What is real?

      Ли мечется по постели, комкает простынь в кулаке и шлёт нахрен настойчивые картинки-воспоминания, в которых Изабелла бросается колкими фразами. Неудачник. Чертов мечтатель. Не мужик. Трус. Голос женский играет, как будто на повторе, медленно разрушая-убивая его изнутри, ядом растекаясь по венам.       Крепость сигарет не вытравливает горечь обиды и сомнений, а алкоголь не дарит давно уже сладость забвения. Перед глазами её губы, припухшие от его поцелуев настойчивых, акцент очаровательный и хрупкое тело, сжатое в его объятиях. Она совсем не из его лиги.       Она — идеал.       Длинные тёмные волосы, что разметались по подушке, смех заливистый и стоны громкие, бесстыдные. Такой девушке роскошной не место с таким, как он. Не его слова вовсе. Нет. Практически всех тех, кто видел их вместе. Изабелль было достаточно улыбнуться и откинуть прядь темных волос, чтобы в мысли любого из мужчин проникнуть. Она этим пользовалась, он знал. Всегда знал. Каждый чертов раз, как улавливал чужой парфюм на её коже. Но вместо криков принимался пересчитывать родинки на белоснежной коже губами и боготворить её дальше.       А что Изабелль? Ли Сайзмор ей был удобен. Маленький перевалочный пункт на пути к настоящей цели.       Он снова мечется по постели, бьет раздраженно кулаком по подушке и тупо пялится в экран. Ему сюжеты писать надо, но идей совсем нет. Новая задача — триста персонажей за неделю. Делос готовит срочное открытие для привлечения новых инвестиций, сроки поджимают нещадно, а в голове лишь женское имя и лицо её идеальное.       Пальцы подрагивают, он перечитывает старые книги в поисках вдохновения и начинает писать какую-то чушь несусветную. Так, чтобы отмахнуться. Добавляет любимые клише гостей и отсылает на одобрение. А затем задумывается, осталась бы Изабелла с ним рядом, будь он другим?       Сайзмор прикрывает глаза, погружается глубже в фантазии, мечтает, рисует образ мужской и принимается воплощать его в жизнь — лицо с грубоватыми линиями, тёмные глаза, чтобы внутрь проникали, самую суть видели, небольшая щетина и шрам вдоль лица. Облачённый в чёрную кожу, скрывающий лицо под шляпой и уверенной хваткой держащий любое из оружий. Гектор... проведя в раздумьях ещё пару минут он добавляет к имени: «Эскатон».       — Нет, не то, — ругается он на дизайнеров, опрокидывает столик с инструментами и с шумом покидает их отдел — нужно срочно покурить и успокоить нервы.       Сайзмору плевать на взгляд Терезы осуждающий и перешептывания среди дизайнеров. Ему плевать насколько чётко они выполнят рекомендации насчёт Армистис и второстепенных бандитов, имена которых он ещё даже не придумал. Ему важно, жизненно необходимо, чтобы Гектор Эскатон был точь-в-точь как в его мыслях. Пускай переделывают и задерживаются хоть до ночи.       Он рассматривает результат придирчиво, проводит с ним тестовую беседу самолично и удовлетворенно кивает. Грубоватый, настойчивый, сильный и решительный, а ещё верный и прожжённый реалист с задатками пессимиста. Он тот, каким хотела видеть Ли Изабелла. Он тот, кем Сайзмору не стать никогда.       Гектор Эскатон превосходит его во всём. Этот взгляд хмурый, задумчивый, болью наполненный, привлекает гостей. И бандит мелкий получает роль поважнее, выбивается на первую линию и встает во главе целого нарратива. Приезжие в восторге от речей его и безжалостных выстрелов, а ещё от шрама на лице, который любят зацеловывать гости, возжелавшие компанию личную, чтобы раны душевные у таинственного злодея залечить.       «Неважно, сколь грязна работа, её следует делать хорошо» — твердит Гектор, а Ли усмехается, мучает себя нарочно, слушает её каждый чертов раз, потому что слова эти Изабелле принадлежат.       Гектор превосходит его во всём... он даже находит женщину, которая много лучше проклятой Изабеллы, и вырывает ту с корнем из своего сердца, хотя она — основа его кода.       Ли Сайзмор, увы, не так силён. Его сердце шрамами изуродовано и на каждом из них выбито её имя.