Feel The Russian Style

      Шли дни, следовательно, недели — тоже. Две, если быть точными. Свой долг Юрочка отработал, Гриффиндор его снова любил, а Дантес Поперечонес даже похвалил. Похвалил с матом и с едкой шуточкой, но парень заслужил.       Пятничный ужин — самая охуенная хуйня в Хогвартсе для старших курсов. После него в подземельях или в тайной комнате устраивается вечеринка седьмыии курсами. Младшим только остается вздыхать, ибо никто их туда не пропустит. Небезызвестный староста школа за этим бдил и, не Мерлин, кто-то из мелочи просочиться в царство алко-хардкора — так Юрий Юрьевич это мероприятие кличет.       Учителя про это безобразие, конечно, знали. Молодые учителя. Усачой и Поперечос первое время помогали покрывать своих деток, но потом забили. Правда, Руслен до сих пор баллы не снимает в это время. Только не со своих «змеек».       За столом Гриффиндора было шумно. Музыченко что-то рассказывал Ивнину и Рулосу, совершенно не обращай внимания ни на Слизерин — Пашеньку! — ни на другие факультеты.       А вот Личадеев смотрел. Он слушал — пытался — Кикира, иногда вставляя едкие комментарии. Ему не до него.       В открытое окно обеденного зала залетел большой — старый — филин. Он сбросил желтоватый конверт со старинной печатью шляпы на стол «львятника». Юре в тарелку. — Кто это? — оживился Рулос, ожидая, когда друг откроет. Тот медлил. — Семья, — побледнев и внимательно посмотрев на печать, ответил скрипач. Стало страшно. Черные глаза непроизвольно устремились на стол к «змеям». К Паше. — А чего? — уточнил удивленный Ивнин. Письма да посылки присылали обычно в субботний обед. Редко какой родитель напишет раньше — не принято. Обычно, если срочно, звонят у директора. Телефоны здесь работали хуево. — Хуй знает, — перешел на русский парень, резко вставая с лавки. Он, смяв конверт, совершенно не беспокоясь, есть ли там важные бумаги, кивнул одному очень важному человеку на выход.       Игнорируя последствия, гриффиндорец махнул друзьям, подмигнул — почти правдиво — весело Анечкам и спиздовал на хуй. Пашенька — не менее бледный — поднялся следом.       К выходу Паша дошел рекордно быстро. Он встретил ждущего его Юрия расстерянным взглядом, мельком взглянув на скомканую бумагу. — Пойдем в «Курилку», — тихо предложил слизеринец. Напряженный Юра согласно кивнул.       Пустые коридоры школа обладали особой атмосферой магии. Пропитанная волшебством обстановка придавала чего-то вдохновляющего. Правда, это не спасало двух парней.       Мыслей из-за этого письма у обоих было много. Личадеев сразу понял, что это дерьмо от Ивана Юрьевича, потому в нем могло быть все, что угодно. Скорее всего, как показывает практика, это что-то не очень доброе и совсем не хорошее. А в связи с последними выходками «льва», то это было именно так.

***

      Парни дошли до заветного места и закрылись в сыром туалете на третьем этаже. Миртл не было, и это не усложняло ситуацию.       Оба смотрели молча пару минут на скомканное письмо. Не решались открыть.       Паша психанул первым. Он забрал послание у скрипача, явно намереваясь открыть. — Сейчас или никогда… — Стой, — отдернул его Юрий, выхватывая письмо из рук Личадеева, — Я сам, — словно предупреждая, пояснил выходу гриффиндорец.       Музыченко, отойдя от друга, оперся о подоконник. Он с хрустом сломал черную печать, пихая восковые осколки в карман. Дед любил эстетику и все усложнять.       Юра принял решение, рвано выдохнув. Он вскрыл мятый конверт, доставая само письмо. Черные глаза парня бегло пробежались по строкам, морально готовясь. Страшно. — Блять, — выдохнул побледневший скрипач, сжимая свои волосы. Он продолжал упорно считать, хотя хотелось проматериться.       Момент был напряжённее некуда. Любопытство росло, а Музыченко как будто специально отказывался говорить, что там. Его реакция совсем не радовала длинноволосого, но интереса меньше не становилось. — Ну, блять, не тяни кота за яйца, что там? — Паша нервничал, уже начиная разбирать варианты того, что могло быть написано, и как с этими вариантами можно бороться. Дошло даже до того, что там может быть написано, когда Юру заберут обратно — это вгоняло в панику. Парень подошел ближе к гриффиндорцу, заглягув в письмо, — Ну, что там? — Терки с московской мафией, — Музыченко протянул бумагу слизеринцу. Сжигать её сейчас, не дав прочесть ему, будет сродни не доверию, а у них вроде бы все налаживаться начало. — Отчитал, пригрозил — все обычно. Единственное, сказал к свадьбе готовиться…       Пашенька оторвал светлые глаза от письма. Его лицо и кончики пальцев стали белее мела. Он взглянул на Юру, мягко выражаясь, охуевшими глазами.       В смысле? Его отдают жениться? Глава слетел с катушек? В голове была каша, «змей» очень начал переживать и даже сам не понимал причину. Это была ревность? Или что? Как много вопросов у него в голове, но на них так мало ответов. Банально, но пиздец жизненно. — В смысле к свадьбе? Ты не говорил, что жениться собираешься, — Как можно уверенней сказал Личадеев, хотя в его голосе все равно промелькали нотки переживания и чего-то еще, собственно, как и в кристальных глазах, которыми он смотрел на наследника. — Ты чего? — Юра вскинул на него взгляд. Парень нервничал, но явно не по поводу свадьбы. Как же, черт возьми, трудно понять этих Музыченко! — Мне шестнадцать, Паша, понимаешь? Я молод для женитьбы, а мой брат — нет. Он женится, — пояснил гриффиндорец, не до конца понимая, какого хуя Паша воспринял это так. — Мой дед не такой тиран, чтобы вмешиваться в личную жизнь, окей?       Личадеев покраснел: от стыда или от злости — он сам не понял. Черт, правда, как ему такое дерьмо пришло в голову? — А что? — вруг ожил наследник. Он ухмыльнулся, кладя вытянутые руки — ладони — на плечи Личадееву. — Ревнуешь? — Может и ревную, Юрочка, — весёлым тоном ответил расслабившийся юноша. С плеч, на которых лежат руки Музыченко, будто камень упал, когда он понял, что никто на Юрце не женится.       Напряжение спало, и рядом стало спокойнее. Даже угрозы расправы со «львом» за его поведение уже не так волновали. Парни по тихоньку начали приходить себя, приводить свои мысли в порядок. — А я, может, тоже ревную, — улыбнулся Музыченко, выхватывая недочитанное слизеринцем письмо. Он достал палочку из кармана, подпалив его. — Горите они все ебанным пламенем, — констатировал Юра под возмущенный взгляд Павла. Гриффиндорец обошел друга, скинув дотлевать бумагу в слив.       К Личадееву Юрий стоял спиной, но недовольство того чуял буквально задом. Да. Пизда. Ничего не ответив, Личадеев, достал сигареты из кармана. Слова не требовались, взгляда вполне достаточно.       Пашенька вздохнул: Юра на месте, стресс — тоже. Как обычно, как раньше. — Курить будешь? — Зная заранее ответ, молодой человек протянул гриффиндорцу упаковку, чтобы тот достал себе сам никотиновую дозу.       Оба нервно прикурили и застыли в своих головах, так и оставив слова Юры путать их мысли. Слов никто не требовал. Ни к чему они тут.