Правда или действие

С самого раннего утра субботы в общежитии царила суета. И неудивительно. Пусть все ребята и делали все, чтобы стать в скором будущем сильными героями, они все таки оставались подростками, которым очень хотелось развеяться, поэтому подошли к возникшей возможности провести весело время за пределами Академии весьма серьезно. Все-таки им еще необходимо было закончить с ежедневной рутиной перед тем, как отправиться развлекаться, а времени до начала сбора в общей комнате оставалось всего ничего. Все не переставали бегать по лестницам и коридорам, чтобы все-все успеть, на кухне и в прачечной образовалась небольшая очередь и толкучка. Если бы за этим четко не следил Иида, которому, между прочим, тоже надо было собираться, то неизвестно, какой бы хаос устроил класс 2-А. Именно в такой неразберихе покинули общежитие Тодороки и Мидория. Изуку решила последовать примеру Тодороки и съездить к маме, которую уже очень давно не видела. Она договорилась с остальными, что сама потом доедет до центрального парка, пусть и уговорить Ииду отпустить ее одну было ой как не просто. Все же до станции ее проводит Тодороки-кун, а от ее остановки до дома было рукой подать. На улице стояла непривычная для мая изнуряющая жара. А было еще только утро. Изуку с неким страхом ждала, что будет твориться в разгаре дня. Они с Тодороки неторопливо дошли до станции, он тихо (из-за чего Изуку пришлось максимально близко идти рядом с ним, от чего она то и дело задевала его локтем) рассказывал, как прошла прошлая его встреча с мамой, а она внимательно слушала. — А вот и моя электричка, — произнесла Изуку, заметив приближающийся поезд, — спасибо, что проводил, Тодороки-кун. — Ничего страшного, — ответил тот. — Напиши, пожалуйста, как будешь дома, на всякий случай. — Хорошо, — Изуку улыбнулась и зашла в вагон, откуда помахала ему рукой перед тем, как двери закрылись. — Увидимся на ярмарке! Только электричка тронулась, Изуку сделала глубокий вдох. Вот и осталась она одна наедине со своими мыслями. Будет ли это их первое свидание с Тодороки-куном? Но ведь на ярмарке будут все их одноклассники, а свидания вроде как проводят только вдвоем, а вдвоем они проводят время почти каждый день, но это же не свидания. Однако Тодороки-кун сказал, что хочет взять ее за руку, а они до этого никогда не держались за руки. Станет ли это свиданием, как только он возьмет ее за руку? Означает ли это, что она не сможет отойти от него ни на шаг? Пойдут ли они на такие аттракционы, на которые обычно ходят только парочки? А если вдруг Тодороки-кун осмелеет настолько, что захочет ее поцеловать?.. Из ее сбивчивых мыслей вытащило недовольное шипение. Похоже, она снова начала громко бормотать и мешать остальным пассажирам, которые недовольно смотрели на нее. Пробормотав извинения, Изуку, красная как рак, взглянула в окно. Ее станция была уже близко, она совсем потеряла счет времени и чуть не проехала нужную остановку. Пулей выскочив из вагона, девушка, не сбавляя темпа, добежала до дома, где ее с нетерпением ждала мама, которая по этому радостному поводу накрыла пышный стол из ее любимых блюд, и хоть Изуку и плотно позавтракала перед выходом, она не могла сопротивляться запаху, от которого потекли слюнки. Но перед тем, как дать дочери сесть за стол, Инко попыталась задушить ее в своих крепких объятиях и долго не хотела ее выпускать из них. Однако Изуку сама не стеснялась выражать свои теплые эмоции к ней — все же она успела здорово по ней соскучиться. Ей первое время было очень тяжело привыкнуть к тому, что маму она теперь видела раз в неделю, и то это не всегда получалось. Они всегда были очень сильно привязаны друг к другу, и теперь им приходилось учиться буквально жить заново, но Изуку, конечно, было в разы проще, так как весь день у нее был расписан по минутам, а желание отдавать кому-нибудь свою накопившуюся любовь она выражала либо на Очако, либо на Ииде. Как же справлялась с внезапным одиночеством мама, Изуку было страшно даже представить. Как она узнавала из их ежедневных вечерних разговоров по телефону, Инко теперь проводила гораздо больше времени с матерью Каччана. Они были подругами задолго до того, как у каждой появилась семья, и не переставали часто общаться, даже когда их отпрыски стали намеренно избегать общения друг с другом, а теперь, когда дети выпорхнули из родительского гнезда чуть раньше, чем планировалось, они завели традицию каждый вечер ходить друг к другу в гости. Что ж, теперь у них стало еще больше общих тем и беспокойств. Изуку была рада, что матери было на кого положиться, пока она сама не могла быть с ней рядом. Вдоволь наобнимавшись и даже пустив слезу, они все же смогли оторваться друг от друга. Изуку отправилась в ванную вымыть руки и отправить сообщение Тодороки, что она дома. Тодороки ответил, что только подходит к больнице, и ему еще нужно было дождаться сестру. Изуку попросила передать Фуюми привет, убрала телефон в карман и, ощущая прилив счастья, вприпрыжку вернулась в гостиную. — Так вы собираетесь всем классом на ярмарку сегодня? — спросила мама, подперев щеку рукой, пока она с неким обожанием наблюдала, как Изуку с первобытным удовольствием поглощала заботливо приготовленную ею еду. — Ага, — с набитым ртом ответила Изуку. — Рада, что вас отпускают развеяться, а то вам, наверное, в Академии спуску не дают, устаете сильно. — Но мама, мы же будущие защитники общества, мы и должны выкладываться на полную. — Да, но вы все еще дети, — вздохнула Инко. — Так в тренировках вся жизнь пролетит. Расскажи, что нового у вас? Как Урарака-чан? Иида-кун? — Все хорошо, мам. Все так же вместе совершенствуемся. — Точно? — вдруг решила уточнить Инко. Изуку даже жевать перестала, заметив взволнованный взгляд матери. Ее мама иногда была до ужаса проницательна, а иной раз могла, как говорится, и слона в комнате не заметить. И первое Изуку очень не любила, зная упрямство своей мамы, доставшееся ей по наследству. — Точно-точно. — У тебя, когда ты только пришла, был очень озабоченный вид, будто ты о чем-то волнуешься. Что-то точно случилось, мое материнское сердце не обманешь, — Инко пристально посмотрела на дочь, отчего по спине Изуку пробежали мурашки. Она очень не любила врать матери, хоть ей и приходилось часто это делать. Она врала, что с Каччаном у них прекрасные отношения, и что ожоги, которые ей не удавалось скрыть за одеждой, она получала от других задир. Она врала, что все дни проводит в школьном клубе, хотя на самом деле слонялась по улицам, чтобы понаблюдать за очередной внезапной схваткой между героями и злодеями. Последний раз она соврала про внезапно пробудившуюся причуду. И вот сейчас ей нужно было опять врать, что ее прямо в эту секунду не сводят с ума собственные мысли об отношениях с мальчиком, потому что она раньше никогда и не мечтала о том, что у нее когда-нибудь могут появится эти самые отношения. И вообще, можно ли маме рассказывать про такие вещи? — Изуку... Она почувствовала, как ее руку накрыла мамина горячая ладонь. В глазах мамы было столько тепла, любви и поддержки, что ответ «Все хорошо» застрял у нее где-то в горле. — Обещай только не волноваться, — заговорила наконец Изуку осипшим голосом. — Милая, сколько раз я тебе говорила, что нельзя так начинать со мной разговор. Я как раз начинаю сразу же волноваться! — Я просто не знаю, как ты можешь отреагировать на эту новость, — оправдывалась Изуку, запустив руку в свои густые волосы. — Короче, мне предложил встречаться один парень, который нравится моей однокласснице, из-за чего я чувствую себя отвратительно, но в итоге мы с тем парнем решили, что пока не будем с этим торопиться, и сегодня у нас, наверное, в этом парке произойдет свидание. Или не свидание. Я не знаю, я запуталась и ничего уже не понимаю. Когда она решилась посмотреть на маму, то почувствовала, как внутри все резко похолодело. Инко смотрела на нее стеклянными глазами, в которых стояли слезы. — Мамочка! — Изуку, из рук которой выпала вилка и со звоном упала в тарелку, вскочила со стула. — Мама! Ты чего? — Ты не представляешь, как я рада, доченька моя, — одними губами сказала Инко. — Как я рада. Изуку смотрела на нее с ужасом, боясь, что эта новость окончательно добила ее и без того нервную мать. — Ты о чем, мам? — Ну как же? Все твои мысли были только о героях, и когда у тебя пробудилась причуда, я думала, что навсегда ты лишила себя обычных человеческих радостей. Когда у тебя появились друзья, то мое материнское сердце нашло покой. О большем я уже и не мечтала. «Похоже», — мелькнуло у Изуку в голове, — «мама спятила». Другого объяснения ее поведению она найти пока не могла. — Я уже и не надеялась понянчить внуков, зная твою одержимость стать лучшим героем. Но, слыша это, я знаю, что у меня теперь есть шанс. Наконец-то в твоей голове появилось место и для мальчиков. — Мама, — Изуку не скрывала ужаса в голосе. — Какие внуки? Как ты вообще построила такую цепочку умозаключений? Я всего лишь сказала, что не понимаю, как сейчас складывается моя жизнь, что ждет меня дальше... — Это все из-за твоей социальной неопытности, — Инко вытерла уже текущие по щекам слезы. — Даю слово, что скоро ты сама во всем разберешься. Тебе всего лишь нужно время. Лучше расскажи мне про этого мальчика. Кто это? — К-какая разница? — промямлила Изуку, шокированная нездоровой реакцией своей матери. — Как «какая разница»? Наверняка, это кто-то из класса, а значит я его знаю. Это Катсуки-кун? — Господи, нет, — жалобно простонала Изуку, ощущая, как вспыхивали ее щеки. — Может, тогда Иида-кун? А Урарака-чан та самая влюбленная одноклассница? — Мама, прекрати гадать! Это не Каччан и не Иида-кун. И не собираюсь я тебе больше ничего говорить. Ты меня не на шутку пугаешь сейчас. — Ну как знаешь, — мама пожала плечами, — ты, главное, доешь, а я пока за кое-чем схожу. Она встала и быстро поспешила скрыться где-то в их маленькой квартирке. Изуку лишь осталось беспокойно жевать и ждать, что может учудить мама в таком состоянии. — Говоришь, — услышала она ее голос, — у вас сегодня свидание? На ярмарке? — Не знаю, говорю ж. Мы как-то это не обсуждали. — Недавно, как чувствовала, решила сшить тебе это на лето для особенного случая, — Инко появилась со свертком в комнате. — Похоже, что случай настал. Изуку встала и медленно подошла к ней. — Что это? — она с опаской приняла у матери сверток. Инко ничего не ответила и лишь пристально следила за реакцией Изуку, которая развернула зеленое платье с завышенной талией и юбкой-солнце, сшитое из какой-то легкой, почти невесомой ткани. — Мам, — сказала ошарашенная Изуку, разглядывая его. — Ты же знаешь, что я не ношу такое. — А ты примерь, — настояла Инко. Изуку взглянула на нее, удивленно приподняв одну бровь, но все же пошла к себе в комнату. Примерив его, она критично разглядывала свое отражение в зеркале. Пусть юбка казалась ей непривычно короткой, Изуку не могла не отметить главный плюс платья — длинные рукава. Изуку не стеснялась своих шрамов, но на самый большой, полученный в битве с Мускулом, ей просто было неприятно смотреть, поэтому почти ко всем футболкам к правому рукаву пришила дополнительный компрессионный. — По-моему, тебе идет, — сказала заглянувшая в комнату Инко. — Да, — неохотно согласилась Изуку. — Только все равно непривычно. Она начала расстегивать платье, когда мама ее остановила. — Ну уж нет, я не могу пустить тебя на первое свидание в мальчишеских бриджах и в футболке с Всемогущим. — Почему? Мне так удобно. — Ты так каждый день ходишь, а тут надо постараться быть максимально необычной, — не унималась мама. Изуку еще раз взглянула в зеркало. Наверняка, все девочки из класса придут в нечто похожем. У Момо всегда были милые и красивые наряды на любой случай, подчеркивающие ее пышные достоинства. Уж рядом с ней Изуку точно рядом не стояла, хоть какое платье она не наденет. Интересно, нравятся ли Тодороки девушки в платьях? Наверное, да. Тору-чан говорила, что всем парням нравится, когда девочка ведет себя максимально женственно. Как Момо, например. Только вот Тодороки предложил встречаться ей, а не Момо... — Изуку, прекрати так много думать. Попробуй один раз, дальше все равно ты будешь ходить в том, в чем сама захочешь. — Хорошо, — сдалась Изуку. — Только мне телефон и ключи деть некуда. В отличие от мальчишеских бридж, в платьях вечно нет глубоких карманов. — Секундочку! — Инко, воодушевленная победой, пулей выскочила из комнаты Изуку и вернулась буквально через минуту, держа в руках белую сумочку и такие же белые босоножки на каблуках. Увидев вытянувшееся лицо дочери, она усмехнулась. — Ну не в красных же твоих кроссовках идти, верно? А эти босоножки мне все равно малы, а выкинуть жалко... — Мама, ты с ума сошла? Я ж на них разобьюсь! Умру от переизбытка кислорода там, наверху! — Не драматизируй, это всего лишь пять сантиметров. — Это целых пять сантиметров. Я же вообще не умею на каблуках ходить! Я упаду где-нибудь по дороге и сломаю ногу. А мне ноги надо беречь, у меня все техники и приемы на них сейчас завязаны... Если Исцеляющая Девочка увидит меня в гипсе, она забудет, какая она добрая и милая, и лишит меня всех тренировок на полгода!.. — Изуку! — Инко подошла к ней и резко обняла. — Все будет хорошо. Помнишь, как ты в детстве часто мерила мои туфли, потому что почти все твои любимые героини ходили на каблуках? Так вот, у тебя тогда все прекрасно получалось, получится и сейчас. — Такое себе успокоение, — пробурчала под нос Изуку. Однако Инко все равно пришлось внимательно следить за дочерью и устроить мини-тренировку «Как сохранять равновесие». Но все же не зря именно Изуку стала преемницей Всемогущего — упрямства и упорства ей было не занимать, так что она мужественно сносила эти мучения, и у нее даже стало неплохо получаться. — Божечки, я опоздала! — с ужасом взглянула наконец на часы Изуку. — Я же должна была встретиться с ребятами пятнадцать минут назад! Она в спешке начала вытаскивать вещи из бридж и запихивать их в сумочку. — Не волнуйся ты так, — улыбнулась Инко, наблюдая за ней. — На днях после работы я занесу тебе вещи. Когда Изуку уже собиралась выходить, она остановила ее, схватив за локоть. — Изуку! — Мамочка, я правда опаздываю, точнее, уже опоздала. — Изуку, малышка, не забывай улыбаться! Уголки губ Изуку автоматически поползли вверх. — Конечно! Не переставая улыбаться, она побежала обратно на станцию, случайно применив «Полное покрытие». Пусть она и торопилась, Изуку совершенно не чувствовала неудобств с обувью. Она буквально летела. Так Изуку в считанные минуты оказалась на станции и только ускорилась, заметив электричку, которая уже вот-вот собиралась тронуться, хоть люди все еще заходили в вагон. Она юрко втиснулась в толпу заходящих, однако немного не рассчитала и все же врезалась в чью-то широкую твердую спину, оказавшись в вагоне. — Ой, извините, пожа... — остальная часть слова застряла у нее где-то в горле, когда обладатель крепкой спины повернулся и взглянул на нее своими красными глазами, пылающими раздражением. То ли от неожиданности, то ли действительно от испуга ноги у Изуку подкосились, и они вдруг вспомнили, что они, оказывается, на каблуках, а на каблуках они, оказывается, стоять не привыкли, и Изуку почувствовала, что теряет равновесие. Она бы, конечно, не упала, но определенно бы случайно толкнула человека, стоявшего сзади. Изуку бы не удивилась, если б это оказался Монома с ее сегодняшним везеньем. Однако Каччан (а в кого еще она могла врезаться, если не в него?), который сам, похоже, растерялся, на автомате схватил Изуку за талию и притянул к себе, помогая устоять на ногах. — Черт, Деку, твоей ловкости никто не позавидует, — прошипел он недовольно. — А еще в герои пошла. Всем потерпевшим принесешь еще больше урона, когда попытаешься их спасти! — Прости, Каччан, — только и могла произнести Изуку, шокированная внезапной близостью Каччана и его запахом. Ее практически ткнули носом в его шею, да и еще чужие руки явно не спешили отпускать. На нем красовалась черная футболка, черные брюки и такое же черное худи с молнией. Как он еще не спарился в такую погоду — загадка века. — Еще и вырядилась как на променад, — все он не унимался, — раз уж ходить не умеешь, нехрен так выходить на улицу и других калечить. — Прости, — снова извинилась Изуку, не зная, что еще сказать. — Как же ты меня бесишь, Деку, от тебя одни неприятности. — Прости. Но раз я тебя так раздражаю, можешь, пожалуйста, отпустить меня, и я сразу отойду, — наконец смогла указать на смущающую ее ситуацию Изуку. Катсуки будто очнулся от некого заклятия, он одернул руки так, будто обжегся, и хотел сделать пару шагов назад, только чуть не впечатался в стоящего сзади человека, который не успел возмутиться, так как Катсуки уже рыкнул на него: «Чего под ноги лезешь?» — Ты что вообще здесь забыла? — вдруг снова заговорил Катсуки. — Ты же должна была с остальными неудачниками поехать. — Решила проведать маму, — виновато ответила Изуку. — Ты, похоже, тоже. — Старуха разнылась, что скоро забудет, как я выгляжу, пришлось съездить, — на удивление честно сказал Катсуки и чертыхнулся, когда его сильно задели сзади, и он, чтобы удержать равновесие, схватился за Изуку. Изуку с ужасом поняла, что ей тоже некуда теперь деться от него, потому что в вагоне и так не осталось свободного места, и чем ближе они были к парку, тем больше людей набивалось в вагоны, и уже на следующей остановке новым потоком людей ее снова вплотную прижало к Каччану. В нос ударил резкий запах карамели. — Каччан, прости, мне правда некуда деться, — жалобно проблеяла Изуку, боясь, что взрывом Катсуки сейчас раскурочит полвагона. — Пожалуйста, держи себя в руках. — Как мне держать себя в руках, когда ты буквально вжимаешься в меня? — сквозь зубы прошипел Катсуки. — У тебя недотрах что ли? Вторую неделю на людей бросаешься, сначала на Круглолицую, теперь на меня... Изуку почувствовала, как ее щеки запылали то ли от смущения, то ли от возмущения. Она лишь открывала и закрывала рот как рыба, выброшенная на сушу. — Нет, согласен, я, конечно, просто недостижимый предел твоих жалких мечтаний, Деку, но так бесстыдно себя вести на людях... Осмелившись наконец взглянуть на него, Изуку заметила самодовольную улыбку на лице Катсуки. — Как тебе не стыдно, Каччан, — только и смогла выговорить она, чувствуя, как готова вот-вот разреветься от стыда. — Блять, Деку, только не разводи здесь сырость, — ухмылка тут же пропала. — Я... — всхлип, — не развожу-у-у-у... Люди вокруг них стали оборачиваться и осуждающе смотреть. — Че вылупились?! — гневно закричал Катсуки, заставляя всех пассажиров вздрогнуть. — Своих дел нет?! Убью!!! Это волшебным образом подействовало, и лишнее к ним внимание тут же пропало. — Ладно, соглашусь, неудачная шутка, просто у тебя был вид, будто ты сейчас свалишься в обморок, а я не собираюсь таскать тебя на себе до парка, значит, надо было тебя как-то отвлечь. У меня это вышло, но результат получился не совсем таким, каким я его ожидал. Изуку в эту же секунду перестала всхлипывать и с удивлением взглянула на Кастуки. Он что, только что признал свою неправоту? Изуку спит? Ущипните ее кто-нибудь! — Во! Так и стой. А то мне всю футболку промочишь слезами, и я тебя ее прямо сейчас стирать заставлю. В этих самих слезах. Угроза, конечно, выглядела пустой. Изуку даже позволила себе улыбнуться. В этот момент ее опять толкнули, и ее нос снова уткнулся куда-то в район воротника Катсуки. Она не удержалась и сделала глубокий вдох, чтобы сполна ощутить сладкий запах, исходящий от юноши. — Блять, Деку, ты правда меня сейчас нюхаешь? — Но Каччан! Ты так сладко пахнешь. Что-то я даже до этого момента никогда толком не понимала этого, — серьезно ответила Изуку, наблюдая, как шея Катсуки покрывается красными пятнами.Что у него творилось на лице, она даже знать не хотела. Наверняка это зрелище будет стоить ей жизни. — Ебанутая, — услышала она лишь его ворчание, но он не предпринял никаких попыток как-то огородиться от Изуку. В таком положении они и доехали до парка. Потоком их вынесло из вагона, и Изуку даже стало холодно, когда перестала чувствовать тепло от тела Катсуки. Он сразу же отвернулся от нее и пошел в сторону входа на ярмарку. Изуку последовала за ним, чтобы не потерять его в толпе, не смея что-то сказать. Она услышала трель звонка своего телефона, который не смогла сразу же достать из сумочки. Звонила Очако-чан. — Деку-чан, ты вообще собираешься приехать? — услышала она веселый голос подруги. — Я уже на месте, пришлось задержаться немного у мамы. — Да мы так и поняли, только нам надоело ждать, и мы в итоге все разошлись по аттракционам. Так что тебе придется потрудиться, чтобы нас найти! Хотя я думала, что ты в итоге приедешь вместе с Тодороки. — Нет, я приехала с Каччаном, — с иронией заметила Изуку, следуя за светлой макушкой. — С Бакуго?! — воскликнула Очако. — Как вы с ним встретились? — Тоже решил навестить родителей, — кратко ответила Изуку, чтобы избежать описания неловких моментов поездки. — Ясно, ладно, Деку-чан, наша очередь подошла, звони, если что. Похоже, Очако пришла к выводу, что у них с Тодороки все-таки свидание, поэтому решила не навязывать свое общество, однако Изуку не знала даже приблизительно, когда он приедет, а чем-то время надо было занять. — Каччан, — она набрала в легкие побольше воздуха. — А ты куда? — Какая тебе разница? — Просто Очако-чан позвонила и сказала, что все разошлись по парку... — И че? Мне все равно никто не нужен. — А можно походить с тобой? Немного? Пока не встречусь с кем-нибудь из одноклассников? Пожалуйста? Катсуки остановился и долго и внимательно смотрел на Изуку. — Можешь идти, если хочешь, только не смей меня тормозить, так как я собираюсь идти на самые охрененные аттракционные. Не знаю, сможешь ли ты поспевать за мной. — Хорошо, Каччан! — улыбнулась она. — Только пойдем сначала, пожалуйста, за сахарной ватой. — За какой еще ватой, Деку? Мы еще и шага не сделали, а ты уже собралась вносить свои ненужные никому коррективы? — Ну ты сам виноват, Каччан, — невозмутимо ответила Изуку, направляясь к палатке с едой. — Я и так хотела ваты, а твой запах меня раздразнил окончательно. — Мой запах не имеет никакого отношения к сахарной вате, — возразил Катсуки, но все же встал вместе с ней в очередь. — Какая разница? Суть в том, что твой запах пробудил во мне куда больший аппетит. Все равно нам долго надо будет в очереди стоять, желающих столько — не протолкнуться. Купив себе вату, Изуку пошла за Катсуки, который целенаправленно куда-то шел. Скоро они оказались перед самыми большими горками, которые Изуку когда-либо приходилось видеть.Больше была только очередь к ним. Заняв свое место в ней, Изуку с интересом наблюдала, как вагонетки с визжащими людьми совершали мертвые петли, одна за другой, на бешенной скорости. — Ну что, страшно, Деку? — усмехнулся Катсуки. — Еще не поздно повернуть назад. — Нет, просто я ни разу в жизни не каталась на горках, вот и изучаю, — сказала Изуку, отрывая зубами большие куски ваты. Катсуки посмотрел на это с неким омерзением. — Как ты такое жрать можешь? — Это очень вкусно! Попробуй, — Изуку чуть не ткнула этой самой ватой ему в лицо. — Я-то слежу за своим питанием и зубами и не позволяю себе есть всякую дрянь. — Но это вкусная дрянь, — пожала плечами Изуку и отправила остатки ваты себе в рот, кусочки которой прилипли к щекам. — Как можно быть такой растяпой? — риторически спросил он, наблюдая, как Изуку безуспешно пыталась отодрать их, размазывая грязь только еще больше по лицу. Словно не выдержав такого зрелища, он скривился от отвращения, достал из кармана брюк платок и склонился над Изуку. Одной рукой он резко схватил оба ее запястья, а другой принялся сильно тереть этим платком ей лицо, избавляя от остатков ваты. — Ай! — взвизгнула Изуку от неожиданности. — Не ори прям в ухо. — Больно! — возмутилась Изуку, неспособная долго терпеть такие издевательства над лицом. — Терпи, — ответил Катсуки. — Я не хочу, чтоб рядом со мной видели такое пугало, как ты. Это же отвратительно. — Можно и поаккуратнее, — слабо протестовала она. — Можно и не жрать то, после чего у тебя рожа вся в какой-то херне, — заключил Катсуки. Закончив работу, он с довольным выражением лица принялся разглядывать результаты своих трудов. Кожа у Деку действительно стала чистой и красной от таких жестких манипуляций. — У меня все лицо горит теперь, — пожаловалась Изуку. — И руки болят. — Какая же ты неблагодарная, Деку. Я сделал из тебя человека, а ты смеешь еще высказывать свое недовольство, — он выпустил руки Изуку из своей хватки. — Ладно, — произнесла Изуку, потирая запястья. — Спасибо, Каччан. — Тц, — вырвалось у Катсуки. Очередь стала понемногу двигаться, и особенно нетерпеливые стали давить сзади, Изуку опять толкнули, и она опять врезалась в Катсуки. В который уже раз за этот день. — Блин, Деку, тебе не хватило того, что в электричке было? — удивительно спокойно отреагировал он. — Да я не специально! — Весь день трешься об меня своей плоскостью! О! Шутки про ее маленькую грудь! Ей столько пришлось их в свое время выслушать от него, что Изуку уже выработала иммунитет. — Как будто мне доставляет удовольствия биться о твою каменную спину, — неожиданно нашла в себе смелость парировать Изуку. — Уж лучше врезаться так в Очако-чан, она хоть мягкая. — Это точно, — усмехнулся Катсуки. — У Круглолицей те еще, — он сделал в воздухе описывающие окружности движения руками, — подушки безопасности. — Фу! Каччан! Это некрасиво! — Но это правда! Наверняка, у нее именно из-за этих своих бабских прелестей проблемы с контролем причуды, — продолжал веселиться Катсуки. — Тупо не может их держать долго в воздухе! Обязательно запиши это в свою задротскую тетрадь. — Не буду я писать ничего подобного! И у Очако-чан сейчас практически нет проблем с применением причуды на саму себя. Она довольно далеко прошла с ней вперед! — Да знаю, какая она молодец, — неожиданно серьезно сказал Катсуки. — Мы с ней часто в одном зале тренировались, так что лично наблюдал за ее прогрессом. Но она все равно слишком много времени проводит с вами, неудачниками, чтобы добиться действительно весомых успехов. У Изуку буквально стояла с открытым ртом и смотрела глазами-блюдцами на Катсуки, не веря, что он мог такое сказать. Сколько сегодня Кааччан будет ее еще удивлять своим поведением? — Ты правда считаешь, что Очако-чан хороша? — Что ж, не могу ее не уважать. Она молодец, пусть и проводит все свое время с вами вместо тренировок. — Как она обрадуется, когда я ей это скажу, — прошептала Изуку. — Не смей, Деку, а то она еще возгордится, вообще перестанет что-либо делать и опустится до вашего с Очкастым уровня. Деку не могла перестать улыбаться. Ей нравилось, как менялся Каччан во время учебы в Академии. Раньше он бы никогда не смог признать, что кто-то в чем-то хорош, а сейчас он с такой легкостью говорит, что Очако-чан молодец. Может быть, и он когда-нибудь сможет признать все ее тренировки и успехи, которые достаются ей потом и кровью. Может быть, они смогут снова стать друзьями как раньше... — Наша очередь, Деку, — пробудил ее от размышлений Катсуки. Они сели вместе в одну вагонетку. — Ну что, готова писаться от страха? — ехидно спросил он. — Надо было подгузники захватить. — Не дождешься, Каччан! Я готова только кричать от восторга! Изуку чувствовала как по всему телу бегали мурашки, когда они медленно поднимались вверх. Это точно было не от страха, скорее от предвкушения. На кончиках пальцев ощущались какие-то покалывания, ладошки вспотели. Вот их вагонетка забралась на самую вершину и резко покатилась вниз. В ушах заложило от криков, шума ветра и адреналина, бурлящего в крови. Ей хотелось тоже кричать, кричать от какого-то непонятного чувства свободы. И она перестала сдерживаться. Порывы ветра били в уже красное лицо. Что-то подобное она испытывала, когда в первый раз смогла использовать причуду и не сломать при этом кость. Ей казалось, что они ездили целую вечность, потому что она уже чувствовала, что потеряла голос. — Боже, Каччан, это так классно! — прохрипела она, когда они остановились. — Не думала, что мне так понравится, тут есть еще подобные горки? Когда Изуку посмотрела на Катсуки, она поняла, что ни на какие горки они не пойдут. Катсуки был бледный как смерть,он даже не сразу смог вылезти из вагонетки. Изуку быстро подошла к нему и схватила за локоть, так как он даже стоял, шатаясь. На удивление, он даже ничего не сказал на проявленную заботу, видать, дело было совсем плохо. Она отвела его в сторонку. Только они дошли до ближайшей урны, как Катсуки отправил туда содержимое своего желудка. Изуку это очень сильно напугало, она помогла ему сесть на ближайшую пустую лавочку и отправилась за горячим чаем. Через какое-то время лицо Катсуки стало более-менее человеческого цвета. — Скажешь кому-нибудь — убью, — сказал он, что послужило сигналом для Изуку, что все с ним будет нормально. Они какое-то время просто сидели на лавочке, пока Изуку отвлекала Катсуки от его состояния и пережитого шока разговорами о новом фильме Всемогущего. Мол, они не так давно сняли фильм о том, как он живет после отставки, и это будет настоящей бомбой. Осталось только дождаться даты премьеры. Она все рассказывала и рассказывала, пока не услышала слабое «Да заткнись ты уже». Что же, похоже, Катсуки стало значительно лучше. Она улыбнулась и вдруг ее озарило, что она совершенно забыла про Тодороки, а прошла уже целая вечность. Она достала телефон, на котором от него не было ни одного уведомления. Изуку решила, что звонить, наверное, будет неприлично, мало ли какие проблемы могли возникнуть, поэтому лишь отправила сообщение с вопросом, все ли хорошо. Она все смотрела на экран телефона в надежде, что ответ вот-вот придет, но никакой реакции не следовало. — Ты чего его гипнотизируешь? — услышала она голос Катсуки. — Тодороки-кун обещал приехать, но что-то он запаздывает, — ответила она. — И на сообщения молчит. — Нашлись, значит, дела поинтереснее, — пожал плечами Катсуки. — Наверное, — слабо согласилась с ним Изуку, заметно погрустнев. И вот какой был смысл ей мучиться с этими каблуками и платьем и проходить такую череду неловких ситуаций с Каччаном, если Тодороки-кун, похоже, не собирался появляться на ярмарке. Она понимала головой, что не должна была чувствовать никакой обиды, но разве можно было себя так просто переубедить? — Эй! Так ты теперь из-за Двумордого киснуть будешь? Изуку непонимающе посмотрела на Катсуки. Да даже если и будет, ему какое дело? Он резко встал и пошел куда-то. Через какое-то время он оглянулся, увидел, что Изуку все еще сидела на лавочке, и крикнул: — Ты идешь?! Или тебе особое приглашение надо? Изуку с неохотой поднялась с насиженного места и дошла до Катсуки. — Я думала, что тебе нехорошо после... — Скажешь еще хоть слово по этой теме, и я тебе лицо подорву, — резко одернул ее он. — Как знаешь, — пожала она плечами. — Так куда мы идем? — Я хотел пострелять. — Пострелять? — искренне удивилась Изуку. — Да, пострелять. Не только же мне свои руки использовать. Хочу еще и оружием пользоваться. Они дошли до тира. Катсуки с видом эксперта долго выбирал винтовку. Когда же он наконец сделал свой выбор, Изуку, забыв обо всех своих проблемах, с замиранием сердца наблюдала, как он попадает прямо в яблочко по всем движущимся мишеням. Он ни разу не промахнулся. — Каччан такой крутой! — не сдержалась Изуку, когда последняя пуля попала прямо в цель. — Когда ты только научился так искусно владеть винтовкой? — Тайм-менеджмент, — ответил Катсуки, довольный собой. — А-а-а! — пропищала Изуку. — Каччан самый лучший! Я теперь тоже хочу научиться так метко стрелять! — Вы набрали достаточно баллов для получения приза, молодой человек, — к ним подошел работник тира. — Можете выбрать подарок для своей прекрасной спутницы. Изуку почувствовала, что снова краснеет. — Я-я-я... ему не спутница, — неуверенно пробормотала она, пока Катсуки молча подошел к стене, где висели разные плюшевые игрушки. Он снял большого мягкого зеленого кролика со стены и протянул его Изуку как ни в чем не бывало. — Ну что стоишь как вкопанная? Бери давай, — спокойно сказал он. Изуку смотрела на кролика с недоверием, будто стоило ей взять его в руки, как он взорвется и оторвет ей конечности. — Но это же ты его выиграл, — тихо сказала она. — И что? Он мне нахрен не нужен, — Катсуки, похоже, начал терять терпение. — Просто он на тебя похож, когда ты в своем нелепом костюме. Если тебе тоже не нужен, я его выкину. — Куда? — задала глупый вопрос Изуку. — Да не знаю, хоть в реку. Услышав это, Изуку буквально выдернула игрушку из рук Катсуки. — Не надо, он красивый, — она прижала его к груди, улыбаясь. — Большое спасибо, Каччан, он мне очень нравится. Они молча стояли и смотрели друг на друга. Изуку не знала, сколько прошло времени, пока она пыталась хоть что-то разобрать во взгляде бывшего лучшего друга, и могла только понять, что ей неуютно. От этого она еще крепче прижала кролика к себе. Катсуки сделал небольшой шаг и открыл рот, будто хотел что-то сказать, только все не решался. Он мог сделать еще шаг, и расстояние между ними бы сократилось до пары миллиметров, однако Изуку уже казалось, что она чувствует его дыхание на своем лице. Она смотрела на него как загипнотизированная. Вдруг прямо над головой она услышала раскат грома, заставивший ее вздрогнуть всем телом. Это было странно, так как на небе не было ни тучки. — Черт, чую, что сейчас ливанет, пойдем быстрее, пока другие не дернулись к станции, — сказал Катсуки и, не дожидаясь ее ответа, развернулся. Магия, образовавшаяся между ними, разрушилась за секунду. Изуку, смахнувшей с себя остатки наваждения, ничего не оставалось кроме как отправиться за ним. Ей пришлось практически перейти на бег, иначе бы Катсуки оставил ее далеко позади. Стоило им оказаться в вагоне, как дождь действительно полил как из ведра. Народу снова было немало, ее снова теснило к Катсуки, только в этот раз кролик помогал им не соприкасаться друг с другом, так как оказывался между ними. Чем ближе они подъезжали к Академии, тем сильнее бил в окна дождь. По спине Изуку пробежал холодок, стоило ей представить, как платье будет неприятно липнуть к телу, а бежать она не сможет, потому что в таких босоножках прыгать через лужи действительно было опасно. Из неприятных мыслей ее вытащил Катсуки, который стал толчками намекать, что надо продвигаться к выходу, так как скоро их остановка. У дверей людей было не так много, она даже смогла отойти от Катсуки на небольшое расстояние. Морально готовясь выйти под дождь, она начала заранее ежиться, когда вдруг услышала звук расстегивающейся молнии. Она резко обернулась, но ничего не увидела, потому что в лицо ей прилетело что-то черное. — Надень, — услышала она глухой голос Каччана. «Каччан дал мне свою кофту!» — только и пронеслось у нее в голове. Она долго сжимала ее в руках, ощущая мягкость ткани, перед тем, как надеть ее и натянуть на голову капюшон. Кофта была теплой и пахла Каччаном. Когда они сошли с электрички, Каччан шел медленно и пристально следил, чтобы Изуку, подгоняемая холодными каплями, не переходила на бег. — Блять, Деку, ты же расшибешься, мы тебя потом даже с Исцеляющей Девочкой не соберем, — ворчал он сквозь зубы, а Изуку не переставала извиняться и благодарить Каччана за терпение, но это, похоже, его только раздражало еще больше. Таким медленным темпом они добрались до общежития Академии, стуча от холода зубами. Их обоих можно было выжимать вместе с одеждой. Изуку, конечно, благодаря кофте Катсуки повезло больше. Когда она попыталась ее снять, Катсуки сказал, что не собирается трогать это своими чистыми руками, так что пусть она вернет ее только после того, как постирает. На эту своеобразную заботу Изуку лишь улыбалась. — Спасибо за веселый день, Каччан! Было прям как в детстве, помнишь? — Я такую чушь не держу в голове, — пробурчал Катсуки. — Жаль, а я храню эти воспоминания. И за кролика спасибо еще раз. — Иди ты уже, — устало произнес он, когда лифт остановился на ее этаже. Оказавшись в своей комнате, Изуку первым делом сняла чертовы босоножки и бросила мокрого кролика на кровать. Это была первая ее мягкая игрушка, если не считать подушку с лицом Всемогущего. Она неспешно сняла кофту Катсуки и положила ее в корзину с грязными вещами, перед этим еще раз позволив себе вдохнуть этот сладкий запах. Как раз в этот момент она услышала звук входящего сообщения. Достав из сумочки телефон, она увидела, что оно было от Тодороки.

Тодороки Шото: Мидория, прости за сегодня. Случилось нечто, о чем я хочу поговорить с тобой, буду ждать у себя.

Изуку, забыв обо всем, не переодевшись, побежала к нему. Судя повсему, произошло действительно что-то ужасное, чего Изуку и боялась. Она стучала в дверь, но никто ей не открывал. Она решила повернуть ручку. Дверь никто не запирал на ключ. В комнате свет был выключен, и стоило Изуку закрыть за собой дверь, как вся комната погрузилась во тьму. Было уже поздно, да и плюс тучи. Глаза Изуку далеко не сразу привыкли к темноте. — Тодороки-кун? Тодороки-кун, ты здесь? — почему-то шепотом спросила она. Со стороны кровати послышался небольшой шум. — Здесь, — услышала Изуку. Оказывается, Тодороки сидел на кровати, накрывшись с головой одеялом. Изуку не могла разглядеть его лица, но понимала, что что-то определенно не так. Она медленно подошла к кровати и остановилась напротив Тодороки. Он привстал и опустил ноги на пол. Похоже, он хотел встать, но не нашел для этого в себе сил. — Что произошло? — в лоб спросила она. Тодороки долго молчал, словно не знал, с чего начать. — Мама... ей стало хуже. — Что? Но ты же говорил, что она уже давно чувствует себя хорошо. — Ей поменяли какие-то таблетки... Я сам не понял, но результат в том, что ей стало хуже, — повторил Тодороки. — У нее случилось что-то вроде приступа. Стоило только нам с Фуюми попасться ей на глаза, как ее лицо исказила ненависть. Я думал, что больше никогда не увижу этого взгляда... — голос Шото сломался. Изуку поняла, что Тодороки не был готов об этом говорить сейчас. Она видела, как подрагивали очертания его плечей, и поняла, что раз он позвал ее, то хотел, чтобы она его как-то успокоила. Обычно Изуку была в этом плоха, так как сама была чересчур эмоциональной, и всегда успокаивали ее, а не наоборот. Что делала Очако-чан, когда ей было плохо? Изуку не знала, как может отреагировать на нарушение своих границ Тодороки-кун в таком состоянии, возможно, все закончится тем, что он случайно пробьет ей сосулькой череп, но других способов ей на ум не приходило. Она протянула к нему руки. Тодороки напрягся, но не отпрянул. Он позволил Изуку опустить руки ему на плечи. Они скользнули вниз, на спину, по чуть напрягшимся мышцам. Не заметив сопротивления, Изуку поняла это как разрешение идти дальше. Она сделала шаг вперед и чуть надавила ему на спину, заставляя его очутиться таким образом в ее объятиях. Одну руку она оставила у него на спине, а другую медленно подняла вверх и положила ему на затылок. Он уже сам прижался головой к ее груди. Изуку почувствовала в этом месте влагу: Тодороки плакал. Она лишь один раз видела его слезу еще на первом курсе на спортивном фестивале. Больше он при ней не проявлял таких эмоций, пусть и сам говорил ей, что плакать для героя — это нормально. Изуку погладила его по голове. На эту нехитрую ласку тело Тодороки отреагировало положительно. Она почувствовала, как Тодороки сам положил руки ей на лопатки. Она не знала, сколько они провели времени в таком положении, прежде чем услышала его голос. — Прости, что не смог сегодня приехать. — Ничего страшного, — все так же шепотом отвечала Изуку. — Я... Я не смог себя заставить туда приехать, мне вообще не хотелось приезжать даже сюда, но дома был отец... — Тодороки-кун, я все понимаю. Она не переставала гладить его по голове, ощущая мягкость его волос. — Все будет хорошо, — добавила зачем-то она. Ее вдруг накрыла волна нежности. Ей захотелось поцеловать его в макушку, что она и сделала. Руки на ее лопатках напряглись и притянули ее еще ближе. — Могу я попросить тебя посидеть здесь еще? — Конечно, можешь! — улыбнулась Изуку. — Принести тебе чая? — Нет, не уходи, — замотал головой Тодороки. — Тодороки-кун, — она подняла его голову, даже в темноте блестели ручейки слез на его щеках. — Я сразу же вернусь. — Не хочу, — упрямо ответил Тодороки. — Ну и что мне с тобой делать... — Полежи со мной. Это предложение заставило Изуку напрячься. Перемену в ее настроении заметил Тодороки. — Пожалуйста, — добавил он. Она не могла ему отказать. — Ложись, — смущенно произнесла она. Тодороки обратно лег к стене, на самый край, оставляя Изуку кучу места. Она неуклюже забралась на кровать и повернулась к Тодороки. Он, осмелев, сам уже ее обнял, притянув к себе. — Можешь опять погладить меня по голове? — попросил он. Изуку гладила его по голове и слушала его дыхание, которое сначала было рваным. Слезы все еще текли из его глаз. Постепенно его дыхание выравнивалось, и скоро она почувствовала, как его тело расслабилось — он уснул. Изуку подумала, как ей аккуратно вылезти из-под Тодороки, не разбудив его, но ничего подходящего ей так и не пришло в голову. Она только подумала, что как-то быстро они подошли к стадии «обнимашки в кровати», не подержавшись при этом за руки, но эти мысли заставили ее щеки гореть от стыда, и она поспешила их отогнать, но им на смену пришли другие. Изуку даже посчитала их более неприятными. Вот так она весь день жмется к одному парню, который много лет ее ни во что не ставил, а по вечерам с другим, который вроде как недавно предлагал ей встречаться на глазах у всех. Но ведь Изуку ничем таким не занималась с Каччаном, за что стоило краснеть. Вжималась она в него абсолютно случайно, да и весь день они провели вместе лишь по тому, что так сложились обстоятельства. А сейчас она в первую очередь поступала как хороший друг, так как Тодороки нужна была поддержка. Так Изуку себя успокаивала и в итоге сама не заметила, как сладко задремала в теплых объятиях Тодороки.