Генри
Странно стоять вот так перед домом соседей не в качестве соседа и заводить далеко не светскую беседу. Честно, впервые я не знал, с чего начать разговор. Я уверен, они привыкли видеть меня простым парнем, который в свободное время занимается ремонтом дома и воспитанием сына. А сейчас я заявлюсь к ним в дом, зная их тайну. Кем они будут меня считать? Важно ли для меня их мнение? Да, важно. Они замечательные люди. Обычно я не помогаю кому-то без того или иного повода. Во-первых, у меня не хватает времени на то, чтобы помочь всем нуждающимся. Во-вторых, не все заслуживают помощи. Уже минут пять я стою возле двери и не решаюсь постучать. На часах двенадцать дня, и мне надо успеть все обсудить с Диккенсами до возвращения Аны из школы. Не стоит ей пока знать того, чего мы толком не знаем сами. Это очень странная история, всё это. Видео с камер явно кто-то почистил и явно очень непрофессионально. Любой любитель сможет просто обрезать видео и не париться насчёт того, что можно вырезать определённую часть, а затем скрепить два куска видео в одно и с помощью различных примочек изменить время и дату, чтобы никто, кроме лучших технарей, не смог разгадать эту шалость, но нет, этот человек явно торопился скрыть следы. Кому-то жизненно необходимо было стереть все доказательства, которые смогли послужить Максу и его друзьям хорошей защитой, если, конечно, он и вправду не виновен. Ведь я до сих пор не верю в то, что тот щуплый парнишка смог натворить таких дел. Хотя, в тихом омуте все мы знаем, кто водится. — Минуту, — услышал я ответ на свой стук в дверь. — А, мистер Кавилл. — Добрый день, миссис Диккенс. Могу я войти? — Войти? — женщина была бледна. — Да-да, входите, пожалуйста. — Извините, если я не вовремя. Но я здесь потому, что… Все слова потерялись в моей голове. Я смотрел на Елену и не мог поверить, что передо мной стоит та самая живая, неугомонная соседка-огородница. Сейчас я видел уставшую женщину, на которую свалился неподъемный для ее плеч груз. Болезненность её лица говорила о том, что она несколько дней нормально не спала, и, думаю, питалась так же. Глядя на нее, я сразу вспомнил свою маму, когда ушел отец. Она плакала днями и ночами. Когда я говорил ей, что кроме отца у нее есть мы - я и брат, и нам нужна её забота, она долго смотрела на меня и ничего не отвечала. Я знал, что она видит во мне его, потому что я был копией папы, и он принимал непосредственное воспитание в моей жизни, а значит, часть своего характера он заложил во мне. Но это было не так. Характером я пошёл в самого себя. — Мне нужно поговорить с вами о вашем сыне. — Да? — она была без притворства удивлена. Думаю, это последнее, что она ожидала от меня услышать. — О чём? — Для начала, разрешите мне представиться, — я достал удостоверение и показал ей. — Агент NCA, отдел особо секретных материалов. — Надо же, — женщина налила себе стакан воды и предложила мне. — Благодарю. — И что вам известно о моем сыне? — Всё, — Елена покосилась на меня, но уже без удивления. — Но для полной ясности мне нужно лично поговорить с вами и вашим супругом. Многое, что должно было быть в досье Макса, попросту нет. Хочу заверить вас, что я здесь в вашу пользу. И я нарушаю закон, влезая в дело, которое мне не принадлежит. — Почему я должна вам верить? Ну, что вы здесь во благо моего сына, и не побежите сдавать всю информацию, которую я вам скажу. И почему вы влезаете в это дело, раз оно вам не принадлежит? — я видел, как она меняется в лице, и её тон звучит скорее скептически. — Просто потому, что я не верю во все то, в чём обвиняют вашего сына. Я борец за правосудие. И если дело мне кажется сомнительным, то я докопаюсь до правды, чего бы мне это не стоило. — Ну раз так, то хорошо, попытаюсь ответить на ваши вопросы. Что же вы хотите знать? — она села на барный стул и положила руки на стол, сомкнув их в замке. — Для начала, когда последний раз вы видели сына? — Несколько дней назад, всё было, как всегда. Он разговаривал по телефону на веранде, когда я вышла, Макс поздоровался и ушёл в дом. Потом Ана куда-то ушла, и через полчаса уехал сын. И всё, домой он не возвращался. — Вы не знаете, с кем он разговаривал по телефону? — Понятия не имею. Наверное, с одним из дружков его. Всегда была против этой их дружбы. Сын изначально выбрал себе не ту компанию. — Что вы имеете в виду? — Вы же читали досье и видели, сколько приводов у нас было за один год. Макс хороший парень и никогда не был трудным ребёнком, но в тот год в него словно бес вселился. Он делал всё нам назло. Это продолжалось… до определённого момента. Потом, казалось бы, всё было идеально, Макс вернулся. Но нет, всё стало куда хуже. — Скажите, он выходил с вами как-то на связь? — Нет. — Как думаете, связано ли такое поведение с тем, что Макс… — Не наш родной сын? Нет, не думаю. Об этом он знал всегда. Мы не стали от него это скрывать, да и зачем. Мы надеялись, что Оли, мать Макса, вернётся за ним. Но этого не случилось. — В досье написано, что она бесследно исчезла? — Она сбежала прямо из больницы. Уж не знаю, что ею двигало в тот момент, но она даже беременность скрывала до тех самых пор, пока живот стало трудно прятать. — Может, она чего-то боялась? — Может, и боялась. Она была очень закрытой, Макс такой же. Силками ничего не вытянешь. — Возможно ли такое, что он её как-то нашёл и сейчас с ней? — Нет, — поспешила заверить меня Елена. — Думаю, что это невозможно. — Почему? — Если бы она хотела, она бы вернулась за ним. У вас есть ещё вопросы? — Нет, но есть просьба. Вот мой номер, и прошу, пусть я буду первым, кому вы позвоните, если ваш сын объявится. Если ему вовремя не помочь, боюсь… — Не продолжайте. Я видела в сводках новостей, кто был убит. — Ах, да, ваш сын был знаком с дочерью Даниса Моруновича, Юлией? — Что? Нет, не думаю, — тревога была слышна в её голосе. Мне кажется, на сегодня вопросов хватит. — Что же, спасибо. Вот мой номер, и я надеюсь, вы сделаете так, как я вас просил. — Да, конечно, до свидания, — она закрыла за мной дверь, но это не помешало мне услышать громкий выдох, который издала женщина. Да, всё, что я сейчас узнал, и так было известно, но мне больше нужна была её реакция на многие вопросы. И именно вопрос про возможную дружбу между Юлией Морунович и Максом заставил Елену занервничать. Стоит глубже копнуть эту тему.***
Оставшийся день прошёл спокойно. Я забрал сына из школы, помог сделать ему уроки и сейчас смотрю, как он уплетает картофельную запеканку вилку за вилкой. — Ну же, не торопись, никто не украдёт твою еду, — со смехом сказал я. — Это очень вкусно. А почему комната Калеба открыта? Обычно он всегда закрывает дверь. — Он вернулся жить домой. — Пап, у тебя тоже нет мамы? — на этот вопрос я поперхнулся водой и начал сильно кашлять, чем испугал сына. — С чего ты взял? И почему тоже? Мамы есть у всех. — Но у меня её нет. — Сынок, ты не прав, у тебя есть мама, и она здесь, — я указал сыну на область его груди. — И пока ты её помнишь, она всегда будет с тобой. — Твоя мама тоже там? — Нет, милый, моя мама не там, она живёт в Лондоне, недалеко от нас. — Почему мы не были у нее в гостях? — Хм, даже не знаю. Не думал, что ты спросишь меня об этом. Сын продолжил есть, ничего больше не сказав. Если честно, я не хотел знакомить своего сына со своей мамой и отчимом. Первая причина — они не знали, что у меня есть сын. Вторая — я не общался с ними уже лет двенадцать. Последний раз я видел отчима, когда я приехал за Калебом два года назад, чтобы забрать его жить к себе. До тех пор и с тех пор я даже не стремился узнать как у них дела. Калеб сказал, что Филипп и маму поколачивает, а она молчит. Во мне она перестала видеть сына, когда я ушёл жить к отцу. Но у меня не было выбора. Либо я сел бы за убийство отчима, либо он убил бы меня. Да и к тому же мама показала мне, кто для неё представляет особую важность. Калеб ушёл, и моё переживание о нём возросло до небес. Я всегда его помнил ранимым парнем. Да, с виду он такой грозный, уверенный в себе шпанёнок, но внутри он скромная тихоня, который десять лет молчал о том, что его тоже бьёт отчим, но не с такой откровенной жестокостью, как доставалось мне. — Пап? — Да, сынок? — Забыл отдать тебе документ, который нужно подписать, — парнишка побежал в свою комнату, а я тем временем стал убирать со стола. Очень странно, но в доме Дикенсов нигде не было света, даже в комнате Аны. — Вот. — Так, что это у тебя тут? — сын залез ко мне на колени. — Хм, поход? — Да, папа, поход. Его устраивают в последние выходные сентября для того, чтобы мы познакомились с природой и сделали подделки из того, что насобираем. Ты не переживай, это не лес, а целая база, мы будем жить в домиках и жарить зефир на огне. Если ты разрешишь мне поехать. — А ты хочешь? — Да, все мои одноклассники поедут. Я бы очень хотел. — Только, я не смогу поехать с тобой, Себастьян, у меня важная работа, — сын уткнулся мне в плечо и тихо прошептал. — Я знаю, что ты Супергерой, папа. — И откуда же? — я рассмеялся от его слов. — Просто знаю. Ну, так что, ты разрешишь мне? — Хорошо, сын. Я подпишу этот документ, но ты должен мне пообещать, что всегда будешь слушать старших и не лезть в воду, и не будешь никуда ходить один или с другими детьми, только со взрослыми. — Папа, — Себастьян слез с моих колен и очень серьёзно на меня посмотрел. — Я тебя никогда не подведу. — Я знаю, сынок, — я потрепал его мягкие русые волосы и поцеловал в лоб. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить себя, что упустил столько времени. Мне жаль, что я не спал ночами, когда сына мучили колики, когда он сам сел, когда сам встал на ножки. Я не видел его первые шаги и первый вылезший зуб. Конечно, Ева присылала мне видео и фото, но это всё было не то. Я не был рядом. А сейчас смотрю на него, на своего ребёнка, и понимаю, что Бог дал мне шанс, чтобы я смог многое исправить. — Я открою, — в дверь позвонили. — Ана? — Привет, можно войти? — Да, конечно, входи. Что-то случилось? — я повесил её куртку и пошёл следом за ней в гостиную, она проигнорировала меня. — Привет, солнышко, — девушка обняла моего сына и чмокнула его щёку. — Ана, я так рад тебя видеть. А мне папа разрешил поехать в поход. — Да ты что? Это очень здорово, только возьми с собой тёплые вещи, возле костра сидеть будете вечером, и ты можешь замерзнуть. — Ты тоже ездила в такой поход? — Ну конечно. Я очень любила походы и лагеря, — Ана грустно усмехнулась. — Не было ни одного лета, чтобы я не поехала в лагерь. — О, круто. Я тоже хочу ездить в лагеря, ребята говорят, что это очень весело. Папа, угости Ану пирогом который ты испёк, — девушка покосилась на меня изумлённым взглядом. — Твой папа готовит? — Ага, — рассмеялся сын. — И очень вкусно. Я приду к вам позже, когда закончится серия Спанч Боба. — Мама уехала, — начала Ана, как только переступила порог кухни. — Сказала, что хочет немного выдохнуть и поехала к своей подруге. А отец все ещё в командировке, поэтому дома я одна осталась. Надеюсь, я не отвлекла вас? Сидеть в тишине очень грустно, сразу мысли в голову нехорошие лезут. — Что ты, — я взял её за талию и посмотрел в глаза. — Ты можешь приходить сюда, когда захочешь. Мы рады тебя видеть. Как прошёл день? — Да ничего необычного. У нас новенькая в классе, приятная девочка. Приехала из Уэльса. — У тебя появился новый друг? — она подошла ко мне совсем вплотную, и я почувствовал пряный запах её волос. — Не знаю. Мы общаемся с ней, но Элис она не заменит. Слушай, что там за пирог такой ты приготовил? — Тебе понравится, это обычный творожный пирог по рецепту моей бабушки. Чай налить? — Давай. Я видела, как ты заходил к нам, — я остановился на ходу с тарелкой в руках. — Рано из школы отпустили, там какое-то собрание было. — Да, заходил попросить у твоей мамы муки, не хотелось ехать в магазин, — не оборачиваясь, ответил я, так как врать совсем не умел и знал, что мое лицо меня выдаст. — Ну да, чем-чем, а мукой мама может поделиться, — я выдохнул, но оказалось что пока рано. — А что насчет Макса? Ты что-нибудь узнал? Я повернулся и посмотрел на эту прекрасную девушку, сидевшую в моей кухне. Она не улыбалась, за неё это делали её глаза. Многие даже понятия не имеют, как это - улыбаться глазами, а она улыбается и делает это так просто. Хочется обнять её, поцеловать макушку и сказать, что всё будет хорошо, но я не хотел её обманывать. Я не могу заглянуть в будущее. — Нет, ничего. Он не звонил тебе? — Нет, — она пожала плечами. — Я всё думаю, что если это из-за нашей ссоры он ушёл из дома и встрял в такую заваруху? Раньше он часто после того, как мы ругались, убегал из дома. Ему не нравилось, что родители почти всегда были на моей стороне, даже тогда, когда я была не права. Но тогда мы были детьми. — Не думаю, что ты виновата в этом. — Ну, не знаю. Он, наверное, и в университет-то ни разу не сходил, — здесь я удивился и, видимо, очень открыто, так как Ана посмотрела на меня непонимающе. — Что с твоим лицом? — Ты говоришь, Макс поступил в университет? В какой? — Лондонский, получил грант, — Ана отпила чай из своей кружки, а я тем временем подавился пирогом. — Да что с тобой такое, а? Девушка рассмеялась, а я пытался сопоставить факты. Со своим количеством приводов Макс никак не мог получить грант на учёбу в таком университете, как Лондонский. Там серьёзный отбор и проверяют абитуриентов так же тщательно, как и агентов в секретные службы. Думаю, Макс солгал своей семье о месте своей учёбы, да и вообще, учится ли он вообще где-то. В досье я не обратил на это внимание, да и не нужно было, потому что в графе «образование» была обозначена только школа. — Ничего, всё в порядке. Хочешь ещё кусочек? — Нет, спасибо, но пирог великолепен. Тебя кто-то учил готовить? — Да, жизнь, — я улыбнулся и поцеловал девушку в нос. — Чего ты покраснела? — Кто? Я? Здесь просто очень жарко, — Ана смущенно улыбнулась и попыталась закрыть лицо руками, но я нежно отвел их в сторону. — Не закрывайся, ты такая красивая. Я готов смотреть на тебя вечность. — Пап, — сын появился в комнате настолько неожиданно, что я еле успел отодвинуться от Аны, чтобы он ничего не понял. — Да, сынок? — Я хочу пойти спать, можешь отвести меня в комнату, а то там темно и страшно. — Чего-то ты рано, сын, спать собрался, ты хорошо себя чувствуешь? — Да, я просто сегодня устал на уроках. Ну, так что, ты проводишь меня? — Конечно, пойдём, дружок. — Ана, — сын подошёл к ней и обнял. — Спасибо, что ты пришла. Доброй ночи. — Ох, милый, доброй ночи, — Ана поцеловала его в густую шевелюру и нежно потрепала за щеки. Мы поднялись наверх, я помог сыну переодеться в пижаму, отправил его чистить зубы, а сам тем временем поправил постельное бельё и включил настенный светильник в виде медведя. — Тебе нравится Ана? — в изумлении я уставился на сына и, не дождавшись моего ответа, он продолжил: — Мне тоже. Она похожа на маму. Только мама смотрела на меня так, как смотрит Ана. — А как она на тебя смотрит? — Так же, как только что смотрела на тебя. — Всё-то ты замечаешь. Давай, ложись уже спать. Я люблю тебя, милый. — А я тебя папочка, — я поцеловал его в щёку и вышел из комнаты, выключив основной свет. — Пап? — Да, малыш? — заглянув в комнату, я увидел, что Себастьян сидит в кровати. — Передай Ане, что я и её люблю, я просто забыл сказать. — Хорошо, — я весело улыбнулся сыну, вышел и прикрыл за собой дверь. Ану я нашёл в зале, она разглядывала фотографии. Моя юность, мои друзья, маленький Себастьян, фотография, где мы с Калебом ловим рыбу, и ещё одна… — Она была очень красивой, — я подошёл к Ане сзади и обнял её за талию. — Как будто прямо с обложки модного журнала. — Она красива, но была очень далека от моды и никогда её не понимала. Она жила по своим канонам, именно это мне в ней нравилось. — Любил её? — девушка развернулась ко мне и обвила мою шею руками. — Да, когда-то давно я любил её. Но сейчас это уже не важно, я не живу прошлым, потому что передо мной стоит моё настоящее. — Звучит интригующе, — девушка прикусила свою губу, и это выглядело чертовски сексуально. — И очень красиво. - Прямо как ты, — при этих словах я нагнулся, и она впилась в мои губы с небывалой настойчивостью. Мои руки скользили по её телу, я исследовал каждый сантиметр спины, шеи. На ней была надета тонкая блузка, сорвать которую мне ничего не стоит, но я этого не сделаю. Ана словно прочла мои мысли и толкнула меня в сторону дивана. Я открыл глаза и удивлённо уставился на нее. — Доверься мне, — сквозь поцелуй сказала девушка и залезла мне на колени, когда я рухнул на диван. У меня дежавю, или мы снова предаёмся страсти на моём диване? Но мне это чертовски нравилось. Я был без ума от нее и той близости, которая сейчас между нами. Не хотелось бы мне сейчас заходить дальше этого, но она просто доводит меня до сумасшествия. — Я тебя хочу. — Ана, — она приложила указательный палец к моим губам. — Т-с-с, — пьянящая улыбка растянулась на её лице. — Идём наверх, — я поднял её на руки и пошёл в сторону лестницы. Сердце бешено стучало в груди, казалось, ещё чуть-чуть, и оно прорвёт мышцы и кожу. Между нами было такое притяжение, какого я не испытывал никогда. Ногой открыл дверь своей спальни и мягко положил девушку на кровать, сам навис над ней и она заглянула мне в глаза. Там не было страха или сомнения, в них я видел желание. Она хотела меня так же, как хотел её я. — Ты сомневаешься? — Ана задала этот вопрос, но знала на него ответ. — Давай сделаем это сейчас. Не будем тратить время на сомнения и ожидания лучшего времени, потому что сейчас лучшее время. — Точно уверена, что хочешь? — она кивнула и притянула меня к себе. Я положил свою ладонь на блузку Аны и начал расстегивать пуговицы, она издала глухой стон. Когда с пуговицами было покончено, я распахнул блузку и начал покрывать грудь девушку нежными поцелуями. Она выгнула спину и потянула меня за волосы. — Боже, Ана. — Тебе он мешает, — девушка одной рукой расстегнула лифчик и поднялась на локтях, чтобы я смог снять блузку вместе с лифчиком. Её грудь была настолько соблазнительной, я еле устоял, чтобы не накинуться на неё прямо сейчас. Набухшие соски манили своей красотой. Грудь помещалась мне в ладошку. Я чувствовал, как мой член пульсировал в штанах. Когда я поднялся, чтобы снять с себя одежду, моё внимание привлёк вид из окна. Я подошёл ближе, чтобы убедиться, что мне показалось, но это было не так. То, что происходило на улице, повергло меня в шок и ступор. — Что там такое? — Чёрт, Ана, у вас пожар! — крикнул я и сорвался с места.