Над пропастью

      Рей выехала на шоссе, ведущее прямо в город, и уже через двадцать минут степенно разъезжала по сравнительно узким городским улочкам: ей нужно было забрать платье из салона. Она, конечно же, могла заказать доставку, но после всего произошедшего она просто физически не могла находиться дома: стены давили на неё. Два дня назад она вернулась совсем поздно, её действительно беспокоило нестабильное состояние Минако, которому, казалось, больше никто вокруг не придавал значения. Рей старалась находиться рядом с ней как можно дольше, отодвигая все дела на задний план, и чем дольше она находилась рядом, тем больше получала подтверждений своим опасениям: Минако требовался высококлассный специалист, чтобы закрыть все её незавершённые гештальты и не дать сорваться в глубокую затяжную депрессию, хотя сама Минако это вряд ли понимала, и Рей не торопилась озвучивать свои мысли — она не знала, как отреагирует Мина на данное предложение. Вполне возможно, что пошлёт к чёрту, а может и покорно согласится — Рей действительно не знала. И это было тем, что до сих пор её сдерживало. Но ещё Рей знала, что, если ситуация будет критической, она сама потащит её за шкирку ко врачу, пусть Айно проклянёт её хоть десять раз.       Смерть отца Мины не прошла бесследно и для её собственной семьи — они все дружили между собой, отец был лучшим другом отца Минако, и они зачастую справлялись со многими жизненными трудностями плечом к плечу. А сейчас ничего этого не стало — семья Минако теперь состояла из трёх человек, исключая Сецуну, — и по факту они были сиротами, несмотря на устойчивое (или не очень, мысленно отметила Рей) положение старшего брата. Диамант стал бы хорошим преемником, если бы не Берилл.       Господин Хино, в свою очередь, начал часто прикладываться к бутылке — Рей это тоже беспокоило, хотя отец никогда, даже в самые сложные периоды, не подавал даже намёка на алкоголизм. Отец Минако был ему ближайшим другом — и он же почил в мир иной, «оставив в одиночестве», вспоминала Рей слова отца. Что ж, в этом он был отчасти прав. Образ жизни, который они вели, и положение, которое они все занимали, обрекали их на подобное существование, где врагов было больше, чем друзей, потому что последних попросту как будто и не существовало вовсе.       На фоне всего этого вырисовался её теперь-уже-бывших жених-изменник, которого она была вынуждена лицезреть каждый день, потому что решила сыграть в чёртово благородство — блестяще разыгранная партия с плачевными последствиями. Видеть Энди каждый день было пыткой. Наступать на горло собственной гордости тоже было пыткой — но лучше уж так, чем пойти и предложить «начать всё сначала». Рей удавила бы себя сама, если бы даже допустила такую мысль. Она предпочла бы отравиться, чем признать, что скучала по нему.       Но хандра продлилась недолго: так порой бывает, что в жизни на фоне неразрешимых проблем случаются ещё большие проблемы, которые заставляют понять, что то, что было до — райская песнь.       Два дня назад она вернулась домой совсем поздно и, проходя мимо кабинета — святая святых — была вынуждена увидеть Энди и отца, судорожно что-то проверявших. Отец соблюдал режим и всегда приучал к этому всех близких — у него был чёткий распорядок дня и ночи — поэтому если он бодрствовал так поздно, этому действительно должна была быть веская причина.       — Что здесь происходит? — озадаченно окликнула их Рей, кидая сумку в кресло. У неё не было ни сил, ни желания, ни времени особо задерживаться, но не спросить она не могла: слишком подозрительной выглядела вся картина.       Отец, внешний вид которого тонко намекал на то, что он словно отпахал на рудниках лет пятнадцать, только открыл рот, чтобы что-то сказать, как был беззастенчиво прерван Энди, который ещё умудрялся сохранять бодрый вид, несмотря на очевидное: здесь он сидел явно долго. — Рей, — настойчиво начал он. — Доброй ночи. Просто иди. Как только что-то станет ясно, я сразу же тебе скажу.       Хино насмешливо улыбнулась такой наглости. — Это ты мне сейчас советы раздаёшь? Спасибо, обойдусь. Папа! — она повернулась к отцу. — Я и с места не сдвинусь, пока вы мне не скажете, что происходит. Если до этого я думала, что это ваше очередное внеплановое совещание, то сейчас я в этом уже сомневаюсь.       Обстановка в комнате накалилась до предела, но Рей явно была не намерена отступать. Если бы ей для того, чтобы узнать, потребовалось эскалировать конфликт — она бы это сделала, не задумываясь, и уже морально она была готова к нелегкому бою.       — Рей, — осторожно попросил он её. — Иди спать, правда. Оно того не стоит.       — Если бы оно того не стоило, вы бы не сидели в час ночи! — Рей и сама понимала, как глупо, наверное, выглядела со стороны — словно ребёнок, требующий внимания. В Рей никогда такого не было. И уж тем более она была не Минако, которой всегда и везде требовалось быть в центре всего (что Рей, по правде говоря, никогда не понимала). Но в ней взыграло чувство обиды вперемешку с ощущением вселенской несправедливости: как так Энди мог знать больше, чем она?..       Отец Рей, будучи достаточно властным и волевым человеком, никогда не мог устоять перед просьбами своей дочери и её просто непробиваемой настойчивостью, которая заставляла капитулировать даже Энди, который так же, как и Рей, был упёртым ослом.       По ощущению же самой Рей, отец молчал долго — в его глазах застыло выражение неизбежной обреченности, годами одолевавшая его усталость, недавно появившаяся раздражённость и Бог весть ещё что. Эта мрачная гамма эмоций зеркалом отразилась в глазах Рей — которая невольно, где-то на подкорке понимала — это — чем бы оно ни было — начало конца.       Энди и отец в очередной раз переглянулись, безмолвно договариваясь о чём-то своём. Второй едва заметно кивнул.       — Ты ведь всегда добиваешься своего… Будь по-твоему. Господину Хино предъявлены обвинения во взяточничестве, Рей, — устало выдохнул Энди, некоторым образом принимая на себя ответственность за то, что он озвучивал. Он кинул на стол стопку документов, которые до этого просматривал. — И обвинения серьёзные.       Рей застыла — уголки её губ дрогнули в порыве нервно-безумного хохота. Она встретилась взглядом с Энди — это было настолько нелепо, что даже смешно. Но уже через секунду она ошарашено испепеляла взглядом папку. — Вы что, издеваетесь?!       — Нет, Рей. И сейчас не время для драмы, — попытался унять её господин Хино.       — Какая драма?!       — Скажем так, — со знанием дела вклинился Энди, пытаясь успокоить обоих. — Не сказать, что они предъявлены, но то, что дело дойдёт до суда — неминуемо. Если…       — Я ничего не понимаю, — перебила его Рей, делая неопределённое движение правой рукой. — Какие взятки? Какой суд? Причём здесь… что за бред?!       — Рей, — попытался успокоить её отец. — Останови панику. Пока что никто никуда не идёт, ни в какой суд. Просто некоторым людям стали известны обстоятельства, которые я бы предпочел, чтобы были скрыты.       Рей, конечно же, никогда не строила розовых воздушных замков и жила она на земле, а не на небе. Благосостояние её семьи никогда не затмевало разум, и Рей более, чем все остальные, была приближена к реалиям жизни, поэтому прекрасно понимала, что несмотря на всю честность отца и его стремление быть благородным и праведным — оно порой не соответствовало действительному положению дел. И хотя отец действительно на фоне всех остальных выделялся хотя бы подобием благообразности, Рей знала, что даже у таких, как он, ничего не бывает просто так. И просто потому что они все из себя такие правильные, у людей тоже ничего не бывает. Абсолютная правильность бесполезна. Порой даже наказуема.       — Кто это сделал? — вымолвила она наконец.       Отец сжал губы в тонкую линию — привычка, которую Рей переняла у него с детства. — Я не знаю, дорогая. Вполне возможно, что мы просто попали под перекрестный огонь.       Глаза Рей расширились. — Нет... это было бы уже просто за гранью.       — Но это одна из версий, Рей. Для неё это лишь разменная монета.       Рей опустила голову, взглядом пытаясь проделать в паркете дыру. — Я могу понять её ненависть к Минако. Я понимаю, хотя и не принимаю ни в коем разе, но... — она запрокинула голову назад. — Простите... я просто... устала. Не должна была говорить... так. От меня сейчас будет мало толку. Но если я нужна — позовите. Завтра я встречаюсь с Минако.       Отец молча кивнул. — Попробуй аккуратно разузнать, что у них там происходит.       — Хорошо. Я попытаюсь.       И если до этого её состояние можно было описать одним словом «плохо», то после этой новости отметка опустилась ещё ниже до «очень плохо».       Всё это крепко сидело в её голове, не давая и секунды передышки: мысли буравили мозги, вгрызались, словно крысы в плоть, и доводили до исступления. Внезапная смерть отца Минако и её нестабильное состояние, подлая измена Энди, проблемы, вырисовывавшиеся у отца и грозившиеся перерасти в катастрофу, мать, которая слишком близко принимала это на слабое сердце, и она сама — посредине всего этого кошмара. Хуже, наверное, всё ещё было Минако, которая просто не могла выйти из дома, так что пальма первенства жизни, которая грозится свести тебя в могилу, всё ещё принадлежала ей и её семье.       Машина бодро ехала по улицам, потому что Рей знала каждый поворот и каждый двор — она слишком много времени провела в этой части центра, будучи ещё с Энди, и оттого противнее по ним было ехать сейчас, потому что они ненароком вызывали воспоминания: здесь он покупал ей платье, здесь они выбирали ей машину, здесь они любили ужинать, когда он не был слишком занят, в этот кинотеатр предпочитали ходить по выходным, из этого магазина он ей приносил цветы, когда всё ещё было «нормально»… мест, будораживших пока ещё яркую и живую память, было слишком много, и они все в своё время были у Рей любимыми. Сейчас бы она с удовольствием облила это всё бензином и подожгла бы.       Светофор внезапно загорелся красным, и впереди ехавшая манерная ауди плавно затормозила, при этом тормозного пути для машины Рей явно не хватало, но сама Хино поняла это слишком поздно: она на миг замешкалась, и её БМВ со всей дури въехал прямиком в задний бампер этой несчастной ауди: раздался глухой звук, и Рей лишь услышала, как треснули у её автомобиля фары, а металл впереди ехавшего автомобиля издал погибающий звук.       Это было блестящее начало дня. Именно о таком она и мечтала всю жизнь.       В первые секунды до неё не очень доходило, что именно произошло, но, когда через считанные мгновения осознание настигло её, лицо резко побелело, от него стремительно оттекла кровь, а руки начали мелко дрожать. Шок настигал вместе с ненавистью к самой себе: это была наитупейшая авария, в которую могла попасть только дура, перепутавшая газ с тормозом!       Сидящий в ауди мужчина (кто бы сомневался, подумалось Рей) сразу же выскочил из машины и направился к месту французского поцелуя двух иномарок. Выйдя из авто, Рей морально приготовилась к целой череде оскорблений (которые она считала полностью заслуженными), но вместо этого они оба застыли и посмотрели друг на друга: ситуация была в крайней степени идиотской.       — Простите?.. — выдавила из себя Рей и развела руками, как будто бы ей ничего больше не оставалось. Она чувствовала себя круглой дурой и просто не знала, что сказать, а потому находилась на тонкой грани, вот-вот и сорвалась бы в истерику.       Мужчина, высокий блондин, стоявший точно так же перед ней, уже, по-видимому, был морально готов к словесной схватке, но неожиданно отступил.       — Девушка, вы в порядке?!       — Я вам разбила машину, а вы спрашиваете, в порядке ли я? Вы нормальный? — её то и дело пробивало на истеричный смех, однако это не помешало ей увидеть, как он попытался сдержать улыбку.       — А что, по-вашему, я должен был сделать? — с наигранным интересом спросил он. — Обложить трёхэтажным матом? Ударить? Устроить сцену с последующими угрозами увидеться в суде? Нет, безусловно, мисс, вы мне расхерачили машину, мое настроение испорчено, судя по всему, у вас тоже, но машина — это просто машина, она не стоит того, чтобы я, господи прости, вас теперь поливал грязью, хотя очень хочется, поверьте.       Рей оцепенела. — Нет… конечно же, нет… просто…       — Просто вы удивились, что я не сделал ничего из выше перечисленного. Так бывает.       — Вы психолог? — нервно спросила она просто оттого, что не знала, что сказать.       Он хохотнул. — Нет. Мозгоправство — вообще не моё.       — Я бы вас угробила, если бы была на вашем месте.       — По вам видно, не обижайтесь. Знаете, въехать прямиком в задницу автомобиля нужно очень постараться.       Её шоковое состояние, в котором она до этого момента пребывала, начало сменяться тихим ужасом: она настолько была увлечена собственными проблемами, что забыла вообще о том, что ехала в машине, секунды растерянности хватило, чтобы теперь они вызывали как минимум два эвакуатора, подсчитывали убытки и кляли друг друга на чем свет стоит. Мысленно.       Она бросила удрученный взгляд на место происшествия, кисло улыбнулась и, поправив волосы, попыталась мыслить здраво.       — Давайте так, — с расстановкой обозначила она, — никто, кроме нас, не пострадал. Побережём мое и ваше время. Вы мне выпишите счёт, и я просто оплачу. О деньгах не волнуйтесь, я оплачу всю сумму, в которую влетит ремонт.       — Я похож на человека, которого волнуют деньги?       — Нет, но… — она впала в ступор. — В этом цирке виновата я, а потому и платить мне.       — Безусловно, — согласился он. — На чьё имя присылать счёт?       Рей замешкалась: она не очень любила озвучивать свою фамилию, тем более, что теперь, когда недавно она узнала о возникших… трудностях, ей казалось, что об этом ведала каждая дворовая собака, хотя это, конечно же, было не так.       — Мисс?.. — услышала она голос мужчины, который окликал её, возвращая вновь на землю.       Она вновь помялась, облизала пересохшие от волнения губы и расплылась в слабой улыбке. — Рей Хино. Пришлите на имя Рей Хино. Полагаю, вы знаете, куда именно вам надо прислать.

***

      — Я же сказала: я не принимаю участия в ваших грязных профанациях и не собираюсь приходить. Сделайте милость, передайте это ВСЕМ вашим сотрудникам и забудьте мой телефонный номер! — Минако нажала «отбой», едва договорила фразу. Она не стала слушать ни «здравствуйте», ни «до свидания», так как знала, кто звонит ей с незнакомых номеров со стопроцентной вероятностью. Она устала вносить эти телефоны в черный список, ей казалось, что ещё чуть-чуть и эта функция в мобильном ей просто откажет, потому что не было на свете больше ни одного человека с таким количеством заблокированных абонентов. Но каждый раз появлялись новые номера и новые люди, желающие лицезреть её интервью на страницах своей газеты или спросить очередные каверзные вопросы в прямом эфире. Они словно плодились, как кролики, и создавалось впечатление, что рядом с каждой редакцией стоял маленький завод по производству сим-карт — у нее больше не было ни одной идеи, каким образом эти люди умудрялись доставать её на постоянной основе.       Чёрт возьми, неужели им было так сложно понять всю запутанность и неудобство сложившейся ситуации?..       Однако в этот раз что-то пошло не так: едва Мина уже механически открыла номер звонившего человека, чтобы отправить его в чёрный список, этот же неугомонный номер позвонил ей снова. Она, казалось, выпала в осадок от такой наглости. Минако медленно поднесла телефон к уху, изо всех сил стараясь, чтобы её голос прозвучал как можно более убедительно, но не успела и слова сказать.       — Минако, это Кунсайт, — послышался в трубке низкий голос.       Его бы она узнала из тысячи.       Её лицо, до этого пылавшее праведным гневом, в миг побелело.       — Что?.. — просипела она, искренне надеясь, что всё это было чьим-то злым розыгрышем.       — Это Кунсайт, — терпеливо и, она билась об заклад, забавляясь ситуации, вновь ответил собеседник.       Когда до неё, наконец, дошло, кто именно звонил, она просто поразилась тому, как искусно умела гробить свои имидж в глазах других людей, здесь не требовалась даже Берилл.       — Прости, — выдавила она из себя что-то хоть что-то вразумительное. — Они… осаждают меня, — тяжёлый вздох. — Впрочем, это неважно… — Минако замолкла, испугавшись, что сказала слишком много.       Ответ или что-либо хотя бы отдалённо похожее на него она не получала несколько секунд.       — Я знаю, — наконец, сказал он совершенно спокойно.— Поэтому и звоню.       — Поэтому? — несколько удивлённо спросила Минако.       Ей показалось, что он улыбнулся.       — Я знаю всё, что про тебя говорят.       Сердце Минако пропустило удар.       — Это неправда, — скоропалительно выдала она, видимо, даже перебив его. — Я знаю, что это выглядит глупо, но я не хочу, чтобы ты или твои друзья думали обо мне такое. Вернее… мне вообще плевать, кто что там подумает, просто я не хочу, чтобы люди верили в объективную чушь. Точнее, не люди, а те, кто меня знают. На остальных плевать.       Мина замолчала: лицо ее исказилось в страдальческой гримасе — она не уставала удивляться собственной глупости. Последние несколько дней она сама удивлялась своему резко менявшемуся поведению и настроению, это вызывало в ней некоторые опасения, и она уже подумывала вернуться к успокоительным.       — Я не думаю, Минако. Я плохо тебя знаю, но даже тех крупиц, которые ты позволила, — он выделил слово «позволила» голосом, — о себе узнать, было достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.       Минако тоскливо пнула бархатную подушечку, покоившуюся на кровати, и возвела глаза к потолку. Её неожиданно настигла всепоглощающая усталость.       — И на том спасибо.       — Так-то лучше. У тебя свободен вечер завтрашнего дня?       Минако осела на кровать: дело было не в том, что он спрашивал, «свободен ли у неё завтрашний вечер», такие вопросы она получала постоянно, просто то, что такой вопрос исходил от Кунсайта… напрягало её. И заставляло задумываться. Несмотря на все усилия абстрагироваться от мнения брата, который, говоря начистоту, большую часть людей считал кончеными уродами (и за последние несколько дней Минако даже нашла целый ворох подтверждений этому суждению), оно всё равно висело над ней. И всё равно каждый раз предупредительно звонило.       — В зависимости от того, что именно тебе нужно.       — Я хотел пригласить тебя на ужин.       — Это свидание?       — С чего ты решила? — он, кажется, ухмыльнулся. Минако чувствовала себя нашкодившей малолеткой, которой внезапно позвонил самый красивый мальчик всей школы и звал поесть мороженное в парк.       — Обычно, когда мужчина приглашает женщину на ужин, это свидание.       — Ты живешь какими-то аристократическими понятиями. Почему я не могу пригласить тебя на деловой ужин?       — Наверное, потому что я тебе не деловой партнёр от слова совсем?       — Мне надоело, что мы общаемся вопросами, — он помолчал.— Обычно я тот, кто задаёт их, но никак не отвечает.       — Какое совпадение, — Минако криво улыбнулась своему отражению в зеркале. — Ведь я всегда делаю то же самое.       Он тихо засмеялся в ответ на её фразу, однако в его голосе не было и толики насмешки: у Минако не осталось сомнений, что он действительно забавлялся сложившейся ситуацией, этим диалогом и результатом, к которому он привёл.       — Умеешь держать удар.       — Занималась фехтованием, — отвесила она.       — Брось, Минако, — он вновь тихо засмеялся. — Просто скажи: да или нет?       Минако откинулась на спину: едва он задал этот вопрос, всё то, что происходило за последние дни, и то, о чем она сумела забыть на эти короткие несколько минут, окатило её ледяной водой.       — Кунсайт, — она прочистила горло, собираясь с мыслями.— Знаешь… я очень благодарна тебе за приглашение. Правда. И оно особенно приятно на фоне всего происходящего… но я не думаю, что сейчас лучшее время для этого. Слишком много… всего.       Минако не знала, как отреагирует Кунсайт — такие, как он, очень редко могли снести отказ (если вообще могли его принять), а она прямо сейчас сказала четкое и твёрдое «нет» его желанию.       — Я понимаю. И поэтому не настаиваю, — он помедлил. — Но, если вдруг тебе понадобится помощь — мой номер ты теперь знаешь.       — Мы квиты, Кунсайт. Я первая узнала твоё имя, а ты — мой номер телефона. Что дальше?..       Кунсайт видел её дважды.       Минако никогда не была адептом идеи «любовь с первого взгляда». С первого взгляда люди могут захотеть друг друга, да. С первого взгляда люди могут симпатизировать друг другу. Но любовь?..       Она вообще, по правде говоря, не особо в неё верила. Зато верила в «химию».       Кунсайт хотел её — и это было нормально. То, что она это понимала, тоже было нормально. Она знала, что была лакомым кусочком для многих мужчин, но никогда не считала нужным выставлять это на показ. Её красота никогда не была её заслугой. Привлекательная внешность — это всегда честь и хвала хорошей генетике, а не усилию, и именно поэтому Минако всегда знала себе цену, но не злоупотребляла этим.       — Да… я просто прошу понять меня и не обижаться, — она сама удивилась смороженной фразе. «Не обижаться»?.. Что за?..       — Ты такая забавная… я никогда не обижаюсь, — обманчиво-ласково ответил он.       — И это хорошо. Просто пойми, что твой звонок несколько… внезапен.       — Я понимаю.       — И что мне сейчас, честно говоря, вообще не до выходов в свет.       — Если ты согласишься, я арендую весь ресторан целиком, чтобы тебя никто не трогал.       — Я не говорила «нет», прошу заметить, — уточнила Минако. — Я просто сказала, что сейчас не время.       — Но и чёткого «да» ты не озвучила.       — Не придирайся к словам, ты становишься похожим на моего брата.       — Это худший комплимент за всю мою жизнь.       — Прости.       — Не извиняйся. Это мы уже проходили, — он на секунду отстранил трубку и видимо сказал что-то какому-то человеку, Минако могла слышать приглушенный голос, но уже через секунду он вновь говорил с ней. — Решение за тобой. Я своё предложение назад не забираю.       Минако прикрыла глаза. — А я всё ещё не говорю «нет». В любом случае, спасибо за приглашение, но… думаю, что в ближайшее время точно не смогу, Кунсайт, — она тяжело вздохнула. — Это просто не в то время и не в том месте.       — Хорошо, я отступлю, хотя это и не в моих правилах, и не буду на тебя давить. Просто знай, что можешь в любой момент позвонить.       — Спасибо, Кунсайт.       — До встречи.       Едва он повесил трубку, Минако отбросила твой телефон куда-то в сторону, и резко, буквально ни с чего, тихо заплакала. Она не понимала точной причины, но ей внезапно стало так обидно, больно и противно, что она не смогла сдержаться. Мине казалось, что весь мир вокруг неё живет по каким-то своим правилам игры, в которую она никогда до этого не играла. Все вокруг жило своей жизнью. И сама Мина понимала, что с ней явно было что-то не так.       И это «что-то не так» грозилось обернуться ещё большими проблемами.