Трофей

По пути до дома Дин держал Кастиэля за руку, словно боялся, что тот отойдёт и заблудится. Кациантиец не возражал. Может, считал это обычным для людей поведением, может, ему просто было всё равно. Дин тащил во второй руке пакет с продуктами, Кастиэль же нёс в своём пакете грушу и яблоко, любовно завёрнутые в несколько слоёв упаковки. Кажется, его слегка удивляло такое отношение к фруктам, ведь на его планете они не были особой ценностью, но он уже привык к странным человеческим ритуалам и относился к ним терпеливо. Дин то и дело поднимал руку Каса и целовал его запястье, словно стараясь убедиться в том, что тот не возражает против проявлений нежностей. Кастиэль не только не возражал, он даже не спрашивал, почему Дин целует его, почему прикасается так, как не касался раньше. Ему либо нравилось, либо было наплевать, и на данный момент Винчестера это полностью устраивало. Говоря откровенно, он хотел заняться с Касом сексом. Даже очень хотел. И понимал, что в данный момент времени это возможно, хотя бы потому, что Кастиэль не станет возражать. Это чувствовалось. Скорее всего пришельцу вообще будет всё равно, что там с ним делают, если это не будет больно. Насколько Дин имел представление об особенностях жизни Кациантийцев, они не занимались ничем подобным. Впрочем, он мог и ошибаться. Дин знал, чего хотел. И знал, как это получить. Ему даже не пришлось бы заставлять, принуждать Кастиэля к этому. И тот наверняка не почувствовал бы себя ни опозоренным, ни несчастным. Но Дин знал, что всё равно не станет. Он может сколько угодно целовать свой трофей, ласкать его, но заняться с ним сексом не посмеет. И не потому, что это поставит его в один ряд с теми, кто привёз себе рабынь-любовниц, покорных и безотказных. Нет, Дина совсем не волновали такие аспекты морали. Он, в конце концов, пришёл на чужую планету, убил большое количество её жителей, а одного из них пленил в бою и привёз сюда, в свой дом. О каком гуманном отношении может идти речь? Просто Дин сказал, что секс - это то, как люди любят друг друга. И если Кастиэль не любит его, а Кас не любит и не может любить такого, как Дин, то это объяснение, как и весь процесс, не имеет никакого смысла. Может, Дин и был захватчиком, убийцей, аморальным ублюдком и подлецом, но лжецом он не был, по крайней мере не с Кастиэлем. Когда они поднялись обратно в квартиру Винчестера, у того уже напрочь пропал весь аппетит. Только мысль о том, что поесть всё-таки надо, заставила Дина, разгрузив пакеты, остановиться посреди кухни, выбирая, что именно съесть на завтрак. - Ты есть будешь? - уточнил он у Кастиэля, присевшего на стул. Тот продолжал сжимать двумя руками ручку пакета, и казался сонным ребёнком, которого мама несколько часов таскала за собой по магазинам. Дин замер, разглядывая пришельца, после чего его вдруг озарило. - Ах да, точно. Приблизившись, он достал из пакета и развернул грушу. Протерев её салфеткой с особым раствором, Дин вернул плод Кастиэлю, оглядывая то, как осторожно тот осматривает предложенный продукт. Невероятно жестоко было привозить Кациантийца сюда, на Землю. Дин-то с детства живёт в таких условиях, а вот каково им оказаться в мире, где небо почти всегда укрывают облака, плохо с фруктами, водой и свежим воздухом, да ещё и техника уж слишком современная? Дина снова охватило почти привычное чувство стыда за содеянное. - Можешь дать нож? - спросил Кастиэль спокойно, вертя грушу в руках. Он разглядывал её так, словно мог увидеть в её бочке свою родную планету. И Дину пришлось кашлянуть, чтобы вновь обрести способность нормально говорить. - Зачем? - уточнил он, поднимаясь и доставая небольшой аккуратный нож, а затем ещё и тонкую доску. Он пару раз видел, как Кациантийцы едят, и их манера употреблять пищу ничем не отличалась от манеры землян. - Мы можем разделить её, - предложил Кастиэль, демонстрируя плод в своей руке. - Тогда ты тоже сможешь съесть её, - мягко и спокойно объяснял он, словно говорил с маленьким ребёнком. В сочетании с почти детской наивностью, иногда мелькавшей на его лице, это было странно, трогательно и самую малость пугающе. - Есть идея получше, - подойдя, Дин осторожно забрал грушу из рук Кациантийца и, присев на пододвинувшийся стул, принялся аккуратно счищать с мякоти тонкую кожуру. Чтобы делить что-то, грушу или планету, надо быть равными. А Дин не чувствовал, что он равен Кастиэлю, странному, сильному и великолепному. - Не порежься, - предупредил Кас, глядя на то, как шкурка оказывается на доске. Закончив, Дин протянул оставшуюся мякоть, пачкающую пальцы соком, обратно пришельцу, а сам отправил в рот стружку кожуры, осторожно её пережёвывая. - Вот так лучше, - кивнул Дин, глядя на то, как Кастиэль одними губами, не используя зубов, откусывает кусочки белёсо-жёлтой мякоти. Когда от плода остались только палочка и косточки, Дин осторожно потянул Кациантийца к себе и слизал остатки сока с его пальцев и губ, при этом прикрывая глаза, чтобы не видеть выражение, появившееся на лице Каса, он очень боялся увидеть там равнодушие или осуждение. - Тебе надо поесть, - напомнил Кастиэль, но Дин вместо того, чтобы заняться приготовлением завтрака, перетащил Каса на свои колени и обнял его одной рукой, упираясь носом в шею, покрытую короткими и мягкими тёмными волосками. - Я знаю, - прошептал он, задумываясь. В груди болело, словно жгло огнём, и он чувствовал, как поднимается температура. Надо было принять таблетки и, вероятно, поесть и лечь в постель. А ещё оставалось надеяться, что если Кациантийцы и болеют тем же, чем люди, то переносят это легче. Потому что Дину совсем не хотелось заразить свой трофей чем-нибудь, чем тот будет долго и тяжело болеть. - Ты сказал, что люди целуют кого-то в знак любви, - припомнил Кастиэль. И Дин, хотя уже знал, каким будет вопрос, на эту самую игру поддался, позволяя Касу продолжать до тех пор, пока он не решится спросить прямо. - Да, сказал, - Дин выдохнул и вдохнул, ощущая, чем пахнет кожа Кациантийца. От Кастиэля пахло грушей, свежестью и больше ничем. От людей всегда ещё слегка пахнет их собственным запахом, а ещё иногда шампунем, дезодорантом, парфюмом, сигаретами или кофе. А от Кастиэля не пахло почти ничем, это было странно и непривычно. - И ты поцеловал меня, - напомнил Кастиэль, не противясь тому, как крепко и уверенно Дин обнимал его одной рукой за талию. Считал ли Кас, что принадлежит пленившему его человеку? - Значит ли это, что ты любишь меня? - Да, значит, - согласился Дин со вздохом. Он не думал так уж сильно о том, любит ли он Кастиэля, что вообще испытывает к нему. Но простая логика пришельца работала отлично. Дину хотелось делать с Кастиэлем то, что делают влюблённые люди, и дело касалось не только плотских утех. Почему бы не признать, что он любит Каса? - Это хорошо, - заключил пришелец, продолжая всё так же спокойно сидеть на чужих коленях. У него вышло не равнодушно, но как-то облегчённо. Без особой радости, но и без гнева, он словно услышал хорошую новость, о которой и так догадывался. - А ты мне веришь? - уточнил Винчестер, которому подумалось вдруг, что сам он себе бы ни за что не поверил, если бы оказался на месте Кастиэля. - После всего того, что я сделал? - продолжал уточнять он, пропуская в свои слова чувство вины. - То, что ты сделал, было нормально. На войне, - Кас слегка пожал плечом, и Дин понял, говорить больше не имеет смысла. Пока молчали, он вспоминал то, как "взяли" Кастиэля. Дин лежал на крыше здания и смотрел в прицел. Здание было невысоким, всего три этажа, но Каса, стоявшего во внутреннем дворе, было хорошо видно. Он стоял, разговаривал с милой девушкой, очевидно медиком. Девушка была нервной и бледной, и Кастиэль, Дин почти мог услышать это, успокаивал её. Дину не было важно, останется ли Кас жив. По крайней мере их приказ состоял в том, чтобы захватить именно девушку, которая знала дорогу к месту, где Кациантийцы держали раненых. Захватив медицинские части, Земляне надеялись дать своим врагам понять, что пойдут на любые меры, а потому Кациантийцам необходимо немедленно сдаться. Жизнь Кастиэля не имела значения. И первую минуту Дин держал винтовку так, чтобы одним выстрелом убить инопланетянина. А потом он почему-то перевёл прицел. Теперь он лишь прострелил бы Касу плечо, а это было, вероятно, не смертельно. По крайней мере для человека такое ранение точно не было бы смертельным, и Дин надеялся, что более сильные Кациантийцы ещё легче перенесут такие вот раны. Винчестер и сам не знал, что было в этом инопланетном офицере такого, почему ему хотелось любой ценой сохранить жизнь. Но что-то в нём всё-таки было. Дин лежал так долго. Земляне копошились, у них ещё не всё было готово, и Дин надеялся, что Кастиэль уйдёт, что он бросит эту рыжую девушку одну и уйдёт. И в него не придётся стрелять. Но тогда кто-то другой, кто-то из братьев Дина по оружию, мог застрелить его во время штурма. Дин этого не хотел, он мечтал сохранить за собой хотя бы иллюзию того, что он спас этого пришельца, защитил его. А потом Кастиэль поднял голову и посмотрел наверх. Прямо туда, где лежал Дин. Тот был, конечно, замаскирован, но он не видел себя со стороны и не знал, насколько хороша его маскировка. И Дину показалось, что его заметили. Но Кас не ушёл, не переместился, не достал оружие, он просто стоял и смотрел. И в этот момент Дин получил сигнал стрелять. Он дёрнул винтовку в самый последний момент. Пуля прорезала воздух над плечом Кастиэля, но тот вдруг повалился на пол, не так, словно испугался, а так, словно был ранен. Но Дин ведь чётко видел, что пуля прошла над плечом, он не должен был пострадать! Сорвавшись с места и нарушая все инструкции, Дин рванулся вниз. Он пробежал три этажа и вылетел во внутренний двор, молясь всем известным ему богам, чтобы этот пришелец был жив. Когда Дин выбежал к тому месту, где стояли Кастиэль и та девушка, Кас всё ещё лежал ничком, а вот её, плачущую и вырывающуюся, уже уводили. Присев рядом с Кастиэлем, Дин убедился, что пятен крови на его одежде нет. Нет, Дин всё видел чётко, пуля прошла выше, чем нужно. Но почему тогда пришелец дышал так, словно ему было очень больно? К ним подошли. Пара парней с автоматами равнодушно смотрела, как Дин переворачивает Кастиэля. Тот между тем оправлялся, с его лица постепенно пропадала гримаса боли, и вот он уже смотрел на всех с лёгким удивлением, словно не понимал, откуда здесь столько народу. И, кажется, он вовсе не думал исчезать, хотя люди ещё не поняли толком, как именно удерживать Кациантийцев на месте. - Уходите, - махнул рукой Дин, которому было противно и страшно из-за того, что рядом с ним и его пришельцем стоят люди с автоматами. Он не хотел, чтобы Кастиэль чувствовал себя ещё хуже, чтобы ему было ещё страшнее. - Уходите, он мой. Мой, поняли?! МОЙ! А через два дня закончилась война.