***Пару минут спустя: Немедан — станция Редстоун-стрит***
− …овсем ёбнулись, идиоты?! Я вам говорил, стрелять — только в случае агрессивных действий! Вы… Сейчас я лицезрел картину злого и, самое главное, исполняющего свои прямые обязанности капитана отряда U.B.C.S. «Дельта». А дело всё заключалось в том, что я, завидев Николая, решил применить на практике одну теорию, о которой успел чуть поразмышлять. Итог был… Закономерен, это наиболее верное слово. Но я всё же не рассчитывал на то, что Коля решит раскрыться так рано, ох и не рассчитывал. Я полагал, что итогом моих действий будет то, что Зиновьев будет вести себя тише травы и ниже воды, и я смогу позже обезвредить его. Да вот только до магистра в области психологии мне, видимо, ещё учиться и учиться: Николай, услышав позади себя двух бойцов, что ещё стояли на лестнице, решил пульнуть своим ёбаным ножиком в капитана. Учитывая, что я стоял аккурат рядом с Михаилом, выглядело это так, словно пульнул он им в меня. Именно этому я и воспрепятствовал, сумев закрыть шею нашего седовласого капитана от непредусмотренных телом металлических предметов, и пожалел, что не стянул с тушки Тирана перчатки — клинок пробил мою ладонь насквозь. Задним умом я понимаю, что я сделал слишком жирную провокацию — намёк на тонкие обстоятельства вышел слишком толстым. И словно этого было мало, Карлос и Патрик явно не поняли, что произошло. Выпустив давшего по съёбам Николая из вагона, который успешно сбежал, сами бойцы влетели в него, и выпустили в меня с десяток пуль — повезло, что стреляли в плащ, и отделался я лишь испугом. Благо капитан быстро взял себя в руки и, наорав на подчинённых, вывел тех из вагона, начав устраивать «разбор полётов». Что ж, итог моей авантюры следующий: два оперативника уже имеют бледный вид и станут ещё бледнее, когда капитан закончит их распекать, Джилл зашла в вагон к гражданским и пытается тех убедить в том, что всё хорошо (шутка ли, люди нападают на людей), Николай ушёл в неизвестном направлении, а я сижу в вагоне и смотрю на уже зажившую руку. Самая большая проблема была в определённых механизмах, которые я начал чувствовать в своём организме: они препятствовали трансформации в безмозглую тварь. Они носили исключительно ментальный характер и явно не пропали после исчезновения разума паразита. Катализатором трансформации являются повреждения, наносимые телу, и, видимо, того откровенно небольшого урона, что я получил от Тирана и Николая, хватило на то, чтобы я как бы прочувствовал эти ограничители. И чёрт подери, обидно, что я не могу просто без проблем брать на себя весь урон, ведь теперь мне нужно быть куда осторожнее, чем до этого момента — если я утрачу контроль над телом, то вряд ли хоть кто-то из моих новых знакомых выберется живым из этого проклятого города. Впору начинать молиться на пресловутый броне-плащ. Наверное, только сейчас я действительно, ПОЛНОСТЬЮ осознал, что мне может прийти пиздец в любой момент, даже вояж на подстанцию и драка с Тренчи не была столь показательна в этом плане. Поочерёдно кидая взгляды на всех выживших, что были на станции, я чётко понимаю, что главная опасность для всех них — я сам и мой организм. Но какой у меня выбор? Да, жизнь — не игра, и нет варианта откатиться к сейву, да и вряд ли у меня есть девять жизней. Но и забиться в углу, словно крыса, трясущаяся за свою жизнь — не вариант. Я уже влетел во всю эту историю, точнее сказать — вляпался, причём по самое «не могу». Если рассуждать о варианте побега в долгосрочной перспективе — то ничего хорошего из этого не выйдет, потому что: во-первых, город отрезан от внешнего мира кордоном из военных, а во-вторых, невозможность легализоваться, даже если я смогу миновать встречи с солдатнёй. В каком-то смысле я сам загнал себя в ловушку — если бы я сразу двинул к больничке и вколол себе розовое вещество, вакциной именуемое, то были бы варианты дальнейшего действия (если бы сразу не помер, конечно), но история не знает сослагательного наклонения. Захотел почувствовать себя всемогущим? Попробуй, но потом не жалуйся. Во всяком случае, на моей стороне физические кондиции, возведённые в абсолют, и регенерация — не имею желания проверять её границы и пределы, но всё же зажившая прямо на глазах кисть руки даёт хоть кое-какое понимание. Ещё — возможность чувствовать наличие заражённых и определённое знание обстоятельств канона, но с моим появлением сама канва событий и их причины автоматически улетели в тартарары. Против меня играет внешность, из которой проистекает невозможность нормально коммуницировать, и тот факт, что тело — проект «Амбреллы», который они вряд ли оставят без внимания. − Я уже и забыла, каково это — успокаивать паникующих гражданских, − в цепочку моих размышлений органично встроилась Джилл, вошедшая в вагон и буквально рухнувшая на диван. — Ты как, здоровяк? Чертовски приятно, когда за тебя переживают. Особенно когда это делается ненавязчиво и таким человеком. − ’ЛАЩ ЗАЩИТИЛ ’ЕНЯ ОТ ИЗ’ЫТКА С’ИНЦА ’ ОРГАНИЗ’Е, А РУКА… С’ОТРИ СА’А. После этого осталось лишь предъявить уже полностью зажившую ладонь. Взгляд девушки не задержался надолго, та лишь покачала головой и ответила: − Ты явно делаешь успехи в юморе, Немедан, но всё же лучше обойтись без подобных… стимуляторов. Что ты такого сказал ему, и какого чёрта вообще произошло? — резко переключилась Валентайн. Мысль о том, что моя коллега по несчастью не владеет великим и могучим пришла с некоторым опозданием, впрочем — у меня есть заготовленная версия. − ЭТО ’ЫЛ НИКОЛАЙ ЗИНО’ЬЕ’. ОН Я’ЛЯЕТСЯ ОДНИМ ИЗ НА’ЛЮДАТЕЛЕЙ, КТО ДОЛЖЕН ’ЫЛ СО’РАТЬ ДАННЫЕ ’О… − не знаю, как сказать корректнее, поэтому придётся говорить максимально просто. — ’НЕ, И ТО’У КАК Я ДЕЙСТВУЮ. Я ’ИДЕЛ, КАК КУРАТОР ’РОЕКТА И’ЕНИ ’ЕНЯ С’ЯЗЫВАЛСЯ С НИ’, ЕЩЁ ДО ТОГО КАК Я ОКАЗАЛСЯ ’ ЭТО’ ГОРОДЕ. Джилл понадобился примерно с десяток секунд, чтобы осознать то, что я сказал. Очередная ложь — но в принципе, достаточно достоверная, которая, к тому же, хорошо ложится на уже полученный девушкой опыт. Да и подозреваю я, что с Михаилом должно быть то же самое, но в этот раз Лис перехитрил сам себя, покушаясь на капитана — такие действия не оставляют простора для фантазии. В общем, Коля частично выведен из игры, хотя бы по факту его «разлада» с нашей группой. − Он мне сразу не понравился… Помнишь автомастерскую? − слегка помотала головой Джилл, словно пытаясь отогнать воспоминания. — Это он убил Мёрфи. Мне оставалось лишь неодобрительно покачать головой. И слава Перуну всемогущему, что моё лицо не может выражать эмоции — из меня актёр, как из говна пуля. Вряд ли бы я смог достоверно сымитировать лицевую реакцию на подобную новость — я ведь, де-юре, не видел, как седовласый хладнокровно застрелил Мёрфи, пусть тот и был заражён. − Значит, капрал Сикер тоже погиб… В вагон зашли все оставшиеся на станции спецы из U.B.C.S. Удивительно, но что на лице Тайрелла, что на лице Карлоса я видел серьёзные такие намёки на раскаяние. Михаил после своей реплики кивнул мне, и, несмотря на мой довольно-таки средний навык чтения посыла по лицу человека, я прекрасно понял, что капитан простым движением обозначил и благодарность за спасение, и то, что вопросы с «накосячившими» подчинёнными решены. Да-а-а, силён дед… И я очень рад, что с ним удалось наладить если и не добрые отношения, то заложить их хороший фундамент. − Меня зовут Карлос, Карлос Оливейра, − представился заочно знакомый мне латинос, протянув руку. — Извини за пальто, мужик. Ну что же, мне оставалось только пожать его руку в ответ. Интересно, а ему эта, без дураков, шикарная шевелюра целиться не мешает? − ’ЕЗ ’РО’ЛЕ’, ’АГА. − Э… Мага? — непонимающе уставился на меня Карлос, но реплика была не для него — всё же, юмор есть юмор, и Михаил, несмотря на общую ситуацию, зашёлся хриплым смехом. — Ок-кей, здоровяк… − А я − Тайрелл Патрик, для друзей просто Ти, − поспешил представиться выходец из Суринама, выдавая при этом чуть ли не хрестоматийно «британский» английский, что было приятным для меня, как изучавшего «британский» подвид этого языка приятным сюрпризом. — Присоединяюсь к Карлосу: извини, не разобрались. − ’РИНИ’АЕТСЯ. Африканец выдал улыбку на все 32 зуба, и достал вечно актуальную пачку «Мальборо», смачно засмолив прямо в вагоне. Джилл к нему присоединилась, а Оливейра, к моему удивлению, отказался. − Спасибо тебе, Немедан, − подошёл ко мне вплотную капитан, искоса глядя на своих бойцов. — Я бы хотел поговорить с тобой, тет-а-тет. Я просто пожал плечами, и мы вместе вышли из вагона на перрон. А поскольку разговаривали мы наедине, я решил перейти на русский — мне несложно, а человеку приятно. Надеюсь. − О ЧЁ’, ’ИХАИЛ? − Мне бы хотелось узнать правду, − хмыкнул капитан, также перейдя на родной язык и вновь заставляя меня обливаться холодным потом. — Знаешь, есть такое выражение: коней на переправе не меняют. − Я… − Подумай, Немедан, − в голосе Михаила отчётливо прорезались нотки стали, несмотря на ранение. — Я уже сказал — если тебе доверилась Джилл, то доверюсь и я. Но всё же, если я ещё могу поверить в существование разумного биологического оружия, тем более созданное из человека… То вот поверить в то, что ты знаешь, что такое «культурный код», и способен шутить через призму такого кода… − капитан покачал головой, не сводя при этом взгляда с моего лица. — Только не говори мне про то, что тебе внедрили понятие о культурном колорите в лаборатории, где тебя мастерили, или про то, что ты сам научился, ладно? Свежо предание, но верится с трудом. Да ебись же мой пиздоклятый язык троебучим проёбом! Захотел, блять, разрядить обстановку! Да он просто ёбаный детектор лжи! И что мне делать в этой ситуации?! Нет, есть, конечно, один вариант, но если я хотя бы на йоту проебусь и с ним… Хотя, выбора нет: либо бежать к херам, и мне настанет просто капитальный пиздец, либо ошибиться вновь — итог будет тем же. Осталось лишь молиться на собственное знание канона и материть японцев, не давших нормальных фамилий русским, кроме грёбаного Кольки. − Х-Р-Р-Р-Р… ХОРОШО. КА’ИТАН, − попытался официально начать я, подавив непроизвольный хрип. − ’А’ ЗНАКО’А ТАКАЯ ЛИЧНОСТЬ КАК ’ОЛКОВНИК СОВЕТСКОЙ АР’ИИ СЕРГЕЙ?.. − Полковник Владимиров? Сергей Владимиров?! — перебил меня Михаил, явно слегка сорвавшись в эмоциональном плане. − …ДА, − мне оставалось лишь кивнуть. Если столь спокойный и многоопытный человек, как Михаил, перебил меня… Значит, дело как минимум пахнет керосином, и мне необходимо быть очень осторожным, и наконец взять себя в руки, больше не проёбываясь на таких мелочах, как «национальный колорит». − Знаком, ещё как знаком, − капитан машинально потёр виски, явно пытаясь или усмирить воспоминания, или же возникшие мысли. — И к чему ты задал этот вопрос, Немедан? − ЭТО ТЕЛО Я’ЛЯЕТСЯ ЕГО ГЕНЕТИЧЕСКИ’ КЛОНО’. ОТЧАСТИ, Я О’ЛАДАЮ НЕКОТОРЫ’И ’ОС’О’ИНАНИЯ’И С’ОЕ’О ’РАРОДИТЕЛЯ. КАКИЕ-ТО — ОЧЕНЬ ЧЁТКИЕ, ИНЫЕ — ЛИШЬ С’АЗАННЫЕ О’РАЗЫ. ОН ОДИН ИЗ НЕ’НОГИХ, ЧЬЯ И’УННАЯ СИСТЕ’А РЕАГИРУЕТ НА ’ИРУС Т… ’О ИНО’У. ’ПРОЧЕМ, ’АЖНО НЕ ЭТО — В ВОСПОМИНАНИЯХ СЕРГЕЯ ’АС НЕТ, ЛИ’О ЖЕ ОНИ ’РОСТО НЕ СОХРАНИЛИСЬ. ЧТО ’АС С’ЯЗЫ’АЕТ, КАПИТАН? Михаил Викторович очень пристально смотрел на меня примерно с полминуты, и эти тридцать секунд показались мне вечностью. Я не знаю, какие у него были мысли, но точно не про то, как всё хорошо и радужно. Да и я конкретно так беспокоюсь, очень уж… Неоднозначная реакция у капитана. − Полковник Владимиров… − капитан пожевал губы, пытаясь собраться с мыслями. — Он был самым молодым человеком в таком ранге. В советской армии очень тяжело было пробиться, у каждого офицера есть свой сын, понимаешь? Мне оставалось только кивнуть. Интересная история закручивается… − А он смог. Да как смог! Его ведь любили, и сверху, за красивые отчёты, и снизу — за то, что действительно был умелым и толковым командиром… Только вот и у такого человека найдутся враги. В 1991 году, семь лет назад, незадолго до распада СССР я был старшим лейтенантом. Из воинской части, чьим командиром был Владимиров, начали пропадать люди, и меня поставили во главе комиссии по расследованию данного инцидента. Охуеть. Так, получается, капитана и полковника связывает давняя история? Сказать, что я удивлён — ничего не сказать. − И я честно сомневался в том, что Сергей может быть причастен к такому. Да к чёрту, вся комиссия думала, что нас просто послали пропесочить полковника и потрепать ему нервы! — Михаил всё больше ярился, явно глубоко уйдя в воспоминания. — Только вот то, что казалось нам лишь надуманным поводом, а то и откровенной клеветой, оказалось правдой… Из части действительно пропадали люди, и мы так и не смогли понять куда: встал ребром вопрос об утрате доверия и более серьёзном расследовании, но полковник… — из капитана словно вынули стержень, и в этот момент я понял, что он уже действительно не молод. — Он сбежал, скрывшись в неизвестном направлении. Да и страна после этого недолго прожила, и всем стало резко плевать на одного дезертира. Это полный и абсолютный пиздец. Получается, Сергей работал с «Амбреллой» ещё когда служил в вооружённых силах СССР, а не просто сбежал под «зонтик» после распада Союза? Во всяком случае, мне теперь становится понятным, почему ему позволили сохранить столь высокий чин при переходе, да к тому же стоять у истоков U.B.C.S. Какая же, мать его шлёп, ирония. Получается, капитан служил в структуре, основанной тем, кого он когда-то уважал. И что-то мне так подсказывает, что сам мужчина об этом не знает, как не знал и о том, что к этому зомби-брейкауту причастна корпорация. Но я могу выдать другую, достаточно очевидную мысль — и мне кажется, я даже знаю, почему сам Михаил не хотел думать об этом. − КА’ИТАН, ЭТОТ… ЧЕЛО’ЕК РА’ОТАЕТ НА «АМ’РЕЛЛУ» С 1992 ГОДА. И Я У’ЕРЕН, ЧТО 'РО’А'ШИЕ ЛЮДИ СТАЛИ 'ОДО’ЫТНЫМИ КОР’ОРАЦИИ, 'УСТЬ Я ЭТО’О И НЕ ПОМНЮ…***Чуть ранее: Карлос, Патрик и Джилл***
− Слушай, это тот гражданский, о котором ты говорила? Джилл кинула взгляд на Оливейру, и, закинув ногу на ногу, выдержав паузу в двух затяжках, сказала: − Да, а что? Наверное, самой искренней и честной была реакция Тайрелла, чьи затяжки стали чуть дольше, а лицо тронула усмешка, которую тот удачно прикрывал рукой, приготовившись к интересной постановке под названием «Влюблённый латинский парень и сильная и независимая девушка». Для Патрика, работавшего с Оливейрой уже два года, не было секретом, что горячему Ромео пришлась по вкусу холодная Джульетта. И холодна она была явно от той красно-белой эмблемы, которую тот носил на левом плече. − Ну он… Кхм… Как бы, не очень обычный, да? Мисс Валентайн улыбнулась. Но не так, как она улыбалась в редкие моменты расслабления, или когда Немедан достал сигареты, которые она сейчас и курит. Она улыбалась так же в те моменты, когда очередной зомби находил окончательный покой от её рук, и она знала, что точно никому больше не навредят. − Да, не очень, ты прав — благодаря твоим работодателям. Но это не помешало ему спасти мою жизнь. И что дальше? Тайрелл закашлялся, помахав рукой обратившей на него внимание парочке, мол, «всё нормально, не отвлекайтесь, продолжайте». Впрочем, к вящему удивлению и Джилл, и Патрика, Карлос смутился, и не выдержал прямого взгляда девушки — хотя он далеко не робкого десятка. − Капитан Виктор рассказал мне, − голос мужчины стал тихим и в него проникли нотки раскаяния. — Это действительно ужасно, и я надеюсь… Нет, я сделаю всё, для того чтобы корпорацию настигло правосудие! Тайрелл… Оставался самим собой. Африканец пусть и был авантюристом, но чувство реальности при этом никогда не терял, и даже когда его с подельниками загребли за торговлю списанным оружием во Французском иностранном легионе, отдавал себе отчёт, что выбраться из такой ситуации можно разве что по волшебству. И волшебником тогда стала мисс «Амбрелла», которая на поверку оказалась той ещё Мамоной. Патрик был тем, кто легче всего принял новость о том, что его наниматель — та ещё скотина, хотя бы потому, что на отсутствие мозгов он никогда не жаловался, и всё стало понятно уже когда его выдернули прямо из-под носа Интерпола, вежливо «попросив» поработать ближайшие пять лет на транснациональное чудовище. Карлос же был его полной противоположностью — младше на добрый десяток лет, куда менее опытным, и всё ещё не снявшим розовые очки. Шутка ли, когда тому было девятнадцать, он уже был главой одной из Мексиканских ячеек «настоящих» коммунистов, противостоящих и Пиньейру с партидо-коммунистами, и Фернанду Кардозу с его социал-демократами. Естественно, как и всяких революционеров со взором горящим, мешающих взрослым дядям вести большую игру, того быстро отправили в места не столь отдалённые… Естественно, мисс «Амбрелла» вновь сказала своё веское слово, позволив тому не коротать остаток своих дней в тюрьме, а хоть как-то жить. Пусть за последние пару лет тот слегка заматерел, да и приобрёл некоторую долю цинизма, но всё ещё не потерял веру в человечество. На взгляд Патрика, это было самой большой ошибкой его младшего коллеги, на взгляд Карлоса — это было частью его внутреннего стержня, которая помогает тому не надломиться, а на взгляд Джилл − это было непростительной глупостью, доверять абсолютно бесчеловечной компании. − Если это так, Карлос, то я начну тебе доверять, − хмыкнула Валентайн. — И не дай Бог тебе взбредёт в голову переметнуться к бывшему работодателю. Такое не прощают, и думаю, мой новый друг будет со мной согласен. − Я не подведу, Джилл! — горячо заверил ту латинос. — Клянусь! Тайрелл даже засмотрелся на этот комок наивности и идеализма. Как ни крути, но Карлос всё ещё формировался как личность, даром что выглядел на добрый пяток лет старше своего реального возраста. Даже Валентайн, на его взгляд, была куда как более заматеревшей, несмотря на несколько более мягкие условия: регулярная армия в одной из самых богатых стран мира отличалась от бразильских повстанцев так же, как зомби от здорового человека. Наверное, если бы она была чуть более «свободна» в своих жизненных принципах, то как знать, может, из неё вышла бы неплохая наёмница. По-доброму усмехнувшись, Патрик докурил уже почти кончившуюся сигарету, кинув фильтр прямо под ноги — сейчас такие мелочи, как чистота, неважны от слова «совсем». Да и тайминг вышел достаточно удачным: в этот момент в вагон как раз вернулись Немедан с Михаилом. Последний пребывал в глубокой задумчивости, но Патрику, как человеку неплохо разбирающемуся в психологии, было понятно, что их новоявленный товарищ поделился некой ценной информацией с командиром. Немедан… Тайрелл не то чтобы боялся (насколько вообще может здравомыслящий человек не бояться искусственно выведенного, самостоятельного и абсолютно разумного оружия), но в достаточной мере опасался этого странного создания, слишком уж похожего на Хомо Сапиенс. Просто потому, что неизвестно, что там в нём накрутили яйцеголовые, которые не могут даже контролировать собственные изобретения. Для себя он решил пока присмотреться и стараться не поворачиваться спиной, несмотря на то, что Михаил посоветовал доверять и приказал не провоцировать его. Мисс Валентайн же в своём отношении уже точно определилась. Немедан — человек. Точка. Карлос… Бразильский горячий парень был в своём репертуаре — он просто не знал, как относиться к неведомой зверушке в бронепальто и c реакцией демона. Когда одежда держит попадания штурмовой винтовки менее, чем с десяти метров… Это вызывает определённый дискомфорт у стреляющего, даже если именно это пальто предотвратило столь ужасную, в глазах Оливейры, ошибку. Как бороться с тем, кого не берут пули, и вряд ли возьмут кулаки? Карлос не знал, но после речи Джилл даже та небольшая толика желания узнать ответ на этот вопрос в нём окончательно умерла. Немедан резко стал своим. Необычным, отпускающим странные фразочки (или это было всё же прозвище?), но своим. Мировоззренческая дихотомия во всей красе. − Тихий час окончен, мальчики и девочки, − обратился ко всем капитан. — Я не буду скрывать, что хотел бы идти с вами, но из-за этого, − Михаил постучал пальцем по бронежилету, там, где незаменимый в нынешней ситуации предмет гардероба был орошён кровью. — Я не смогу держать темп, или хуже того — не успею среагировать на экстренную ситуацию. Поэтому я отправлюсь с гражданскими, выведу их из города. Как только меня подлатают на блокпосте, я сразу же свяжусь с вами — держите рации включёнными. Все присутствующие покивали, полностью соглашаясь с Михаилом. Сейчас тот был не просто бесполезен с точки зрения огневой мощи. Он был обузой, как бы то ни было неприятно даже самому уроженцу Ленинграда. Благо осознавали это все, и возражений не последовало. − Если я не выйду на связь до того момента, как вы найдёте Барда, свяжитесь со мной сами. Но в условиях… Скажем так, резко подорванного авторитета нашего работодателя, я хочу перестраховаться. Пароль и отзыв: «Берлин-Токио». Но самое главное: если вам кто-то будет пытаться втюхать «Москва-Питер»… − тут уже самообладание уставшего командира всё же дало трещину, и у того вырвался непроизвольный выдох. − Значит, меня захватили и вам больше нельзя никому верить, кроме как друг другу. Но в любом случае, вы должны вывезти и доктора, и его сыворотку из города. Вы меня поняли? Взгляды всех присутствующих, даже Немедана, скрестились на Карлосе. Да и у самого Михаила были сомнения только по поводу этой горячей головы. Джилл чем-то напоминала капитану уже давно покинувшую этот мир дочку — такая же боевитая, но от того не менее добросердечная, и готовая пройти огонь, воду и медные трубы ради тех, кого она считает друзьями. Если всё же выберется из этого кошмара — далеко пойдёт. Тайрелл. Этот чертяка нигде не пропадёт, в этом командир тоже был уверен — у того на редкость здравая картина мира для того, кто попался на поставках оружия на чёрный рынок. Лишь бы не переоценил себя и не свернул шею по глупости. Немедан. Этого вряд ли даже пулемёт так просто свалит, и потому он не отказал себе в личной просьбе. Не оставить от «Амбреллы» камня на камне, и если будет возможность — убить Зиновьева и Владимирова, если с ним самим что-то случится. Пусть Немедан и отнекивался, но в конце всё же сдался и пообещал капитану выполнить его просьбу. Капитан чувствовал, что в этом вопросе ему можно доверять. Иногда кроме интуиции у человека нет ничего, и остаётся положиться лишь на слова и собственные ощущения. А Карлос… Что ж, по крайней мере, он верный товарищ, неплохо стреляет и сможет намять бока даже охочим до плоти безмозглым тварям. Этого более чем достаточно, даже несмотря на излишнюю эмоциональность. Оливейра подтвердил мысли своего командира, вытянувшись по струнке и отдав тому честь, чётко сказал: − Так точно, сэр! Сделаем всё в лучшем виде! И я бы хотел сказать… Честь служить под вашим началом! К удивлению самого капитана, тот же жест повторил Тайрелл, а за ним — Джилл, и даже Немедан. Старому вояке осталось лишь повторить их жест, и укрывать внутри приятное чувство надежды, не выпуская его наружу. Впереди было ещё очень много работы, которая по уровню своей сложности уверенно перешагивала планку невыполнимой, но… Возможно, всё получится. Надежда издревле питала людей, помогая даже в самые тёмные времена. Сейчас у Михаила была лишь надежда. А когда причиной надежды являются такие люди, то просить большего у злодейки-судьбы просто глупо.