***
Это была не то семнадцатая, не то двадцать первая ночь его работы. И выдалась она наиболее тяжёлой из всех. Битва в эту ночь шла ожесточённая: ночные существа притаскивали всё новые и новые трупы, и час от часу гора тел только росла. Гектор ковал почти без отдыха, но трупов от этого меньше не становилось. Служанки помогали ему: время от времени приносили воду и еду, разбавляли монотонность труда своими беседами. На рассвете Ленор зашла в кузню. Он дремал, сидя на полу и прислонившись спиной к стене. Ленор поймала себя на мысли, что любуется его спокойным, спящим лицом, но тут же встряхнула головой, отгоняя все лишние мысли. — Гектор, — произнесла она, ласково поглаживая его по руке. Он приоткрыл глаза. — Идём, — протягивая руку, звала она, — негоже после такой трудной ночи спать на полу. Он взял её за руку, и Ленор помогла ему встать. От усталости Гектор едва стоял на ногах. — Обопрись на мои плечи, — предложила она, — и падай не раньше, чем мы дойдём до кровати. Он приобнял её за плечи, а она придерживала его за спину. — Какое сейчас время суток? — Раннее утро. Ленор пинком открыла дверь, внесла уставшее тело в комнату. Гектор плюхнулся на кровать, лёг на правый бок, и плечо пронзила боль, но он не хотел менять положение, пока она не уйдёт. Ленор стянула с него сапоги, укрыла одеялом. Гектор почувствовал, как в ногах кровать слегка прогнулась. Вампирша не знала, что он ещё не уснул: он лежал спиной к ней. Он чувствовал её присутствие, чувствовал, как она поглаживает его по спине. Усталость и ноющая боль в плече побуждали кузнеца повернуться и поворчать на Ленор, сделать всё возможное для того, чтобы она оставила его в покое. Но было и другое чувство. Оно являлось порождением её прикосновений. Воспоминания о том, что бесконечно давно кто-то так же ласково поглаживал его по спине. Кто же это был? Но усталость брала своё. И, уже будучи в полудрёме, он услышал, как она тихо говорит: «Сладких снов, Гектор». Вечером Ленор вернулась со своими служанками. Они застали Гектора за трапезой. — По традиции я предлагаю тебе награду за работу. Как ты знаешь, в одном из этих мешочков — медяки, в другом — золотые монеты, в третьем — сапфиры. Что и в каких количествах брать — решай сам. Служанки выстроились в ряд, каждая держит поднос в руках, а на них кисеты. Гектор посмотрел, подумал, и произнёс: — Я возьму оплату в двойном размере. — Гляжу, ты входишь во вкус. Дамы, принесите ему ещё столько же. — К чему эти игры, Ленор? Мы же оба понимаем, что если я попаду в опалу, ты всё это отберёшь. — Нет. Всё, что ты заработал трудом останется при тебе. Обещаю. — Предлагаешь мне опять поверить лгунье на слово? — с полуулыбкой произнёс он. — Ах, вот ты как заговорил, — ответила Ленор, и хоть лицо её и скрывала вуаль, Гектор видел, что она хищнически улыбается. — Хочешь, чтобы мы заключили договор и подписали его кровью? — Да. У меня и бумага с чернилами есть. — И каковы твои требования? — Во-первых, я хочу гарантии того, что я буду получать деньги за работу, и никто не сможет их у меня отобрать. Во-вторых, сохранения жизни и здоровья. В-третьих, я прошу своевременного оказания мне медицинской помощи. Прошлой ночью я, кажется, потянул плечо, ноет неимоверно. В-четвёртых, я хочу сохранения нынешних условий моего содержания и недопущения их ухудшения. Пока что на этом всё. Ленор с любопытством выслушала его. Когда он умолк, возникла неловкая пауза. Гектор ожидал, что сейчас она отвергнет его требования, или чего хуже — устроит ему очередную трёпку. Но она лишь произнесла: — А какие обязательства будут с твоей стороны? Гектор задумался. — Я обещаю не предпринимать попыток бегства и качественно делать свою работу. Мне больше и обещать-то нечего. — Ладно, годится, — произнесла она после напряжённой тишины. — Эти требования я могу удовлетворить. Ты записал их? — Н-нет, — обескураженный таким поворотом событий, ответил он. — Я зайду к тебе позже, чтобы подписаться. Заодно посмотрим, что с твоим плечом. Ленор вернулась спустя два часа с небольшой деревянной коробочкой, в которой хранила мази и прочие медицинские принадлежности, и кинжалом. — Договора готовы? — Да, — подавая ей бумажки, ответил он. Она посмотрела на два листка бумаги, на которых красовались четыре пункта требований и два его обязательства. «В двух экземплярах сделал. Находчиво», — отметила Ленор мысленно. Она внимательно прочитала оба договора: в них говорилось ровно то, о чём он просил, ничего лишнего. Ленор достала кинжал из искусно украшенных золотом и драгоценными камнями ножен, лёгким движением коснулась указательного пальца. Царапина наполнилась кровью. Она оставила по пятну на каждой бумажке. — Теперь давай свой палец. Лезвие было настолько острым, что простого прикосновения было достаточно, чтобы оцарапать кожу. Гектор так же оставил два кровавых пятна на бумаге. Ленор взяла свой экземпляр. — Действительно вот так просто согласишься? — всё ещё не веря в происходящее, спросил он. — Да. Это обычная торговля: мы что-то отдаём, а что-то получаем взамен. И, похоже, ты «вырос». Я помню, когда беседовала с тобой в первые дни, ты говорил, что работал на Дракулу, толком не зная, что достанется тебе в награду и будет ли она вообще. А теперь мы заключили договор, в рамках которого будем работать и знаем, чего друг от друга ожидать. Гектор усмехнулся. — При желании этой бумажкой можно подтереться. Ленор подавила в себе смешок. — Можно. Но я надеюсь, мы оба ответственно отнесёмся к этой сделке. А теперь покажи, что там с твоим плечом. Гектор снял рубашку. Взору Ленор открылись рельефные мышцы. Внешних признаков травмы не было. — Здесь, — указал он, почти не касаясь больного места. — Сейчас я нанесу мазь и сделаю повязку на плечо, чтобы его обездвижить. Надеюсь, что этого будет достаточно и через несколько дней всё пройдёт. У тебя будет небольшой выходной: три ночи точно можешь в кузнице не появляться. Она зачерпнула немного мази и лёгкими движениями массажировала правое плечо. Её ловкие пальчики были так осторожны, что Гектор почти не почувствовал неприятных ощущений. — А что, разве так можно — выходной для раба? И снова он пытается задеть её темой рабства. Неясно только действительно ли он им так тяготится или просто прощупывает границы её терпения. — Конечно, можно. Ты нужен нам здоровым и работоспособным, а иначе как же ты будешь создавать нам войска? — ответила она, но в голове её было совсем другое: «Им всё равно, как ты тут живёшь, здоров ли. Им нужны только твои ночные существа. Твоя жизнь — моя забота». — Разве Кармилла одобрит нечто подобное? — Предоставь это мне. Договариваться — работа дипломата. Ленор взяла тканевый бинт. Первым оборотом бинта привязала руку в согнутом положении к туловищу. Казалось бы, вот он — лучший момент прояснить отношения, когда она так близко. Однако нужные слова не находились, а перевязка подходила к концу. И вот Ленор вновь покинула его. Ушла молча, а Гектор смотрел ей вслед. В смешанных чувствах она вышла из комнаты. Ленор остановилась, прислонилась спиной к двери. Почему она не разрушит это молчание? Почему не скажет ему «прости»? Гордость, всему виной была гордость. Мягкая и заботливая по характеру Ленор всегда жутко бесилась, когда в её адрес летели слова, синонимичные слову «слабая». Уязвлённая гордость заставляла Ленор метаться от ласки к жестокости, срывать свой гнев на ком попало, даже если она чувствовала свою неправоту, лишь бы не казаться больше слабой. Но пришла пора положить этому конец. Ленор твёрдо решила: она будет защищать Гектора, добьётся для него этих выходных дней, во что бы то ни стало. Пусть Кармилла потешается сколько хочет, говоря что Ленор его усыновила. В конце концов, не такая уж это большая цена за спасение одного человека, за его спокойную жизнь в плену. Она сжала кулаки и решительно зашагала, а стук её каблуков эхом звучал в коридорах.***
Спустя пару дней. Гектор закутался в одеяло и сидел на кровати, обхватив колени. Ленор тихо вошла в комнату. Он смотрел на почти угасшее пламя в камине. — Почему здесь так холодно? Разве стражник не приходил растопить камин? Он перевёл на неё взгляд. — Приходил, — констатировал он. — Но он переборщил, и стало ужасно душно. Я решил немного проветрить, но тоже переборщил. Ленор вздохнула, расстегнула брошь, которая скрепляла мантию, и накинула её на Гектора, укрывая его с головой. — Зачем? — удивлённо спросил он. Вампирша положила руку на его плечо и произнесла: — Нехорошо, если ты простудишься. Я схожу, попрошу стражу растопить камин ещё раз, но не так сильно. А ты — отогревайся. Мантия была мягкой и сохранила запах духов. А за окном завывал ветер и пышными хлопьями падал снег: зима проявила себя в полную силу. Вскоре Ленор вернулась, села на кровать перед ним. Сейчас Гектор выглядел таким замёрзшим и покинутым, что она протянула к нему руки, говоря: «Иди сюда. Обниму — теплее будет». Это вырвалось как бы само собой, вопреки тактики равнодушия, которую она вела в последнее время. И он, закутавшись в меховую мантию, придвинулся к Ленор, едва не оказавшись сидящим у неё на коленях, положил голову ей на плечо, уткнулся холодным кончиком носа ей в шею. Глядя поверх её плеча, Гектор наблюдал, как стража вновь разжигает огонь в камине. Ленор обняла его. Гектору было уютно в объятьях Ленор. Почему-то сейчас ему вспомнилась его мать, Поликсена. Она нечасто баловала его своим вниманием. А ещё она ненавидела свой мышиный цвет волос, который унаследовал и сам он. Поликсена часто делала маски, чтобы окрасить волосы в тёмный цвет и не выделяться среди других гречанок. И что-то внутри словно кольнуло, защемило. Грусть плотным туманом заволокла его душу. Чего же он хотел свободы или заботы? Он и сам уже совсем запутался. Он так долго был один, не получая от окружающих его людей ни заботы, ни понимания. Избавившись от родителей, Гектор был уверен, что кроме свободы ему ничего и не нужно. Но, последовав за такой авторитетной фигурой, как Дракула, чего же он хотел? Защиты, покровительства, и всё опять сводилось к тому, что обозначалось словом «забота». Он так отчаянно искал того, от кого можно получить хоть капельку заботы, чтобы заполнить эту гнетущую пустоту внутри. Но таких людей в его окружении не было, как и не было, собственно, самих людей: он отгородился от них. А то плохое окружение, что у него было — сгорело в пламени его же дома. Сейчас у него есть Ленор. Хотя, если быть точным, это он у неё есть. Она даже заботится о Гекторе. Но почему же на этот раз у заботы такой скотский оттенок? И теперь грусть встала комом в горле, а на глазах навернулись слёзы. Он испустил не то вздох, не то всхлип, уткнулся плотнее в плечо Ленор, чтобы не видела его слёз, а руками не то обнял её, не то ухватился, словно за спасительную соломинку, словно мог упасть куда-то сквозь кровать. Ленор, не понимая, чем вызвана такая резкая перемена настроения, продолжала ласково поглаживать его по спине. — Что-то случилось, Гектор? — вполголоса спросила она. Ответа не последовало. Всхлипы усилились, и она почувствовала, как слёзы капают на её плечо. Ленор вздохнула. Опять на её долю выпало спасение голодных щенков, не приласканных котят и выпавших из гнезда птенцов. А зверюшек она любила. У неё, правда, всегда они были живые, а не ожившие трупы, как у Гектора. Несколько раз Ленор привозила из Африки больших мохнатых пауков, но им пришёлся не по «зубам» британский климат. Вдобавок её отругала бабушка, которая вовсе не была поклонницей подобных многоногих чудовищ. Ленор почувствовала себя виноватой. Она надеялась, что, оставив его в покое, сделает лучше, но, похоже, всё пошло в точности наоборот. Всё же стоило перед ним извиниться за тот случай. Но не сейчас, иначе среди своей эмоциональной бури он её просто не услышит. А между тем в комнате теплело. Гектор не скоро успокоился. Всё это время Ленор обнимала содрогающееся во всхлипах тело и слушала, как потрескивали поленья в камине. Постепенно всхлипы переходили в спокойное дыхание. Гектор зашевелился, разжал судорожные объятья, сел более свободно, но голова его по-прежнему лежала на её плече. Ленор увидела его опухшие от слёз глаза. Он шмыгал носом. Она осторожно встала с кровати, чтобы это не выглядело как грубый, отталкивающий жест. — Пойду, принесу тебе парочку носовых платков и чего-нибудь тёплого попить. А ты уж не затопи замок в моё отсутствие. Гектор устало улыбнулся ей вслед. Он чувствовал себя опустошённым, но всё же слёзы принесли некоторую эмоциональную разрядку, и стало на порядок лучше, чем было. В комнате стало совсем тепло, но мантию он всё равно оставил на себе. — Я недолго отсутствовала? Дезидерата принесёт нам ромашковый чай, это должно помочь тебе успокоиться. Держи, — Ленор протянула ему несколько платков. Гектор высморкался. Вышло достаточно смачно. Ленор села перед ним на кровать. Он увидел мокрые следы на плече её платья и ощутил неловкость. Она проследила его взгляд и тоже это заметила. — Что ж, хорошее платье слезами не испортишь, — прокомментировала ситуацию Ленор. Она всё так же приглашающе распростёрла свои объятья. Гектор вновь примостился рядом, положил голову ей на плечо. Он был благодарен за то, что она так терпеливо отнеслась к проявлению его слабости. — Всё будет хорошо, — поглаживая его по спине, приговаривала Ленор. Дезидерата вошла с подчёркнуто равнодушным видом, чтобы никого не смущать, поставила поднос с кружками и чайником, и ушла. — Прости меня. — Что? Ленор замялась. Было видно, что признание даётся ей с трудом. Необходимо наступить собственной гордости на горло, чтобы признать нечто подобное. Она отвела взгляд в сторону, лишь бы не смотреть ему в глаза. — Я была несправедлива к тебе. Надеюсь, ты сможешь меня за это простить. Может, начнём всё сначала? Я научусь относиться к тебе не как к… питомцу, — она сделала паузу, вздохнула и продолжила. — Я буду всё так же защищать тебя, пока ты находишься в плену, вне зависимости от того, продолжатся ли наши личные отношения или прекратятся. Гектор не сразу нашёл, что ответить. Он не ожидал услышать извинения. Было бы менее удивительно, если бы Ленор продолжала делать вид, что тот обличительный разговор никогда не затевался. Гектор смотрел на неё, и в его голубых глазах была нежность. Ленор же по-прежнему смущенно отводила взгляд. — Давай начнём всё сначала. Я давно ждал того момента, когда мы придём к этому решению. Он заправил непослушную рыжую прядь ей за ушко. Ленор взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. — Ты больше на меня не злишься? — Нет. — Из-за чего ты плакал? С тобой что-то случилось за время моего отсутствия? Тебе кто-то угрожал? — Нет, просто вспомнилось кое-что из прошлого и стало так тоскливо. — Но всё же, если тебе кто-нибудь угрожал, нет причин терпеть это, ты можешь обратиться ко мне за помощью. Я же обещала тебе уют и безопасность. От волнения она засуетилась, встала с кровати, подошла к столу, налила чая, подала кружку Гектору и, не находя себе места, так и осталась стоять около кровати. — Говорят, он помогает успокоить нервы. — Спасибо. Приятный вкус, — отметил Гектор, сделав несколько глотков. — В последнее время мне часто вспоминаются родители. — Какими они были? — присаживаясь на кровать, поинтересовалась Ленор. — Отвратительными. Наверное, отвращение было единственным, в чём мы были взаимны. Моя мать была ласкова со мной по-настоящему только один раз. В остальное время она предпочитала игнорировать меня. В шесть лет я простудился. Мать сидела около моей кровати по ночам, меняла компрессы и гладила по плечу или по спине. А потом я окреп и больше не простужался, но очень этого хотел. Несколько раз высовывался в лёгкой рубахе зимой на улицу, чтобы простыть, но получал только кухонным полотенцем по попе. А когда я открыл в себе дар некромантии, то стал притаскивать домой оживлённых зверушек, но в этом случае получить полотенцем по попе было самым лёгким наказанием. Я когда понял, что мать боится этих зверей, я специально их притаскивал, назло. Хотел внимания, а в меня летело полотенце. Отец мог за волосы оттаскать. Учёба мне давалась легко, поэтому если отец и хотел меня наказать, то это было беспочвенно, а вот за очередного оживлённого кота пощёчина была обеспечена. — Кажется, теперь я догадываюсь, ради чего была твоя сегодняшняя затея с проветриванием, — желая разбавить шуткой этот печальный рассказ, предположила она. Слова Ленор произвели должный эффект: они улыбнулись друг другу. Гектор поставил кружку с чаем на тумбочку и приобнял её за плечи. — У меня в комнате завёлся монстр из «подкроватии». — Что? — Почти каждый день с недавних пор кто-то трогает меня за ступни, пока я сплю. — Это не я! — ответила Ленор, но её губы предательски изогнулись в лисьей улыбке. — Ладно, подкроватный монстр, — произнося это он не мог не улыбаться, так уж напряжённо вампирша пыталась изобразить свою непричастность, — продолжай хранить свои маленькие тёмные секреты. И посильнее притиснул её к себе.