Feel The Russian Style

      Личадеев встал, чуть пошатнувшись от резкого изменения положения. Между пальцев догорала сигарета. Юноша, не смущаясь сего факта, подошёл к мафиознику и забрал свою шляпу с его головы. Он надел на себя, встав рядом с другим умывальником. — Нет, не знаю, Юрий Юрьевич, — Слизеринец включил воду, сунул под нее бычок и кинул в раковину. Он подставил под воду ладони, умыл лицо, чтобы освежиться. Выключил воду, Паша развернулся в сторону Музыченко. Он непроизвольно сложил руки на груди. — Мы из-за такой хуйни все проебали, Паш Игоревич, — неожиданно серьезно сказал Музыченко, встав с пола. Теперь он стоял сбоку — на 3 часа — от Личадеева.- Пиздец, — закрыв глаза, Юра пятерней провел по своим волосам. Реально, пиздец. — Есть такое… — Паша опустил свою голову, думая над их отношениями. — Мы такие долбаебы, просто, блять, охуеть какие… — Он резко поднял голову. Его серо-голубые — чистые — глазами смотри глубокие темные гриффиндорца. — Знаешь, у нас вроде пока есть время расставить все на свои места. — Год, если я проебусь, или два, если я не проебусь, — с грустью улыбнулся Юрочка. Его согнутая в локте рука запястьем уперлась в дурной лоб, вторую — опустил на холодный умывальник. — Пиздец, Мерлина ради, пиздец…       Музыченко устало вздохнул, закрыв глаза и оборвав контакт со слизеринцем. Хотелось курить и бухать. И мороженое. Много. С клубникой. Можно с Пашенькой. Паша остался так стоять сверля стенку взглядом. — Что, блять, это значит? Проебешься? — длинноволосый совсем не понимал о чем говорит его — друг? — недруг. Уже ничего не понятно. Их отношения, как в первый раз, резко поменялись, так и сейчас. Снова они свернули куда-то в пизду.       В этой кунтскамере сидеть уже надоедало, а голова Пашеньки, как назло, отказывалась не болеть. И то они еще молчат о том, что на последнем уроке юноши не появились, за что им вставят не маленький пиздюль.       Не то чтобы Юра переживал по этому поводу: на наказания ему поебать. Зато у Паши репутация умнички. Портить её нежелательно — нельзя от слов совсем никогда. — Если коротко, дед заберет меня к хуям отсюда, если проебу экзамены и вставит пиздов. Понял? — Личадеев кивнул, впиваясь ногтями в ладони.- Молодец, Паш…       Музыченко-младший пнул свою мантию. Эту часть формы он не любил. Паша недовольно посмотрел на парня. Тот совершенно не бережет вещи. Избалованный придурок. — Блять, вот ты Пиздося Ивановна, может, за мозги возьмешься?! И перестань портить вещи! — Личадеев подошел, поднял мантию, отряхнул ее и аккуратно сложил. Возвращаясь на свое место, он пихнул ее в руки Музыченко. Дистанцию «змейка» строго держал.       Слизеринец ругался на парня, потому что пока ему никто не даст хорошего пинка под зад, тот заниматься не начнет. Это же Юра! — Вылетать, я смотрю, тебе отсюда не особо хочется, да и на меня отец наедет за это, поэтому предлагаю услугу за услугу. Я — занимаюсь с тобой, чтобы ты, блять, сдал экзамен, ты — перестаёшь вести себя, как мудак. Уговор?       Честно говоря, Паше было очень жаль Юрочку. Хогвартс будет без него совсем не тем местом, где приятно будет находиться, даже с оскорблениями и насмешками парня. Музыченко — главный двигатель всего: проебов, драк, хорошей учебы Личадеева, чтобы быть лучше его, Юры. — Игорь Игоревич — милейшей души человек! — возмутился Музыченко, кладя все еще пыльную мантию меж раковин. — Золото! Находка яхонтовая! А ты думаешь, он на тебя наедет?! Вот ты гад, Пашунь, — заигрался гриффиндорец. — Ладно, хорошо, я не много обознался! Он меня переедет на, возможно, тракторе, а, возможно, на бульдозере. — Паша напрягся и скинул с себя мантию, оставшись в рубашке с жилеткой. Из-под черных брюк торчат цветные носочки — неотъемлемая часть образа Личадеева. — Тебе что больше нравится? Трактор? Или бульдозер? — Аккордеонист изобразил руками чаши весов, что перевешивают друг друга.       Наследничек сделал серьезный вид. Он же — типо — задумался. Чиносы Юры непроизвольно закаталисье еще сильнее, когда он вставал с пола, рукава продолжали быть «подмятыми» — это показалось Паше комичным в сочетании с хмурым лицом и чуть вытянутыми губами парня. Слизеринец тихо хмыкнул.        Юра продолжал не обращать на максимально голые лодыжки внимания, хотя снизу поддувало. Высокие носки гриффиндорец не носил. — Мне больше нравиться Игорь Игоревич, когда он любезно заваривает чай. — Тоже не плохо, но если ты проебешься, по головке он точно не погладит, — отметил очевидный факт Павел и уставился снова на Юру, ожидая ответа на свое предложение. Юноша очень надеялся, что исход будет положительный, иначе он точно отпиночит Юрия. — Ну, что, ты в деле, или как? — Естественно, — ухмыльнулся Музыченко. Он протянул руку Личадееву с ясным намерением. Правда, эти самые намерения Пашеньку удивили. Юре не противно трогать… его? — Паш? — Прости, — стушевавшись, слизеринец пожал руку. Свой стыд он усердо пытался спрятать. Получалось не очень. Покрасневшие щеки его выдавали. — …Твои руки холоднее, чем погода в России…