oh i see you're horny

— Поцелуй меня. Чёрт, поцелуй меня. Он опускает взгляд на мои губы и выдыхает. Ощущение его дыхания заставляет заныть низ живота. Между нами всего несколько дюймов, и это ужасно, ужасно много. Нико колеблется. Господи, почему он колеблется? — Во имя Аида, забудь об этом… об этом долбаном… договоре. Он сглатывает, и на секунду выглядит потерянным. — Прошу тебя, чёрт возьми, пожалуйста, Нико. Он закрывает глаза и морщится, как от зубной боли. Открывает глаза и непоколебимо, беспрекословно отвечает: — Нет. Я с разочарованием вздыхаю и жмурюсь. Это отказ. Это чёртово «нет», но я так хочу сцеловать этот звук, почувствовать в глубине своего горла, что на секунду становится больно. Я заставляю себя опуститься на кровать в надежде, что мне станет легче. Нико отпускает меня, но я не могу. Я оставляю левую ладонь в перекате между его горлом и плечом. Его кожа тёплая и гладкая. Он смотрит с неразличимой эмоцией, но позволяет. Я правда благодарен за это: мне кажется, что я упаду, провалюсь в Аид и Тартар, если отпущу его. Ноющее ощущение в животе превращается в напряжение. Это странное, непривычное возбуждение: слишком внезапное и сильное. Я замедляю дыхание, пытаясь успокоиться, и стараюсь думать о чём-нибудь другом. О проклятом поиске, о том, как мне сломали нос в десять и я не мог дышать от боли и крови, заливающей глотку, об Аннабет и её «Прости, дело не в тебе». Дело не в тебе, Перси, дело в том, что у тебя нет будущего, а я хочу нормальную жизнь в доме из своей архитектурной мечты, с золотистым ретривером и мужем, который не будет проклят Мойрами. Я не хочу быть рядом, Перси, когда ты в очередной раз окажешься в — В отличие от Нико. Чёрт. Проклятье, он действительно рядом, когда я в полном дерьме. Он такой хороший, такой прекрасный, боги, и он здесь, со мной. Желание резко превращается в нужду, острую, как жажда. Я сдаюсь и шиплю сквозь зубы. — Перси, посмотри на меня. Нико нежно кладёт пальцы, не скрытые перчатками, на мою скулу и поворачивает голову к себе. Я открываю глаза и встречаюсь с его чёрным гипнотическим взглядом. Я вмиг чувствую себя таким беспомощным, как будто я просто не могу справиться в одиночку. Без него. — Если я попрошу тебя об одолжении, ты сделаешь это для меня? Я так счастлив, что на момент теряю дар речи. — Да, боги, да, да. Всё что угодно, — с запалом шепчу я. Я жадно прижимаюсь щекой к его руке, стараясь вобрать в себя это прикосновение, и не могу побороть желание поцеловать её. Несколько раз мелко касаюсь губами подъёма его ладони. Кожа перчаток настолько безжизненная, настолько не его, что я хочу вцепиться в них зубами и стянуть или умолять снять их, как глупый пёс, тычась лицом в его руки. Я поднимаю глаза на Нико, надеясь, что он прочтёт мои мысли. Он проводит языком по губам и говорит: — Хорошо. Помоги мне. Не отрывая от меня взгляда, он отнимает руку и едва уловимо спускается по моему боку, нащупывает край джинсов. Я затаиваю дыхание. Потом тем же невесомым жестом ведёт к паху, подцепляет пуговицу и мажет пальцами, прежде чем потянуть бегунок молнии. Только я хочу толкнуться навстречу его ладони, как Нико отнимает её. Я чувствую себя таким преданным, оставленным и одиноким, что сжимаю покрывало и сцепляю зубы, лишь бы не заскулить. Проходит всего пара секунд, прежде чем Нико кладёт руку мне на подвздошную кость, но и это время кажется пыткой. Подушечка его большого пальца ложится на кожу между футболкой и джинсами; место под ним горит, как тавро. Я тяжело, довольно выдыхаю. Он несильно тянет за край, помогая стащить джинсы до середины бедра, — и я вдруг чувствую себя так, будто с меня стянули строгий ошейник. — Оближи ладонь и обхвати себя. Не спеши. Я подчиняюсь. Нетерпеливо облизываю правую ладонь под взглядом Нико, оттягиваю трусы и впервые понимаю, насколько я мокрый. Возбуждение настолько сильное и ноющее, почти болезненное, что, когда я дотрагиваюсь до себя, меня затапливает волной облегчения. Я зажмуриваюсь, выдыхая, и жду следующей команды. — Да, молодец, вот так, — шёпотом хвалит Нико, и у меня сжимается под рёбрами от того, насколько мягко звучит это «молодец». — А теперь медленно, Перси. Веду вниз и вверх — и хнычу. С закрытыми глазами, с его голосом за веками, легко представить, что это его рука движется по разгорячённой коже, сжимает у основания и оглаживает большим пальцем у края; что ладонь у него немного шершавая от меча, жёсткая, но бережная. Но мне так хочется, чтобы это действительно была рука Нико, так хочется избавить его от этих перчаток и почувствовать его пальцы на своём языке, содрать футболку и прижаться к нему до предела; вылизать его горло и ключицы, гладить его по волосам и целовать, боги, просто целовать его в губы. Касаться до тех пор, пока я не перестану понимать, где заканчивается его кожа и начинается моя. Я замедляюсь, едва касаясь себя, и открываю глаза. Взгляд Нико блестящий и голодный, жадно ловящий каждое изменение в моём лице; его бледные губы слегка приоткрыты. Он нависает надо мной, будто я его добыча. Я откидываю затылок на подушку и задираю подбородок, открывая вид на свою шею. Сдавливаю пальцы на его плече. Я хочу, чтобы он вцепился зубами в моё горло, — лишь бы хоть как-то дотронулся до меня. — Пожалуйста, Нико. Просто, чёрт, — умоляю я, — просто возьми меня. Его глаза чернеют, становясь совершенно пугающими и притягательными. Между нами повисает молчание, и не слышно ничего, кроме бешеного биения сердца в моей груди. Я уже уверен, что не получу ответа, как Нико с неразличимой интонацией роняет: — Завтра ты можешь ничего не вспомнить. — Разве это не… это не плюс для нас обоих? Делай со мной всё, что захочешь, и я ни слова тебе не скажу, — выдавливаю я из себя. Эхом обещаю: — Всё, что захочешь. Заглядывая мне в глаза, Нико низко и твёрдо шепчет: — Я хочу, чтобы ты помнил. Удивительно, что я не кончаю от одной этой фразы. Облизываю пересохшие губы и, не в силах выдержать напряжения, сбиваюсь с темпа, резко двигая рукой. — Сожми крепче. Ускорься, — тотчас приказывает Нико. Я стискиваю ладонь до головокружительной тесноты и довольно выдыхаю. — Тебе нравится? — Да, да-а. Это не просто нравится, это лучшее из всего, что я испытывал, оставшись наедине с собой. Тело прошивает таким удовольствием, что я едва не скулю, закрывая глаза. Мне отчаянно нужно притереться к нему — я бесконтрольно вскидываю бёдра, но от этого не становится лучше. Нико осторожно кладёт ладонь мне на правую подвздошную кость. Давит, заставляя прижаться к кровати, и из моего горла вырывается самый жалкий и самый благодарный звук в мире. Он всё ещё в перчатках, а потому этого всё ещё ничтожно мало, но его прохладные пальцы едва уловимо оглаживают кожу — и мне кажется, что это больше, чем всё, что я когда-либо получал. Удовольствие становится всё сильнее и сильнее, и я чувствую, что долго не продержусь. Я вцепляюсь в шею Нико, мои ноги дрожат, и я весь беспомощно дрожу. Нико слегка наклоняется ко мне, аккуратно кладя на бицепс левую ладонь. Бархатисто и вкрадчиво шепчет: — Сделай это для меня. Я вгрызаюсь взглядом в его глаза, в которых зрачок не отличим от радужки, и меня с головой накрывает какое-то глупое всеобъемлющее чувство, которому я даже не могу дать название. — Нико, — слабо всхлипываю я. Я прикрываю глаза. Вконец сбиваюсь с ритма и толкаюсь в погоне за ощущениями. Ещё чуть-чуть, чёрт, Господи, пожалуйста, ещё немного и — Меня оглушает от удовольствия. Собственный стон доносится как сквозь толщу воды, и пальцы на ногах подгибаются. На мгновение я и сам выгибаюсь, изо всех сил прижимаясь к руке Нико, — он больше не пытается меня удержать, но и не отнимает руку, как если бы просто хотел показать, что он всё ещё рядом. Мою ладонь покрывают капли. Я с задержкой вытираю их о трусы, а после откидываюсь на подушку и пытаюсь отдышаться. Мне так хорошо, так приятно, так легко и спокойно, как не было, наверное, никогда в этой чёртовой жизни. Я не открываю глаз, поэтому не успеваю заметить, когда Нико отпускает меня, потому что в следующую секунду его правая рука уже в моих волосах. Он нежно гладит меня по голове, убирая пряди со лба, и я хочу подластиться под его ладонь, но у меня нет сил пошевелиться. Лишь жалобно мычу — звук бьётся о горло и, наверное, на выходе больше напоминает урчание. — Всё хорошо, Перси, — хрипло говорит Нико, проводя по моему виску, — всё в порядке. Под его касаниями я быстро проваливаюсь в уютную дрёму. Да, всё хорошо, всё в порядке. Нико всё ещё со мной. Я в безопасности и могу поспать. Я слышу, как в ванной шумит вода, и отключаюсь.