Под игом любви

Они явились на камбуз вместе и напали на Миклуху за завтраком — он чуть пайком не подавился. Что, уже парой ходят? Интересно, а Гамберт уже взял у кибера интересующие его показания или нет? Ну, перед Миклухой он явно не станет отчитываться. К своему глубокому сожалению, Миклуха заметил, что очки не разбились во время драки при падении, и офицер Гамберт ходит с ними в полном комплекте. Жаль. — Доброе утро, — сверкнул стёклами сверхпрочных очков Гамберт. — Неужели, — отозвался Миклуха, наколов на вилку кусок котлеты из синтезированного белка. — Мы заняли две ближайшие к кухне каюты, — поставил его в известность Гамберт. — Постельное бельё и гигиенические принадлежности нашли в кладовой. Миклуха не ответил. Ему было похрен, что творится в пустых каютах. Специальная техническая служба следила за сбором и комплектацией утилизатора перед каждым вылетом, а он в подобные подробности никогда не вникал. Полный штат работников утилизатора составлял восемь человек, но на их работу не шибко рвались, оно и понятно, кому охота мусорщиком по космосу летать? В барах не уважают, дальнобойщики обсмеивают, да и подружке не расскажешь. Как только Миклуха ступил на борт «Марины», он справлялся со всеми обязанностями уборщика космического мусора в одиночку. Конечно медленно, конечно в нарушение всех техник безопасности, но когда сделать нужную работу вообще некому, то на всякие безопасности внимания никто не обращает. Тем более что во всём, что относилось к работе, Миклуха проявлял внимание и осторожность. Он продолжал молча доедать котлеты. — Послушай... — не унимался Гамберт. — Миклуха… Он поморщился, но продолжал ритмично работать челюстями. Что надо, сам скажет. Видно же, что за ночь офицера чем-то припекло. — Мне надо попасть на тот корабль. Адам сказал, что у его хозяина был сейф. Возможно то, что искали пираты, всё ещё в нём. — Деньги? Золотые слитки? Украшения? — спросил Миклуха насмешливо. Не видел он там никаких сейфов. — Нет. Некая информация. — Гамберт стрельнул глазами в сторону Адама, вошедшего на камбуз с пайками для себя и офицера. — Нужно, чтобы ты помог до него добраться и изъять. Вскрывать будем уже тут. Миклуха промычал: — Ну-ну, — и поднялся, обогнул Гамберта и добрался до плиты. Кофе и чаи по утрам он не любил, желудок их не принимал. А вот компот из настоящих сухофруктов! Сушёные яблоки, груша, абрикосы и сливы стоили сущие единицы, а варево из них получалось божественное. Как в детстве бабуля варила. Миклуха зачерпнул компота прямо кружкой из кастрюли — с неудовольствием отметив, что напитка там ощутимо уменьшилось без его участия, — и уселся на своё прежнее место. — Ну так как? — не отставал Гамберт. — Ты можешь делать, что хочешь, — ответил ему Миклуха. — Всё равно без мастер-прав на управление «Мариной» я один даже наружу выйти не могу. Все разрешения на доступ теперь у тебя. Ну так вперёд! — Миклуха махнул рукой в сторону «окна», стенной панели, куда велась трансляция одной из внешних камер. — Я тебе ничем не смогу ни помочь, ни тем более воспрепятствовать. Действительно не может. Даже если он этого Гамберта пришьёт по-тихому, — чего, разумеется, Миклуха никогда делать не собирался, то капитанские права к нему обратно не перейдут. О, он попробовал осуществить голосовой доступ к «Марине», лёжа в своей каюте, но искин даже не отозвался на названный код и слова. Очевидно, такой код действовал только единожды. — А если я дам усечённый доступ на управление вспомогательной техникой и разрешение на выход наружу? — неуклюже попытался «подмазать» его Гамберт. Да ладно, такой честный да упёртый, никогда, небось, ни с кем не договаривался. Такие люди любят, когда всё соответствует букве их закона, и на уступки идти не умеют. Миклуха ощерился в зубастой улыбке, закинул руки за голову и откинулся на спинку стула. — Не хочу. У меня отпуск. Ведёшь своё расследование — вот и веди. Я тебе не препятствую... Юль... — он посмотрел, как меняется офицер Гамберт в лице, и почувствовал себя частично отомщённым за вчерашнее. Как легко, оказывается, задеть этого офицеришку. И ведь даже не оскорбил, просто по имени назвал. Неожиданно в их дискуссию встрял Адам. — Если бы мне дали скафандр, я бы смог проводить и помочь, — сказал он. Миклуха мотнул головой и сказал: — Скафандра нет. Наврал, конечно. Валялось здесь на складе какое-то старьё, но к Адаму у него не было доверия. Мутный он какой-то. Говорят, DEX’ы умеют по голосу определять, врёт человек или нет. Умеют ли то же Irien’ы, Миклуха понятия не имел. Адам только кивнул головой. Мол, понял. — Я бы не хотел вмешивать в расследование гражданских лиц, — сказал Гамберт, обращаясь к Адаму. С собой он справился на удивление быстро. Но кого это он гражданским лицом назвал? Этого кибера что ли? Вот эту куклу для секса? Миклуха фыркнул, и Гамберт его понял. Каким-то шестым чувством догадался, о чём он, Миклуха, подумал. — Да, согласно изменениям, внесённым в гражданский кодекс, кибернетический организм, проявляющий признаки разумного, подлежит регистрации в ОЗК и приобретает статус галактического гражданина, обладает всеми правами и свободами, которые присущи любой личности, а именно: право на голосование, право на волеизъявление, право на свободное перемещение, право получать работу, право… — Ну всё, достал! Не надо мне тут ещё гражданский кодекс цитировать, — рявкнул Миклуха. — Эти поправки из-за DEX’ов внесли. А я что-то не слышал никогда про сорванных Irien’ов. В новостях о них никогда не рассказывали. — Разумеется, не рассказывали, — каким-то тихим голосом проговорил Гамберт. — Разве правительство признается в том, что часть людей содержится в сексуальном рабстве? Как это отразится на мировой общественности, как отреагируют ксеносы? Как… — Да всем плевать, — буркнул Миклуха и пристукнул кружкой с компотом об стол. — Вон, леразийцы своё потомство на консервы пускают, каннибалы хреновы, и что? Кому-то от этого плохо? Кто-то к ним на Леразию с военным флотом полетел? Наоборот, все жрут их процыкулыры и нахваливают, а про сожраных детей — ни гу-гу. И с людьми так же будет. — Да, но у леразийцев так заведено испокон веков. Их общество, их культура, их физиология — всё построено вокруг данного аспекта. А то, что творится у нас — это аморально! — набычился Гамберт. — Аморально — это когда альфиане по трое сожительствуют, — не уступал Миклуха. — А Irien’ов просто ебут время от времени. Это как замужество. Лежи себе, подчиняйся программе, да оргазмы испытывай. Тоже мне, рабство. — Что такое оргазмы? — спросил Адам. Миклуха уставился на него и не нашёлся с ответом. И ведь действительно, как он мог забыть, в каком виде оказался Адам запечатан в своей криокамере. Разве от такого можно получить настоящее удовольствие? — М-да... Не повезло тебе с хозяином, — буркнул Миклуха. — Попался извращенец какой-то. — Да нет, он был обычный, — сказал Адам. Прошелестел этим самым своим ломким подростковым голосом. — Таким же, как и мои предыдущие хозяева. Одному нравилось одно, другому другое, но сказать, что кто-то из них был лучше, а кто-то хуже, я не могу. Ни с кем из них я не испытывал ничего особенного. Секс — это как физическое упражнение. Наверное, Irien’ы созданы, как эквивалент тренажёров для физических нагрузок. Если у меня возникала угроза поломки, я старался предупредить хозяев о том, чтобы они уменьшили силу воздействия или сменили его… — Хрень какая-то, — буркнул Миклуха. То, что говорил Адам, не хотело укладываться в его голове. Гамберт тоже молчал, а вид имел бледный и какой-то осунувшийся. С ним сразу расхотелось спорить. — Эй, офицер, — окликнул его Миклуха и постучал костяшками пальцев по столу рядом с его тарелкой. — Верни мне права на управление «Мариной». Так и быть, можешь оставить капитанство за собой, заблокируешь прыжковый двигатель, если так боишься, что я куда-то свалю. Но управление верни. Иначе я один с такой махиной не справлюсь, если на уборку в космос выйду. И помощь твоя мне не нужна, я в одиночку привык работать. — Дальше Миклуха повернулся к Адаму и панибратски хлопнул его по плечу: — А ты, паря, не кисни. Из ящика мы тебя вытащили, хозяина у тебя, наверное, уже нет в живых. Зарегистрируешься в ОЗК, познакомишься с нормальными людьми, глядишь, встретишь кого-нибудь, кто тебе нравится... Девчонку там какую-нибудь, или... Кхе, или парня, чем вакуум не шутит. — Я не знаю, — ответил Адам. — Что? — Не знаю, кто мне нравится. — Э-эм... — Миклуха понял, что окончательно запутался, и смутился от этого. — Ну, у тебя теперь целая жизнь, чтобы разобраться. Гамберт тем временем нащёлкал что-то на своём комме, время от времени поглядывая на Адама. Видимо, его признания всё-таки разбередили полицейскую душонку, и как он ни старался изображать из себя непрошибаемого космокопа, у него это не шибко получалось. — Права доступа изменены, — сказала вдруг под потолком Маринка. Миклуха осклабился. — Ну, другое дело. — Он вылил в себя остатки компота и встал, чтобы скинуть одноразовую посуду из-под пайка в утилизатор, а кружку повесить обратно на держатель возле плиты. — Теперь можно и поработать, — настроение у него росло. Всё-таки додавил он Гамберта, заставил его поступить по-своему. — Теперь ты поможешь мне достать с корабля сейф? — спросил офицеришка, нахмурив свои мышиные тонкие брови. — Теперь я тебе что угодно сделаю, — ляпнул Миклуха, бесцеремонно подцепив пальцем его за подбородок, заставляя смотреть на себя снизу вверх. А вот нечего подходить сзади и нудеть об одном и том же. Гамберт гневно нахмурился и дёрнул головой, отодвинулся, но промолчал. Видно, очень заглянуть в сейф хотелось. Всё-таки без очков его взгляд казался лучше: был более открытым. Так Миклухе подумалось. — Слушай, ну вот на хрена ты очки носишь? — задал он мучающий его вопрос. Сперва показалось, что офицер Гамберт заявит ему, что это, мол, не его дело. И ошибся: он ответил другое. — Потому что вижу плохо. Разве не очевидно? — А если сделать коррекцию? — Это дорого. — Можно подумать, ты копишь на кольцо с бриллиантом и домик у моря для своей невесты, — Миклуха фыркнул. Нет, не видел он офицера Гамберта семьянином и любящим мужем рядом с какой-нибудь блондинкой-женой. Такие сухари никогда не женятся, всего себя отдают работе. — А вот это — не ваше дело, — прошипел Гамберт. — Ок, базара нет. Прости, что не в своё дело полез, Юль. Вместо ответа Гамберт дёрнулся к кобуре с личным бластером. А вот это уже было опасное телодвижение. Миклуха поспешил и завёл свою обычную волынку, всегда усыпляло бдительность: — Ну понимаешь, я ж один тут живу, ничего не знаю, с людьми подолгу не общаюсь. Потому и спрашиваю. Вот ты задержишь своих правонарушителей, а я буду сидеть на «Маринке» и вспоминать, что я когда-то общался с офицером Юлиусом Гамбертом, и он был классный парень, только уж очень зажатый… — Я при исполнении, — буркнул Гамберт, опуская руку с опасной кобуры. — У меня расследование. — Но отдыхать-то хоть иногда надо, — дёрнул плечом Миклуха. — Расследование от тебя никуда не убежит. — Надеюсь, — ответил Гамберт, встал из-за стола и, следуя его примеру, выкинул посуду в утилизатор, а кружку принялся споласкивать. — Ладно. Давай через полчаса у левого шлюза встретимся. Будь в скафандре, полетим на моём кобайке. — У тебя есть кобайк? — кажется, Гамберт удивился. — Отчего же ему не быть. Есть. Остатки былой молодости, — Миклуха мечтательно улыбнулся и потёр щетину на подбородке. Кажется, та уже достаточно сильно отросла, пора было брать специальный триммер и прорежать. Обрастать слишком густой бородой Миклуха не любил. Во-первых, не влезешь в скафандр, во-вторых, девчонки в «Матушке Крольчихе» пищать начинают. Ну, пожалуй, пищат-то они приятно, а попадаются такие, которым борода даже нравится, — кстати, давно он «Матушку Крольчиху» не посещал, надо будет при случае заскочить пару разочков. Не дело это, когда мужская модель киборга кажется привлекательнее, чем иные тёлочки. Поскребя ещё раз левой, родной рукой, подбородок, Миклуха кивнул и Гамберту, и Адаму, — и вышел. Ему ещё движок кобайка дособирать надо. Что-то тот вечно барахлит… Он уже ушёл в медитативный процесс переборки двигателя с головой, когда на комм пришло сообщение от Боинга. Хороший парень, волнуется, — подумал Миклуха. Он ещё не решил, повезло Боингу с бабёнкой или нет. Вроде, вобла сухая, по глазам видно, что привыкла, когда ей пятки лижут, богатенькая. Ан вместе. Значит, всё всех устраивает. Боинг не был похож на угодливого слабака; Миклуха таких терпеть ненавидел. Наверное, в спальне у них всё наоборот, — покатал туда-сюда Миклуха эту мысль в голове. Боинг командует за закрытыми дверьми, а вобла Алина слушается. Такое Миклухе нравилось ещё больше. Боинг писал, что они с Алиной готовы дать показания офицеру Гамберту, когда тому будет удобно, — не знал номер комма мышастого, вот и обращался через Миклуху. Хмыкнув, он отстучал «Хорошо, передам» и запросил у Марины трансляцию с камбуза, надеясь, что Гамберт ещё там. Можно было бы вывести свою морду прямо на голографический экран на стенке и сказать что нужно. Отправлять текстовые сообщения Миклуха не любил. Но — упс, Гамберта в камбузе не оказалось. В каюте? Он сдался: чего гадать, когда спросить можно. — Марина, дай информацию о местоположении офицера Гамберта, — затребовал Миклуха. — Офицер Гамберт вот уже десять минут находится в третьей душевой кабине, — ответила Марина и капризно хмыкнула. — Чо фырчишь, дура? — привычно буркнул Миклуха. Он сам устанавливал поверх стандартной прошивки эту версию обоев для искина, и в Марине его всё устраивало. А все эти её ахи-охи и фырканья — особенно. — Они там вдвоём, — томным голосом сообщила Марина, — это не по уставу. Согласно правилам использования, душевую кабину предполагается использовать в одиночном режиме. — Чо, в душ теперь по уставу ходят? А ну, дай картинку, — не подумав, приказал Миклуха. — Видеодатчики в третьей душевой кабине неисправны, — капризно ответил искин. — Тогда звук. — Даю, — в динамике комма мягко зашелестело. Похоже, кто-то раздевался. Потом раздался голос Гамберта: — Отлично заживает. У тебя хорошая регенерация. Смотри, это специальный коллоид, он даже не щиплет. Когда-нибудь пользовался таким? — Нет, — ответил голос Адама. — Всегда всё заживало так. — Вот я и вижу, всё тело в шрамах. Повернись... Волосы придержи… Похоже, распотрошил его аптечку, — подумал Миклуха с неудовольствием. Потом сам же себя мысленно обругал: для Адама пожалел какого-то разнесчастного коллоида? — А здесь сам помажешь... Тут тоже заживает. Ты молодец, — голос Гамберта был какой-то напряжённый. — Подожди минут десять, и можно одеваться. Я как раз тоже помыться успею. На время, пока мы с Миклухой будем снаружи, тебе придётся побыть у себя в каюте. Не обижайся. — Голос Гамберта отдалился от динамика, голос Адама наоборот слышался хорошо. — Я не умею обижаться. — Не ври. Всё ты умеешь. — Юлиус, а что такое оргазм? — по имени зовёт, с ревностью заметил Миклуха. Потом чуть не придавил себе пальцы тяжёлым кожухом. Хрена себе, такое спрашивать. — Это когда во время секса тебе становится очень приятно. Неужели ты действительно никогда... Не может быть. — Возможно, хозяева его испытывали, — голос задумчивый, неуверенный. — Если кончали, то да. У тебя ведь были только мужчины хозяева? — Один раз была женщина, недолго. Вскоре она приобрела Irien версии «Fantasy», модификацию с крыльями, а меня продала. Она говорила, что я слишком обычный. — Зажралась, нимфоманка богатая, — буркнул Гамберт. Миклуха едва расслышал и удивился: что это себе зануда офицер позволяет? Налогоплательщиков оскорбляет? Хотя сейчас он явно «не при исполнении», это голышом-то под ионным душем, хе-хе. Интересно, а он сейчас без очков? Гаечный ключ сорвался с гайки, и Миклуха закусил губу, сосредоточился. — Я тоже часто кончал. У меня директива кончать либо по приказу хозяина, либо только строго после него, — услышал Миклуха. Вот же ж ёперный театр, ну ни хрена себе! — Но я никогда не испытывал того, что ты описываешь. — Адам, — голос Гамберта приблизился, сделался громче. Помылся уже, наверное. — Это не так происходит. Ты должен встретить человека, который тебе нравится, которому ты доверяешь. И не следовать никаким директивам, а просто прислушиваться к себе, к своему телу. Тогда у тебя всё получится. — А если я просто создан не способным испытывать оргазм? Шуршание одежды. Офицер Гамберт должно быть снова надевал свой форменный мундир. А не предложить ли и ему что-нибудь из штатской одежонки? Да нет, наверное, не возьмёт. Или всё-таки предложить? — Не уверен, что это так. Не торопись. И всё у тебя будет, — раздался голос Гамберта. В принципе, правильно говорил. А не сводить ли Адама в «Матушку Крольчиху»? — осенила Миклуху внезапная мысль. Уж там-то девочки над ним постараются, помогут. А к моменту, когда Адам «встретит того, кто ему нравится», он уже и сам будет нормальным, без комплексов и глупых вопросов про оргазмы. — Миклуха живёт один. Значит, ему тоже не с кем испытывать оргазмы? Он вылез из-под движка, завернув последнюю гайку, и прикинул, успеет ли сгонять в душ, или придётся залезать в скафандр как есть: потному, в масле и зелёной силиконовой смазке. Сам дурак, что назначил время сбора так быстро. В итоге едва-едва в него уложился. Ладно, душевая подождёт. — Обычно люди о таком не спрашивают. Не знаю, Адам. Наверное, не стоит лезть в его личную жизнь. Если человек один, это ещё ничего не значит. — Мне нравится Миклуха. Он необычный. Не похож ни на одного из моих прошлых хозяев. Я не знал, что люди такими бывают. Влезть в скафандр... Но тогда трансляцию придётся прервать. — Бывают, Адам, и не такие. Люди разные. — Ты мне тоже нравишься, Юлиус. Ты добрый. — А... Спасибо, Адам. — За что? — Просто так. Давай я провожу тебя в твою каюту. Они наконец-то вышли из душевой. Миклуха с облегчением выключил трансляцию и полез в скафандр.

***

— Что думаешь об Адаме? — В смысле? — Он реально сорванный или у него хорошая программа имитации личности? — Ему никто не отдавал приказа притворяться с нами разумным. Значит, он действительно разумный. — А если внимательно поискать на корабле, может, ещё одного Irien’а найдём? — Он сказал, что у хозяина он был один. — А что ещё он тебе сказал? — Тайна следствия. Не могу тебе рассказывать. — Ну и чмо ты, Юль. — Офицер Гамберт. — Да мне похрен. Они разговаривали по внутреннему каналу связи между скафандрами и всё удалялись и удалялись от «Марины». Чтобы их слышать, пришлось идти в рубку и настраивать передачу данных через центральный динамик. Тогда, если закрыть глаза, возникало ощущение, будто люди по-прежнему рядом. Адаму не хотелось снова быть одному. Наверное, его таким создали, чтобы он тянулся к людям и долго не мог без них находиться. Вот как странно, знали ли его создатели, какие действия будут осуществлять с ним его хозяева? Может, если бы знали, то не стали бы делать его настолько зависимым от людей? Первого хозяина Адам почти не помнил. Помнил только, что о нём действительно заботились. Его регулярно кормили правильной едой — всё по инструкции. Часто мыли в пенной тёплой воде, одевали в мягкую и удобную одежду, у него была даже своя комната, в которой росли живые комнатные цветы. В эту комнату хозяин иногда приходил к нему, чтобы осуществить с ним один половой акт, а то и два, попеременно используя для проникновения рот Адама или анус. Его не заставляли делать ничего, что бы противоречило программе самосохранения, не повреждали тело. Наверное, это было хорошее время. Потом его продали, и у него появилась хозяйка. Её он запомнил лучше исключительно потому, что только с нею ему приходилось задействовать подпрограмму активного секса и использовать при половом акте член. Хозяйка любила разнообразные позы и даже иногда с ним разговаривала. Ему нужно было хвалить её и рассказывать ей, какая она красивая и насколько сильно ему нравится заниматься с ней любовью. Потом хозяйка накопила денег и купила Irien’а с крыльями, блондина с вьющимися волосами и тонким кукольным лицом. Несколько раз они участвовали в половом акте втроём, но потом хозяйка от Адама избавилась. Отдала подруге, а та шутки ради подарила его своему дружку, тот продал Адама с молотка за пять тысяч единиц — ему как раз не хватало денег на новый флайер. Человек, что купил его, не любил обычного секса с мужчинами. Адам даже чувствовал, что не нравится новому хозяину внешне. Ему приходилось постоянно вырабатывать феромоны, чтобы хоть как-то привлечь человека к себе, заинтересовать. Как таковых половых актов у них было мало. Но его новому хозяину нравилось Адама наказывать, обзывать, бить ремнём и кнутом, засовывать в него различные специальные приспособления и заставлять подолгу стоять на коленях, удерживая их внутри. Иногда хозяин брал его с собой в поездки в специальный клуб, в который приходили и другие люди со своими киборгами. Люди общались, ели и пили, слушали музыку, смотрели представления. Киборги обслуживали своих хозяев или тех, кого те им приказывали. Иногда их били, иногда увечили, но хозяин Адама на такое не смотрел; подобные зрелища его не привлекали. Вскоре Адама сменили на рыжеволосую женскую модель с большой грудью, и так у него появился новый хозяин, который ничем не брезговал. Он сразу ещё во флайере заявил своим приятелям, что приобрёл киборга, уже далеко не новую и уже непопулярную модель, исключительно на опыты. Странное и неправильное с точки зрения программы самосохранения началось в тот же вечер. «Задержи дыхание и не дыши, пока я не кончу», — приказал Адаму новый хозяин, используя для удовлетворения его рот. И одиннадцать минут Адам не мог вздохнуть, подчиняясь прямому приказу. Когда же его тело непроизвольно начало подёргиваться и вздрагивать, хозяин спустил сперму ему в рот, и только тогда Адам смог наполнить свои лёгкие воздухом. Вздохи производились глубокие, чтобы побыстрее избавиться от углекислого газа и насытить ткани кислородом. Хозяин похлопал Адама по щеке со словами: «Не DEX, конечно, но тоже неплохо». У нового хозяина Адама была теория, согласно которой киборги линейки Irien являлись недоработанными DEX’ами, и силу их прочности он вознамерился проверить. Наверное, в этом и состоял его «эксперимент». Адам спокойно сносил хлыст и не отключался даже при кратковременном воздействии электричества, задерживал дыхание на срок до двенадцати минут — теперь делая минет хозяину под водой. Всё его существование смешалось в череду испытаний и опытов. Иногда он умудрялся высказать предупреждение о возможном возникновении необратимых повреждений, но хозяин на них не только не обращал внимания, но даже, кажется, наоборот становился после них более агрессивным. Возможно, он считал, что Адам таким образом пытается оказать ему сопротивление? Но на самом-то деле Адам всегда был послушен и старался как мог. Например, в тот момент, когда ему пытались сломать пальцы на левой руке. Он всего лишь предупредил хозяина о возможном повреждении, произнеся: — Осторожно, продолжение данного воздействия повлечёт за со... бой повреждение организма. Его голос вздрогнул в момент, когда два пальца выгнулись под неестественным углом. Хозяин тут же, торопливо дёргая ширинку на своих брюках, потребовал у Адама открыть рот и засунул член внутрь, даже не дав как следует его облизать. Когда Адам начал производить с помощью языка, щёк и горла действия, необходимые для выполнения подпрограммы под названием «минет», хозяин наступил ему на вывихнутые пальцы. Адам непроизвольно вздрогнул, и это движение оказалось фатальным: хозяин кончил тут же. На внутреннем экране Адама расплылось алым сообщение о незначительной поломке части системы. Сиплым голосом он озвучил его вслух, даже не проглотив до конца всю сперму, что должен был делать всегда при любых обстоятельствах — такими были внесённые в его функционирование настройки. — А зачем тебе зубы, тварь? Ведь ты ничего не жуёшь, у тебя даже кормосмесь жидкая, — процедил хозяин, одной рукой держа свой опадающий член, а второй вцепившись и выкручивая волосы Адама, заставив его запрокинуть голову так, что возник риск вывернуть шейные позвонки. Похоже, Адам случайно умудрился поцарапать хозяина зубами. Странно, в системе об этом не сохранилось никакой информации. — Широко раскрой рот, ляг на спину и не шевелись, — приказал ему хозяин, взяв в руки клещи. Подобные инструменты у него всегда были под рукой. — Они у тебя вырастут снова, ты ведь DEX недоделанный... Вас там вместе клепают в одном цеху, а потом на ранних стадиях формирования подсаживают разные процессоры. Так что у тебя заложено три зачатка зубов, как минимум. Подождём, когда они снова вырастут. И снова удалим. Не дёргайся, твар-рь! Рот раскрой широко! — командовал хозяин, заметив, как Адам непроизвольно вздрагивает. — Мне не нужна соска с зубами. Ну на хрена тебе зубы. Вас надо сразу выпускать беззубыми, с мягкими ротиками… Он тянул, дёргал, расшатывал, царапая язык и дёсны, а несколько передних зубов вообще выбил рукоятью щипцов, приложив для этого значительное усилие. Но всё-таки он справился. Потом челюсти у Адама воспалились, и два дня система боролась со стоматитом. После зубы начали прорезаться. «Замедли их рост», — приказал хозяин, и Адам послушно внёс поправку в нужную директорию. Теперь, когда воспаление спало, он делал «минет» хорошо; хозяину нравилось, он кончал на пять-семь минут быстрее, что позволяло Адаму не задерживать дыхание надолго. Когда приходили в гости приятели хозяина, эксперименты над Адамом начинали обретать массовый характер. Однажды его заставили глотать жёсткий шнур из нанотрубок. Так как он делал это, на вкус экспериментатора, слишком медленно, трос начали проталкивать насильно, а Адам даже не мог взяться за него руками и замедлить его подачу: руки ему сковали за спиной. Острым концом трос впился в гортань и прорезал голосовые связки, наградив его хрипотцой, какой бы голос впоследствии Адам не использовал. Киборги линейки Irien, как и DEX, могли менять тембр и высоту голоса по желанию хозяина, но полученное повреждение регенеративная система залечила, образовав на его месте рубцовую ткань, и шрам на связках теперь не позволял Адаму воспроизводить модуляции голоса в полном объёме. В процессе проталкивания внутрь шнура горлом у Адама пошла кровь, что заставило приятелей хозяина заволноваться. «Да ты его так насквозь проткнёшь», — заволновался один. «На то и был расчёт; выведем конец через его задницу и повесим под потолком, будет живая скульптура, я в одном столичном музее такое видел. Авангардное искусство!» «А ебать ты что будешь? Вынимай давай, придурок!» Так Адам был лишён шанса приобщиться к искусству. Вместо этого его пустили по кругу — обычная практика. Потом ему в беззубый рот вставили горлышко бутылки с высокоградусным алкоголем и заставили глотать. Адам не пьянел, а алкоголю даже обрадовался, ведь его можно было переработать в энергию. Потом кто-то заставил его встать на четвереньки и выставить зад, и в анальное отверстие ткнулся заострённый носок ботинка на тонкой подошве. Любое механическое воздействие программы Адама воспринимали как начало полового акта, поэтому кожа его ануса с готовностью раскрылась под давлением, а слизистая тут же начала вырабатывать смазку, которая облегчала проникновение и скольжение. Густая и прозрачная, она вскоре потекла по поджатым тестикулам, по стоящему члену, по расставленным бёдрам, и когда Адам ощутил сильный пинок и услышал слова: «Ну давай, кончай, патлатый», то программа подчинения распознала в них приказ, и сперма фонтанчиком брызнула из члена на пол. Но сам Адам не чувствовал ничего. Он и не знал, что должен что-то чувствовать. Что ему можно. Что он может, как человек, что-то ощущать. Как странно. Сейчас, думая о своих бывших хозяевах, Адам не мог вспомнить ни одного их лица. Зато прекрасно помнил голоса. И то, что каждый из хозяев делал с ним. Он не чувствовал боли. И всё-таки ему было больно. Сейчас. Теперь. Когда офицер полиции с красивым именем Юлиус тихим голосом сказал, будто от секса Адаму могло быть хорошо. Будто от секса можно было испытать что-то приятное, а не только встревожиться из-за очередного сообщения системы о повреждении. Будто ощущение от секса, так называемый оргазм, Адаму захочется разделить с кем-то особенным. С тем человеком, которого Адам когда-нибудь обязательно встретит. Не может не встретить. Потом тот ботинок ему приказали облизать, что Адам безропотно выполнил, елозя губами и беззубым ртом по влажной от смазки коже. Потом его поволокли в ванную и долго, — дольше и грубее, чем нужно, промывали рот и анус водой из шланга. Потом друзья хозяина поругались, потому что один хотел засунуть в Адама душевой шланг, а другой просто хотел секса. Кто-то из них достал бластер и выстрелил, а после, протрезвев и испугавшись, кому-то звонил по комму и что-то говорил блеющим голосом. Потом появился сам хозяин одновременно с незнакомыми Адаму людьми. Труп вынесли из ванной. «А этого тоже»? — спросил один из незнакомцев. Адам отодвинулся от его рук со словами: «Извините, вы не можете меня касаться, так как не имеете права доступа». «Слушай, а отдай мне его, — сказал человек, — в уплату за услугу». «Бери его и проваливай, — тут же согласился бледный и встревоженный хозяин. — Irien, теперь твой новый хозяин — мистер Брон». Под таким именем, как после оказалось, поддельным, процессор Адама и внёс этого человека во внутреннюю базу данных в качестве хозяина. Мистер Брон был наёмником. Он оказывал людям, у которых возникали проблемы с законом, различные услуги нелегального характера. После выполнения очередного поручения он любил взойти на корабль, сесть в своё антикварное кресло из дерева, включить на голографическом экране изображение горящего камина, налить себе виски и позвать Адама. Адам приходил, садился перед «камином» и начинал гладить руками свой член и края ануса. А мистер Брон смотрел. Адам никогда не кончал сам, потому что не получал такого приказа. Насмотревшись и возбудившись, мистер Брон звал Адама к себе, давал ему свой член и во время минета затягивал туго захлёстнутый ремень на его горле. Похоже, он тоже любил проводить эксперименты над Irien’ами. Наверное, именно так они и познакомились в клубе с прошлым хозяином Адама. Кожа горела на горле, Адам задыхался, тщетно пытаясь снять со своей шеи плотное кольцо и получить хоть глоток воздуха. В отличие от предыдущего хозяина, мистер Брон никогда не приказывал ему не сопротивляться или задерживать дыхание. Он отпускал ремень только в тот момент, когда начинал кончать, и Адам несколько раз давился его спермой, пытаясь вздохнуть, но вместо этого получая заряд горькой жидкой субстанции в дыхательные пути. Тогда сперма шла у него носом, он кашлял и дрожащей от перенапряжения рукой хватался за горло. Мистеру Брону это нравилось. Он был доволен. Он даже приказал Адаму отрастить обратно зубы. Говорил, что ему нравится, когда у тела полный комплект всех органов. Именно так. «У тела». Однажды он взял Адама с собой на встречу. Не в клуб, а в частный особняк. Там Адама поместили в террариум с крупным хищным цветком, находившимся в стадии размножения. «Редкий случай, Адам. Нельзя им не воспользоваться, — сказал мистер Брон. — Тебе повезло. Постараешься для меня?» «Постараюсь», — ответил Адам, и крышка террариума за ним захлопнулась. Внутри было жарко и влажно. И орхидея немедленно вытянула свои псевдокорни, богатые тактильными рецепторами, и наткнулась на пыльцу, которой Адама опрыскали из баллончика-пульверизатора. Когда орхидея начала проникать в Адама своими гладкими толстыми корнями, его тело стало воспринимать вторжение как половой акт, и Адам вынужденно раскрылся, расслабился перед ним, хотя и понимал, что на сей раз не сможет ни кончить сам, ни довести своего временного партнёра до семяизвержения. Вечеринка закончилась через несколько часов, а в животе Адама змеями перемещались корни и псевдощупы орхидеи. Цветки поочерёдно тыкались в его перевозбуждённый пенис, норовя длинными пестиками проникнуть внутрь уретры. Некоторым это даже удавалось. Их касания казались щекотными. Время от времени из пениса Адама по каплям выступала сперма в ответ на механическое раздражение предстательной железы. Но семявыводящие канальцы были намертво пережаты наноимплантатами в ожидании команды, которой отдать ему было некому. Полчаса недовольному мистеру Брону понадобилось, чтобы вызволить Адама из плена орхидеи. Тёплые и влажные внутренности её корни покидали крайне неохотно. Когда Адам поднялся на ноги и пошёл, по его ногам потекла смазка; растянутый анус сомкнулся не сразу. «Кончай и поехали», — сухо сказал мистер Брон уже на парковке, наконец обратив внимание на стоящий пенис Адама. Тело Адама вздрогнуло, наконец расставаясь с накопленной спермой. Сперва она брызнула короткой сильной струёй, а после потекла тягуче и долго. «Сядешь на пол», — приказал мистер Брон. Он не хотел, чтобы Адам испачкал сиденье взятого в прокат флайера. Мистер Брон был взвинчен, возбуждён и зол, но к Адаму так и не прикоснулся. На следующей неделе он продал Адама новому хозяину. Тому самому, который нацепил на него сбрую и вставил в член магнитный держатель. Тому самому, которому нравилось, чтобы Адам спал в его кровати. Хозяин любил раздвинуть его ягодицы в любое время вечера, ночи или утра — и всунуть в анус Адама свой член. Кончив, он затыкал его анус специальной пробкой с крепким держателем — не вытолкнешь. Иногда вместо члена в Адама вставляли пальцы, а зачастую — и руку. При этом хозяин дёргал за сбрую, и штырь угрожающе оттягивал член Адама, мешая процессу эрекции. А ещё хозяин имел привычку разговаривать во сне. Поэтому все данные, что он хранил на голокристалле в сейфе, были известны и Адаму тоже. Теперь Адам очень волновался. Потому что если окажется, что сейф пуст, то единственным хранилищем координатов пиратской базы по производству киборгов окажется он сам. Что он должен делать? Рассказать об этом или промолчать? Он чувствовал, как ему хочется рассказать обо всём, признаться. Ведь эти люди были так добры к нему. Но вдруг эти люди, Юлиус и Миклуха, окажутся такими же, как его последний хозяин? Вдруг они захотят непоправимо повредить его тело? Адам сорвался, когда хозяин сильно напился после очередной инспекции, которую его шеф проводил на своей базе, и из-за воздействия алкоголя у него пропала эрекция. Когда хозяин понял, что все его ухищрения тщетны, он зарычал и схватился за бластер. Рывком вставив дуло бластера Адаму в анус, хозяин принялся двигать рукой, имитируя фрикции и движения собственного члена. Когда Адам вгляделся в пьяные полубезумные глаза, вдохнул запах перегара и услышал «...сейчас он в тебя кончит горячей плазмой... всё пузо плазмой обкончает...», то понял, что сейчас его убьют. И руки дёрнулись сами, оттолкнули пьяного человека прочь. Вовремя — бластер вывалился из ослабевшей руки и выстрелил в пол, прожигая в нём дыру. Человек подхватил бластер и, держа Адама на прицеле, крикнул охрану. Двое охранников ворвались в спальню, один с силой отшвырнул Адама к стене... В затылке что-то хрустнуло, а потом обдало незнакомым жаром. Адам замешкался, его скрутили и уже собирались пристрелить, — прямо в затылок упёрлось дуло плазмомёта, — как вдруг бывший хозяин, к тому моменту резко протрезвевший, приказал: «В криокамеру его. Он же Irien. Не знал, что их срывает. Надо изучить». А потом Адама разморозили, и первым делом он увидел Миклуху и Юлиуса Гамберта. И не сразу поверил в то, что его хозяин мёртв. Однако, когда Юлиус рассказал ему об этом в третий раз, Адам решил, что его словам можно верить. При разговорах с этими людьми он пытался использовать стандартную программу общения с незнакомцами. Однако та была составлена специалистами DEX-компани с таким расчётом, чтобы привлекать внимание. И Адаму время от времени приходилось вносить в её работу коррективы. Он пока не понял, действительно ли хочет казаться для этих людей привлекательным. Он с осторожностью ждал, когда новые люди назовут себя его новыми хозяевами, и ему вновь придётся выполнять их приказы, находясь под постоянной угрозой повреждений и получения травм... Однако, прошло уже двенадцать часов тридцать пять минут с момента их встречи, а люди вели себя с ним, как с равным, и ничего от него не требовали. Ни подчинения, ни полового акта. Только рассказов. Вообще-то киборги не имели права рассказывать о своих прошлых хозяевах. Это запрещали программы, работающие в процессоре. И Адам с трудом, но и не без удовольствия преодолевал их запреты, слово за слово вытягивая из себя ответы, в которых так нуждался Юлиус. Его накормили настоящей едой, ему дали одежду, к нему были добры… Самое меньшее, что он мог дать в ответ — это ответить на вопросы. Адама создали отзывчивым и чутким. Даже когда он мучился от недоверия и страха, ему хотелось диалога и общения, взаимодействия с людьми, он искал их общества. Юлиус и Миклуха пока ничем ему не угрожали, даже не кричали на него и не били, и потому казались необычными и притягательными вдвойне. Адам тянулся к ним. Сейчас ему было странно: он остался один на всём корабле, и хоть требование оставаться в каюте и было высказано, оно прозвучало не в форме приказа, а как мягкая просьба. Так что сейчас Адам делал то, что делал. Слушал их голоса. Потому что не хотел оставаться один. Наверное, в DEX-компани его создали таким, чтобы он страдал от одиночества. — Ничего себе дыра! — Это плазменной бортовой пушкой, наверное. Смотри, какие оплавленные края у обшивки. — А что же щит, не сработал? — Может, они сперва его выжгли в ноль. — То есть, никто не выжил? — Ну почему? Если были не дураки, то надели скафандры заранее. А дураками они, судя по всему, не были. Я ни одного трупа не увидел. Не дрейфь, братуха! — Когда ты начнёшь называть меня офицером Гамбертом? — голос у Юлиуса звучал недовольно, это было слышно даже через помехи. — Никогда? — предположил Миклуха. Его голос излучал веселье. — Да ладно, Юль. Мы в космосе. Что здесь значат какие-то условности вроде имени и звания? Ты скончаешься через каких-то лет пятьдесят. А космос — вечен. — Это не повод грубить и выказывать неуважение. — Дай руку, вот тут осторожно, арматурина острая... Юль, ты ж на самом деле не такой. Я видел, как ты там летал. Ты горячий и порывистый чувак. Ну на хрена тебе эти звания и церемонии? Я бы мог звать тебя хоть как… — Вот и зови; меня устроит. — Но я видел, какой ты настоящий… Из динамиков в ответ на слова Миклухи раздалось сопение. — К тому же, у тебя очень ржачное имя! Ты в курсе, что оно женское? — Оно мужское! Ты в курсе, что ты мудак, Миклуха? — Да, мне как-то говорили... Всё, тихо. Пришли, — голос Миклухи внезапно посерьёзнел. — Ну? Где там твой сейф? Что ты там разглядываешь? — Следы бластеров на стенах. Плавился и остывал пластик переборок. Почти не горел — кислорода уже было мало. Стреляли после разгерметизации. Значит, они были живы, когда на борт поднялась абордажная команда. — Ну я ж говорил тебе, влезли в скафандры, если были не совсем идиоты. — А вот здесь пятно крови на полу. — Ну, видимо, кто-то храбрый и бессмертный быканул и полез на дуло. Обычная история, Юль. — Выражаясь доступным тебе языком, иди на хрен, Мик. — О! Меня поименовали?! — Бластер обычно запекает кровеносные сосуды. А вот плазменная пушка... Наверное, на минимальный заряд поставили, чтобы самим не запечься. Плазменная пушка могла быть как у нападавших, так и у защитников. — Ну, не знаю, какая разница. Мы ваших полицейских академиев не кончали, не в курсах. — Спасательные капсулы на борту есть? — Слушай, вот ты дотошный. Сам топай до своих спасательных капсул и считай. — Так есть или нет? — Не проверял. — Что, их потом по серийному номеру отследить могут? Сложно барыгам продавать? — Ты на что это намекаешь, а?! — Ни на что, Мик, — в голосе Юлиуса было слышно еле заметное пренебрежение. Да оно и пропало сразу, как только он сказал: — Вот та панель возле правого от входа иллюминатора. За ней должен быть сейф. — А ну, посторонись. — Раздалось сопение и резкое «х-хэк». — Ты как? Рукой… — Ну я не знал, что у тебя есть лишние батареи бластера в запасе. Ну вот он, твой сейф. Вырезаем? — Сейчас, погоди. Адам сказал мне код. Давай сперва попробуем набрать. Вряд ли в самую последнюю секунду перед штурмом его решили сменить. Когда Юлиус упомянул его, Адам почувствовал странную теплоту в груди. А потом услышал то, что заставило всё его нутро обратиться в холодный комок иррационального страха. — Пусто? Посвети ещё. — Пусто. Там должен был быть голокристалл с данными. Его забрали? — Экхм... Ну, не удивительно. Сюда ломились серьёзные ребята. — Да... Вероятно… — Ну так чо, возвращаемся? Мне ещё надо смонтировать резак и сеть раскинуть. Да и твои обломки, наверное, тоже подобрать нужно... А то комиссия решит, будто я недобросовестный уборщик, хе-хе. Ну чо ты опять завис, Юль? — Я вчера ознакомился с данными, которые мне предоставил твой искин. Заказ на утилизацию поступил в вашу контору пять дней назад. Примерно через сутки после того, как произошло нападение на корабль. — Ну? Теперь ты убедился, что я чист? — Но что они здесь делали? Неподходящее место для круиза. К тому же команда, имеющая плазменную пушку на борту, — серьёзные ребята, наверняка наёмники. Или тоже пираты. — Теперь мы этого никогда не узнаем. — Однако по узконаправленному лучу они вызвали полицейский корвет. Значит, не пираты. В вызове числится частный предприниматель Тадеуш Нагата. — Да хоть моя родная мамочка. — Миклуха, это не шутки. — Ой, лучше зови меня Миком, как раньше. — За Тадеушом следили? Может, он пытался продать данные конкурентам своей фирмы, и они не сошлись в цене? — Или совладельцы его фирмы узнали, что он работает на сторону, — и вовремя приняли меры по устранению утечки инфы, — в свою очередь предположил Миклуха. Юлиус какое-то время молчал. — Возможно, ты прав. Возвращаемся. — Ну наконец-то! Слава Комете! — Ты космоист что ли? — Атеист я. Просто выражение нравится. — А. Понятно. По тебе заметно, что ты не религиозный человек. Миклуха фыркнул, что прозвучало как ещё одна помеха связи. Адам отключил передачу и отправился в свою каюту. Что будет, когда он признается, что помнит координаты наизусть? А может, просто не говорить? Вряд ли кто-то знал, что его хозяин Тадеуш Нагата разговаривал во сне. Интересно, сильно ли пригодятся Юлиусу эти координаты? Адам не знал, с чем именно работал его хозяин сейчас. С точки зрения закона, он являлся крупным поставщиком медицинского оборудования и некоторых биологических материалов. Торговал кровью, лимфой, анабиозными капсулами и криогенными камерами, аппаратами для выращивания искусственных органов и наборами стволовых клеток. С точки зрения пиратов он осуществлял ту же самую деятельность, но работал уже не столь «чисто». Порой органы для пересадки и клетки извлекались и пересаживались нелегально, операции производились в обход государственных квот или со сниженным качеством и с помощью более дешёвых материалов. Адам это понимал, а ещё понимал, что всё это заинтересует Юлиуса. Пока что Адам сказал ему только про сейф и про то, что его заморозили после срыва. Хм. Наверное, если он «вспомнит» про остальное, то Юлиус будет ему за это благодарен. Да, наверное, так. Но зачем Адаму его благодарность? Почему для него так важно сделать для полицейского что-то ещё? Адам с досадой подумал, что до сих пор не избавился от желания угождать. Его таким создали, он не виноват, но… Юлиус ведь носит с собой полицейский жетон, — пусть не на виду, но Адаму достаточно просто знать, что жетон существует. Именно из-за него программы Адама присвоили Юлиусу статус временного хозяина и теперь во всём заставляют угождать ему и подчиняться.