***
Юрочка, естественно, Павла обругивал последними словами, когда тот позвонил ему в четыре часа утра. Дескать, дело у слизеринца к нему. Сонный Музыченко психовал долго, но к другу, в коридор, вышел. В гостиную Гриффиндора лучше не заходить — не поймут. Когда Личадеев озвучил идею и впихнул другу одежды, парень брать их отказался. К удивлению Паши, Юра идею поддержал, но настоял, чтобы их аксессуары были полностью схожи. Свалив обратно в подземелья, там парни и копировали их с помощью магии. Кикир матерился долго и на русском. Заснуть поболее юноши не смогли. Разбудив Анисимова, они достали из пашиного тайника литровку пива — не так уж и много для троих пьющих товарищей, но на 2 часа растянуть они смогли. Утром — в шесть — шла электричка. На ней русские студенты сначала и отправятся. В Эдинбурге они сойдут, пересаживаясь на магический самолет. Полет займет у них три часа, а не семнадцать, как на магловском. Собственно, так все и было, но, правда, их еще проводил профессор Хагрид, пожелал удачи и дождался, когда парни зайдут в вагон — ответственность. В электричке студенты предпочли спать: Личадеев зарылся в свой свитер с горлом, Юра похрапывал на его плече, а Даниил сидел напотив двух товарищей, аналогично дремая. В аэропорту их провели магическим путем. Администрация получила весть от директора о её трех студентов, что нужно посадить и особо не трогать. Она все же остается охуенной старушкой. — Хуй, пизда, вагин… О, машина! — выглянул из иллюминатора Музыченко, высунув руки из красной толстовки. Парень, кажется, забыл, что в самолёте основной состав пассажиров — русскоговорящие. Юра совершенно не замечал осуждающих взглядов, зато Личадеев и Мустаев — да. Получив несколько сотен тычков от слизеринеца, до наследника доперло, что к чему, но ругаться тот не перестал. Сонный Юра — злословный Юра.***
Встретил парней в Санкт-Петербурге Игорь Игоревич — мужчина сорока шести лет, отец Личадеева. Несмотря на статус и деловой вид, волшебник не поскупился на улыбку и объятия для ворчащего Паши. — Сегодня вы отсыпаетесь, — оповестил Личадеев-старший, хлопая багажником мерса. Он кивком пригласил парней сесть, наконец, в машину. Трое студентов и сели: Мустаев сзади со слизеринцем, которого наследничек нагло сместил с переднего кресла. — В России по-другому пахнет, — блаженно оповестил всех Музыченко, жадно всматриваясь в знакомые улицы родного города. Питер — город не маленький, а с пробками добираться им до особняка Музыченко около полутора часов. Совсем не сказочно. Мустаев все время молчал, не смея открыть и рта. Ему было не комфортно находиться в этой компании, но на ходу дверь не откроешь и не выйдешь, слишком он себя любит, да и человеком является прагматичным. Юра с Пашей иногда отшучивались локальными шутками, рассказывали что-то смешное мужчине за рулём. Павел, уже совсем игнорируя Даниила, сел ровно по середине, наклонясь вперед к другу. Игорь Игоревич решил разбавить обстановку полного игнорирования когтевранца. Мужчина понимал их отношения к Мустаеву, но парень-то этот неплохой. — Ну, Дань, как тебе первая неделя в Хогвартсе? — Не плохо, Игорь Игоревич, уж очень там красиво, — паренек не долго распинался, рассказывая куда и как его распределили. «Шляпники» сидели молча, иногда Паша вставлял какие-то фразы, а Музыченко только хмурился смотря в окно. Даниила он терпел плохо. Добрались они без неприятностей. Правда, близкие гости — около пятнадцати человек — уже ожидали в поместье. Было шумно, но на то это и предстоящая свадьба. Парней встретил прислуга, а уже после подошел и Иван Юрьевич. Осведомившись о базовых потребностях, он отправил парней по своим комнатам, в скором времени ожидая их на ужин, где и расскажет о некоторых проблемах с московской мафией.***
Откровенно говоря, Паше было не приятно находиться за таким большим столом, что вмещал в себя 23 человека. Мустаев сидел через пару гостей от него, всё ведя себя крайне прилично. Явно Даниилу было не в первые слушать разговоры о убийствах и махинациях. Музыченко-младший тихо переговаривался с каким-то смутно знакомым слизеринцу мужчиной. Юрочка сидел от товарища достаточно далеко, за пять мест, по правую руку от самого главы — место наследника. — С мафией московской у нас проблема обоснована — покусились не на свое, сукины дети, — громко говорил в завитые усы старый волшебник. Аккуратная стрижка бороды, зализанные назад волосы и дорогой костюм даже на ужине — делайте выводы, какой статус имел Иван Юрьевич. — В Москву не суйтесь, — резюмировал Музыченко-старший, глянув на своего сына и его старшего внука, что там, собственно, и проживали. Ни мамы Юры, ни невесты не было. Дескать, еще не вернулись со своих магазинов — так сказали трем парням, по крайней мере. — Больно надо…- хмыкнул Юрий Юрьевич. Его, нужно отметить, тоже приодели: серая рубашка, брюки со стрелками. Туфли обуть так и не заставили, все равно пришел в кроссовках. — Что ты сказал? — отчеканил дед гриффиндорца. Язвительных комментарий он не потерпит. Точно не при семье и гостях. — Ничего, дедушка, мысли вслух, — наигранно улыбнулся парень, взглянув на старшего родственника. Душой и тем, что ниже Музыченко-младший почувствовал, как напрягся брат и отец, как занервничали гости. — Юрка, — Иван Юрьевич стукнул пальцем по краю стола, но продолжать фразу не стал. Он хмурым взглядом обвёл весь стол, задержав взгляд на собственном сыне. Кивнув чему-то своему, лицо главы Шляпников смягчилось и он медленно отпил вина. Послышались выдохи. Ужин подходил к концу, гости расходились по комнатам. Завтрашний день обещал быть грандиозным, шумным и запоминающимся.***
Студенты выполнили все свои дела: душ, чистка магией одежды, хорошее — почти — поведение. По поводу уроков и конспектов никто не волновался, поскольку конспекты были упрошены у Анечек, да и директор обещала помочь. Вставать утром всем пришлось рано. Завтракали, только те, на ком не лежала ответственность — дети, включающие в своё число и троих учеников Хогвартса. Остальные же бегали и суетились. Веяло противной суматохой. Глава, зашедший на несколько мгновений в столовую, попросил приемников взять с собой их музыкальные инструменты, чтоб те исполнили что-нибудь во время празднования. Павел и Юрий — далеко не глупые создания, поэтому сразу наряжаться в парадное не стали, надев классику. Потом они переоденутся в свои побрякушки, которые заныкали в чехлах. Подвыпившим людям после венчания в церкви, будет совершенно все равно на их внешний вид. Пусть хоть в одних трусах ходят, ей богу! Приехав на место первого события, желания идти в церковь не было ни у кого из молодых людей, который, между прочим, было не так уж и мало. Только вот, ссыкуют все, потому Музыченко и Личадеев — самые наглые — не пробыли и десяти-пятнадцати минут в компании родни. Они свалили за территорию, чтобы никто не бдил. Рядом был маленький закоулок в котором «Шляпники», собственно, и скрылись, прикуривая по сигарете. Ни один не курил с момента отъезда, потому зависимость давала о себе знать. Переоделись парни там же. Спешили оба, ибо заболтались с этим курением. Личадеев помог завязать Музыченко красный в жёлтую точку галстук, пока Юра поправлял пашины волосы, торчащие из-под соломенной шляпы. Первыми из церкви вышли молодожёны — Александр Юрьевич Музыченко и Наталья Ильинична Пока-Еще-Не-Музыченко. Венчание их прошло успешло: колокола звенели, выпущенные голуби взмыли, а гости открыли первые бутылки алкоголя. Изменения в образе двух парней никто особо и не заметил, но те «особо» предпочли игнорировать этот факт. Роспись была у будущих супругов выездная. Любящие родители помогли с арендой ресторана в лесу, у озера. Ехать туда по-идее долго — далеко за пригород, — но, лично Пашенька с Юрой, долетели быстро, избежав посадки в основной кортеж. Сподобнее и быстрее было на мерсе Игоря Игоревича — человека, кто отправился раньше остальных к месту росписи в силу должности. Жена его — Наталья Антоновна — была подле мужа. Образ, кстати, женщина оценила. Пятого человека никто не приглашал. Первым делом, что сделал наследник мафии, когда увидел место проведения праздника, — проверил связь. Была она крайне хреновой, но здесь был wi-fi ресторана. Жаль, но его скоро перегрузят другие гости. Матов было много, конечно, со стороны обоих парней, но тихих. Матушка Пашеньки была особой ранимой, никто её расстраивать не хотел — сам этот Пашенька обидчику кое-что оторвет и кое-куда засунет. Два товарища только настроили инструменты, как подъехал основной кортеж. Суматоха началась: посадка, роспись, кольца, поцелуй, букет, подарки — так банально, но так тяжко. Ближе к трем, после сотен конкурсов по стрельбе из огнестрельного оружия, палочек и других забав, притащили шубу из медведя. Иван Юрьевич шкуру животинки вручил молодой супруге. Зачем? Подарок. Примерно в это время двое парней получили пизды от главы. Он отвесил подзатыльники, обещая поговорить позже. Выпитый алкоголь и сложенная игра «Мурки» на двух инструментах его раздобрили. К вечеру начались более свободные мероприятия: танцы на три четверти, после — обещали бросать букет невесты. Юрий неспешно подыгрывал вальсу Хачатуряна, Личадеев-младший — тихо брал аккорды. — Юр…- вдруг начал Паша, поднимая взгляд на Музыченко. Тот оторвался от скрипки, резко опустив затекшие руки. — А пойдём тоже танцевать? Все танцуют, а мы тут стоим…- стихая, «змей» отложил инструмент, ставя его на пол. Музыка продолжала играть не хуже, чем с парнями. Вокруг них кружили пары в роскошных платьях и дорогих костюмах. Даже отец Паши неподалеку принанцовывал со своей любимой женой. В глаза попадали блики от красивого платья невесты, но общая строгость сохранялась. Сказать, что эти аболтусы выделялись — ничего не сказать. Их носки сверкали не хуже всех платьев. Слизеринец, не особо дожидаясь долгих раздумий Юрия, начал пихать его в толпу для того, чтобы тот уже не смог отказаться. Танцевать уж ему очень хотелось, а одному будет странно и неинтересно. Музыченко-младший тихо хихикнул, разворачивая Павла к себе. Он с хамским видом положил руку чуть выше талии Личадеева, свободной конечностью кладя его ладонь к себе на плечо, а после — сцепил свои пальцы, согнув руку в локте. — Раз, два, три, Пашенька, — ухмыльнулся парень, совсем не собираясь сдавать главенствующую позицию в вальсе. Слизеринец сначала был недоволен. В представлениях того, они должны были тупо пофлексить под Хачатуряна, а не вальсировать. Хотя руки у Музыченко — сука — теплые, мягкие… — Юр, все целуются, — смущённо начал «змейка», почти тая под движениями лучшего, мать его, друга, — Давай добьем, засосемся? Музыченко смущения не разделял. Парень, гаденько улыбнувшись, притянул юношу ближе, поцеловав. Вывести толпу, устроить шоу — это гриффиндорец любил. Сказать, что Паша ошалел — ничего не сказать. Отвечать он начал только тогда, когда носок юриной туфли ударил — несильно — в голень. Сранное счастье ворвалось в ебанную жизнь Личадеева и выходить оттуда не собиралось. Пашенька больше не пустит. Стоит отметить, Музыченко нравилось. Он, конечно же, не гей — натурал, — но товарищ был хорош. Отпускать не хотелось, задушить от эмоций патлатое нечто — да, но не пускать. На этот раз поцелуй являлся настоящим.