Правда или действие

Они сидели в обнимку на траве под большим деревом с раскидистыми ветвями. Время уже позднее, по правилам Академии они уже как полчаса должны были находиться в общежитии. Если их заметит мимо проходящая камера, то им будет грозить наказание от Айзавы, а значит Мидории снова придется выслушивать, какой она проблемный ребенок. Что удивительно, именно Изуку не могла до конца расслабиться, чувствуя окружающее ее тепло Тодороки, а не Шото, не привыкший к подобным физическим контактам. Возможно, он немного перестарался, прижимая Изуку к своей груди, но та не решалась что-то говорить против, боясь испортить момент. Все же такая близость с симпатичным ей человеком была ей в новинку, и она не до конца понимала, что ей делать, поэтому она лишь внимательно слушала, не приближался ли кто к ним. — Мидория, тебе некомфортно? — услышала она обеспокоенный голос Тодороки. — Нет, что ты, — она подняла голову и взглянула ему в глаза. Тодороки улыбнулся ей и выпустил из своих объятий, и сразу же по коже Изуку пробежался холодок от смены температуры. — Прости, если посчитаешь мои действия вызывающими, у меня нет никакого опыта в отношениях, поэтому могу сделать что-то, что ты посчитаешь неприятным. Я не хочу ни в коем случае как-то тебя обидеть, если что. Поэтому говори, если что-то не так, хорошо? — серьезным тоном сказал он. — У меня тоже нет никакого опыта, — только и ляпнула на это Изуку, заливаясь краской. — Значит, будем учиться этому вместе, — тихо произнес Тодороки. Он встал с земли, потянув за собой Изуку. Их разгоряченные щеки обдувал прохладный ночной ветер, пока они просто молча смотрели друг на друга. — Пора в общежитие, — смущенно произнесла Изуку, — а то нас потеряют. — Ну и пусть, — ответил Тодороки, снова обняв девушку. — Что они нам сделают? — Накажут? — брякнула первое, что пришло Изуку в голову. — Ну и пусть, — повторил Тодороки. — Пусть делают, что хотят. Изуку даже нашла милым то, что внешне всегда спокойный Тодороки в глубине души тот еще бунтарь. Она глупо хихикнула и положила руки ему на плечи, продолжая краснеть. — Знаешь, я так давно ждал того момента, когда смогу обнимать тебя столько, сколько захочется, — шепотом признался Тодороки. — Ждал, когда наконец смогу касаться тебя всегда и везде... От этих слов Изуку стало не жарко, а душно — ее будто закрыли в комнате без окон и дверей с ограниченным запасом кислорода. В объятиях Тодороки стало практически невозможно находиться. Ее будто только в эту секунду осенило, что значит «встречаться». Они будут у всех на виду, все будут знать, все будут их обсуждать. Они разобьют сердце Момо... А что скажет Всемогущий? Он же наверняка не одобрит, что она будет проводить время с Тодороки, которое условно могла бы потратить на тренировки. А как отреагируют Мина и Очако! Они же так просто от нее не отстанут, и будут постоянно лезть не в свое дело... — Мидория. Мидория! — вырвал ее из раздумий обеспокоенный голос Тодороки. — С тобой все хорошо? Изуку снова начала размышлять вслух. Она закусила губу и отвернулась, чтобы не встретиться взглядом с Тодороки. — Ты резко побледнела. Что-то случилось? — Нет, все нормально, просто... С тяжелым вздохом Изуку высвободилась из цепких рук Тодороки. Не зная куда деть руки, она принялась приглаживать свои вечно взлохмаченные волосы. Ей было тяжело собраться с мыслями и донести их так, чтобы не задеть Тодороки. Все же она не была до конца уверена, что он правильно поймет то, что она хотела ему сказать. — Понимаешь, я не хочу... Мне кажется... Ох! Думаю, не стоит, чтобы все знали, о том, что мы встречаемся. Тодороки в одну секунду изменился в лице. Он ошарашено смотрел на нее. — В смысле? — спросил он. — Пожалуйста, не обижайся, — затараторила Изуку, избегая его взгляда. — Я просто не хочу, чтобы это обсуждали... — Ты меня стесняешься? — перебил ее Тодороки. — Что? Нет конечно! — А в чем тогда проблема? Это из-за шрама? Или ты боишься моего отца? — Господи, нет! — Изуку замотала головой. — Конкретно ты тут не причем, просто... Понимаешь, у нас никто не встречается открыто, даже Тору с Оджиро. И я сейчас понимаю их. Не хочу каких-то косых взглядов, сплетен за спиной. Да и что скажут учителя. — Какое тебе до них дело? — раздраженно произнес Тодороки. — Пусть думают, что хотят. — Мне так некомфортно, Тодороки-кун, — настаивала на своем Изуку. — Пожалуйста, пойми меня. Она смогла наконец пересилить себя и взглянуть ему в лицо. Меж его бровей организовалась небольшая складочка. — Я в любом случае сделаю так, как хочешь ты, — произнес он. — Но ты же понимаешь, что все тайное становится явным. Неизвестно, сколько у нас еще появится из-за этого проблем. Как потом мы будем объяснять всю эту ситуацию Ииде и Урараке? Они точно не поймут. — Я с ними как-нибудь потом разберусь. Да и думаю, если я им все объясню, они не будут держать на нас обиды. — Тогда будем хранить это в секрете, — вздохнул Тодороки. Он поднял руку и провел большим пальцем по щеке Изуку. — Когда я смогу быть самим собой? — тихо спросил он. — Ну... Я могу в свободное время приходить к тебе в комнату, а ты — ко мне. Сказав это, Изуку поняла, как вызывающе это звучит. — Боже, ты не подумай ничего такого! — запыхалась она. — Просто там нам никто не помешает, мы будем совершенно одни и... Что я несу? — Изуку закрыла лицо руками. И почему все становится только хуже, когда она пытается что-то объяснить? — Ты так мило смущаешься, — мягко сказал Тодороки, касаясь ее рук. — Я понял, что ты имеешь в виду, все хорошо. Не прячься от меня. — Прости, я могу вести себя странно. Просто совершенно не представляю, как стоит поступать в нашей ситуации. — Я все понимаю, я тоже растерян, — сказал он, поглаживая шрамы на ее пальцах. — Будем учиться вместе, как и решили раньше. Изуку, расплываясь в улыбке, неуверенно ему кивнула. Им пора было возвращаться в общежитие. *** В понедельник Катсуки собирался на занятия в приподнятом настроении. Пусть поход в кинотеатр обернулся не совсем так, как он хотел, в целом все прошло хорошо. Точнее, итоги этого похода были положительными: Двумордый и Деку будто избегали друг друга последние сутки, обменявшись лишь парой дежурных фраз. Это изменение в их поведении не осталось незамеченным никем из их класса. Многие заговорчески перешептывались, стоило кому-нибудь из них появиться в общей комнате в воскресение. Катсуки же, глядя на Тодороки, не мог не злорадствовать. Деку в кинотеатре показала самые потаенные стороны своей фанатской натуры, и неизвестно, чем бы все кончилось, не уведи вовремя ее оттуда Панда. И конечно, хрупкая психика мальчика, родившегося с золотой ложкой во рту, не выдержала такого зрелища. Да, чтобы терпеть все выходки Деку, нужны по-настоящему железные нервы и стоическое терпение, а этим Двумордый не мог похвастаться. В последнее время он особенно старательно вертелся вокруг Деку, не давая ей проходу, и Катсуки это приводило в раздраженное состояние. Теперь же, увидев ее истинное лицо, Половинчатый к ней и на пушечный выстрел не подойдет. Портил ему всю малину лишь Киришима. Перемены в отношениях между Деку и Половинчатым он воспринял несколько иначе, чем другие, и решил, что это будет хорошим поводом потрепать Катсуки нервы, присылая постоянные сообщения «Действуй! Плюс Ультра!». В ответ на них Катсуки посылал Киришиме убийственные взгляды, на что тот лишь показывал палец вверх, довольно скалясь. Когда Катсуки пришел в кабинет за пять минут до начала урока, он не без удовольствия отметил, что эти двое по-прежнему друг с другом не разговаривали: Деку без интереса изучала облака на небе за окном, а Двумордый тоже равнодушно слушал, что ему щебетала Яойрозу, тыкая на что-то в учебнике пальцем. После звонка как по взмаху волшебной палочки из-под стола вылез Айзава-сенсей. Он обвел всех уставшим взглядом, убедившись, что с его студентами все хорошо и за выходные они не убились обо что-то. — Всем доброе утро, — угрюмо поздоровался он. — Начинаем новую учебную неделю с классного часа. И будет он посвящен тому, что вы так сильно любите, а именно теме экзаменов. По кабинету прозвучал недовольный гул, который затих, стоило Айзаве-сенсею принять устрашающий вид. — В этот раз Академия решила немного отойти от стандартного проведения семестровых экзаменов... опять, — продолжил он. — Проверка ваших знаний, навыков и умений начнется уже с первых чисел июля, и первым будет стоять практический экзамен, который, опять, будет проходить в новой форме по инициативе директора Недзу. Если хотите узнать мое мнение, то в целом мне предложенный формат показался интересным, вам, думаю, тоже понравится. — Сенсей, — поднял руку Каминари, — а что в этом году по поводу тренировочного лагеря? Он состоится, несмотря на события предыдущего года? — Лагерь будет, как и всегда, но вам рано об этом думать, так как чтобы туда попасть, вы должны сначала сдать экзамены. — В том году тоже говорили, что те, кто завалил, никуда не поедут, а в итоге поехали все, — возразил Киришима. — Если кто-то хочет проверить, блефую я или нет — пожалуйста, получайте неуды во имя эксперимента, — со спокойным лицом произнес Айзава. — Если глупых вопросов больше нет, я продолжу. В этому году вы будете поделены на пары сразу же. Вы будете вместе с партнером сдавать и практический экзамен, и творческий проект, который будет индивидуален для каждой пары. На пары вы будете разделены с учетом ваших взаимоотношений внутри класса. Вашим партнером будет тот, с кем у вас те или иные проблемы. Так как сейчас в геройском сообществе пришла тенденция на объединения в группы, а у вас как раз проблемы с построением диалога — будете учиться работе в команде и терпению. Катсуки это уже не нравилось. Хоть он и с большинством класса уже был в хороших отношениях, но терпеть постоянно, допустим, того же Аояму он не собирался. — Могу сказать сразу — пары уже составлены. И сейчас я вам их озвучу, чтобы вы сразу могли приступить к подготовке. Айзава достал из кармана помятый и уже пожелтевший лист бумаги. — Каминари и Иида, Аояма и Киришима, Урарака и Минета, Шоджи и Кода, Токоями и Джиро, Ашидо и Яойрозу, Асуи и Серо, Оджиро и Сато, Тодороки и Хагакуре, а последняя пара, конечно, как всегда, Мидория и Бакуго. Мы вас друг без друга уже не представляем, да и разделить не имеем права. Последние слова прозвучали как-то особенно ехидно. Пусть Айзава и шутил, на его лице не было и намека на улыбку. — Сенсей, — Урарака резко вытянула руку вперед, — а можно... — Нет, менять партнеров нельзя, смиритесь, — перебил ее учитель. — Но ведь... — Нет, Урарака, даже не начинай, ничего менять никто не будет, пары подобраны максимально негармонично, в этом и смысл. А теперь отставили все свои возмущения, нам нужно начинать подготовку к повторению всего материала за семестр, что в ваших же интересах... Пусть и на уроке никто не издал ни звука, стоило прозвенеть звонку, как класс разделился на небольшие группки, чтобы громко возмущенно побурчать. — Ну что, Деку, — Катсуки лениво потянулся, — снова мы в паре, ничего нового. — Ага, — ответила она, вставая из-за стола и направляясь в сторону выхода, откуда ей махала Круглолицая, которую уже просто трясло — так сильно ей хотелось нажаловаться Деку на несправедливость этого мира. — И куда это ты собралась? — нахмурился Катсуки. — Ох, Каччан, мне надо... к Очако-чан, — как-то неуверенно сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Все равно задание пока не выдали, так что не буду лишний раз тебя обременять своим присутствием. Катсуки хотел ответить, что ничем она его не обременяет, но как-то не решился это произнести вслух, да и Деку уже скрылась за дверью. Он всерьез уже начал думать, пойти ему за ней или нет, но в этот момент его кто-то дернул за плечо. — Бакуго-о-о, — жалобно захныкал Пикачу, — я не хочу быть в паре со старосто-о-ой. — А я что сделаю? — отмахнулся Бакуго. — Ты же слышал, что с этим ничего не поделаешь. — Да конечно, ведь Бакуго жаловаться не на что, — с ухмылочкой промурлыкала Мина. — Ты это на что намекаешь, черноглазка? — рявкнул он. — Это твой шанс, чувак, — шептал ему уже в другое ухо Киришима. — Вы что, блять, издеваетесь?! *** Изуку чувствовала себя как мышь, запертая в одной комнате с кошкой. Внешне она старалась сохранять спокойствие, но внутри ее во всю колотило. Ледяные руки тряслись, и ей пришлось вцепиться ими в колени, чтобы это не было так заметно. — Мидория, все в порядке? — обеспокоенный Тодороки не сводил с нее взгляда. — Ты гораздо бледнее, чем обычно. — Нет, — пискнула она. — Все хорошо. — Точно? — нахмурился Тодороки. — Точно-точно, просто переусердствовала на вечерней тренировке. Она молилась всем известным богам, чтобы Тодороки либо купился на эту ложь, либо посчитал нетактичным дальше заваливать ее вопросами. К счастью, он кивнул ей и отвернулся к своему ноутбуку. Комната Тодороки, которая еще совсем недавно казалась ей такой просторной, вдруг резко пробудила в ней страх замкнутых пространств. Нет, Изуку понимала, что комната Тодороки здесь вовсе не причем, и все дело в ее иррациональном страхе неизвестного, но осознание причины ее нервного состояния совсем не помогало ей хоть как-то собраться и взять себя в руки. Они договорились, что сегодня проведут время вместе у Тодороки, который предложил посмотреть какой-нибудь фильм. «Я слышал», — говорил он, — «что так все парочки делают». Слово «парочки» тогда еще немного резануло слух Деку, но она ничего не сказала против. И вот теперь она сидела на мягкой кровати Тодороки, которая будто хотела поглотить ее, и совершенно не понимала, как себя вести. Нет, они и раньше вместе смотрели фильмы и сериалы. Только раньше они это не делали только вдвоем. И Тодороки раньше не называл это свиданием. Стены будто давили. Изуку совершенно не понимала, какого поведения хотел от нее Тодороки. Ей очень хотелось соответствовать его ожиданиям, но в голову совершенно ничего путного не приходило, поэтому ей лишь осталось нервно сжимать собственные коленки. Запустив, наконец, фильм, Тодороки сел рядом с Изуку. Она практически сразу вспомнила эту картину — это был откровенно слабенький прошлогодний боевик, провалившийся в прокате. Изуку тогда даже не смогла досмотреть его до конца, так как уснула после пятнадцати минут. Но сейчас у нее просто не повернется язык сказать, что Тодороки выбрал далеко не самый удачный фильм и стать виновницей испорченного первого свидания. Оно и так у них откладывалось донельзя. — Я долго думал, что бы поставить, и решил остановиться на «Титане, которому нечего больше терять». Вроде бы такое ты любишь, — ухудшил ситуацию Тодороки. Похоже, он был плох не только в распознавании чужих эмоций, но и еще в кинематографе. Но зато Изуку теперь видела плюсы в своей панике — она точно не даст ей уснуть. Ну и еще потом Изуку на каком-нибудь форуме сможет объективно в будущем объяснить, почему этот фильм плох. Прошло двадцать минут от начала фильма. Изуку ошиблась — ей абсолютно не удавалось сосредоточиться на нем и отвлечься от собственных волнений. Она слабо понимала, что там происходило, и не могла уловить нить повествования. И вряд ли дело было в плохом сценарии или неважной режиссуре. Причина ее рассеянности постоянно то ли случайно, то ли намеренно прижималась к ней бедром. Вроде как такие касания не должны были пробуждать в ней ощущение «бабочек в животе», ведь они часто устраивали спарринги, в последнее время вообще держались за руки и даже целовались. Но сейчас в этой полутьме, где единственным тусклым источником света служил экран ноутбука, будто происходило нечто удивительно личное, на абсолютно другом уровне, незнакомом Изуку. — Похоже с тобой все-таки что-то не так, — услышала она недовольный голос Тодороки. — Да нет же, с чего ты взял? — хрипло ответила Изуку, не решаясь взглянуть на него. — У тебя вид больно нездоровый, — не поверил ей Тодороки. — Ну-ка повернись. — Зачем? Она испуганно попыталась отстраниться, но Тодороки вовремя ее перехватил, легонько схватил за подбородок, заставляя ее наконец взглянуть на него. — У тебя взгляд какой-то мутный, — сказал он, внимательно вглядываясь в ее лицо, от чего по всему телу Изуку забегали мурашки. — Температуры нет? Голова не болит? — Н-нет, — жалобно ответила Изуку, мысленно задавая себе вопрос, как в этой темноте он смог что-то разглядеть. Однако Тодороки ее будто не услышал; он наклонился и прижался к ее лбу губами. В груди Изуку расплылось тепло, создавшее контраст с ее похолодевшими конечностями. — Вроде действительно нет, — прошептал он. — Значит, дело в чем-то другом. Тебе со мной некомфортно? — Нет-нет-нет, — замотала головой Изуку. — Просто не по себе немного. — Значит, некомфортно. — Я просто, видать, еще не привыкла. Не бери в голову. Тодороки бросил на нее печальный взгляд. — Прости, что не могу создать тебе достойные условия, и ты теперь чувствуешь себя неуютно. Наверное, и фильм дрянь, и время после тренировок не самое подходящее, у тебя наверняка были какие-то другие планы... Изуку было больно смотреть, как Тодороки себя накручивал. Она прекрасно понимала, что он сейчас испытывал. Вообще вся эта ситуация начинала выходить из-под контроля, нужно было действовать быстро, чтобы не ухудшить все до точки невозврата. В ее голове возникло не так много вариантов, как можно остановить неожиданный словесный ручей из Тодороки, и ее выбор пал на самый простой. Она резко дернулась вперед и прижалась губами к незакрывающемуся рту Тодороки. И это, как ни странно, возымело эффект — Тодороки заткнулся. Он вообще не издавал ни звука. Даже вроде бы не дышал. Испугавшись, как бы у бедняги сердце не остановилось, она отпрянула от него. Тодороки определенно находился в ступоре. — Вау, — произнес он, медленно моргнув. Тепло медленно заполняло все тело Изуку, и ей уже стало жарко. Похоже, она сама обалдела от собственной смелости — обычно инициатором был всегда Тодороки. Они просто смотрели друг на друга молча еще пару минут, пока Изуку не сделала глубокий вдох. Во второй раз она уже медленно потянулась к лицу Тодороки. Поцелуй тоже вышел каким-то медленным, тягучим. Изуку чувствовала себя ведущей, чувствовала, что Тодороки полностью отдал ей контроль. Она вспомнила, как это было с Очако. С ней было проще. Возможно, так было из-за того, что Изуку не думала ничего лишнего и позволила себе полностью поддаться течению собственных желаний. Что там вытворяла Очако? Изуку ярко помнила, как по-хозяйски подруга исследовала ее рот языком. Можно было попробовать повторить нечто подобное. Надо только заставить Тодороки разомкнуть губы. И ей ничего умнее не пришло в голову, как не сильно прикусить его нижнюю губу и зализать место укуса. Раздался тихий стон, который Изуку поняла как знак, что она все делает правильно. Адреналин бушевал в ее крови, она не ожидала от себя такой раскованности — вот она сама забралась к нему на колени, не разрывая поцелуй, начиная игриво задевать его язык своим. Изуку чувствовала, как Тодороки прижал ее к себе, как его руки, забыв былую робость, гладили ее по бокам. От его прикосновений в Изуку будто открылось второе дыхание, пробудился голод. Она обхватила его шею руками и уже сама вжалась в него всем телом. От ее давления Тодороки облокотился назад и случайно ударился затылком об стену, но его это, похоже, несильно огорчило. Изуку терзала его губы так, словно от этого зависела ее жизнь. Она так была поглощена процессом, что не сразу заметила, как левая рука Тодороки медленно переместилась ей на грудь. Когда она несильно сжала ее через футболку, Изуку будто облили холодной водой. Она чуть отпрянула от Тодороки, но их по-прежнему связывала тоненькая ниточка слюны. Изуку как загипнотизированная не могла отвести взгляд от этой ниточки, от припухших губ Тодороки, пока по ее ощущениям его рука будто прожигала ей футболку насквозь. — Она... у тебя такая горячая, — без тени смущения сказал Тодороки, продолжая несильно сжимать ей грудь. Изуку же снова впала в смятение. Все таки это именно она сейчас бессовестно ерзала по коленям Тодороки, как кошка, и зацеловывала его чуть ли не до смерти, и теперь смущаться от того, что он тоже решил сделать шаг вперед, выглядело как-то нелогично. — Черт! — вырвалось у Тодороки, он одернул руку. — Мидория, прости, я снова позволил себе лишнего! Изуку на это лишь залилась краской, она все еще обнимала его за шею и не торопилась опускать руки. — Я... не против, — пробормотала она. — Что? — не понял ее Тодороки. — Я не против, — снова буркнула Изуку. — Прости, Мидория, но я ни слова не понимаю, можешь повторить? По какой-то причине Изуку не нашла в себе сил повторить сказанное. Нерешительно взять его за левую руку и положить ее обратно себе на грудь оказалось для нее куда проще. — Ох! — только и мог сказать Тодороки. Они на пару минут застыли в этой странной позе, пока Тодороки сам не убрал руку. — По-моему, — сказал он серьезным тоном, — мы немного увлеклись и зашли чуть дальше, чем надо. Изуку скромно кивнула. Заметив ее потерянность, Тодороки легонько провел кончиками пальцев по ее щеке и чмокнул в нос. — Ты очень милая, когда смущаешься. — Это меня совсем не успокаивает, — слабо улыбнулась Изуку. — Надо вернуться к фильму, а то ничего не поймем, — Тодороки аккуратно переместил ее со своих коленей обратно на кровать, которая показалась Изуку мертвецки холодной. Они неловко смотрели друг на друга. Изуку боролась с желанием засмеяться. Она чувствовала себя маленькой и глупой девочкой. — По-моему, после произошедшего ты не имеешь права просто называть меня Мидорией, — ляпнула она, чтобы разрядить обстановку, но сразу же пожалела об этом, увидев, как изменился в лице Тодороки. — А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — серьезным тоном спросил Тодороки. — Ох, знаешь, забудь, что я сказала... — Можно называть тебя «Изуку»? От этих слов она потеряла дар речи. — Только если ты сама будешь звать меня «Шото», — не отступал Тодороки. — Шо... Шото, — одними губами произнесла Изуку. — Изуку, — улыбнулся Шото. — Не поверишь, но я так долго ждал, когда появится возможность попросить называть тебя по имени. Я рад, что ты сама завела эту тему. Она смотрела с приоткрытым ртом на Тодороки, который тоже не сводил с нее взгляда. Они оба хотели что-то сказать друг другу, только не знали, как это сделать. — Я хочу еще, — тихо сказала Изуку. — Что? — глаза Тодороки расширились от удивления. — Я хочу еще, — Изуку отвернулась, — поцелуев. Я не хочу смотреть этот фильм. Я хочу... целовать тебя, Шото. Она бы никогда не подумала, что это настолько приятно — чувствовать другого человека так близко. Такую бурю эмоций Изуку испытывала лишь раз — когда Всемогущий сказал, что она сможет стать героем. Изуку переполняли неведомые ей раньше чувства, которые она не могла никак описать, от которых хотелось расплакаться. И непрошенные слезы действительно потекли по ее щекам. Тодороки ошарашено наблюдал за тем, как капли ручейками скатывались по ее лицу, пока не решился потянуться рукой к ее лицу. Он с видом ученого собрал каждую слезинку, от чего его ладонь стала влажной, а затем привлек ее к себе. Она уткнулась носом прямо в вырез его футболки и стала медленно вдыхать его запах. Раньше она никогда не замечала, что Тодороки пользовался одеколоном. — Ты вкусно пахнешь, — призналась она, хихикнув. — Ты тоже, — ответил ей Тодороки, перебирая пальцами ее спутанные волосы. Острое желание взглянуть в его глаза заставило Изуку чуть отпрянуть от него. Тодороки почему-то тихо засмеялся и стал покрывать ее влажные щеки, подбородок и слипшиеся от слез ресницы легкими, почти невесомыми поцелуями. От касаний Тодороки ей было чуть-чуть щекотно. Наконец он прекратил свою сладкую пытку и коснулся ее губ, что сразу переросло в какой-то непонятный хаотичный танец. Изуку крепко схватила его за плечи, сминая футболку в руке. На фоне громко звучали выстрелы, взрывы, крики, но им обоим не было до этого совершенного никакого дела. Им было гораздо и интереснее изучать рты друг друга по сто раз. — Мы целовались целый час, — заключил Тодороки, когда они оторвались друг от друга. На экране уже медленно ползли снизу вверх титры, и Изуку вдруг стало стыдно перед всеми этими людьми. Все же они трудились, а она не уделила их работе и крупицы внимания. Она пыталась привести себя в порядок, поправляя то одежду, то волосы, и при этом все время как бы случайно касалась своих губ. Они чуть-чуть побаливали, но Изуку нравилось это новое ощущение. Но как бы ей не нравилось происходящее, ей пора было возвращаться к себе, где ее ждала гора домашки на завтра. — Надеюсь, я выгляжу не слишком вызывающе? — пошутила она, собираясь прощаться. — Ты всегда выглядишь потрясающе, — ответил Тодороки, целомудренно даря ей поцелуй в щеку. — А когда, — Изуку смущенно схватилась за край своей футболки, — мы снова что-то такое повторим? — А когда захочешь? — улыбнулся Тодороки. *** Катсуки никогда не считал себя задротом, пусть и всегда его отметки были лучше остальных учащихся. Просто он был умным от природы. И старательным, и усердным. Когда Айзава скинул на почту задание на теоретическую часть экзамена, Катсуки, конечно, не посчитал, что должен сразу приступить к выполнению. Хотя тема довольно интересная: им нужно будет в течение двадцати минут провести презентацию об одном из самых опасных злодеев прошлого десятилетия — Ргонрол. И тот факт, что Деку через десять минут все еще не обивала порог его комнаты, говорил ему о том, что та уже наверняка составляет план и ищет нужную информацию, как и полагается ее задротской натуре. Но прошла неделя, а Деку так и не подошла к нему, чтобы сказать заискивающим тоном, что она уже собрала кучу материала, и ей теперь важно мнение Катсуки, и что она ждет не дождется минуты, когда они вместе где-нибудь встретятся, чтобы все обсудить. На удивление она вообще практически не попадалась ему на глаза — приходила на занятия со звонком, уходила сразу после, в общей комнате и даже на кухне тоже практически не появлялась. Не то что бы Катсуки это не нравилось, просто его раздражало, что Деку не показывала никакого к нему интереса. В ее лохматой голове могло твориться всякое. Могла ли она считать его недостаточно компетентным, чтобы работать с ним в паре, и решила полностью сделать презентацию в одиночку, подставив его на экзамене? Узнать, что там такое этакое в этом году Айзава приготовил для заваливших, он не горел желанием, а значит, пора самому отправляться на поиски Деку. Обычно после занятий и до начала вечерних тренировок Деку и ее друзья-идиоты в хорошую погоду проводили время абсолютно без пользы, развалившись на травке перед кампусом. Решив, что это прекрасная возможность поймать ее, Катсуки отправился к тому месту, где обычно его одноклассники беззаботно принимали солнечные ванны, но какого было его удивление, когда среди них не было Деку. На расстеленном пледе сидели только Лягушка, Круглолицая и Очкастый, и ему оставалось только узнать у них о местонахождении Деку, но, подойдя к ним, он встал как вкопанный, раздумывая, как начать разговор. Что-то ему подсказывало, что на «Эй, неудачники, где Деку потеряли» он вряд ли получит нужный ему ответ. Сами же неудачники весело о чем-то щебетали и далеко не сразу заметили Катсуки, но когда наконец они обратили на него внимание, их беззаботное настроение в миг улетучилось. Круглолицая вообще посмотрела на него так, будто хотела прожечь в нем дыру. — Ты что-то хотел, Бакуго? — первой нарушила молчание Лягушка. — Мне нужна Деку, — осипшим голосом произнес Катсуки. — Как видишь, ее с нами нет, — раздраженно ответила Круглолицая. — Урарака-кун! — шикнул на нее Очкастый и повернулся к Катсуки. — Мидория-кун сказала, что у нее скопилось много дел перед окончанием семестра, она отказалась от нашей помощи, так что мы решили ее не отвлекать. Катсуки кивнул. — Спасибо, — сказал он, хоть и благодарить их особо было не за что. Если б он сразу же не отвернулся, то увидел б, как вытянулись их лица от удивления и как они начали перешептываться между собой, но Катсуки был слишком занят собственными мыслями. Первым делом он прочесал весь лес, который находился на территории Академии, затем отправился на все тренировочные поля, спортивные залы и лабораторные кабинеты, но Деку как сквозь землю провалилась. Катсуки даже заглянул в лазарет с надеждой, что она в очередной раз переломала себе все кости и теперь уже точно никуда от него не денется, но и там его ждал промах. Настроение Катсуки мягко говоря было отвратительным, ведь ничего его так не выводило из хрупкого состояния равновесия, как не приносящие никаких успехов усилия. Потратив несколько часов на безрезультатные поиски Деку, Катсуки, скрипя зубами, вернулся в общежитие, где его встретил грохот, доносящийся из кухни. В надежде спустить на ничего не подозревавшего одноклассника пар, он галопом направился на звук, однако вид Деку, которая как ни в чем не бывало с громким свистом и причмокиванием поглощала лапшу в окружении невероятного беспорядка, застал его врасплох. Катсуки застыл на пороге, открыв рот и задумавшись, по какому поводу сначала накричать на Деку: что она спокойно трапезничает, пока он ее искал, сбиваясь с ног, или что она не в состоянии просто заварить дешевую лапшу и не устроить при этом срач. — Здравствуй, Каччан, — с полным ртом поздоровалась Деку. — Жрешь, Деку? — только и смог сказать он, сдерживаясь из последних сил. — Кушаю, — поправила его Деку. — Я почти закончила. — С этими словами она шумно всосала остатки лапши. — Ты чего-то хотел? — Вообще-то да, — он старался не смотреть на кусочки еды, размазанные по столу. — Это насчет проекта для экзамена. Деку, вставшая, чтобы помыть посуду в раковине, застыла на месте.Такого животного страха на ее лице Катсуки не видел уже давно. — Ты даже не открывала письмо от Айзавы, да? — догадался он. — П-п-прости, К-к-каччан, у меня совсем вылетело из головы... — заикаясь, начала оправдываться Деку, но прикусила язык, когда заметила, что Катсуки медленно входил в состояние берсерка: из его ладоней пошли струйки дыма, кулаки медленно сжимались и разжимались, глаза налились кровью. — Если хочешь вылететь из Академии, то пожалуйста — тебя здесь никто не держит. — Непривычно спокойный голос Катсуки пугал ее гораздо больше, чем если б он сразу перешел на крик. — Но если ты задумала потянуть меня вслед за собой на дно, то совершила гигантскую ошибку. Не будь я зависим от тебя, мне было б глубоко насрать, сделала ты там что-то или нет. Но раз уж нас в очередной раз сделали партнерами, будь добра, прояви хоть какой-нибудь интерес, спустись с небес Избранных на землю, к нам. — Каччан, — не на шутку испугалась Деку, — ты только не горячись, давай все спокойно обсудим... — А чего обсуждать? Благодаря тебе наша пара теперь болтается позади всех остальных. А ты прекрасно знаешь, Деку, что больше всего на свете я не люблю смотреть на чьи-то спины. И это только твоя вина. Деку громко сглотнула. Она медленно отступала назад, пока не уперлась спиной в кухонные шкафчики. Бежать некуда — она в западне. Взгляд как у загнанной лани — до смерти напуганный. Прям как в средней школе... Катсуки резко передернуло от этой мысли, во рту все пересохло. Воспоминания о Деку, которая так же со страхом смотрела на него снизу вверх. Когда-то это будоражило, а сейчас ему стало тошно. Лишние мысли заполняли пространство в черепной коробке, и Катсуки очень хотел от них поскорее избавиться. Нужно отвлечься. Срочно. И чтобы Деку перестала на него так смотреть. — Пойдем, — тихо сказал он, схватив ее чуть выше локтя и потянув за собой. — Ай-ай-ай, Каччан, твоя ладонь!.. Больно! — вскрикнула Деку, резко вырываясь. Катсуки непонимающе посмотрел на руку, которой еще секунду назад держал Деку. Дыма не было, но кожа на ладони покраснела, и ее неприятно жгло. Это первый раз, когда он потерял контроль над своей причудой за... сколько лет? Деку с ужасом смотрела на темно-красный участок кожи на своей руке. Катсуки знал, что скоро поврежденное место покроется ужасными волдырями. — Блять, Деку, я... — Потянулся к ней Катсуки. Катсуки действительно хотел сказать, что ему жаль. Впервые искренне извиниться перед Деку. Извиниться, возможно, даже не столько за то, что произошло сейчас, сколько за прошлое, что их связывало, которое напоминало о себе лишь периодически, но зато захлестывало как девятибалльная волна. Только в эту секунду он затылком почувствовал надвигающуюся опасность, заставившую его отпрыгнуть от Деку. И он вовремя это сделал, иначе бы стена льда с заостренными кончиками пробила его голову. В комнате резко стало холодно, будто кто-то включил кондиционер на максимальную мощь. Катсуки обернулся и увидел стоящего на пороге Тодороки. На его обычно безэмоциональном лице четко читалось желание причинить кому-то боль. Кому-то конкретному. — Двумордый, ты совсем кукухой поехал? — рыкнул на него Катсуки, из ладоней которого посыпались предупреждающие искры. — Отошел от нее. Живо. — Тон Тодороки не терпел возражений. — Как ты меня заебал, — устало сказал Катсуки. — Что у тебя за дурная привычка влезать, куда не просят? — Я тебе уже говорил, что буду встревать, если ты снова будешь мешать Изуку жить. — А ты у нас в ее телохранители записался? Только думаю, что со своей причудой она сама в состоянии за себя постоять, и никакой защитничек в лице тебя ей не нужен. Простите, а с какого хрена он называет Деку «Изуку»? Эта небольшая деталь сильно смутила Катсуки, только спрашивать это как-то было некогда. — Просто я прекрасно знаю, что ты любишь ее запугивать, а она не может тебе ответить. — А ты, вижу, можешь! — В глазах Катсуки загорелся недобрый огонек. — Ну так пойдем, выйдем, поговорим, раз ты так хочешь. — Это твои методы решения проблем — мордобой. Мне это неинтересно. — Тебе интереснее нападать, как крыса, в спину? — Эй, парни, что происходит? — вбежал на кухню запыхавшийся Киришима, из-за спины которого выглядывали с любопытством другие одноклассники. Похоже, шум привлек зевак. — Он причинил вред Изуку, — выплюнул Тодороки. — А ты напал со спины! — огрызнулся Катсуки. — Пошли уже разберемся по нормальному. — Я никуда с тобой не пойду, — презрительно ответил Тодороки. — Боишься проиграть как в прошлом году на фестивале? — ухмыльнулся Катсуки. — Больше я тебе не проиграю, — холодно произнес Тодороки. — Погодите, ребята, что с Мидорией, — Киришима пытался взглядом найти Деку. Однако его никто не услышал — кулак Катсуки уже летел Тодороки прямо в лицо, только тот успел поставить перед собой лед. Это для Катсуки послужило буквально спусковым крючком. Со звериным рыком «СДОХНИ!» он пробил стенку взрывом, от силы которого Тодороки еле-еле удержался на ногах, но смог отправить очередную порцию льда, чтобы приморозить Катсуки к полу. Тот в свою очередь ловко прыгнул на стол и приготовился нанести очередной удар... Никто бы, наверное, не рискнул разнимать двух лучших учеников класса (даже Киришима), боясь попасть под горячую руку, так что неизвестно, чем бы кончилась эта потасовка, но, к счастью, она закончилась так же внезапно, как и началась: буквально из ниоткуда появились знакомые ленты и оттолкнули их друг от друга, чтобы пригвоздить к противоположным концам помещения. — Вас и на минуту нельзя оставить без присмотра? Все расступились, чтобы Айзава вошел в комнату. Вид его оставлял желать лучшего — выглядел он куда более уставшим, чем обычно. — Вот знаете, не прибавься у меня с вашим отчислением еще больше проблем, чем есть сейчас, вы бы уже паковали свои вещи, — он говорил это скорее утомленно, чем угрожающе. — Мне глубоко плевать, что вас побудило вдруг начать портить имущество Академии за пару часов до отбоя, скажу лишь одно: мне надоело, что вы — Тодороки и Бакуго— постоянно находитесь в состоянии войны. Здоровое противостояние никогда не повредит, но сейчас ситуация переходит за все допустимые рамки. Поэтому я принял решение. Все в комнате задержали дыхание, ожидая худшего исхода. — В качестве исключения я признаю, что предыдущее разделение на пары было не совсем корректным. Принимая во внимание новые данные, объявляю, что Мидория с Тодороки меняются местами, а значит новые пары звучат так: Мидория и Хагакуре, а Тодороки с Бакуго. Задания вышлю завтра утром. Нет, Урарака, тебя это не касается, так что ты остаешься в паре с Минетой в любом случае. А теперь поблагодарите меня за то, что я вовремя вмешался и у вас осталась крыша над головой - неизвестно, оставили бы они от этого места хоть камень.