***
Леви читал принесённую Ханджи газету с хорошими новостями. Только вот мысли его были далеки от ликующих рядом солдат. Куда запропастилась Элисса, и по какой причине её родителей загребли в тюрьму? Он волновался, успев пожалеть о сказанных ранее словах. Может быть, ему следовало дать шанс, это сделало бы их обоих счастливее. Когда это всё закончится, он обязательно извиниться перед ней, заберёт свои слова обратно, признается в чувствах. Аккерман надеялся на её прощение. Рокантен ведь такая добрая и светлая, словно солнце, которое светит всем одинаково. И пусть сейчас он не рядом с ней, Леви найдёт её, отыщет, спасёт, что бы ей не угрожало, только пусть она немножко его подождёт. Они обязательно скоро встретятся, и он сможет обнять её так крепко, насколько хватит сил.***
- Что значит мертвы? - колени девушки подкосились, и Док, скоро среагировав, поддержал её. Сообщать новость было ужасно страшно. В частности потому, что он не был уверен в её точности. - Их должны были перевезти в другое отделение, но на повозку напали... Тел не нашли, так что возможно... - Элисса была в растерянности, слёзы покатились из глаз, она закусила губу, сдерживая скулёж. Слова отрицания срывались с губ, и это было понятно, она просто не могла поверить и принять то, что случилось. За эти несколько минут что-то в ней изменилось, окончательно надорвалось, взгляд стал ярче, лихорадочнее. Рокантен вырвалась и, собрав внутри себя оставшиеся силы, заехала командору кулаком по лицу. Её скулы покраснели от ярости, хрупкая на вид девушка, словно медведица, вцепилась в его воротник и вдолбила в стену. - Как ты мог? - Найл попытался отцепить её руки, но страшнее и сильнее отчаявшейся женщины не было никого. Где-то в глубине души он был даже не против этого удара, потому что отчасти считал этот удар действительно заслуженным. - Я же поверила тебе, почему ты сразу... Хватка ослабла, и девушка сделала шаг назад. Нетвёрдой походкой Элисса вышла в коридор, Найл не стал останавливать её: не было смысла. Он тяжело вздохнул, болезненно сморщился из-за боли в челюсти. Командор найдёт их, живыми или мёртвыми. Мужчина единственный, кто был виноват в сложившейся ситуации, нужно было исправить ошибки, которые он натворил.***
"Они, должно быть, живы... сбежали, наверное...". Она дёрнула головой, пытаясь немного успокоиться, а затем провела рукой по лицу. Почему-то уверенность в том, что сейчас, когда она вернётся домой, всё вернётся на круги своя. Надежда на чудо, которого произойти в её мире не могло, заставила воспрянуть духом, кинуться в поместье, пусть дорога до него достаточно долгая. Не может же быть всё так плохо в её жизни. Люди оглядывались на неё, но она полностью их игнорировала. Ничего не волновало, кроме представшей перед глазами картины: вот она возвращается домой и всё хорошо: родители потрёпанные, уставшие, но, самое главное, живые! Рокантен на удивление быстро нашла попутчицу: какую-то женщину, перевозившую товары в Орвуд. И вот, спустя несколько часов, игнорируя расползающиеся темнотой сумерки, она стояла перед дверью отчего дома с обнадёженной улыбкой. Элисса толкнула дверь ладонью вперёд, проходя внутрь. "Как же тут... холодно.". Половица под ногой скрипнула, светлые стены казались чужими. Никого не было. Ей стало плохо, сделав несколько шагов вперёд, она повернула вправо, проходя в просторную гостиную. Остывший чай на столе, старая газета, письма, которые не успели открыть. Дышать становилось труднее. Одиночество тянуло к ней пальцы, сдавливая горло, вселяя ужасающую холодность. Элисса осталась совершенно одна в этом мире, и, кажется, нет больше чувства, которое способно вновь её согреть. Последняя надежда, переплетённая с сомнением, загорелась внутри. "Я подожду ещё. Быть может, через пару часов они придут...". Девушка поднялась на второй этаж, в свою комнату, замирая. Всегда политые цветы в глиняных горшках, украшающие просторный белый подоконник, были высохшие, увядшие. Разведчица приняла душ, переоделась, выдраила дом, перестирала вещи, разожгла камин: стало теплее, но того домашнего уюта, который создавала атмосфера семейного счастья, такого хрупкого, но старательно возращенного её родителями, не было. Прошло несколько часов, светало. Надежда растворилась внутри вместе с тлеющими поленьями. Ждать дольше казалось глупостью: никто не вернётся. Рокантен больше ничего не хотела. И чувств больше никаких не было, только беспомощность. Схватив портсигар отца и спички, блондинка надела кофту и, опустив в карман руку, замерла. Выстиранный и накрахмаленный платок таинственного незнакомца отозвался странным ощущением внутри. В прошлый раз он появился в тот момент, когда ей больше всего была нужна поддержка, так может и сейчас... Нет, это уже какие-то глупости. Элисса покачала головой, пытаясь вернуть себе некоторую трезвость мышления. Девушка вышла на улицу, долго не церемонясь села на деревянное крыльцо и неумело закурила сигарету из портсигара отца. Дрянной вкус наполнил рот, и кашель разорвал ночную тишину. Как вообще можно смаковать эту дрянь? Лёгкие обожгло, блондинка сморщилась, но вновь затянулась, постепенно привыкая к неприятным ощущениям. Несколько минут, за которые в её голове не образовалось ничего дельного, было потрачено впустую. Слабость заставляла Рокантен подсознательно считать, что всё это происходит не с ней. - Не курите... - приятный голос заставил девушку вздрогнуть и обратить внимание в сторону улицы. Мужчина, тот самый блондин в очках, опёрся локтями на калитку, окидывая её взглядом своих больших васильковых глаз. Элисса испытала странное чувство поддержки, исходящее от него. - Вот мы встретились, а Вы вновь печальны. Рокантен предложила ему войти, незнакомец принял приглашение, опустился рядом с ней и снова накинул свою неизменно тёплую куртку на её плечи. Блондин аккуратно вытащил почти докуренную сигарету из озябших пальцев девушки и, потушив её, протянул руку, выбрасывая окурок в стоящую рядом урну. - Рассказывайте, что случилось? - собеседник неотрывно глядел на неё в попытке понять и, возможно, помочь хотя бы советом. Элиссе несмотря на состояние опустошения, захотелось поделиться, довериться, пожаловаться. Но отчего-то стало немного страшно. Кто он вообще такой? - Я даже имени Вашего не знаю... - Зик... а Вы? - Элисса. - разведчица уныло взглянула вверх, на небо, всё ещё тёмное, с тусклыми звёздами на синем фоне. - Поде́литесь со мной своими переживаниями? - мужчина не отступал, но и не давил на неё. Прошло несколько минут, за которые Рокантен собиралась с мыслями, желая рассказать свою историю как можно менее эмоционально. Не стоит наваливать на людей свои проблемы, так что в очередной раз истерить ей хотелось меньше всего. - Я всё потеряла... - слова сорвались с её губ настолько просто, будто бы ответ "Хорошо" на вопрос "Как дела?". Девушка замерла, прикусила губу до боли и коснулась пальцами глаз. И почему говорить вслух всегда так тяжело? Она прикрыла лицо ладонями, растирая его в нелепой попытке скрыть показывающиеся на лице эмоции. - Мужчина которого я люблю, отказал мне; мой друг... как оказалось лишь использовал меня; я предала то, во что верила всем сердцем, чтобы спасти родителей, а в итоге они... они... Слово "погибли" произнести оказалось невероятно тяжело, и теперь Элисса почувствовала какой-то тяжёлый груз на сердце: казалось, что во всех произошедших бедах была виновата лишь она. Всё в момент стало абсолютно чужим, даже её конечности: холодные, сухие, были будто не её. Больше ничего не волновало, хотелось забыться, скрыться от всех и всего. Слабость скорее моральная, чем физическая, сжала её в тиски, хотелось потеряться, умереть. Она не справится в одиночку, нет в ней такого мужества. Порывистый сдержанный вздох сорвался с губ. Удушье... не вдохнуть... Рокантен не могла даже всхлипнуть, заплакать. Эмоции смешались странным комом, перепутались, вызывая лишь страх. Страх признать свою бесполезность, ненужность, неумение сохранить то, что дорого. Приглушённый стон показался ей тоже чужим. И среди всего этого кошмара, обжигающими прикосновениями чувствовались руки мужчины на плечах, даже через ткань одежды. Зик аккуратно, не позволяя себе слишком многого, прижал разведчицу к себе, переставая двигаться. - Ну что же Вы так... - он мягко погладил её по спине, распространяя непонятное чувство тепла внутри. Зик казался другим, в нём не было такой спокойной рассудительности, как у Эрвина, или привлекательного холодного мужества Леви. Собеседник казался простым, каким-то домашним. И от этого привлекал ещё больше. Он требовал рассказать, желал выслушать и, кажется, Рокантен действительно стало чуточку проще. Словно крупицы её сердца постепенно восстанавливались, склеивались поддержкой находящегося рядом мужчины. Казалось прошло совсем немного времени, прежде чем Элисса успокоилась. Однако небо стало гораздо светлее. Чувства стыда почему-то совсем не было. От тела мужчины исходил жар, и девушка, прячущая лицо в его груди, почувствовала навалившуюся на неё усталость. Зик слегка отпрянул и тяжело вздохнул, сочувственно, понимающе заглядывая в её глаза. - Может Вы желаете чего-нибудь? - блондин поддерживающе улыбнулся, стараясь хоть как-то расшевелить разведчицу. - Я могу даже украсть Вас, увезти далеко и спрятать. Хотите? Элисса горько и разбито усмехнулась, пытаясь похоронить чувства глубоко внутри. Боль потери навсегда останется рваной раной на сердце. Но, может, так оно и лучше: сбежать и исчезнуть. Довериться незнакомцу, оставить всё, что есть, и пропасть. - Как дракон принцессу? Бархатистый смех Зика заставил Рокантен поднять на него взгляд. Мужчина смотрел на неё загадочно и таинственно. Словно вся его жизнь была большим секретом, который он вот-вот раскроет только перед ней. - Именно... Ну, так... Хотите стать моей принцессой? Неуверенный тихий и немного равнодушный ответ сорвался не так скоро. Будь, что будет. Раз им наплевать, она исчезнет. Пусть так глупо и опрометчиво. - Да.