Последний летний закат Нью-Йорка¹
Перед глазами, желанно наблюдающими за всем через запятнанное грязью окно багажника, раскинулся последний закат лета, провожающий Нью-Йорк в ветреную и дождливую осень. Вечерний заход греет душу розовым оттенком на фоне всё ещё жемчужно-голубого неба, по которому медленно плывут нежные облака, похожие на сахарную вату в руке счастливого ребёнка, только что прокатившегося на чёртовом колесе где-то на пирсе западного побережья штатов. Он радуется, поистине по-детски смеётся, сидя на плечах светловолосого отца, что бережно обхватывает мягкую руку любящей жены. Пока городские дети веселятся на площадке в Центральном парке², я стремительно мчусь в тёмную даль, которую в скором времени заметят разговаривающие на лавочках родители и позовут детишек к себе, чтобы укрыться от последнего летнего дождя за накрытым обеденным столом. Бóльшую часть детства я провёл в доме, в автомобиле отца, ну или на выставках Ванкувера, — своего родного города в Канаде, — потому мне иногда завидно, что у других детей есть, было и будет настоящее радостное детство. Не могу сказать, что я недоволен, но в круг моих друзей входил лишь тот самый светловолосый отец, что так и не сводил меня в парк развлечений, не купил ни одной сахарной ваты и совсем не чувствовал той заслуженной любви от моей матери. Может, читатель подумает, что я виню своего отца в недостатке любви, но я лишь пытаюсь передать настоящую атмосферу своего детства, которое в большей степени было пожертвовано развитию моих творческих способностей и накопительному нарастанию ненависти к родной матери, нежели озорному прыганию на батутах в развлекательном центре. Я люблю своего отца. Повторюсь на отдельной строчке. Я действительно люблю своего отца. До сих пор благодарен ему за всё. Но, наверное, он совершил глупую ошибку, проводя всё своё время со мной, потому что теперь, когда его нет в этом мире, мне по-настоящему трудно жить и бороться с внутренними переживаниями, что находятся где-то под сердцем уже на протяжении трёх лет. И я, как привыкший к этой мрачной и холодной атмосфере, сидя на заднем сиденье автомобиля возлюбленного своей матери, ожидаю пятой за сегодняшний день казни в очередном институте, где услышу отказ якобы из-за дурацкого двенадцатого класса, обучение в котором из-за переезда мне не удалось даже и начать. На самом же деле во всех странных взглядах директоров в мою сторону виновата мать, потому что именно из-за неё, как и всё остальное, куда входит моё появление на свет, я живу ужасной, с точки зрения морали, жизнью. Если отец видит эту паршивую картину из глубин космоса, он наверняка понимает меня и всей душой проклинает свою жену, что так отвратительно обращается с его сыном. Надеюсь, попав к нему на космический корабль после своей совсем далёкой смерти, я узнаю, что он выкинул её за борт, после чего её либо разорвало на части от какого-нибудь космического давления, либо она задохнулась от недостатка кислорода.Крис Голдман.
31.08.2018