Уильяма тихий, но объятия крепкие и на удивление тёплые; он целует её в висок и утирает слезы, оттаскивает по итогу от тела брата, забирает домой и укладывает спать.       Джульетта тонет в этой лжи и боли. Потому что каждое его слово — чертова ложь. Он сам — ложь. Логан был прав, она это понимает, но до конца верить отказывается. Ей просто нужны доказательства, чтобы убедиться окончательно. Но их нет.       Стена, тщательно выстроенная, рушится к чертям, стоит только ему прийти, лечь рядом, обнять и зашептать на ухо всякие глупости в качестве утешения. Совсем как раньше, когда Уильям казался ей простым и очаровательным, немного стеснительным и таким умным. Сейчас он — оболочка себя прежнего.       Уильям никогда не смотрел на неё так, как смотрел на Долорес в тот день. Даже близко.       Джульетта тонет в его словах, понимает, что выпитого было слишком мало, чтобы списывать происходящее на пьяный бред. Она боится вздохнуть, пошевелиться... она боится себя выдать, спугнуть это признание, которого всю жизнь прождала.       — Я врал, — тихонько говорит Уильям, думая, что она спит, и поправляет заботливо ей одеяло, — Я не принадлежу тебе... и этому миру. Никогда не принадлежал.       Сердце в её груди и без того израненное рассыпается прахом. За всю жизнь она так и не смогла его выскоблить оттуда, но она пыталась. Боже, как же она пыталась.       Джульетта тонет, захлебывается водой и не предпринимает попытки выплыть. Перед глазами туман от принятых таблеток и губы у неё непроизвольно растягиваются в блеклой улыбке.       Скоро она будет свободна.