Клянись, что ты никому не расскажешь об этом

      На следующее утро Максу было уже намного лучше. Температура спала, горло почти прошло и из всех неприятных последствий простуды оставался только насморк. Видимо, молоко с мёдом – действительно какая-то волшебная всемогущая штука. Но если совсем уж честно, хреново было по-прежнему. Не физически, а на душе. Впервые в жизни Морозов серьёзно задумался и понял, что не может получить всё, что только захочет, одним лишь щелчком пальцев.       У Макса всегда были деньги. Он мог в любое время года смотаться из школы в какое-нибудь путешествие, стоило только попросить отца купить путёвку. Он мог носить брендовые шмотки, иметь хороший телефон и ноутбук, мог дарить своим друзьям дорогущие подарки и курить дорогие сигареты.       У Макса всегда были связи. Эдакая подушка безопасности, которую ему подставлял отец. Хоть какая-то польза от него всё же была. Макс знал, что чуть что – батя ему сразу и врача найдёт, и юриста, и педагога, и даже фокусника, если душеньке его будет угодно.       А чего у Макса никогда не было, так это любви. Искренней и настоящей. Ни в семье, ни в целом. Об отце тут и говорить нечего, маму он никогда не знал ни биологическую, ни приёмную. А Даша… Даша, может, его и любила, но ушла сразу же после того, как заприметила вариант, более подходящий под свои запросы.       Но потом в жизни Макса появилась Вика. Та самая замечательная и по началу очень удобная Вика, которая решила вытащить его из полного дерьма. И теперь Макс по уши влюбился в ту самую Вику, которая, оказывается, была слишком идеальной для него. Настолько, что у Макса от этого стремительно падала самооценка.       Он не понимал, как такая замечательная девушка могла вообще когда-то полюбить его, а самое главное – за что. Теперь, сидя на завтраке, Морозов снова даже не пытался вслушиваться в разговоры друзей, вместо этого невольно сравнивая себя с другими одноклассниками и ощущая себя каким-то неполноценным рядом с Викой. Его самооценка, кажется, просто катилась ко дну. Макс начинал сомневаться в каждом своем действии, переживая каждое слово, произнесенное перед Викой. Он не мог поверить, что сможет быть достоин ее любви и внимания. Это было новое и непонятное для него чувство.       Вика была слишком правильной, слишком идеальной, слишком… Просто слишком.       Она поддерживала Макса абсолютно во всем весь последний месяц и верила в него, когда даже он сам не мог поверить в себя. Вика была рядом, когда Морозову было труднее всего. Она видела его настоящего, и всё равно оставалась рядом, несмотря на все его выходки. Зачем? Почему?       Макс задумался о том, что с такими стремительными темпами морального самоуничтожения, он очень скоро загремит в сумасшедший дом.       Конечно, у него всегда были комплексы и внутренние страхи, но не до такой же степени… По крайней мере, в том, что он может при желании понравиться любой девушке, он никогда не сомневался. Но это, по всей видимости, был совершенно другой случай… С Викой всё было совершенно по-другому.       Сразу же после завтрака ребята собрались в библиотеке, где Кузнецова решила пробить в интернете номер, полученный ими накануне из слова «Заволье». В итоге выяснилось, что он принадлежал некой Гавриловой Анне Алексеевне. Андрей не знал, кто это такая, но знал другое – уже очень скоро Виктор должен был отвезти его на отпевание.       Когда друзья вышли из библиотеки, чтобы пожелать сил и терпения Авдееву, а после – отправиться на урок географии, Макс заметил в холле школы своего отца. Это немного смутило, но в целом парень не был особо удивлён такому событию в связи с тем, что Пётр Морозов с недавних пор был главой попечительского совета школы. — Максим, — мужчина окликнул десятиклассника, когда тот уже почти было скрылся из поля его зрения, стараясь сделать вид, что не заметил собственного отца. Разговаривать с ним, если честно, Максу не очень хотелось. — Ага, привет, пап, — выдохнул Морозов младший, подходя ближе к Петру и на ходу понимая, что избежать разговора уже точно не получится. — Что-то не похоже, чтобы ты был рад меня видеть, — бизнесмен усмехнулся. — Я думал, наши разногласия остались в прошлом. — Так и есть, — неохотно ответил Макс. — А по тебе не скажешь... Почему такой мрачный? — Нет поводов для радости, знаешь ли. С тех пор, как умер Тёма, — парень решил проверить реакцию отца на тему, которая в последнее время тревожила его самого больше всего. — Помнишь Тёму? — Да... Да, конечно, — Пётр либо отлично умел врать и скрывать эмоции, либо был действительно не причастен к произошедшему. — Конечно, помню. Я прекрасно понимаю тебя. Потерять близкого друга – это очень тяжело. Но что поделать, Максим? Жизнь должна продолжаться, и она продолжается. — Да, только не для всех. Слышал о том, что нашли тела родителей Андрея? — школьник решил ещё раз испытать нервы старшего Морозова на прочность. — Да, конечно. Это ужасно. Я читал в газетах. Потерять самых близких людей на свете... Это очень трудно пережить. Почти невозможно, — мужчина всё равно оставался непоколебимым. — Вот, кстати, именно об этом я тебе стараюсь постоянно напоминать. Нам надо держаться с тобой друг друга, ведь мы – самые близкие на свете люди. — Угу... — Макс в смятении кивнул, не зная, как интерпретировать столь спокойные ответы отца на свои каверзные вопросы. — Кстати, — тут же опомнился Пётр. — Я хочу показать тебе одну бумагу. Вот, посмотри, — он вручил сыну какой-то документ. — Нужна только твоя подпись. Я хочу оспорить решение суда, чтобы органы опеки снова позволили мне официально считаться твоим отцом. — Пап, давай я сейчас на урок побегу, а посмотрю попозже, ладно? — спросил десятиклассник, наспех оглядев протянутый ему листок. — Да-да, конечно, как будет свободное время, я не тороплю тебя, — покорно согласился бизнесмен.       Макс кивнул отцу напоследок, после чего развернулся и направился в сторону кабинета географии, где, по логике вещей, уже вовсю начинался урок у его класса.       Заходя в аудиторию, парень столкнулся со Старковой, которая чуть было не сшибла его с ног, выбегая из кабинета. Наспех оглядев лицо бывшей возлюбленной, которая тотчас понеслась дальше по коридору, Макс в очередной раз понял для себя, что Даша навсегда осталась для него пройденным этапом. Не торкало. — Ох, прям проходной двор какой-то! — недовольно воскликнула Валентина Андреевна, увидев появившегося на пороге ученика. — Морозов, иди-ка тоже к доске! Будет у нас теперь два клоуна. Один – весёлый, другой – грустный.       Оглядев окружающую обстановку, Макс заметил, что у доски уже со страдальческим лицом стоял Павленко. По аудитории тут же прокатился хохот учеников. — Чего смешного? — недовольно спросил парень, оглядев одноклассников, после чего всё же послушно подошёл к учительнице географии. — Сегодня мы поговорим о странах Европы, — продолжила Валентина Андреевна. — Тебе уже совсем не смешно, что ли, Павленко? — преподаватель насмешливо оглядела Рому, после чего подошла к карте, изображающей Европу. — Максим, подойди сюда и покажи нам всем европейские страны.       Морозов подошел к учительнице, украдкой взглянув на Павленко, который старательно делал умный вид, и начал указывать на разные страны на карте, называя их. Одноклассники по-прежнему хихикали и тихо перешёптывались. — Неплохо, Морозов, — одобрительно сказала Валентина Андреевна, и в ее голосе даже появилось некоторое изумление. — В качестве домашнего задания сделай-ка доклад о любой из этих стран. Возможно, узнаешь что-нибудь новое. А ты, Павленко, давай-ка назови мне столицы.       Макс кивнул и вернулся к своему столу, где сегодня вынужден был сидеть один. Вика, судя по оставленным за партой вещам, сидела со Старковой, Рома – с Самойловой, а Андрей по известным причинам отсутствовал в принципе. В результате Морозов приземлился за единственную свободную парту, а потом решил погрузиться в учебник и прикинуться, будто бы он глубоко сосредоточен на его чтении.       Время текло быстро, и урок вскоре подошёл к концу. Валентина Андреевна задала всем домашнее задание и отпустила восвояси.       На выходе из аудитории Макса поймала Вика. Мило улыбнувшись, она взяла одноклассника под руку и вывела из класса, тут же остановив у противоположной стены: — Ты снова какой-то хмурый, — обеспокоенно сказала девушка. — Отец чего-то тебе наговорил?       Вместо ответа на вопрос Кузнецовой, парень молча протянул ей документ, который часом ранее ему отдал Морозов старший. — Что это? — непонимающе спросила Вика. — Если я это подпишу, он сможет восстановиться в родительских правах, — равнодушно ответил Макс. — И ты... Подпишешь? — Я не знаю, Вик, я думаю. Я попытался ненавязчиво поговорить с ним о Тёме и о родителях Андрея. И у меня такое ощущение, что он действительно не при чём. — Ох... — Кузнецова в ответ только вздохнула. — А чего это Валентина Андреевна решила сегодня из Ромыча сделать посмешище? — Макс решил перевести тему разговора в другое русло. — Да там ничего особенного не было, просто Рома в начале занятия пытался шутить с ней шутки и в итоге... Дошутился. — Типично для Ромыча, — ухмыльнувшись, Морозов пожал плечами. — Чего у нас там сейчас? Биология, кажется? — Да.       В диалогах с Викой снова ощущалось какое-то почти осязаемое напряжение. Вроде бы всё было по-прежнему, но что-то всё-таки изменилось. По крайней мере, для самого Макса. Он ощущал, что каждый раз, когда они общались, его сердце как будто бы останавливалось, адекватные и связные предложения терялись, а мысли о Вике затуманивали его разум. В итоге он просто выдавал какую-то банальную ерунду, пытаясь скрыть свои чувства, боясь, что они могут испортить их отношения.       С каждым новым разговором Морозову становилось все труднее скрывать эмоции. Он волновался, что Вика рано или поздно заметит перемены в его поведении и отвернется от него. Макс знал, что должен быть осторожным и не спешить с признаниями. Он хотел сохранить их дружбу, но одновременно с этим мечтал о том, чтобы быть ближе к Вике, чем кто угодно другой.       Кузнецова непринуждённо открыла рюкзак и достала оттуда учебник по биологии. — Надеюсь, ты готов к предстоящему тесту, — сказала она, снова как будто не замечая борющиеся внутри Макса эмоции. — Вроде, — ответил Макс, стараясь произносить слова спокойным голосом. Его мысли на самом деле все еще крутились только вокруг Вики. Он не мог сдержать желание быть ближе к ней, но боялся, что это чувство неотвратимо приведет к изменению их отношений.       Морозов чувствовал себя беспомощным идиотом.       Больше до звонка они не сказали друг другу ни слова. Заходя в аудиторию, Макс изначально хотел по привычке сесть рядом с Викой, но вдруг увидел Самойлову, которая снова сидела с Ромой, и отчего-то в нём внезапно вспыхнула необъяснимая ярость по отношению к блондинке. — Ромыч, — почти грубо обратился Морозов к своему другу. — Чё? — прошептал Павленко, испуганно оглядев уже находившегося в классе Константина Викторовича. — Пересядь, чё, — таким же озлобленным тоном ответил Макс. — Зачем? — недоумевающе спросил Павленко. — Надо, — сухо бросил парень, уже готовый выдернуть стул из-под друга.       Не желая снова злить учителей, Рома послушно пересел за другую парту, а Макс приземлился на его прежнее место, уставившись на Самойлову. Осознание происходящего, наконец, настигло его. Юля просто пыталась привлечь его внимание «оригинальным» способом. И именно поэтому выставила убийцей Тёмы именно его отца. Макс чувствовал, как ярость активно бурлит внутри него. Он не мог себе даже представить, что человек может пойти на столь жестокий и подлый шаг. Тёма был его давним другом, а из-за этой ненормальной психички Макс на время усомнился ещё и в своём отце. И как до него раньше не дошло? Нет, просто так он эту ситуацию теперь не оставит. Парень не знал, как Юля смогла так правдоподобно разыграть весь этот спектакль, но сейчас он обязательно во всём разберется. — Слышь, ты, охотница за привидениями, — негромко сказал Морозов через несколько минут после того, как Войтевич начал вести урок, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. — Разговор есть. — Прям сейчас? — Юля закатила глаза. — Да, приспичило. Ты нахрена этот цирк устроила? — Макс всё же слегка повысил голос. — Я ничё не устраивала, зачем мне это? — Ну, я не знаю, может, у тебя крыша поехала? — парень почти буквально испепелял взглядом одноклассницу. — Короче, у меня есть одна бумажка. В ней не хватает только моего автографа, и у меня снова появится папа. Но есть одна деталь: ты утверждаешь, что мой отец – убийца. — Ну извини, я ничего не выдумывала, — Юля оставалась спокойной, только лишь пожав плечами в ответ. — Морозов, — Константин Викторович тяжело вздохнул. Его терпение заканчивалось. — Самойлова… Я вижу, у вас прекрасная память, и конспект вам не нужен?       Окинув парочку укоризненным взглядом, Войтевич продолжил урок, однако Макс даже не думал утихомиривать свой пыл: — Нихрена ты не понимаешь! — Какого чёрта ты всё на меня сваливаешь?! — блондинка тоже начинала заводиться. — Если у тебя проблемы с папашей… — Заткнись, а! — парень оборвал Юлю на полуслове.       Это вышло довольно громко, так что Константин Викторович снова обратил на них своё внимание: — Так, Морозов… Вы, я вижу, просто горите желанием рассказать нам об эволюции человека. — Угу. Труд сделал из обезьяны человека, а из человека он сделал инвалида, — грубо бросил Макс учителю, не в силах вовремя успокоиться.       По классу прокатилась волна хохота. Одноклассники оценили шутку Морозова. Но сам Константин Викторович общего настроения не поддержал: — Прекрасно. Будьте добры, расскажите об этом ещё раз, только директору школы. — Да не вопрос, — окончательно распсиховавшийся Макс тут же поднялся со своего места и направился к выходу из аудитории. — Привет директору, козёл, — негромко бросила ему вслед Юля.       Однако реплика девушки тоже не осталась без внимания преподавателя: — Самойлова! А вам следует составить компанию Морозову. — Ну че, допрыгался?! — выскочив из кабинета вслед за Максом, блондинка вновь набросилась на него. — Пускай теперь Елена тебя на части рвёт! — Знаешь, пускай начнёт с тебя. А я попозже загляну, на десерт, — не сбавляя своего язвительного тона, парень тут же скрылся за дверью мужского туалета, громко хлопнув ей и попутно доставая из кармана пачку сигарет трясущимися от злости руками.       Морозов почти пулей залетел в одну из кабинок и закрылся внутри, после чего приземлился на крышку унитаза и закурил. В голове была каша. Необузданная злость на Юлю вперемешку с непониманием, как поступить с отцом, попросту взрывали мозг парня. Макс пытался успокоиться, но мысли были беспорядочными и неуправляемыми. Он понимал, что не должен был срываться на одноклассницу, но не мог сдержать в себе гнев. Ему нужно было время, чтобы прояснить свои мысли и решить, как действовать дальше. Морозову необходимо было успокоиться и взять себя в руки, чтобы после собрать все свои мысли воедино, однако ход его размышлений прервала Самойлова, которая, как оказалось, зачем-то зашла вслед за ним в мужской туалет: — Ну и долго тебя ещё ждать? — Я занят, — уже намного более спокойно отозвался Макс, чувствуя, как никотин распространяется по организму. — Делом. — Козёл, — негромко сказала блондинка, слегка пнув ногой по кабинке.       Парень лишь усмехнулся, не найдя в себе сил для того, чтобы хоть как-то отреагировать на очередную колкость Самойловой.       Через мгновение дверь в помещение открылась. Судя по звукам, Макс понял, что в туалет кто-то вошёл, но Юля при этом успела спрятаться в соседнюю кабинку. Морозов молча закурил ещё одну сигарету и продолжил сидеть на месте, погружённый в собственные мысли. Если быть честным, ему было глубоко плевать на то, кто зашёл в туалет и успел ли он увидеть Самойлову. Сил на беспокойство не было тоже.       Когда парень как раз докурил свою вторую сигарету и выбросил бычок в унитаз, дверь в туалет открылась снова. Некто покинул пространство, и Макс, наконец, смог выйти из кабинки, чтобы отправиться к Крыловой выслушивать нотации на тему «мешать учителю вести урок – очень плохо». Вслед за Морозовым из соседней кабинки показался и главный раздражитель парня – Юля. По пути к директору ни Макс, ни сама Самойлова старались не произносить ни слова, чтобы ненароком не подраться прямо в коридоре школы и не прибавить самим себе наказаний.       Уже через несколько мгновений несчастной парочке пришлось своими словами объяснять директрисе причину своего появления в её кабинете. При этом Морозов продолжал по ходу разговора перепираться с Самойловой в попытках выяснить, кто из них больше в этом виноват. В результате их обоих ждала неприятная встреча с гневным взглядом Елены Сергеевны и строгим наказом помыть вечером школьные туалеты, дабы избежать выговоров в личные дела. Крылова вела себя, как всегда, непреклонно и сурово, и по итогу Максу с Юлей пришлось признать свою вину и принести извинения.       После того, как директриса закончила свой нравоучительный разговор, ребята вышли из кабинета, чувствуя себя ещё более униженными и раздраженными. — Слушай, отвали от меня по-братски, я не хочу из-за твоих психов каждый день ходить к директору, — тихо прошипела блондинка, после чего её шаги тяжело и мрачно зазвучали по коридору, отдаляясь от Морозова.       Макс тяжело вздохнул, провожая девушку недовольным взглядом, после чего повернул голову в сторону входа в школу и заметил, как именно в этот момент на пороге появился Авдеев. — Андрей! — окликнул друга десятиклассник, вмиг забыв обо всех своих заморочках. — Слушай, я думал, она будет плакать... — Морозов тут же озадачился, подойдя ближе к парню и взглянув на маленькую Надюшу, которая улыбнулась ему и с вполне довольным видом вприпрыжку побежала в сторону своей комнаты. — Я рассказал ей всю правду о родителях, — негромко заключил Андрей. — Зачем? — Не смог смотреть, как она мучается... Но она никому не расскажет, не волнуйся. Это точно. — Ладно, дело твоё... Ты сам-то как? Как всё прошло? — искренне поинтересовался Макс. — Ну, как-как... — Авдеев тяжело вздохнул. — Чувствую, по мне уже психушка плачет. Похоронить родителей, зная, что они живы... Крышак уже едет. — Н-да, семейка у тебя что надо... — Макс усмехнулся, по-доброму похлопав друга по плечу. — Ладно, держись. Прорвёмся. Я пошёл на физ-ру переоденусь, а ты отдыхай давай после такого.       Андрей молча кивнул однокласснику, после чего приземлился на диванчик под лестницей и стал задумчиво потирать виски. Морозов, напоследок окинув друга сопереживающим взглядом, поднялся в свою комнату, где застал Рому, который в отличие от самого Макса уже почти был готов к следующему уроку. — О, Макс, — весело протянул Павленко, увидев вошедшего в спальню приятеля. — Ну чего там? Что Елена сказала? — Да ничего нового. Как обычно, в качестве наказания пойду туалеты драить после уроков сегодня, — недовольно бросил Морозов, открывая шкаф, чтобы достать спортивную форму. — А Юля? — тут же поинтересовался Рома. — Она тоже будет драить? — Нет, ты что! Ей оплатили путёвку на Гоа.       Павленко присел на кровать с явным замешательством на лице. — Да конечно будет, я шучу же, — тут же пояснил Морозов, на что рыжеволосый облегченно рассмеялся. — Слушай, Макс... — как-то смущенно протянул Рома после небольшой паузы. — М? — Я не совсем понимаю… Зачем ты к Юле прицепился сегодня? Да ещё и при всём классе? — Да потому что, Ромыч, — парень тяжело вздохнул. — Потому что она придумала всю эту пургу с призраками и выставила моего отца подонком. А он ни в чём не виноват, ясно? — А ты сам в этом уверен? Тебе отец это прямо сказал? — Я просто знаю. — Просто знать мало. Юля смогла доказать, что действительно видит Тёму, а ты к ней прицепился зачем-то. — Слушай... — Морозов пытался сохранить спокойствие. — Я понятия не имею, где она научилась эти фокусы с зеркалом показывать, но я не хочу верить в то, что мой отец – убийца, просто потому что так сказала какая-то сумасшедшая. — Ну, а вдруг это правда, Макс? Подумай, так ли хорошо ты знаешь своего отца.       После этих слов Павленко вышел из комнаты, оставляя друга в одиночестве. Морозов снова задумался. Он начал вспоминать моменты из прошлого, пытаясь найти в нём хоть какие-то признаки того, что его отец мог быть убийцей. Однако их не было. Отец часто распускал руки, мог накричать и не разговаривать с сыном несколько дней. Но в целом, именно этот человек всегда делал так, чтобы Макс ни в чём не нуждался. Отец всегда покупал ему самые дорогие игрушки, одежду, технику и исполнял любые капризы своего ребёнка. Разве он мог бы убить кого-то?       Переодевшись и продолжая при этом пребывать глубоко в собственных мыслях, парень отправился на физкультуру.       Павел Петрович как обычно начал урок с разминки, которую Макс выполнял на автомате, по-прежнему думая об отце и убийстве Тёмы. Но чем больше он размышлял, тем больше приходил к выводу, что его отец не мог быть убийцей. Конечно, у него были тёмные стороны, но чтобы совершить настолько ужасный поступок... Возможно, Морозов старший действительно скрывал что-то от него. Но Макс всё равно не мог просто так взять и поверить в его виновность в убийстве Тёмы. — Закончили разминку, — из нескончаемого потока мыслей об отце парня вырвал голос физрука. — Однажды, не приведи, конечно, бог... Вам придётся столкнуться с реалиями этой чёртовой взрослой жизни один на один, лицом к лицу. На этот случай я вам покажу пару приёмов самообороны. Смотрим и запоминаем.       После этих слов Павел Петрович начал демонстрировать ученикам странные телодвижения на полусогнутых ногах, от которых ребята начали громко хохотать, не понимая, что происходит, и каким образом такие приёмы могут помочь в бою с опасным противником. — Ох, слушайте, рембо разбушевался, — пошутил Макс, поддержав общее настроение. — Морозов, будешь добровольцем, иди сюда, — тут же скомандовал физрук, не оценив шутку школьника. — Давай, чувак, покажи ему класс, — Слава Харитонов похлопал Макса по плечу, продолжая смеяться.       Парень вышел вперед и встал напротив Павла Петровича, испепеляя его выжидающим взглядом. — Давай, нападай на меня, — спокойно сказал Лобанов, не двигаясь с места. — Вы реально хотите, чтобы я вас ударил? — Морозов не растерялся, хоть и почувствовал себя немного странно. — Ну, попробуй, — всё также непоколебимо ответил физрук.       Макс усмехнулся, но почти тут же замахнулся на преподавателя. Однако Павел Петрович остановил его руку в полёте и моментально скрутил за спину, повалив десятиклассника на землю. — Вы чего, больно же! — вскрикнул Морозов, почувствовав, как вывернулось его плечо.       Одноклассники начали удивлённо перешёптываться. — Вот так вы должны поступать с каждым зажравшимся малолетним ублюдком, который посягнёт на вашу жизнь, — непринуждённо продолжил Лобанов, пока Макс поднимался с колен. — Продолжим? — Продолжим, — уже более серьёзно отозвался Морозов, после чего вновь попытался ударить преподавателя, но и этот удар физрук отразил блестяще. — Не хватает мозгов сделать как надо? — тут же спросил Павел Петрович. — Да нет, боюсь ваш костюмчик испортить, — так же язвительно выплюнул десятиклассник, вновь становясь перед преподавателем.       Физрук поменялся в лице и несколько секунд просто испепелял Макса уничтожающим взглядом, после чего толкнул в грудь, и, когда Морозов попытался ответить, взял его на удушающий. Макс попытался освободиться из хватки физрука, но тот был куда сильнее и опытнее. Сила Павла Петровича в несколько мгновений оказалась достаточной, чтобы привести парня к капитуляции. Подавленный и ошеломленный, Макс продолжал тщетные попытки высвободиться, между тем чувствуя, как заканчивается кислород в легких. — Ну что? Не до шуток уже, да? — злорадно спросил Лобанов, не ослабляя хватки.       Окружающие затаили дыхание, наблюдая за происходящим. Конфликт между учеником и учителем вышел за рамки обычной школьной ссоры. Где-то рядом послышались визги испугавшихся девчонок. — Павел Петрович, что вы делаете?! Отпустите его! — среди прочего гула и ошарашенных криков Макс смог расслышать голос Вики.       В мгновение ока к разъяренному физруку толпой подлетели десятиклассники, пытаясь как-то утихомирить его и помочь Максу высвободиться, однако это не действовало. Парень уже чувствовал, что начинает терять сознание. Как вдруг Лобанов так же внезапно отпустил его, отчего школьник повалился на землю, изо всех сил пытаясь отдышаться. Где-то неподалеку послышался негодующий голос директрисы, а рядом с Максом почему-то оказался отец.       Мужчина помог сыну подняться и обнял его в попытках успокоить: — Максим, ты как? — Ты в порядке, Максим? Может, в больницу? — Елена Сергеевна тоже оказалась рядом, с обеспокоенным видом заглядывая в глаза парню. — Да не надо ни в какую больницу, — ответил Морозов, наконец-то приходя в себя.       Отпустив не менее шокированного отца, парень тут же угодил в слабые объятия Вики, которая всхлипнула ему в плечо, беспомощно цепляясь руками за его толстовку. — Эй, ты чего? Испугалась что ли? — ласково спросил Макс, прижимая к себе растерянную девушку и тут же оттаивая от собственного гнева на физрука.       Кузнецова молча закивала головой, всё ещё не желая выпускать парня из своих объятий. — Маленькая моя, со мной всё в порядке. Ты чего плачешь-то? — Морозов стал успокаивать девушку, нежно поглаживая ее спину. — Я думала, он тебя убьет... — прошептала Вика, прижимаясь к парню ещё крепче.       Макс нежно улыбнулся, зарываясь пальцами в волосы Кузнецовой и одаривая её невесомым поцелуем в лоб. Он чувствовал, как его ярость и раздражение медленно уходят, смешиваясь с теплотой и заботой одноклассницы. — Вик, успокаивайся, со мной всё хорошо, честно.       Кузнецова кивнула и тут же уткнулась обратно в плечо парня.       Десятиклассники уже давно разошлись со двора, ровно как и учителя, и Морозов старший. Макс с Викой остались на улице совершенно одни, стоя в объятиях друг друга и наслаждаясь моментом. Парень медленно продолжал гладить спину Кузнецовой, словно стремясь растопить её тревогу. Он чувствовал, как ее дыхание постепенно становилось спокойнее, а пульс приходил в норму. Наконец, Вика подняла голову и посмотрела Максу в глаза. — Пойдём в школу? — спросила девушка, высвобождаясь из объятий Морозова. — Пойдём, — согласился парень.       Какое-то время они шли молча, неспешно направляясь ко входу. Макс чувствовал, как его сердце наполнялось теплом и счастьем в обществе Вики, и он был благодарен ей за эту неожиданную близость. Однако с каждой секундой Морозов начинал всё больше ощущать прилив неловкости от той тишины, что снова образовалась между ними. Чтобы как-то справиться с этим, Макс, сам не понимая, что делает, осторожно взял Кузнецову за руку. Вика не стала задавать вопросов или сопротивляться, отчего парню в итоге стало ещё более неловко.       Когда они подошли к школе, Макс отпустил руку одноклассницы, чувствуя себя глупо и смущенно. Кузнецова мило улыбнулась ему и вошла в здание, словно ничего особенного не произошло. Парень последовал за ней, упорно ощущая, что что-то изменилось. Морозов не мог отделаться от чувства, что между ними только что произошло что-то важное, но он не знал, как это обсудить и что с этим делать дальше.       Это не давало покоя Максу весь оставшийся учебный день. Парень метался между ощущением странной теплоты внутри себя, вызванной прикосновением к руке Вики, и чувством странной благодарности отцу за те кратковременные объятия после случившегося на физкультуре.       Разе мог этот человек быть убийцей? Казалось, ситуация усложнилась ещё больше. Да и вообще, какая муха укусила Павла Петровича, что он так разозлился на ученика?       Между постоянными раздумиями о том, способен ли всё-таки его отец на убийство, Морозов ко всему ещё и переживал о том, что Вика могла почувствовать его неловкость и неудачную попытку сближения. В то же время он не мог отделаться от мысли, что она улыбалась ему после этого.       После уроков Макс был настолько эмоционально вымотан, что, вспомнив о наказании директрисы и о том, что ему придётся драить туалеты вместе с Самойловой, чуть не взвыл от безысходности. Однако, переодевшись в удобную одежду, он всё же покорно отправился к Галине Васильевне за ведром и шваброй.       Вернувшись, он встретил в женском туалете Юлю, которая уже начинала чистить унитазы. Морозов скривился от мысли о том, что его ждет такая унизительная работа, но решил не показывать своё недовольство и просто взял ведро и швабру, начав тоже убирать помещение.       Сначала уборка происходила в полной тишине, чему парень был несказанно рад, однако к тому моменту, когда женский туалет был уже практически чист, Самойлова всё-таки решила завести с ним разговор: — Как ты? Ну... После схватки с диким физруком? — Нормально, — сухо ответил Макс, чувствуя, как в нём снова просыпается злость к блондинке. — Я думала, он тебя задушит. — Не ты одна. — Слушай, Макс... — осторожно начала Юля. — По поводу того, что было утром. Я не вру. Честно. Про твоего отца мне… — О, нет, ни слова не говори больше про моего отца. Поняла? — уже чуть более агрессивно оборвал девушку Морозов. — Слушай, я не понимаю, чего ты этим добиваешься и нахрена ты прицепилась вообще ко мне и к моим друзьям? Тебе мёдом что ли намазано? Мы как-нибудь сами разберёмся во всём, окей? — Какой же ты придурок, Морозов. Я помочь хочу, а ты ведёшь себя, как полное мудачьё, — выплюнула Юля, громко опуская крышку унитаза. — А ты ведёшь себя как ненормальная психичка со своими призраками. Ты так пытаешься моё внимание привлечь, да? — Да больно ты нужен мне.       Макс смог услышать, как хлопнула входная дверь. В туалет вошёл кто-то ещё. Но Морозову уже было глубоко плевать, даже если это была Елена Сергеевна. Парень чувствовал, как всё его тело снова охватила ярость, а потому продолжал нападать на Юлю: — Ой, да брось ты, я же не слепой. Ромыч вон бегает за тобой как собачка цирковая, а тебе хоть бы хны. Зато ко мне приклеилась, как банный лист к заднице. Отвали по-хорошему, а? Я люблю другую девушку, ясно тебе? Хоть на говно изведись со своими призраками! — Псих, — Коротко заключила блондинка. — Да нужен ты кому-то кроме Кузнецовой несчастной. И ту во френдзоне держишь. — Слушай, — уже более спокойно выдохнул Макс. — Вот тебя вообще волновать не должно, кого и где я держу. Кузнецова, ни Кузнецова… Поверь мне, тебе до всех моих подруг как до луны пешком. — Да пошёл ты к чёрту, индюк самодовольный, — после этих слов Самойлова собрала в корзину губки и чистящие средства, и покинула туалет.       Макс остался один, задумавшись над словами блондинки, а заодно и над своими. Любит. Конечно, он любит Вику. Стоило бы уже давно в этом себе признаться. Морозов понимал, что должен был что-то изменить. Возможно, настало время принять решение и начать новую главу в своей жизни. Макс решил, что завтра обязательно поговорит с Викой и попробует разобраться в их отношениях. Все-таки важно быть честным и открытым в любви, а Макс хотел найти счастье и настоящую любовь именно с этой девушкой.       Полный решимости, Морозов домыл последний участок кафеля в женском туалете, после чего, прихватив с собой ведро и швабру, направился вслед за Юлей в сторону мужского. — Теперь ты кабинки моешь, — с порога выдала Самойлова, выхватывая у парня из рук принесённые им принадлежности. — Пф, окей, — равнодушно согласился Макс, желая закончить уборку в тишине и не перепираться больше с этой ненормальной.       Однако когда Морозов открыл первую же на очереди кабинку, его ждал сюрприз. На крышке унитаза, прислонившись к стенке, сидел его друг Андрей. Без сознания.