Во все руки

— Не стой тут, — раздражённый из-за чего-то Эдуард не давал никому стоять рядом и прямо сейчас даже отказал Анвару в обычном существовании поблизости. — Прости, — говорит спокойно, делает шаг назад и бросает сигарету прямо в воду. — Удачи в Корке, может, пересечёмся. Разворачивается на пятках, поправляя свое чёрное пальто, что красиво подчёркивает его чёрные волосы, и уходит, не обращая внимания на остальных. Так же садится в машину и возвращается обратно в свой дом, понимая, что никто не должен знать о том, что эти ребята жили у него. Всё-таки ему было неприятно. — Он даже не пристрелил тебя за это, — привычно съязвил Козлов, хоть и стоял на расстоянии больше двух метров; вокруг Выграновского витала аура убийства, а потому никто не смел подходить к нему. В любом случае, это если кого и волновало, то самому Эду было наплевать. Тот с самого утра выглядел отвратно в плане гримасы на своём лице, и никто не знал, что с ним произошло, и, что более важно, никто не знал, где он был всю ночь. — Думаю, нам не стоит его трогать, — говорит спокойно Женя, косо смотря на Эда. Если честно, он был единственным, кто не особо бесил сейчас мужчину, и поэтому то и дело бегал весь день по разного рода просьбам, вплоть до просьбы постоять и подержать ещё одно зеркало. — Успокойся. Козловский похлопал Женю по плечу, и тот сразу замолк. Не всё было так просто, и он сам прекрасно видел, как стрессовая ситуация отражается на каждом в группе. Никто бы не был спокойным во время того, как ждёшь теплоход, который незаконно повезёт тебя в страну, где ты будешь впервые. Ранее оглашённый план не давал никакого спокойствия и заставлял каждого загоняться по своим пунктикам. Женя боялся того, что кто-то узнает, что они едут незаконно, и плохо спал ночью из-за этого. На утро, смотря на себя в зеркало, он находил свои светлые голубые глаза даже раздражающими, а волосы необычно тусклыми. Марго боролась с царапинами от ниток и беспокоилась за судьбу Эда и прокручивала в голове то, насколько она безответственная. Сейчас же, стоя на порту, она то и дело смотрела отстранённо на водную гладь и думала, насколько логично будет утонуть, несмотря на то, что жить она так-то хочет просто безумно. Козловский выглядел как всегда, а Эд, видимо, имел свои проблемы, о которых никто не знал. Он, в отличие от всех, смотрел на небо, затянутое облаками, и мог похвастаться пустотой в голове и голодным интересом к поездке. Прохожих он пугал больше остальных. К слову, кто бы знал, что, когда они будут находиться на теплоходе, у Эда неожиданно появиться вдохновение? Пока все пребывали в мнимой депрессии, сидя либо в каютах, либо на лавках, что стояли по всему периметру палубы, Эдуард веселился и заводил себе новых знакомых. — Реально? Ты едешь туда специально для одной татуировки? — весёлый голос Эдуарда казался слишком громким для Жени, что стоял за углом и подслушивал. — Да он мне заплатит столько, что я смогу месяц ничё не делать, — говорит Доминик с полной серьёзностью, смотря в глаза Эда. — Буду гулять по Ирландии, пить пиво и искать четырёхлистный клевер! — Мужик, это невозможно, пить пиво прямо на улице, разве это не незаконно? В разговор вмешивается ещё один голос. — Да плевать, это было бы первым, что я сделал, если бы я пил. — Да ладно, ты не пьёшь? — Видимо, чистый спирт только. Ещё кто-то начинает говорить, и скоро Жене просто надоедает слушать компанию людей и он уходит, решая провести весь день в бесцельном валянии на кровати. По дороге он не долго смотрит на луну и потом забегает внутрь, где расположены небольшие каюты. Козловский советовал не светить лицом, ну а Эдуард пользовался косметикой, так что мог себе позволить. К слову о том, что сейчас происходит там, на скамье. — Стой, у тебя что-то на лице, — замечает один из парней и сразу, не думая, протирает пальцем скулу Эда. — Ох, чёрт. Это краска? Замечая расплывшееся чёрное пятно, тот тянет руки вновь, параллельно смеясь, однако Эд шлёпает его по руке и закрывает ладонью часть скулы. — Виноват, пойду, окей? — Да там ничего серьёзного, — заявляет парень и убирает руку. Доминик же, сидящий всё это время рядом с Эдом, сразу понял, что это было, и поэтому последовал за Выграновским, что не мог не заметить преследователя. Кто бы мог подумать, что краска слезет-таки, и кто-то заметит это в тусклом свете ламп? Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Эд остановился:  — Доминик, ты ходишь за мной? — Ты ведь скрываешь тату, да? — получив в ответ кивок, он хватает рукой мужчину, думая, что хочет сказать. — Может, выпьем? Странное предложение прозвучало достаточно громко, чтобы проходящие мимо люди услышали это. Неловкая ситуация поставила их в тупик, но Эд этому только обрадовался. В это же время сидящий где-то у бара Козловский смотрел на красиво развернувшуюся сцену и усмехался самому себе.

***

— В 22:00 на носу корабля будет вечеринка, посвященная танцам! Звонкий голос рыжей милой девушки бил по ушам. — Правда? И часто на этом теплоходе устраивают что-то подобное? — тут уже был проникновенный вопрос со стороны Девиа. — Говорят, что капитан разрешил из-за малого количества людей на борту, так что нам повезло. Подпирающий стену у толпы девушек Женя невольно подслушивал и чувствовал себя из-за этого несколько неловко. — А я думала, это из-за того, что море спокойное. — Кстати, совсем не чувствую, что корабль движется, хотя я уже выпила, — смеётся одна из девушек, провоцируя свои морщинки у глаз. — У нас есть всего двадцать минут, может, пойдём посмотрим, что там? — Хорошая идея. Женя, ты идёшь? — кажется, Марго нравилось общаться с этими девушками, уж точно больше, чем с парнями, что ей надоели за эти несколько дней; она прямо-таки светилась от счастья и радовалась. — Нет, спасибо. Мне бы заглянуть в бар сейчас, если честно. Махнув рукой им на прощание, Женя сразу взбодрился. Кажется, общение с такой группой болтливых людей ему было не по душе, казалось, что он работал на парах, когда разговаривал с ними, несмотря на то, что старался показаться хорошим парнем. Бодро вышагивая в сторону бара, который был снаружи, он без задней мысли рассматривал людей, попадавшихся ему по дороге — влюблённые пары, старые люди в пледах, небольшое скопление детей, что собрались с разных уголков теплохода и даже две собаки, одна из которых работала на теплоходе чем-то вроде талисмана. Прибыв на место назначения, он никого не увидел, сел за барную стойку и жестом подозвал одного из барменов. — Сок, яблочный, пожалуйста. Деревянное покрытие, с которого слезла кусочками краска, казалось ему интереснее, чем местное окружение. Он не замечал здесь ни Козловского, хотя тот вроде и не должен сейчас спать, ни Эда, которого он, к слову, нигде не видел. Правда, тот скорее всего сидел у себя и оттирал перед сном краску, что нанёс на себя для скрытия татуировок. — Извините, можно ещё морковный? Решив, что хорошей идеей будет заглянуть к нему, он потянулся за кошельком и сходу достал купюру, после чего положил на стойку и начал ожидать. По нему было видно, что он куда-то спешит, ибо выстукивает никому неизвестную мелодию ногтем по деревянному покрытию и нервно облизывает губы; сидел, как открытая книга, и считал секунды, не находя идей получше. Вокруг шумят люди, в основном сгруппировавшиеся у столиков мужчины с огромными бокалами пива и тарелками закуси. Впрочем, были и женщины, что мило беседовали, и подростки, и молодые ребята с самыми разными одеждами и цветами волос, если так присмотреться, с татуировками и пирсингом. Всё это было интересно, и сейчас Женя даже задумался о том, что, возможно, тоже хотел бы себе сделать что-нибудь. Но его раздумья и представления отвлёк официант, звонко поставивший стаканы перед ним. Принимая стаканы, он встаёт и сразу же направляется в сторону комнаты, где сейчас должен либо отдыхать, либо мучаться Эд. Минута, вторая — и он уже стоит перед дверью и стучит ногой, ибо никак не может себе позволить расплескать сок. — Это Женя. Щелчок, дверь открывается, и Женя, опустив голову вниз, чтобы не упасть случайно на пороге, входит и замечает, что ручку двери держит не Эдуард. И закрывает её тоже не Эдуард. — Стойте, — затупляет и не успевает среагировать, ибо не видит в мужчине напротив ничего такого, что могло бы его испугать. — А Эдуард? Он точно знал, что попал именно к Эду в каюту, поэтому переспросил. Если кому-то интересно, ну, например, глазам Жени, то перед ними стоял мужчина в одних только джинсах, с несколько тёмной, скорее, загорелой кожей и одним рукавом татуировки, покрытым каким-то животными. — А кто вы? Спрашивает мужчина, стоя у тумбы и натягивая на руки перчатки. Сейчас Горак сглатывает, ставит оба стакана на комод и обращает внимание на лицо мужчины. Тёмные раскосые глаза, причёска, бритая машинкой, лёгкая щетина и ничего более. Обычный мужчина. — Отстань от него, — подаёт голос лежащий на спине Выграновский, что тоже был полураздетый. — Жень, смотри. Поднимает руку вверх, подзывает к себе. Тот послушно идёт, не особо-то и задумывается по поводу того, что он мог помешать этой паре или что-то вроде того. В голове у него не было настолько тошной мысли хотя бы из-за того, что иначе бы его не впустили. Он всё ещё не особо хорошо понимал, что такое возможно между мужчинами и, что более важно, не верил, что можно так разрешать входить, если всё-таки и происходит что-то такое, законом не запрещённое, но всё ещё стыдливое. Жаль только, Женя был слишком наивен, чтобы называть секс своим именем и признавать, что именно Эд не так давно заставил девушку смотреть на то, как он отрабатывает поездку в Ирландию, на данные билеты в каютах теплохода. В этот же момент Эд берёт Женю за руки, потом ближе к локтям и тянет на себя. — Круто, да? Женя смотрит на надпись, что написана вверх ногами на красной отчего-то переносице. — Мне похуй? Озвучив надпись вслух, он нахмурил брови, а потом понял, что это была татуировка. — Ты... ты правда набил это? Серьёзно? — У лучшего мастера, — смеётся и, почесав шею, переводит взгляд на Доминика. — Это Доминик, предложил сделать татуировку за банку пива в долг. Тот сразу помахал, словно бы они только увиделись, и усмехнулся добрым словам Эдуарда. — Он видел мои работы и решил сделать надпись обычным почерком. Но ты меня теперь навсегда запомнишь, — мужчина веселился и уже взял в руки открытую банку пива, что и была в долг, и сходу отпил. И как только он смог сделать такую качественную и, что важно, ровную работу в таком состоянии? — Всё, вали давай, — как обычно холодно, но с какой-то странной усмешкой сказал Выграновский Доминику, и тот понятливо закивал, после чего начал собираться. — Ничего, что вы так с ним? — Что? Мужчина непонятливо посмотрел на Женю, словно бы тот и не Женя вовсе, а какая-то неправдоподобная копия. И ведь в самом деле, с чего он задаёт такие очевидные вопросы? Каким бы тот не был на работе и для кого бы что ни делал, он всё же оставался самим собой, обычным, грубым и не особо доброжелательным — он рос в банде в хороших условиях, а не на улице. — Могу и остановить его. Хочешь? — Нет, — сразу ответил, а потом встал с места, чтобы пожать руку и забрать с комода соки, что он принёс, и поставить у столика рядом с кроватью. Дверь захлопнулась. —Он ушёл? Кайф. Приставал ко мне сегодня весь день, рассказывал херню. Не в обиду. — А вы правда запоминаете, кто вам ставит татуировки? Их же так много. Без зазрения совести, Горак рассматривал рисунки на теле Эдуарда и переводил так тему, ибо Доминик ему и самому не казался интересным. Теперь его мысли о том, что он тоже хочет себе татуировку или, быть может, пирсинг, вновь активизировались, и на этот раз с куда большей уверенностью. В его голове было что-то вроде “если человек делает тату, то он вкладывает в это особенный смысл”, но ни одного особенного смысла для себя он не находил. — И у каждой есть смысл? — Нет. Смысла тоже не особо, есть парочка, но так я сделал это точно не для памяти. Женя кивал головой, интерпретируя слова Эда как "это так сокровенно, что я не могу тебе рассказать", и улыбался. — Вот кто делал проколы помню. — Правда? А у вас их много? — Ты не видел? — Эд невзначай дотрагивается до ушей и потом вспоминает, что давно их снял. — На ушах, на уздечке, на двух. Показывая на ушах, он переходит к уздечке под губой, где красовался тоненький металлический полукруг с шариками на концах, почти незаметный из-за пухлых губ. Раньше Женя думал, что это брекеты — он сам не знал, почему так решил. Дальше руки Эда потянулись к ремню, а Женя просто следовал взглядом. — Там видел, — кивнул самому себе и вернул взгляд на лицо мужчины. — Больно было? — Жуть как. Ты чего пришёл вообще, не помнишь? — Сок занести, — приняв это спокойно, парень встал с кровати и, засмотревшись на себя в зеркало, чуть поправил свои каштановые взлохмаченные волосы. — Вы видели, он на столике. Я пойду, меня Марго звала на танцы там. Придумав причину, он поспешно вышел из комнаты и, закрыв дверь, застыл. В его голове как-то не укладывалось, почему он так спешил, ему казалось, что выглядел он слишком глупо. И это ведь была абсолютная правда, которая его не стыдила, но заставляла задуматься. Вышагивая из длинного коридора, как и обычно, с топотом, он выходит на холодный влажный воздух, что приятно обдувал лицо. Не долго думая, он решил отправиться к носу теплохода, чтобы посидеть у перил и в очередной раз загрузить свою голову мыслями о том, какую бы он хотел себе татуировку. За своими раздумьями он даже не смог обратить должного внимания на громкую музыку и шум людей, что танцевали и веселились. Жаль, что кому-то всё равно нужно было вытащить его из этого транса. — Жень, я тебя кричал с момента, как ты вышел, — поспевающий следом Козловский выглядел растрёпанно. — О чём ты так задумался? И щёки красные. Реально заболел? Зря в майке ходил. — Нет, я заходил к Эду, и там был мужчина! Ты будешь в шоке, — взволнованно рассказывал, улыбался. — Он тебя пригласил? Скептично настроенный Козловский уже готов был громко выдохнуть и начать подбадривать парня. — Что? Нет, но, в общем, там был мастер татуировок, вы сами увидите Эда позже. Вам понравится. Кстати, по поводу тату. Данила смотрел с некоторым удивлением, шире открыв глаза. Он и подумать не мог, что тот мужчина — таиу-мастер, но отпустил смешок, после чего посмотрел в светлые глаза Жени. — Его рисунки уже не новость, — перебивает, вытаскивает пачку сигарет вместе с зажигалкой, и жестом показывает Жене. — Помнишь, ты спрашивал о нём? Я знаю, что о таком не стоит говорить без него, но можешь узнать сейчас. Либо о том, как он у тебя оказался, либо картину в целом. Сначала Горак хотел отказаться от сигареты, но потом лишь кивнул, вслушиваясь в слова. — Правда? — Конечно. Сам он ничего не скажет. Это унизительно для него — работать подобным образом, однако он не может ничего сделать. Всё-таки он сам создал эту ситуацию с Кридом, они были хорошими друзьями а Эд... — Козловский ловит его на заинтересованном взгляде. — Я могу тебе доверять как члену группировки, правильно?