Эпизод VII
Её отец был великим человеком: она уяснила это для себя ещё несколько лет назад. И он искренне любил свою дочь — её — Мину, относясь к ней, как к самому дорогому в мире сокровищу. Минако считала, что отцовская любовь и материнская — разные по своей природе, но совершенно одинаковые в своих бескрайних границах. И Мине представлялось невозможным сказать, кто из них любил её больше. Когда гроб опустили, и Минако нашла в себе силы дрожащей рукой бросить в яму горсть земли, ей почему-то отчётливо показалось, что тем самым она ставит точку на каком-то очень долгом и важном этапе её жизни. Словно бы до этого она всё ещё притворялась тем, кем не была на самом деле. Всё время спешила куда-то, бежала, не разбирая дороги, тратила бездумно время, задыхалась от переполнявших эмоций и — самая главная ошибка — лелеяла свою обиду, словно дитя. Хранила и жила ею. Хотя сейчас вся эта ссора показалась такой мизерной, неважной и не стоящей даже толики внимания… и явно не стоивших трёх лет, проведённых вдали от дома. И сейчас это всё просто исчезло. Наверное, именно это и называлось «повзрослеть». То, чего от неё так хотел добиться отец при жизни, но добился лишь после смерти. Минако оглянулась по сторонам: на кладбище не было никого, кроме Диаманта с Сецуной, её самой с Кэйто и Рей с семьёй: миссис и мистер Хино — с самого начала лучшие друзья семьи и просто невероятные люди. Отец Рей был видным политиком, который вопреки всем канонам всегда обеспечивал протекцию её отцу по мере своих сил и возможностей. На миг Минако слегка кольнула зависть к подруге: у той осталось то, чего не осталось и никогда больше не появится у самой Мины — отец и мать. Но эта совсем не присущая Минако эмоция слишком скоро уступила место неподдельной благодарности: они могли не видеться с Рей годами, но она всегда оставалась лучшей и самой близкой подругой. Ни один знакомый или знакомая не смогли заменить Рей. Потому что она была уникальна. «Осталось пережить этот день. Завтра всё будет по-другому» — как мантру мысленно повторяла Минако. Она молчала всё то время, пока отца предавали земле, и беззвучно плакала — вуаль на её шляпке трепетал холодный ветер — стояло лето, но именно этот день дышал холодом. Минако словно бы очнулась, когда Кэйто аккуратно потянул её за собой, держа за предплечье. Перед тем, как сесть в машину, она последний раз обернулась и из её глаз скатилась последняя слеза — в семье Айно было не принято плакать.***
Дом постепенно наполнялся людьми — Диамант позаботился, чтобы у каждого, кто хоть как-то связал свою жизнь с компанией AINO INDUSTRIES, вовремя оказалось приглашение, отпечатанное на дорогой плотной бумаге и подписанное самим Диамантом. Впереди было слишком многое — люди не знали о том, что у господина Айно появилась внезапно за несколько недель до смерти жена, не знали они так же, что вторая компания после AINO INDUSTRIES разработала уже план поглощения, они не знали, что после того, как вскроется поспешное замужество, газеты ринутся проводить независимые расследования и в жалкой попытке навариться и заработать аудиторию, станут выдумывать несусветный бред, в который наивные и привыкшие упиваться чужим горем люди поверят. Они не знали, что горе может сломать. Но они обязательно это увидят. Но сегодня был день похорон и день памяти, а значит, что на сегодня все мирские и низменные дела налагалось табу.***
— Ты уверен, Кунсайт? — осторожничая, спросил Джедайт. — Я не думаю, что Диамант будет рад нас видеть. — Приглашение говорит об обратном. — Просто жест уважения. — А мы и не к нему поедем, — спокойно ответил Кунсайт, бросая взгляд на наручные часы, — мы поедем почтить память. Его отец достоин этого. — Это неразумная идея, — снова начал Джедайт. — По крайней мере, с точки… — Если ты думаешь, что мы приедем туда и будем размахивать бумажками, угрозами заставляя подписать, то ты ошибаешься. Нефрит насмешливо посмотрел на Кунсайта. — И давно у тебя проявилось столь искромётное чувство юмора? Кун никак не отреагировал на колкость со стороны Нефрита, сделав вид, что просто её не услышал. — Несмотря ни на что, Айно многое нам всем дал, вам — в особенности. Поэтому я ждал, что инициатива будет исходить от вас, но в конечном итоге, она почему-то исходит от меня. Джедайт и Нефрит переглянулись. — Хорошо, Кун, — произнес Джед после недолгой паузы. — Мы только заедем домой переодеться. — Мако в любом случае сегодня не сможет, — угрюмо отозвался Нефрит. — Почему? — спросил Джедайт. Нефрит смерил его удручённым взглядом. — Мама приехала навестить дочь. Я же говорил. Несмотря на безумную любовь Нефрита к своей жене, её мама всё ещё считала выбор дочери не самым удачным, даже видя, в какой роскоши и любви та живёт. Открыто в конфронтацию она не вступала, но редкие язвительные замечания были верными спутниками всего, что делал Нефрит, едва только тёща появлялась на пороге. — Тогда тебе точно не нужно сейчас особо задерживаться дома, — наигранно-заботливо отозвался Кунсайт и, достав из кармана брюк ключи от машины, встал из-за стола. — Спасибо за беспокойство. — О, обращайся. — Лучше бы ты так переживал за мои бессонные ночи, проведённые здесь. — Сам виноват, нехер откладывать всё до последнего момента. — Джедайт куковал два дня назад вместе со мной. — Это было скорее исключение, — отозвался Джед, выходя из здания навстречу сгущавшемуся вечеру. — Неважно, сколько раз ты делал всё вовремя, достаточно один раз просрочить — и ты уже в моей команде. — Тогда слава Богам, что я всё сделал вовремя. — Ты против моей команды? Кунсайт раздражённо закатил глаза: эта перепалка медленно, но верно начала выводить его из себя — он невероятно уставал каждый день и под вечер еле мог соображать. — Я просто поражаюсь, как у вас остаются силы вести настолько эмоциональные беседы, — отозвался он. — Видимо, это всё от недостатка должностных обязанностей. Джедайт прыснул. — Это к Нефриту. — Я вообще один из самых занятых людей в компании! — После меня, — сухо отозвался Кунсайт, подходя к машине. — Конечно, Ваше Превосходительство, — язвительно парировал Нефрит. Кунсайт попрощался с ними, сел в машину и резко рванул в сторону дома. — Что с ним? — тихо спросил Нефрит Джедайта. — Устал, наверное. — Да нет. Кунсайт и усталость — вещи несовместимые, — серьезно отозвался Неф. — Влюбился, что ли? Джедайт обеспокоенно покосился на друга. — Отвечу тем же: Кунсайт и влюблённость — вещи несовместимые. Единственная любовь — это работа. — Ну, почему же… ещё Нехел… — он не договорил, увидев выражение лица Джеда. — При мне ты можешь сказать всё, что угодно, но никогда не смей затрагивать эту тему при нём. Нефрит посмотрел в сторону. — Знаю. Не идиот. Вечерний ветер, невероятно холодный для летнего времени, полоснул их по лицам. — Ладно, — отмахнулся Джедайт. — Увидимся тогда уже на месте. Позвони, как будешь выезжать. Нефрит кивнул. — Без проблем. В конечном счёте, Кунсайт прав. Айно многое нам дал. И не приехать было бы по меньшей мере свинство. Джедайт покачал головой. — Диамант будет не рад нас видеть. Но в любом случае — приглашение есть? Есть. Имеем право. Они попрощались и разошлись. Через час начинался приём.