Правда или действие

Катсуки хорошо спал. До двенадцати ночи. Примерно в это время к нему ввалилась сама не своя Деку. Он мало понимал происходящее, пока глаза не привыкли к темноте, в которой ярко блестело мокрое от слез лицо Деку. Нет, в том, что ей не нужен какой-то специальный повод, чтобы разреветься, знали все, кто знал ее больше одного дня, но такого отчаяния Катсуки не видел в ней никогда. Даже в день падения Всемогущего. Сейчас она тихо посапывала под боком, в отличие от Катсуки, которому уже не удалось толком уснуть — он лишь иногда проваливался в какой-то нервный сон, от которого просыпался из-за судорог во всем теле. Скоро ему это уже надоело, и он решил вообще больше не пытаться заснуть, поэтому тихо лежал и листал ленты в соцсетях, понизив до минимума яркость телефона. Иногда он отвлекался, чтобы проверить, спокойно ли продолжала спать Деку, и каждый раз убеждался, что ее лицо по-прежнему выражало полнейшую безмятежность. Даже не верилось, что пару часов назад ее обуяла самая настоящая истерика. В тишине раннего утра и восхода летнего солнца Катсуки расслышал неприятную трель будильника из родительской спальни. Еще через пару минут послышался скрип двери — отец отправился в ванную. Только Катсуки задумался, как ему объяснить наличие Деку в своей кровати, если Масару придет в голову заглянуть к нему в комнату, как Деку заворочалась. Она лениво приоткрыла один глаз. — Доброе утро, Каччан, — пробормотала она, потягиваясь. Ее праздного настроения Катсуки разделять не стал, он вскочил с кровати и пошел за пультом, валявшемся на столике, чтобы включить телевизор. Деку непонимающе медленно хлопала глазами, пока следила за его действиями. — Чего разлеглась? Вставай, надо кровать заправить, — привычно раздраженно сказал ей Катсуки. Вместо того, чтобы сразу подорваться, она еще раз неспешно потянулась, что очень не понравилось Катсуки. Он подошел к ней и сдернул с нее одеяло. — Каччан! — возмутилась Деку. Она недовольно встала с кровати. — Что происходит? — спросила она. — У тебя есть идеи, как объяснить моему папаше, почему ты тут спишь? — Катсуки, не поворачиваясь к ней, тщательно расплавлял постельное белье. — Наверное, нет, — смущенно ответила Деку и почесала затылок. — Хорошо, что ты приперлась сюда не в пижаме — вопросов ненужных будет меньше. По телевизору шло какое-то бестолковое утреннее шоу, которое, как только кровать была приведена в идеальный вид, Катсуки сел смотреть. Деку, не зная, куда себя деть, тоже села на самый краешек и бездумно уставилась в экран. — И что мы делаем? — спросила она. — Ты проснулась, тебе стало скучно, и ты пришла сюда посмотреть телек. — А почему именно сюда? — Потому что ты обожаешь меня раздражать, особенно с утра пораньше, — сказал он и удивленно посмотрел на нее, будто это и так было понятно. — У родителей, конечно, уже давно нет привычки заходить ко мне, но у меня нет ни малейшего желания попадать в глупую ситуацию, если батю вдруг внезапно ужалит в жопу сделать крюк по пути на кухню. Деку понимающе кивнула. — Спасибо, что столько всего делаешь для меня, — сказала она через несколько минут. — Я это делаю не только для тебя, — не сразу ответил Катсуки. — Да, еще из-за мамы и Всемогущего, — улыбнулась ему Деку. — Большое спасибо! — Перестань меня благодарить, бесит, — огрызнулся в привычной манере Катсуки. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь. — Да вроде как обычно, — она пожала плечами. Катсуки снова бросил в ее сторону взгляд, полный раздражения. — Перестань из себя строить сильную... — Но я правда чувствую себя нормально, — перебила она его. — Если я замечу что что-то не так, я сра... Она замолчала на полуслове. Снова уткнувшись в телевизор, Катсуки протянул ей ладонь. Деку уставилась на нее так, будто в ней лежала бомба замедленного действия. Хотя по идее так оно и было в каком-то смысле. — Ну? — с нетерпением возмутился Катсуки. — Я... Я... — Боже, прекрати уже мямлить. Он на ощупь схватил ее ладонь. Теплую. Катсуки не мог вспомнить когда он в последний раз держал вот так за руку хоть кого-нибудь. Раздался всхлип. — По-моему, прикосновения чужих людей должны тебя успокаивать, а не наоборот, — нахмурился он. — Просто... Просто... Каччан уже столько лет не брал меня за руку, — свободной рукой Деку принялась размазывать по лицу выступившие слезы. В эту секунду раздался стук в дверь, и Катсуки рефлекторно отбросил ее руку куда подальше и дернулся на противоположный край кровати. — Что надо? — грубо спросил он. — Заходи. — Мне просто показалось, что я услышал... А, Изуку, ты и правда тут, — в комнату зашел Масару. — Доброе утро, — тихо ответила она, к счастью, хотя бы не дрожащим голосом. — Что ж вам не спиться в такую рань? — улыбнулся отец. — Внутренние часы дают о себе знать даже в каникулы, — продолжала отвечать Деку, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. — Поня-я-ятно, — протянул Масару. — На вас сделать завтрак? — Было бы мило с вашей стороны! — Хорошо, тогда спускайтесь минут через двадцать, — сказал он и закрыл за собой дверь. — Ну у тебя и интуиция, Каччан, — не без восхищения повернулась она к Катсуки. — Ты прям как почувствовал, что Дядюшка зайдет! — Нам еще повезло, — сквозь зубы произнес Катсуки, — что мы остались вместе с отцом, а не со старухой. Он не любит задавать лишних вопросов. Неловкость, образовавшаяся между ними, испарилась в миг, и Деку снова уже широко улыбалась. *** После приема пищи они обсудили, что им нужно делать, чтобы Деку не впадала в уныние. Она предложила, чтобы лишний раз не ставить обоих в неловкое положение, она может получать необходимые эмоции через те прикосновения, которых никак не избежать во время тренировки. Катсуки идея понравилась, и они отправились в подвальное помещение, где был произвольный спортзал с тренажерами в его доме. Но не успели они толком разогреться, как к ним спустился Масару в обнимку с двумя кусками какой-то хрустальной статуэтки и вежливо, но настойчиво попросил их выполнять физические упражнения где-нибудь в другом месте, так как, по его словам, в доме все ходило ходуном. Раздосадованная тем, что ее план не сработал, Деку отправилась к себе «набросать еще вариантов». Она предложила Катсуки составить ей компанию, но тот сказал, что пока не настолько отчаялся, чтоб заниматься с ней задротством, и остался в спортзале позаниматься. Он не терзал себя мыслями, зачем он добровольно в это ввязался. По идее, он и так прекрасно понимал, что пошел добровольно на поводу своей «хотелки», его скорее бесило, что он сам себя оправдывал, мол это для всеобщего блага. Пользовался ли он беззащитностью Деку в этой ситуации? Ведь у нее, по сути, другого выхода не было кроме как принять его помощь? Когда, казалось, весь пар был выпущен, а в мышцах появилась уже ставшая привычной тянущая боль, он поднялся обратно к себе. Из закрытой двери отчетливо слышался девчачий голос. — Эй, Деку, я тебя сюда не прописывал! — возмутился Катсуки. Деку, сидевшая по-турецки на полу, резко обернулась к нему. Она прижимала к уху телефон. Возмущению Катсуки не было предела — они не договаривались, что ей можно вот так располагаться здесь как у себя дома. Не успел Катсуки еще добавить чего-нибудь, как Деку поднесла палец к губам, мол, не шуми, отчего тот готов был уже не на шутку рассвирепеть, но Деку в этот момент нарочно громко сказала: — Акияма-чан, подожди секунду, тут Каччан пришел. С этими словами она включила громкую связь, а Катсуки, немного оторопевший от такого поворота, медленно зашел в комнату и поплотнее закрыл дверь. — Каччан? — раздался взволнованный голос Косатой. — Что Бакуго-семпай делает у вас дома? — Во-первых, — резко ответил он за Деку, — не твое дело, во-вторых, это она у меня дома. Из динамика какое-то время раздавался лишь тихий треск — похоже, Акияма не смогла сразу переварить информацию. — Л-ладно, — ее голос звучал несколько неуверенно. — О чем мы говорили? — Ты говорила, чтоб я вела тщательный учет за тем, как я реагирую на тот или иной человеческий контакт, — напомнила ей Деку. — Точно-точно... Так вот, можете вести тетрадку, если вам привычнее, но я б настояла на электронном варианте, в случае чего вы мне его легко перешлете. — О-о-о, ну вести тупые задротские тетради — это ее главное хобби, — вставил свой комментарий Катсуки. — Наконец-то нашелся повод завести новую, да, Деку? — Значит, с этим проблем возникнуть не должно, — деловито сказала Акияма. — Мне очень интересно узнать, насколько разные эффекты от держания за руки, поглаживаний, объятий, поцелуев. Есть ли какой-то эффект вообще от щекотки... — П-поцелуев? — совсем недавно расслабленная Деку выпрямилась как струна. — Да, поцелуев, — немного раздраженно повторила Акияма. — Раз уж у вас есть парень, это проверить будет нетрудно... — Какой парень? — снова перебила ее Деку. — Как какой? А Бакуго-семпай? Катсуки вздрогнул и переглянулся с Деку, у которой глаза стали размером с блюдца. Его обуяло дикое желание подорвать сквозь телефон эту чересчур наблюдательную особу. — М-м-мы не встречаемся с Каччаном! — быстро ответила Деку с уже полыхающими щеками до того, как Катсуки бы успел красочно высказать младшекурснице все, что думал о ее наблюдательности. — В смысле нет? — будто не поняла Акияма. — Откуда, блин, у тебя вообще такие мысли? — задыхался от гнева Катсуки. — Ну... Вы были вместе в кафе, и сейчас она у вас в гостях... Тут как-то не так много вариантов для размышлений остается. — Мы с ним друзья детства! — ляпнула Деку. — Ну друзья так друзья, — с досадой сказала Акияма, не став настаивать на своем. — Очень жаль, я надеялась, получить от вас, Мидория-семпай, тонну информации. Как плохо, что у вас парня нет! Может, сможете быстренько какого-нибудь найти? — Нам меньше, чем через две недели в лагерь, когда и где ей парня искать? — Катсуки очень старался сохранять самообладание. — Ну есть же всякие сайты знакомств, друзья друзей какие-нибудь... — Не будет Деку парня искать, чтобы тебе угодить. — Как будто это мне больше всех надо, — обиженно проговорила Акияма. — Я же беспокоюсь о самочувствии Мидории-семпай... — Если бы ты реально о ней беспокоилась, то мы бы не оказалась в таком положении, — парировал Катсуки. — Повторяюсь, изначальной цели сделать Мидории-семпай плохо и нанести какой-либо вред ее здоровью или психике у меня не было! — похоже, из-за присутствия Катсуки только удаленно первокурсница осмелела. — Да-да, конечно... Какую еще сказку на ночь расскажешь? — Все, перестаньте! — возмутилась Деку. — Какой смысл это сейчас обсуждать? Нам нужно наоборот объединиться. — Между прочим, — добавила не без обиды в голосе Акияма, — я сейчас рискую своей шкурой. Мало того, что лаборатория сейчас закрыта в Академии, так и Полночь-сенсей на каком-то важном задании за пределами страны. Мне на такие ухищрения пришлось пойти, чтобы туда пробраться за всеми сведениями по этой разработке... — Перенапряглась, бедняжка, — не сдержал сарказма Катсуки. — Каччан... — Ну судя по тому, как без особых проблем ей удалось перепутать две склянки, там царит такой бардак!.. — Каччан, пожалуйста, перестань, — Деку взглянула на него с мольбой в глазах. — Короче, — снова заговорила Аксияма. — Судя по нашим записям, чем продолжительней и теснее контакт на эмоциональном и физическом уровне, тем легче переносятся все негативные последствия. Возможно, это даже в какой-то степени может помочь достичь той цели, которую мы изначально ставили, когда стартовал эксперимент, а именно ощущение эйфории. — Прекрасно, можете начинать впихивать свой препарат во все агентства, только не забудьте приписать, что небольшой побочный эффект — навязчивое желание сдохнуть. — Надеюсь, что мы от этого небольшого побочного эффекта избавимся к тому времени, — дерзко ответила Акияма. — Не забудьте и от трупов избавиться, которые могут запятнать славу вашего продукта. — Мидория-семпай, вы можете спровадить Бакуго-семпая куда-нибудь подальше? На Луну, например... — Я тебя сам на Плутон отправлю при нашей следующей встрече, не волнуйся, — пообещал Катсуки, потирая в предвкушении руки. — Мне нужно сказать кое-что очень важное, но в такой обстановке это абсолютно невозможно, — раскапризничалась Акияма. Деку уже начала вставать с пола, когда Катсуки положил ей руку на плечо и надавил на него, заставляя ее остаться на месте. — Выкладывай давай, что там. Акияма будто нарочно долго держала паузу, чтобы затем театрально устало и громко вздохнуть. — Оказывается, есть еще один крупный недостаток. Мы его не обсуждали с Полночь-сенсей, похоже, она позже его выявила сама, но, возможно, не успела сообщить мне о нем. Похоже, что когда сыворотка полностью выводится из организма, привыкший к новому порядку организм начинает бороться сам с собой — тот самый «небольшой побочный эффект» начинает показывать себя во всей красе, то есть «приступы» будут сильнее. Я не поняла, каким именно образом, но, если честно, даже моя тайная личность безумного ученого несильно горит желанием узнавать. Поэтому я и настаиваю на поиске... подходящего партнера. Снова воцарилось молчание. Они оба переваривали полученную информацию, пока Акияма терпеливо ждала ответа. — Надо действовать по ситуации, — наконец сказала Деку. — Мы еще ничего не знаем наверняка. Я в любом случае буду держать тебя в курсе, Акияма-чан. Большое спасибо, что предостерегаешь о всех тонкостях. — Совсем сдурела? Благодаришь ее, можно сказать, за то, что она сама заварила! — прошипел ей прямо в ухо Катсуки. — Я еще раз просмотрю всю документацию, может, еще что найду. Тоже буду оперативно все сообщать, — сделала вид, будто его не услышала, Акияма. — Тогда на днях еще раз созвонимся? — спросила Деку. — Да, конечно, если будет что-то срочное — не стесняйтесь звонить в любое время дня и ночи. Когда звонок завершился, Катсуки с нескрываемым отвращением посмотрел на телефон, который в руках сжимала Деку. — Она с тобой чересчур вежливая лишь по той причине, что боится, что ты на нее настучишь. Как только она поймет, что ты и правда собралась молчать в тряпочку, так сразу свесит ножки. — Ну и ладно, — ответила Деку, закусив губу. — Тебе надо обратиться к специалисту, — твердо сказал он. — Ничего страшного не произойдет, мы будем все держать под контролем. Это было уже не смешно. Катсуки не собирался молча безучастно смотреть, как перед ним все катилось в пропасть, пока он мог еще исправить ситуацию. Когда он собрался... он не знал, что хотел сделать, но он убрал руку, чтобы уйти от Деку прочь, и она резко схватила его за руку. Она вцепилась в него мертвой хваткой, ее ногти впились ему в кожу до боли. Катсуки взглянул на нее, чтобы высказать все, что думал о ее безалаберности, но слова застряли у него в горле. Изуку смотрела на него так... словно ей была нужна помощь. Отчаяние плескалось где-то на дне зеленого омута ее глаз. — Не говори никому, пожалуйста, — тихо сказала Деку, не спуская с него глаз. — Я не хочу поднимать шумиху, пока дело не примет серьезный оборот. Он не мог отказать ей в ее просьбе, как бы не хотел, как бы не понимал, что это самое настоящие безумие. Деку соглашалась добровольно быть подопытным кроликом и буквально умоляла не мешать ей совершать эту ужасную ошибку. И, можно сказать, втягивала его в эту трясину. Он понимал, что становился соучастником в этом преступлении против Деку, где на кону стояла ее жизнь. — Ты даешь обещание, что если все пойдет по пизде, мы обратимся за нормальной помощью? — он сам себя ненавидел за проявленную слабость. Деку кивнула и отпустила его руку. Катсуки с тяжелым вздохом опустился на кровать. — И что ты предлагаешь сейчас делать? — Пока ничего. Это все неточные данные, она запросто могла что-то перепутать или не так понять. Будем действовать по ситуации. Я могу, — Изуку закусила губу, — оставаться здесь на ночь? У Катсуки пересохло во рту. — Я, конечно, не против, — сказал он. — Но как мы это устроим? Батя не тупой, он рано или поздно поймет, и тогда уже допроса не избежать. — Буду возвращаться к себе рано утром. — Так он все равно может зайти в любую минуту... — Кто может зайти в любую минуту? — поинтересовался голос за дверью. Деку испуганно застыла. — Нечего подслушивать, — огрызнулся Катсуки. — Заходи давай, чего ты там хотел? — Рад, что вы уже неплохо ладите, — с улыбкой открыл дверь Масару. — Я вообще к вам по серьезному делу. Он сел на кровать рядом к Катсуки и взъерошил ему волосы, отчего тот невольно фыркнул. — Случился форс-мажор, — сказал Масару. — У нас в сентябре должен же состояться показ новой коллекции в Италии. Сейчас мне позвонили, что срочно требуют моего прямого вмешательства. Обычно, такими проблемами занимается твоя мама, но в ее отсутствие, похоже, мне придется взяться за эту работу. — И к чему ты клонишь? — спросил Катсуки. — Сможете пожить неделю без меня? Только, чтоб дом остался в целости и сохранности? Катсуки переглянулся с Деку, которая покраснела как рак и сразу же отвела взгляд. — Наготовлю вам всякого вкусного, — продолжал Масару. — С вас главное жить в мире... Он еще долго что-то рассказывал, как следует им себя вести. Было видно, что он несколько удивлен, что не услышал никаких недовольных криков, а лишь холодное принятие, но ничего на эту тему не сказал. Объявив, что самолет у него на послезавтрашний вечер, он так же внезапно ушел, как и появился. — Что ж, — как только перестали были слышны его шаги, заговорил Катсуки. — Минус одна проблема. На Деку нельзя было без смеха взглянуть. Она сидела со смущенным лицом, ее подбородок смешно дрожал. Ее немного покачивало. Катсуки бы рассмеялся от души, но он сам испытал непривычное для него чувство неловкости. По счастью Деку, сказав, что ей надо срочно по делам, пулей выскочила из его комнаты. Все слишком играло Катсуки на руку. Подозрительно слишком... *** Они вернулись из аэропорта уже за полночь. Глаза Катсуки слипались, и он сразу направился наверх. — Наконец-то я избавился от старческого брюзжания. — Дядюшка тебе и так почти ничего не говорил, — сказала Изуку, следом поднимающаяся за ним по лестнице. — Еще бы ты молчала почаще, и вообще красота была б. Изуку на это лишь хихикнула. Перед тем, как зайти к Катсуки, она зашла в гостевую, чтобы переодеться в пижаму, на которой, конечно же, красовался Всемогущий во всей своей красе. По ее поводу она еще утром выслушала много едких замечаний, но ничто не могло заставить ее стыдиться своей любимой пижамы. Катсуки уже лежал в кровати и будто спал, когда она на цыпочках зашла к нему. По-прежнему ощущая неловкость, она быстро юркнула к нему под одеяло. Она не могла не отметить, что это было странно. Когда ее заполняла паника, и она буквально теряла остатки разума, Изуку видела в Катсуки лишь спасение. Ей просто физически было необходимо находиться рядом с ним. Вчера они решили, что раз Дядюшка все равно скоро уезжает, одну ночь она как-нибудь переживет в гостевой, однако уже через час она проснулась от кошмара. У нее на руках умирал Тодороки, а рядом с ней стояла Яойрозу и недовольно качала головой. Она говорила, что это Изуку виновата в его смерти, что она должна была его отпустить, что она принесла ему только боль и страдание. Что это она должна была умереть, а не он. Изуку проснулась мокрой от пота. Ее руки были ледяными, будто она действительно только что держала остывающее безжизненное тело Шото. Ей даже показалось, что в комнате царит запах крови, от которого ее затошнило. Она пыталась выровнять свое дыхание, повторяла про себя, что это всего лишь дурной сон, но когда из темноты будто показалось осуждающее лицо Яойрозу, Изуку решила, что с нее хватит. У нее не возникло ни малейшей мысли, что она может разбудить Дядюшку, что вообще вот так врываться в спальню к парню неприлично. Ей нужно было ощутить то самое спасительное тепло, которое исходило от Катсуки. На остальное ей было плевать. В этот раз она даже не стала его спрашивать, просто легла рядом, когда проснувшийся Катсуки пытался понять, что снова произошло. Главное — это тепло. Сейчас же она себя чувствовала вполне нормально, Катсуки во время их обратной поездки на такси не отпускал ее руку, заряжая ее приятной энергией, которая растекалась по всему телу, поэтому в трезвом уме она ощутила всю неловкость и неправильность происходящего. По идее, она могла снова пока не поздно уйти к себе в гостевую, но и рисковать ей не хотелось. Уж больно неадекватным могло стать ее поведение, да и она уже начала засыпать под размеренное сопение Катсуки. В этот момент ее столкнули к кровати. От неожиданности она даже не поняла, что произошло, и не почувствовала боли. Она приземлилась на живот. Кто-то залез ей на спину и придавил к полу. Этот человек нагнулся и зловеще зашептал ей прямо в ухо: — Здравствуй, Изуку... Кэми Уцусими! Или та, кто притворился ей. Ее дыхание обжигало ушную раковину Изуку. Она явно не собиралась отстраняться. — Мы давно не виделись, Изуку, — продолжала она шептать. — Но ты совсем не изменилась с последней встречи. Все такая же маленькая, хрупенькая, слабенькая... Изуку попыталась дернуться, чтобы скинуть самозванку с себя, но та лишь сильнее пригвоздила ее к полу своим телом. — Совсем ничего не можешь сделать? И зачем ты только решила стать героем, ведь ты ни на что не способна. Тебя легко придавить как букашку. С этими словами Изуку показалось, будто ее придавило не женским телом, а большим грузовиком, весом в несколько тонн. Ей уже было невероятно сложно дышать, потому что грудную клетку сжало до хрипа. От собственного бессилия ее затрясло, по лицу потекли первые слезы. — Только и можешь плакать... Тебе стоило спрыгнуть с крыши еще тогда, когда тебе это сказал твой драгоценный Каччан. Ведь если бы тогда сразу направилась на крышу, ты бы не попала в передрягу, Всемогущему не пришлось бы тебя спасать... Теперь же весь мир придется спасать, потому что ты владеешь ключевой причудой на Земле. Ты, маленькая слабенькая девочка... — Деку! — услышала она сквозь змеиный шепот встревоженный крик Катсуки. — Ты не сможешь спасти хоть кого-то, лучше бы ты умерла... — Деку, блять, очнись! И Изуку очнулась. От боли. Ей влепили пощечину. На нее со звериным ужасом смотрел склонившийся над ней Катсуки. — У тебя что, приступ? — нервно спросил он и несколько раз встряхнул ее на эмоциях. Изуку не могла ответить. Ощущение обездвижения покидало ее тело медленно. Но оно отступало. Катсуки держал ее за плечи. Он был здесь. Он был рядом. Она была в безопасности. Девушка вырвалась из его рук, чтобы самой кинуться ему на шею и разрыдаться. *** — Это уже переходит все границы, — сказал Катсуки, наливая ей в стакан воды. Они спустились на кухню, когда Изуку более-менее пришла в себя. Она обхватила стакан обеими руками. Он был неприятно холодным, но прекрасно возвращал в нее хоть какую-то ясность в голове, пока она пристально изучала его содержимое. — Деку, я с тобой разговариваю, — для привлечения внимания он пощелкал пальцами у нее перед лицом. — Ты можешь перестать строить из себя статую? Изуку медленно поднесла стакан ко рту и сделала глоток. Холодная вода полилась по пищеводу, заставляя Изуку вздрогнуть. — Я считаю, — сказала она хрипло, — что нам надо перейти на следующий уровень касаний. Похоже, просто держаться за руки уже недостаточно. — Давай я тебя просто трахну сразу же, чего мелочиться, — раздраженно ответил на это Катсуки, всплеснув руками. Будь Изуку в чуть более осознанном состоянии, она бы наверняка бы сгорела со стыда от этого пусть и явно несерьезного, сказанного в сердцах, предложения, но у нее уже не осталось сил на смущение. — Я имела в виду объятия, — зачем-то уточнила она, не спуская глаз со стакана. — Блять, — только и вырвалось у Катсуки. Он плюхнулся напротив нее на стул и устало потер переносицу. — Ты же понимаешь, что так продолжаться не может? Что дальше тебе станет хуже? — Понимаю, — безэмоционально сказала Изуку. — И каковы твои дальнейшие действия? — Каччан, — Изуку наконец взглянула на него. — Если тебе все это противно, скажи сразу. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе неприятно. Я все прекрасно понимаю и не буду давить на тебя или на твое чувство ответственности. Ты к моим проблемам не имеешь никакого отношения и не обязан их разгребать. — Ты же понимаешь, что пока ты находишься под крышей этого дома, твои проблемы автоматически становятся моими? Изуку с тихим стоном раздражения откинулась на спинку стула и запрокинула голову назад. — Зачем ты меня мучаешь, Каччан? Я от своего решения не отступлю все равно. Катсуки на это сразу ничего не ответил. Он лишь как-то странно скривил губы перед тем, как отобрать у Изуку стакан, и выпил остатки его содержимого залпом. — Ты мне не противна, — наконец тихо сказал он. — И я не против оказать тебе любую помощь. Я лишь хочу, чтобы ты обдумала все еще раз утром на трезвую голову. И в любом случае мы все сделаем так, как ты сама этого захочешь. С этими словами он просто встал и ушел, оставляя Изуку наедине с пустым стаканом. Она не стала сразу идти за ним, так как посчитала, что, похоже, им обоим нужна небольшая передышка друг от друга. Когда Изуку поднялась к нему в комнату, то увидела, что Катсуки лежал на кровати, повернувшись к входу спиной. Судя по напряженным мышцам он еще не спал. Изуку не совсем понимала, как ей поступить. Возможно, ей стоило все-таки пересилить себя и уйти к себе, но воспоминания о недавнем кошмаре все еще не отпускали ее до конца. Ей даже почудилось на секунду, что ее ухо обожгло чужим зловещим тяжелым дыханием. Тряхнув несколько раз головой, чтобы избавиться от неприятного наваждения, она быстрым шагом направилась к кровати. Пружины жалобно скрипнули в тишине, когда она ложилась. — Каччан, — позвала его Изуку шепотом. — Я засыпаю, — совсем не сонным голосом ответил Катсуки, не поворачиваясь к ней. — Можно тебя обнять? — облизав чуть влажные губы, спросила Изуку. Его бурчание она не смогла разобрать, но понадеялась, что ответ был утвердительным. Во всяком случае, он не стал отталкивать ее, когда она положила руку ему на плечо. Несмело она придвинулась к нему максимально близко и прижалась щекой к его спине. Ей казалось, что она могла почувствовать, как билось его сердце. Уже знакомое тепло медленно наполняло ее, помогая согреть ее ледяные пальцы на руках и ногах. Оно дарило спокойствие и сны без сновидений. Утром Изуку проснулась в одиночестве. Судя по звукам, что раздавались из ванной комнаты, Катсуки плескался в душе. Ей же осталось лишь спуститься на кухню и сделать себе завтрак. Пока она намазывала тосты каким-то джемом, найденном в глубине огромного холодильника, громко хлопнула дверь на этаже выше. На кухню Катсуки зашел в одни бриджах. Он вытирал голову белым пушистым полотенцем. Его внешний вид немного смутил Изуку, и она быстро отвернулась, чтобы сосредоточиться на завтраке. — Доброе утро! — наигранно радостно сказала она. — Как ты? — как всегда перешел сразу к делу Катсуки. — Да пока вроде как обыч... Она даже не успела толком понять, как все произошло. Вон Катсуки секунду назад стоял в дверном проеме, а вот уже он стоял за ее спиной и одной рукой обнимал ее за талию, притягивая к себе. От неожиданности она чуть столовые приборы из рук не выронила. — И что за хрень делаешь? — спросил Катсуки, критично оглядывая неаккуратные тосты. — Это... это... — Изуку буквально паниковала внутри. Да и снаружи тоже. — Безобразие какое-то, — закончил он за нее с отвращением в голосе. Закусив губу, Изуку напряглась и стала ждать, когда Катсуки начнет перечислять все ее недостатки, однако он на удивление лишь достал из пачки еще хлеба, а после пошел к холодильнику, не отпуская Изуку, таская ее тем самым за собой. Он достал оттуда овощи и куски ветчины и вернулся обратно к разделочной доске, чтобы виртуозно и быстро порезать все ингредиенты. И это все одной рукой! Не отпуская Изуку ни на секунду! И все ее смущение сменилось неподдельным восхищением. — Ух ты! — вырвалось у нее. — Каччан просто непревзойден в работе с ножом! Катсуки на это лишь ухмыльнулся, но Изуку считала это большим прогрессом. Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь сможет просто принять ее чистосердечную похвалу. Хотя, возможно, он был к ней снисходителен только из-за ее особенного состояния. Она помогла ему выложить на тарелку получившиеся бутерброды и перенесла ее на обеденный стол. Перед тем, как отпустить Изуку, Катсуки прижал ее к себе чуть сильнее, а после сел за стол и как ни в чем не бывало завел разговор о том, где они могли бы продолжить тренировки, предлагая посетить специальный центр и арендовать там зал. Изуку решила тоже не делать вид, будто что-то не так, и поддержала беседу расспросами об этом самом центре. Похоже, Катсуки действительно решил принять выбор Изуку и жить пока по новым правилам. Она не могла не улыбаться — чувства благодарности и счастья переполняли ее и вырывались наружу. Возможно, дело было лишь в той искусственно созданной эйфории, но она будто впервые ощущала себя действительно счастливой. Она спокойно сидела и разговаривала с Каччаном о будущей совместной тренировке! Она о таком мечтала лишь в самых смелых мечтах. Ей даже хотелось расплакаться. В целом день прошел весьма насыщенно, хотя ничего такого не происходило, казалось бы. Разве что Катсуки то и дело обнимал ее или хватал за руку, грубо нарушая ее личное пространство, будто так и надо. Непривыкшая Изуку каждый раз вздрагивала всем телом или подпрыгивала. Однако самый большой шок ожидал ее, когда они собрались пройтись до того самого спортивного центра и «зарезервировать» на завтра один из залов. И, конечно, вышли они из дома, держась за руки. Пока Изуку то краснела, то бледнела в зависимости от того, в какую сторону было русло ее мыслей, лицо Катсуки сохраняло невозмутимое выражение. Вообще он выглядел, будто так и надо, ни тени сомнения. Похоже, для него это было что-то вроде миссии. Спасти рядовую Деку! Он не показывал никаких эмоций, просто делал свою работу, как их и учили в Академии. Вообще ходить так по городу было странно. Изуку волновало, что Катсуки совсем не волновало, что их может кто-то вот так увидеть. Но, по счастью, дорога туда и обратно обошлась без происшествий и незапланированных встреч со знакомыми. Ближе к вечеру, когда они сидели за просмотром геройских новостей в гостинной, телефон Изуку начал без устали вибрировать из-за уведомлений, посыпавшихся на нее градом. Это Мина объявила в их девчачьем чате, что сегодня она внезапно остается одна дома на всю ночь, и предложила устроить девичник, раз появилась возможность. Тсую, Тору и Кьека практически сразу поддержали эту идею. Очако ответила, что только-только вернулась с семейного похода в горы, так что ей потребуется привести себя в порядок перед тем, как прийти. Самой последней ответила Момо, что она сейчас во Франции, прислав селфи на фоне Эйфелевой башни. Осталась только Изуку, которой очень хотелось тоже присутствовать. Ее никогда не звали на такие вечеринки, и от волнения у нее даже затряслись руки. Это будет ее первый девичник! Настоящий! Как тот, что она видела только в кино! — Каччан, — начала она чуть дрожащим голосом, — тут Мина зовет на ночевку. — И? — Катсуки даже не повернул головы. — И она зовет всех девчат в гости. — И ты хочешь пойти? — Очень! — активно закивала головой Изуку, что у нее шея заболела. Катсуки скептически сузил глаза. — А Круглолицая идет? — Конечно! — Тогда не смей отходить от нее ни на шаг, тискай как в последний раз. Чувствуя прилив радости, Изуку издала какой-то невнятный возглас, вскочила с дивана и сделала колесо. — Так, а что с собой надо брать? — размышляла уже вслух она, направляясь наверх собирать вещи. — Пижаму надо, наверное? Не будет ли моя слишком выделяться? Еще нельзя, наверное, с пустыми руками приходить?.. Через час с лишним с набитым рюкзаком, в котором лежали вещи первой необходимости на случай конца света, Изуку шнуровала свои ботинки, пока Катсуки давал ей всевозможные наставления. — Если начнешь себя чувствовать плохо, звони мне, я за тобой приеду. Не смей бухать — алкашка на тебя плохо действует, распустишь нюни. Да и сама разболтаешь всем то, что я дал слово не рассказывать. Вообще следи за языком. Не говори, что вообще сейчас живешь здесь... — Я поняла, мамочка, — со смехом перебила его Изуку. — Какая я тебе еще мамочка?! — вспылил Катсуки. — Ну хорошо, папочка, — не стала спорить Изуку. Когда до нее дошло, что она сказала, точнее, какой у фразы был подтекст, хоть она и ничего такого и не подразумевала, все ее веселье как-то в миг сошло на нет. Она побледнела и испуганно взглянула на Катсуки, у которого нервно задергался глаз. — Блять, фу, — сказал он наконец. — Не смей больше такого никогда говорить! Мерзость! — П-прости, Каччан, — Изуку испугано захлопала ресницами, — что-то я не подумала... — А это вообще твоя большая проблема, — рявкнул Катсуки. — Ты не думаешь! Вообще никогда! И постоянно огребаешь за это. Глупая Деку. — Прости... — Вот вместо своих извинений, лучше б голову включала хоть иногда. Не став до конца зашнуровывать левый ботинок и засунув концы шнурков во внутрь, она резко подорвалась к входной двери. — Ладно, я пойду уже, а то опоздаю, — она боялась даже обернуться в сторону Катсуки. — Стой, — грубо сказал он, заставляя Изуку застыть и медленно развернуться к нему лицом. Они какое-то время молча стояли друг напротив друга. Изуку уже хотела спросить, что случилось, когда Катсуки медленно сократил между ними расстояние. И вот она уже прижималась щекой к его груди. Все произошло так быстро... Это было странно. Катсуки до этого обнимал ее всегда со спины, и, похоже, сделать это, когда она смотрела ему прямо в глаза, ему было непросто. Его броня будто дала трещину. Ей в нос ударил знакомый с детства запах карамели. Сладкий, несущий не только радость, но и не самые хорошие воспоминания. Это не давало ей расслабиться, и вместо желанного приятного ощущения она почувствовала лишь неловкость с обеих сторон. — Тебя проводить, может? — раздался его голос над ухом. — Нет, спасибо, — пропищала она. Она первая отстранилась от него и натянуто улыбнулась. — Могу написать сообщение, когда доберусь до Мины. — Как хочешь, — пожал он плечами. — Я сейчас все равно спать лягу. Это немного не сходилось с его изначальной просьбой держать его в курсе, если ей вдруг станет не по себе. — Ладно, я пошла, — сказала она, сбегая от неловкости ситуации. В конце концов, ее сегодня ждет первая в ее жизни девчачья вечеринка! Ей стоит думать об этом, а не о странностях между ней и Каччаном, которых с каждым часом становилось все больше. Она подумает об этом позже.