Отпусти прошлое

Генри

      Прежде чем выбежать из дома, я забежал в свой кабинет и вытащил из шкафа огнеупорный брезент и кислородную маску, чтобы в случае чего, я смог зайти в дом. Всё это у меня хранится именно на такие случаи. Ана бежала за мной, я оглянулся, лицо у неё было бледно-зелёное, вот-вот она свалится в обморок.       — Останься в доме, Ана, — крикнул я ей.       — Нет, — я обернулся, и она налетела на меня. В глазах испуг, она толком не понимает, что происходит, да и я, собственно, тоже.       — Прошу! Меньше всего я хочу, чтобы ты пострадала. Скажи мне, где вы храните документы и деньги? Это самое необходимое, что надо спасти, — девушка смотрела куда-то позади меня, я потряс её за плечи. — Ну же, Ана, отвечай скорее. У меня есть шанс спасти хоть что-то.       — В кабинете на первом этаже, комната рядом с гостиной, там стоит стол, в первом ящике слева все документы и ценные бумаги. Она всегда закрыта, туда не попасть без ключа.       — Это не важно. Сиди здесь, — я набрал номер пожарной и назвал впопыхах свой адрес, а не адрес соседей. Ничего страшного, разберутся. Я выбросил телефон на траву, сейчас он мало мне чем поможет, и побежал в сторону соседского дома. Дым шёл с задней стороны дома. Скорее всего, пожар начался либо в гостиной, либо в комнате над ней. Либо пожар начался снаружи, точнее, кто-то его устроил. Надев маску и накинув брезент, я рывком толкнул дверь и услышал, как она слетает с петель. Не зря я всё-таки убивал себя на тренировках. Войдя в дом, я ощутил резь в глазах, дым полностью заполнил первый этаж. Помедлив секунду, я обдумал ход действий. Это риск, но риск небольшой. Гостиная полностью была поглощена огнём. У меня есть ровно три минуты, чтобы забрать документы и выйти из дома.       Дверь комнаты поддалась не сразу. Ещё одним, уже рывком посильнее, я накинулся на дверь и, немного не рассчитав силу, упал вместе с ней. Маска съехала, я живо её поправил, но успел глотнуть едкого дыма, в глазах слегка потемнело. Нельзя терять ни секунды. Обойдя стол я сразу же нашёл нужный мне ящик, но он был заперт на ключ. Чёрт! Эти старые деревянные столы, где замки сделаны на совесть, очень трудно взломать. Даже с моей силой я не смогу быстро справиться с задачей. Решаю, что же делать. В этой комнате единственный источник света — фонарь главной улицы. Его мне мало, чтобы найти то, что поможет мне открыть этот чёртов ящик с документами. Ещё раз дёргаю ручку ящика, он снова не поддается, стоит мертвым грузом. Открываю второй ящик и рывком выдёргиваю его в сторону. Мне повезло, между ящиками нет перекладины, а значит, может получится выбить дно верхнего ящика. Бью со всей силы и слышу, как дно скрипит, и чувствую, как кусок дерева ломается. Костяшки пальцев разодраны в кровь. Ложусь на пол и продолжаю выбивать дно ногами. Удар, второй, третий. Дно ломается и я замечаю краешек плотной папки, тяну её, и она оказывается в моих руках. Проверяю рукой, не осталось ли там что-то. Нет, чисто. Пора убираться, маска уже испорчена, и не думаю, что смогу продержаться без кислорода хотя бы пару минут.       Я выбежал в коридор и остановился. Огонь уже здесь — на втором этаже. Меньше, чем через минуту, он доберётся и до этой комнаты. Бежать через коридор в одном брезенте нет смысла. Остаётся выбираться через окно кабинета. В глазах начинает плыть. Мне срочно нужен свежий воздух. Я чувствую, как лёгкие начинают сжиматься в груди. У меня минута, чтобы разбить окно. Но я рискую получить сильнейший ожог. Когда разобью окно поток воздуха ускорит распространение огня, который и так уже позади меня. Делать нечего. Хватаю стул и кидаю его в окно, оно вдребезги разбивается, и я на лице ощущаю приятную прохладу, но лишь на долю секунды. Понимаю, что начинаю терять сознание. И в эту секунду раздаётся истошный крик человека, который находится в доме. Где-то далеко от меня, но он точно был в доме. Сначала мне это словно померещилось, но человек кричал и кричал. Я вывалился в окно и приземлился на густую траву, которая смягчила мое падение. Я содрал с лица маску и начал быстро и шумно дышать, но не делая глубокие вдохи, которые могли покалечить мои лёгкие. Человеческий крик не умолкал.       Перекатившись на живот, я по-пластунски пополз по прохладной траве, скинув брезент со своей спины. Когда я более-менее восстановил дыхание и смог подняться на ноги, я увидел толпу соседей, стоявшую в моём дворе и наблюдавшую за тем, как огонь поглощает дом семьи Дикенсов.       Первой меня заметила Ана, которая стояла в моей толстовке, которая делала девушку ещё более маленькой и хрупкой. Она бежит прямо на меня. Не думаю, что смогу её заключить в объятия, я всё ещё не восстановил дыхание. Но она и не стала набрасываться на меня, остановилась в трёх шагах. Я видел, каким заплаканным было её лицо. Её тело тряслось, а стояла она так, словно младенец — неустойчиво.       — Ты чёртов идиот! — начала кричать она. — Зачем ты туда полез? Ты хотел что, с жизнью попрощаться, Кавилл? У тебя что, крышу снесло? А если бы ты не выбрался? В доме всё полыхает! Я думала, что ты больше не выберешься, Генри! Я так испугалась.       Эти слова она сказала почти шёпотом и упала мне в руки. Сквозь боль в лёгких я прижал её к себе и стал успокаивать. Я слышу вдалеке звук пожарных сирен. Нам срочно нужно уйти подальше от дома, жар от огня бьёт меня в спину.       — Идём, давай же, Ана.       — Я позвонила маме, она уже едет. Генри, прошу тебя, не делай так больше. Я чуть с ума не сошла. Ещё эти идиоты, — она обвела всех соседей взглядом и продолжила уже криком: — ставили ставки, выберешься ты или нет. Психи!       — Тише, детка, — она уткнулась носом мне в футболку. — Она пропахла дымом, солнышко, не стоит этого делать, чтобы не навредить себе. Может, пойдёшь в дом? Это зрелище не из приятных.       — Ответь, зачем? Зачем нам эти документы? Генри! Они не стоят столько, сколько стоит твоя жизнь!       — В этих документах, милая, — я поднял руку и показал ей бумаги. — Ваша жизнь! Если бы документы сгорели в пожаре, у вас бы не было никакого подтверждения личности, ничего, что могло бы вам продолжить жить в относительном покое. За время, пока это восстанавливают, вы потеряете всё, что имеете, а самое главное, без документов вы — никто. Поэтому именно сейчас, в данный момент, эти бумажки ваше спасение, и спасение Макса, которому грозит пожизненное заключение.       — Как? Как какой-то лист бумаги и чёртова книжка может повлиять на нашу жизнь и спасти Макса?       — Напрямую. Ты это поймёшь, когда столкнёшься с этим. Сейчас не лучшее время для забивания головы формальностями, но — доверься мне. То, что я сделал, очень важно в вашем положении.       — В каком таком положении?       — О, Господи, Ана, — я услышал крик Елены, которая уже приближалась к нам. — Что здесь происходит?       — Мамочка, — у Аны снова началась истерика и она прижалась к матери. Они обе были такими маленькими и беззащитными. Пожарные уже вовсю тушили дом, от которого мало что останется в конечном итоге. Все соседи сбежались сюда, и все они были в не меньшем шоке, чем сами владельцы. Я подошёл к Ане и обнял её за плечи. Всё равно, что подумают люди и её мать. Она моя! И я должен нести за неё ответственность.       — Ана сказала, вы жертвовали собой ради документов? — Елена, не глядя на меня, задала этот вопрос.       — Да.       — Большое спасибо. Не знаю, что бы мы делали без этой папки, в ней все важные документы. Я право не знаю, как вас благодарить, вы же могли погибнуть и …       — Но я же жив. Стою рядом с вами и готов оказать вам любую помощь. Абсолютно любую.       — Спасибо, мистер Кавилл, вы очень добры, — женщина всхлипнула и прижалась головой к макушке своей дочери.       Огонь потушили. Никого из соседей не отпустили — раз они здесь, значит, каждый будет свидетелем. Так как случился пожар и пострадавшие в нем Дикенсоны, то дело автоматически идёт дополнением к тому делу, что ведут Салага и Саманта, которые приехали спустя двадцать минут после пожарных.       — Привет, — сказал коллега, и мы пожали друг другу руки.       — Привет. Ана, я должен отойти, но я буду рядом, стоять возле гаража. Если что…       — Не волнуйся, — неживым голосом отозвалась девушка, и моё сердце облилось кровью.       — Ну, что скажешь своим зорким профессиональным взглядом? — начал Салага, когда мы отошли от Аны и её мамы на приличное расстояние.       — Сложно сказать что-либо вот так. Когда я увидел огонь, он был позади дома. У меня было достаточно времени, чтобы забежать в дом и проверить, нет ли там кого. Я следовал по всем правилам защиты и безопасности…       — Ты говоришь, будто я тут протокол пишу.       — Так пиши его, Господи! Я сейчас не в качестве следователя, а в качестве свидетеля. Пиши, Энтони. Я просмотрел весь первый этаж, — я лгал другу, но так было нужно. — На второй подняться уже не мог, огонь распространился по второму этажу быстрее, чем я ожидал. Скорее всего, откуда-то оттуда и началось возгорание. Когда я был в комнате, окно которой выходит на эту улицу, огонь полностью перекрыл мне выход. Мне ничего другого не оставалось, как выбить окно стулом и выйти через окно. Когда я стал подниматься на подоконник, в глубине дома раздался крик. Но так как первый этаж я проверил, кричал кто-то сверху. У меня не было возможности подняться и спасти его. Кричал мужчина. Затем я выбрался на улицу и стоял с дочкой хозяйки дома. Вот она. А теперь не для протокола. Не допрашивай её, хотя бы сегодня, прошу тебя, как мужчина мужчину. Она в этот вечер была у меня, мы смотрели Спанч Боба с Себастьяном. Когда начался пожар она была здесь уже, по крайней мере, час.       — Где находилась сама хозяйка дома? — Саманта появилась настолько неожиданно, что я готов был вскрикнуть от испуга.       — Ездила в гости к подруге. Уехала примерно между семью и семью тридцати вечера. Хозяина тоже не было, он в командировке в другом городе.       — Вы так хорошо осведомлены, Кавилл, — язвительно прощебетала эта ведьма. — С чего бы это?       — Это вам для протокола надо, или лично ответить?       — Ходите по лезвию ножа, Кавилл. В досье написано, что ей семнадцать, — как мне хочется порой ударить её, но потом я вспоминаю, что она женщина, хоть и с мужскими чертами характера.       — Не ваше дело, по чему я хожу и с кем. Займитесь своим заданием, агент Уилзберри, оно у вас набирает обороты, а вы лясы точите, — краем глаза я заметил, как Салага показывает мне большие пальцы поднятые вверх.       — Хочу дорасти до твоего уровня и так же приструнивать всех, кто меня бесит, — сказал друг, когда Саманта подошла к своей первой жертве допроса. — Ты что, реально приударил за этой темноволосой симпатяжкой?       — Не твоего ума дело. Когда приедет эксперт? Я не прощу себе, если в том доме действительно был живой человек, а я его не спас.       — Мужик, да перестань ты. У тебя не было бы шансов ни его спасти, ни себя. Благодари Господа Бога, что ты стоишь там, а не… Девчонка с мамой напуганы до смерти, ты бы взял пару отгулов, на них столько свалилось, а ты, судя по всему, им не чужой человек. Утром я должен буду сдать все протоколы, и давай так. Мы сейчас просто подойдём к твоей пассии, — я пихнул друга в живот, и он наиграно скрючился. — Кретин, я же помочь хочу. Да и что зазорного в том, что ты влюбился в школьницу? Как святой, ей Богу. В общем, мы подойдём к ним, сделаем вид, что беседуем, а на самом деле я запишу твои слова, только от её лица. А потом она сама всё расскажет. Но мать придётся допросить, ты уж прости.       — Хорошо, — друг сделал шаг в сторону Аны, но я его остановил. — Спасибо!       — Я тебе жизнью обязан, это малость, чем я могу тебя отблагодарить.       — Ана, — сказал я, и моя маленькая девочка съёжилась при виде Салаги и папки в его руках. — Это мой коллега Энтони Пикклз, и он ведёт дело о твоём брате. Я тебе обязательно всё расскажу, но не сейчас. Сейчас ты должна ответить всего лишь на три вопроса Салаги…       — Ну, спасибо, кретин, что все знают моё прозвище, — пробубнил друг, и я еле сдержал улыбку, которая была бы совсем некстати.       — Энтони. Сделай вид, что ты о чём-то задумалась и отвечай так, словно ты уверена в своих ответах.       — Я не понимаю, — голос девушки дрогнул.       — Ничего, мисс Дикенс, — сказал Салага и открыл папку. — Давайте начнём. Просто отвечайте первое, что придёт в голову, идёт?       — Ладно, — Ана пожала плечами.       — Как дела? — я хлопнул себя ладонью по лбу в прямом смысле от такого идиотского вопроса.       — Не поняла, — глаза Аны забегали, она смотрела то на меня, то на Салагу.       — Расслабься, просто скажи то, что хочешь сказать.       — Не понимаю, вы что, под кайфом что ли, оба? Что за вопросы? У меня дом сгорел, брат исчез, мать еле живая стоит. Как мои дела? Чудесно, — я еле успел остановить Ану и не дал ей уйти.       — Ана, ты последняя, кто выходил из дома. К тебе будет масса вопросов, к которым ты сейчас не готова. Доверься мне, и сделай так, чтобы вон та женщина, — я взглядом указал на Саманту, которая сейчас допрашивала кошатника Лютера, проживающего через три дома от моего. — Не поняла, что мы тут творим. Иначе мало не покажется.       — Ладно. Давайте дальше.       — Как вам погодка?       — Идиот, — шёпотом произнёс я.       — Чудесная. Что там с моим братом? Если ведёте его дело, должны же хоть что-то знать.       А девочка не так проста. Я улыбнулся и посмотрел на Салагу, который стоял с открытым ртом от неожиданного вопроса. Но при этом я покачал головой, надеюсь, он понял, что говорить ничего не стоит.       — К сожалению, дело только-только получило старт, и на этом этапе мне нечего вам рассказать.       — Надеюсь, вы сможете найти его и доказать его невиновность. Сколько ещё вопросов будет? Что-то я себя плохо чувствую, — Ана вмиг стала бледнее, чем была, и я видел, как она начала заваливаться набок.       — Ты что, обрюхатил её? — настойчивым шёпотом спросил Салага.       — Заткнись, — огрызнулся я в ответ.       — Господи, доченька, — Елена бросилась к нам. — Что же творится-то такое. Когда чёрная полоса жизни закончится?       — Пойдёмте в дом. Вас допросят завтра, я распоряжусь. Сейчас вам обеим надо лечь спать. Не переживайте, Ана просто пережила сильнейший стресс, опять, и её организм просто не выдержал. Откройте дверь. Спасибо.       Я понёс свою маленькую девочку наверх, толкнул дверь своей спальни ногой и услышал, как Елена идёт за мной. На кровати я обнаружил то, что может сейчас заметить мать Аны, и ей это не очень понравится. Бюстгальтер. Я в спешке закинул его под кровать. Аккуратно положив голову девушки на подушку, я достал аптечку из шкафа. Надеюсь, нашатырь не потерял своё свойство. Слегка смочив ватку средством, я аккуратно поднёс её к носу Аны и поводил в разные стороны.       — Привет, — сказал я.       — Привет, — Ана моргала глазами, будто не верила, что я здесь.       — Не вставай, лежи, — сказала её мать, стоящая позади меня.       — Я должен найти снотворное, оно поможет вам обеим заснуть. Елена, можете принести воды?       — Да, да, я сейчас, — женщина вышла из комнаты.       — Детка, у нас две минуты, — я достал из-под кровати лифчик девушки и щёки её зарумянились. — Я могу отвернуться.       — Зачем? Ты меня уже видел сверху, — она вымучила улыбку, не прошло и тридцати секунд, как все элементы одежды были на своих местах. — Спасибо, Генри.       — За что?       — За всё, — я нагнулся, чтобы поцеловать её нежно в губы. Послышались шаги на лестнице. — Мама идёт. Чуть не попались.       — Генри, — начала Елена. — Большое вам спасибо. Вы очень добры к нам. Спасибо, что разрешили остаться сегодня у вас с Себастьяном. Это всё так… Как будто не с нами всё это.       — Перестаньте, прошу вас. В моём доме вы можете чувствовать себя, как в своём. Вы можете, нет, должны быть здесь столько, сколько вам понадобится для восстановления дома. Год. Два. Три. Не важно. Мой дом — ваш дом! Я готов помочь вам всем, чем смогу помочь, — я услышал всхлипы со всех сторон и посмотрел на каждую из девушек. — Ну, перестаньте плакать. Главное, что все живы и здоровы. Ложитесь спать, утро вечера мудренее.       Елена не дала мне помочь им застелить новое постельное бельё, и сделала это сама. Я не стал отвлекать их. Им нужно было побыть вдвоём, как маме с дочкой. Пережить эту ночь вместе. Сам я буду спать в комнате Калеба, так как всё ещё не сделал комнату для гостей.       Выйдя на улицу, я увидел, что почти все соседи разошлись по своим домам, остались самые стойкие. Салага и Саманта стояли и разговаривали с пожарными.       — Агент Кавилл, приветствую вас! — сказал я пожарному и мы пожали друг другу руки. — Есть какие-то новости?       — Определённо поджог. Здесь даже думать нечего. Проводка целая. Точно вам скажут эксперты. Обследовали оба этажа. Есть погибший. Бедолага, забился в шкаф. Да, страшная смерть — сгореть заживо, никому не пожелаешь. Думаю, подробно вы прочтёте в отчёте. Всего доброго, — когда пожарный скрылся, Энтони повернулся ко мне.       — Думаешь, Макс Дикенс замешан в этом?       — Не знаю, — я смотрел вслед удаляющемуся пожарному и думал о том, что вся эта история набирает страшные обороты.