«Раз замысел созрел, он рано или поздно себя обнаружит». (С) Дж. Р. Р. Толкин, Властелин колец.
– Ха! – вскрикивает Цири, с легкостью повторяя элемент, из-за которого упала её соперница. «Моя девочка», – усмехается Геральт, поднимая палец вверх, пока подростки радостно кричат и свистят. Это было не соревнование и даже не конкурс. Как выразилась Цири, она вызвала кое-кого на дуэль. Человеком Х оказалась сверстница девочки по имени Лили. Она была из разряда тех людей, для которых в жизни работает одно уравнение: опыт = количество дней, проведённых за делом. Только в нём забыли поставить переменную под названием "навык" и "совершенствование". Можно целый день повторять один и тот же элемент, не планируя учить что-нибудь новое. И разве это развитие? Цири так не думала. Да, иногда она тоже сосредотачивалась на старых трюках, повторяла выученные элементы. Но чаще всего на площадке Цири можно было найти за падениями и чертыханиями, когда она пыталась повторить новый трюк, высмотренный в интернете или у старших скейтеров. За это Ривию уважали, в основном. Находились и такие, как Лили. Она знала пару трюков, но вела себя так, будто уже выиграла Олимпийские игры*. Цири с лёгкостью могла и на словах доказать, что Лили не права. Катать на скейте полчаса, а остальные два болтать – это не практика. Но девочка решила подарить Лили ложную надежду, показать всю суть падения и неудач. Ей казалось, что если открыть Лили глаза на её неопытность, та станет лучше и будет больше заниматься. По крайней мере, родители Ривии не раз доказали эффективность этого метода. Йеннифер и Геральт никогда не нахваливали Цириллу просто так. Даже, когда в возрасте 6 лет та пыталась доказать, что она новая Бейонсе. Нет, они выбрали стратегию честных и открытых разговоров. Говорила, правда, больше Йен. Геральт всегда был слишком прямолинейным и боялся обидеть дочь. Так что если у Цири что-то выходило плохо, ей сразу же про это рассказывали. Но делала пара это как можно мягче. Одно дело – открыть ребёнку глаза, другое – обидеть и заставить потерять веру в себя. – Цири, львёнок, – начинала мама. – Если ты хочешь заниматься пением, то мы можем найти тебе репетитора. Или подобрать видео-уроки. Люди не идеальны во всём. Твой папа, например, в позировании не смыслит. У тебя же не выходит петь: голос звучит слишком высоко, надломано и некрасиво. Но это можно исправить, уроками. Никто не рождается идеальным. Цири понимала и не обижалась. Правду приятнее услышать от родителей, которые не стараются обидеть, чем от одноклассников, в которых играет инстинкт охотников на лузеров. Через неделю Цири отказалась от репетиторов и уроков. Девочка решила, что петь можно и в душе, и во время уборки. На большую сцену маленькая Ривия не претендовала. Зато вместо пения Цири выбрала скорость, риск и адреналин – иными словами, скейтбординг. Родители сначала переживали. Цири упрямо училась, не жалея коленей и локтей. Номер Трисс, наверное, выучила вся семья и её друзья. Но Йен и Геральт не запрещали, а поддерживали. – Запрети – и она будет заниматься втихую, – услышала как-то Цири от Геральта. Это было спустя пару дней, когда девочка попросила купить скейт. – Тем более, ей нравится. Кто мы такие, чтобы выбирать хобби для дочери? После он пару раз пожалел о своих словах. Когда обрабатывал раны и пытался заставить дочь брать с собой перекись перед очередной тренировкой. Средства защиты не всегда работали – например, спину и попу от падений не защитишь. И пока отец, хмуря брови и пытаясь успокоиться, обрабатывал раны, Цири сжимала руки в кулаки, терпя боль и одновременно пытаясь не рассмеяться. Настоящий грозный волк дома превращался в заботливого сторожевого пса. – Моя внучка забрала от вас, раздолбаев, самое лучшее, – звучит сбоку от Геральта. – Весемир, – кивает мужчина, продолжая следить за дочерью, которая завершала своё выступление. Судя по лицу Лили, конца можно было и не ждать: Цири явно победила. – На соревнование не похоже, – продолжает Весемир. – Цири назвала это дуэлью, – хмыкает Геральт, поворачиваясь к дяде. Ривия-старший начал называть Цири внучкой с её рождения. Никто не был против. Геральт, хоть и называл его по имени, больше относился к мужчине как к отцу. Он не просто спас маленького Геральта от детдома, он, как мог, окружил мальчика заботой. Своей, конечно, особой, но заботой. Весемир много работал, чтобы Геральт ходил в хорошей одежде и мог зависнуть где-нибудь с друзьями. Он старался понимать Геральта и поддерживать его. Даже в случае с Йен. Кажется, только Ривия-старший был против их брака. Он сказал об этом однажды за ужином. – Это не то, Геральт. «Говорил ли ты про любовь или имел в виду, что Йен не достаточно хороша для меня?» – думает сейчас Геральт. И почему-то кажется, что в тот день Весемир говорил именно про любовь. Больше мужчина не разговаривал с племянником на тему брака. Он тепло принял Йеннифер, помогал им во время беременности девушки и после родов. В какой-то момент Геральт с удивлением отметил, что Весемир стал всё больше походить на заботливого дедушку. Правда, заботливо-озорного. Наверное, поэтому Цири любила больше оставаться с ним, а не с кем-нибудь из отряда 911 или с друзьями бывшей жены. Весемир поддерживал любые идеи девочки. Один раз они даже поехали в Вегас, о чём сообщили на утро не подозревающей ни о чём парочке. Аргументом Цири стали её чуть виноватая улыбка и то, что её подруга Ника играла в рулетку. А вот того, что это была детская рулетка, Цири не услышала или намеренно пропустила мимо ушей. Весемир же посмеялся и сказал, что сопровождающий у дочери был самый надёжный. А потом "грозно" добавил: «Или вы мне не верите?» – Идёшь к отряду девятка-две единицы? – спрашивает Весемир, пока Цири с победным кличем скачет возле друзей и задорно смеётся. – Нет, – проговаривает Геральт и хмуро смотрит на мужчину, предупреждая одним взглядом: «Не спрашивай!» Весемир усмехается и поворачивает голову в сторону бегущей к ним Цириллы. По нему и не скажешь, но мужчина на самом деле давно ждал этого развода. К сожалению, он ожидал его через 5 лет, а не 10 с лишним. В этих отношениях не было любви. Страсть – да, схожесть характеров и душ – тоже. Но Геральт с Йен не любили друг друга. А мужчина всегда желал для племянника простого счастья, которое когда-то испытал и сам, спасибо сестре, пусть это и эгоистично. Теперь у него есть сын и внучка. – Видели? – прерывает мысли мужчины Цири. Улыбающаяся так, что кажется щёки всё-таки порвутся, с красными пятнами на шее и лице, съехавшим на бок хвостом и прижимающая к себе борд. Спасибо, что колёсиками от себя. Счастливая больше не из-за победы, а из-за занятий любимым делом. – Ты её уделала, львёнок. И ты выучила новый трюк? Круто выглядит, – первым отвечает Геральт. – Врунишка, – усмехается Цири, чуть хмуря брови. В этот момент она максимально напоминает Йен и Геральта. – Элемент новый, не до конца разученный. И я сделала пару ошибок. – Геральт, слишком размяк, моя госпожа*. Я вот заметил, что ты в конце чуть не оступилась. Нужно больше тренироваться, – смеётся Весемир, переключая внимание ребёнка. Девочка быстро, но аккуратно опускает скейт, и подпрыгивает, чтобы обнять Весемира. Геральт, глядя на всю эту картину только улыбается. – Кстати, па, – бросает ребёнок, когда импровизированное шоу по "удушению" от Цириллы Ривии заканчиваются. – Я у дядюшки Весемира буду до обеда, можешь не волноваться. – А почему я должен волноваться? – хмурится мужчина. – Ну… Мало ли, не выспался, – улыбается ребёнок, отчего её отец снова хмыкает и закатывает глаза. Весемир пытается сдержать смех. Цири бросает последний взгляд на отца и уходит. Хоть она продолжает веселиться и улыбаться, внутри девочки – хаос. Её родители разводятся. Не хочется кричать и спрашивать у небес: «За что?». Развод её родителей не походит на развод в сериалах или в жизни друзей. Он лёгкий, понятный, не убивающий, но при этом какой-то грустный. Как будто в серии книг, которые так долго были частью твоей жизни, выходит финальная часть. И с одной стороны, Цири рада, что мама и папа будут счастливы. Что они в скором времени влюбятся. С другой стороны, это её и пугает. – Что не так, Цири? – спрашивает Весемир, когда девочка отказывается от ваты. – Я не против их развода, но мне страшно, деда, – делится ребёнок. – Вдруг, они перестанут меня любить, когда встретят кого-нибудь? Или будут бояться с кем-то встречаться из-за меня? – Львёнок, – вздыхает мужчина. – Ты боишься, и это нормально. Мои слова останутся для тебя словами, но я попытаюсь, – мужчина останавливается и внимательно смотрит на ребёнка. – Когда ты была маленькой, Геральт был готов выделить мне спальню, лишь бы не накосячить. Он готов на всё ради твоего счастья и благополучия. Так что, если кто-то и придёт в их сердце, тебя им оттуда не выгнать. Ты, госпожа моя, занимаешь там большое место. Цирилла хмыкает и решает вернуться за ватой. Весемир, пусть и пытался, не смог разбить все страхи ребёнка. Но одно девочка решила – она примет любой подарок судьбы.◊◊◊◊◊
– Это был мой третий год работы, – начинает Геральт, пока они идут по дорожке парка, огибая переключающих песни прохожих и уступая бегунам и собачникам. Лютик бросает быстрый взгляд на полицейского. Ривия начал эту историю сам, без просьб со стороны музыканта. Казалось бы, недавно Лютик рассказывал про ситуацию с Цилли, про то, как выбирал для неё букет. Хотя, это, наверное, и напомнило Белому Волку об обещанной истории. Шрамы. Три небольших шрама: около виска, на подбородке и над правой бровью. Вот, что осталось у Цилли после той встречи в ночном клубе. Три кратера от огня на солнечном лице. Они были не сильно заметны, но они были. И будут. Останутся молчаливым напоминанием на всю жизнь, если девушка не решит пойти к пластическим хирургам. Пока у Присциллы таких мыслей не было. В последний раз она со смехом заявила, что убрать ожоги – уничтожить её образ брутальной рок-певицы. «На конечный случай у меня есть косметика, Лютик», – добавила она. Парень тогда с улыбкой обнял подругу. Для него главным было то, что Присцилла осталась жива и не переживала о шрамах. А Майкла всё-таки решили отправить на год подальше. Всё-таки адвокат от Геральта был замечательным. Когда к ним на суд пришёл этот мужчина в строгом костюме тройке, так сильно напоминающий актёра какого-то детективного сериала, Лютик удивился не больше Цилли. Девушке про адвоката музыкант рассказать забыл. На заседании пришлось ограничится быстрым «Потом». Уже в баре, отмечая справедливость мира, Лютик рассказал подруге про Геральта и их разговор в кофейне. Каждый раз, вспоминая про детектива, музыкант взмахивал руками, частил и выстукивал быстрый ритм по кромке пивной кружки. – Какой он? – понимающе улыбаясь, спросила девушка, когда Лютик остановился на глоток хмеля. Парень прикусил губу и посмотрел на Цилли. А на самом деле – какой он, Геральт? Сильный, потому что мышцы на мужчине растут, как сорняки на грядках? Серьёзный из-за своих вечно хмурых бровей, густоте которых позавидовал бы Ли Пейс*? Не особо разговорчивый, отчего Лютик научился за такой короткий период разбираться в 50 оттенках хмыканья? Нет, скорее всего Геральт был интересным. Лютику нравилось смотреть за ним, когда тот курил. В такие моменты в голове парень придумывал рифмы к словам "калла" («Ты великолепен_на») и "белый клевер" («Думай обо мне»). Вначале это был интерес, симпатия, приятно покалывающая кончики пальцев рук. Геральт вызывал вдохновение и желание. Это Лютик испытывал и раньше к другим людям. Парень никогда не смотрел на их лицо или пах – ему была важна душа, прячущаяся за полотном из кожи. Но за пару встреч (а их было лишь две) музыкант понял, что это чёртова любовь. Потому что Геральтом хотелось дышать. Потому что в нём историй было больше, чем в сборнике от Шахеризады. Потому что с ним хотелось попробовать построить отношения. Но Геральт о нём так не думал ведь? – Мой, – вздыхает Лютик и поспешно добавляет: – Он натурал, Цилли. – Для тебя и Элтон Джон натуралом будет! Не вешай нос. К тому же, ты не думал, почему он с тобой так возится? Не думаю, что ему в таком возрасте нужен ребёнок-переросток. – Присцилла! Этот разговор, тем не менее, взбодрил парня. Настолько, что он не стесняется рассматривать Геральта, пока тот делится историей шрама над бровью. Лютик запоминает этот голос, мимолётом отмечает жесты, выражение лица. – Задание вполне простое, – рассказывает Геральт, – но я тогда отработал на участке года 3-4. Мы вышли на след убийц одного мужчины. Его заказали конкуренты. Это были профессионалы*. Все четверо. Они напали на нас парами: двое – слева, двое – справа. Один всегда скрывался за спиной другого. Да, у них были ножи – у нас пистолеты, но стрелять на поражение, Лютик, можно в крайнем случае. Один меня и задел. Правда, я этого не заметил из-за адреналина. Йен дома обнаружила. – Йен – это? – Моя жена, бывшая, – отвечает Геральт, делая вид, что не замечает прикушенной губы музыканта и его быстрый вздох. Они присаживаются на лавочку, когда Лютику приходит сообщение о вечеринке у одного из друзей. Парень хмурится и поспешно прячет гаджет в карман. Ривия хмыкает: он уже успел запомнить все жесты, которые проскакивают у юноши, если тот нервничает. О том, почему он их запомнил, Геральт старается не думать. – Что-то случилось? – спрашивает мужчина, чуть склоняя голову набок. – Да нет, просто вечеринка. – Тогда тебе стоит пойти, – хмыкает Геральт и с улыбкой добавляет: – Лучше танцевать среди молодых, чем сидеть со стариком в парке. – Ты не старый! – вспыхивает Лютик. – Хочешь пойти со мной? Или комендантский час и всё такое? – парень подмигивает, и Геральт понимает, что попал.Довольно времени для сомнений, Довольно барахтаться в болоте.*
– Хэй, мэн, расслабься, ты у Сэмми! – первое, что слышит Геральт от какой-то девушки, когда подходит за выпивкой. Машину, видно, придётся забирать завтра. Главное, чтобы с ней ничего не случилось за ночь. Хоть они и были в Лэйк-Вью*, но опыт полицейского призывал сомневаться в любой статистике и видимом спокойствии. Мужчина подхватывает бутылку пива и останавливается около окна. Лютик в самом начале убежал поздороваться с хозяином дома. Видно, Сэмми – что-то вроде клички или названия самого дома, потому что музыкант называл хозяина вечеринки по-другому. Парень обещал прийти через пару минут, но Геральт тоже был молод, и он помнит, что пара минут может быстро превратиться в пару часов. Среди вороха разноцветных волос и одежды Геральт чувствует себя неловко. И дело даже не в его вечном недовольстве людьми – дело в том, кто эти люди. Студенты: парни и девушки, которым максимум – 25 лет. Сейчас мужчина отчётливо чувствует ту разницу лет, которая стирается в общении с музыкантом. Вокруг полицейского под очередной трек популярной техно-группы танцуют люди. Такая музыка была чем-то новым для Ривии, привыкшему к другим хитам и другим танцам. Зато остальное было ему знакомо: и поцелуи парочек у стенок, и "секс на площадке", когда один человек обнимает другого со спины и максимально пытается намекнуть на уединение. Жаль только, что не было бара, где можно заказать что-нибудь покрепче. – Хмуроволк! – кричат ему чуть ли не в ухо. – Есть сигарета? – А где тут курилка? – отзывается Геральт. – Идём! – смеётся девушка, утягивая удивлённого Ривию за руку. Когда они выходят на улицу, Геральт наконец может разглядеть её. Девушка потуже затягивает резинку на колосках. Полицейский подаёт пачку и отмечает ряд колец на пальцах незнакомки. Все они изумрудные, как и серьги, как и топ, как и кеды. "Зелень" разбавляют только белые джинсы и светлые волосы. Вдвоём они закуривают и молчат пару минут. Незнакомка курит быстро, рвано, словно боится упустить что-нибудь на вечеринке. Хотя что там может случится? Гарри поцелует Мэлани, а Джордж затянет Гастиа в постель. Кто-то разобьёт любимую вазу отца, кто-то – сердце одногруппника. Почему-то вспоминается Лютик на курилке около больничного крыла. Его тонкие пальцы, держащие сигарету, будто бы та – пёрышко. Парень делал медленные затяжки и, продержав дым внутри несколько секунд, медленно выдыхал. Он казался таким потерянным, но и таким серьёзным. За время их общении Ривия больше не видел этого выражения лица. Казалось, что Лютик улыбался даже тогда, когда мужчина отворачивался. Геральт буквально чувствует лукаво-понимающую улыбку Трисс. – Калантэ*, – наконец представляется девушка. – Геральт. – А ты как к нам попал? – спрашивает она. – Такие крутые дяди любят отдыхать в элитных клубах. Или подцепить кого решил? – Я с другом. – хмыкает Геральт, пропуская последнюю фразу. – Кстати, о нём. Не видела Лютика? – Оооо, музыкант! Да, они на втором этаже игру в бутылочку устроили. Сгоняй, Лютик и Маркус – спонсоры самых тупых и одновременно забавных желаний.Знаешь, это было бы не правдой,
Я был бы лжецом, понимаешь,
Если б сказал,
Что мы не можем быть ещё пьянее подняться выше, детка
Давай, малыш, разожги моё пламя, Попытайся сжечь эту ночь в огне.
Лютик прикусывает губу и делает резкий вздох. Лицо музыканта снова краснеет, когда он притягивает Геральта за шлёвки джинс. Мужчина не успевает даже хмыкнуть, а парень уже целует его. Язык проходит по сомкнутым губам, будто бы выпрашивая мужчину открыть рот. Но Ривия не понимает или не хочет понимать. В отместку Лютик кусает нижнюю губу полицейского, вырывая удивлённый вздох. «Лютик, блять!» – проскакивает мысль в голове, когда парень проскальзывает языком глубже и плотнее прижимается к Геральту. Бонус Автор не мог пройти мимо языка цветов и кричит с некоторых формулировок: Картофель (соцветие) - на языке цветов "Ты затмеваешь все!" Хмель - на языке цветов "Дождемся благоприятных обстоятельств!" Лепесток розы (белой) — “Нет!” Лепесток розы (красной) – “Да!” Примечание * Среди видов спорта в Олимпийских играх 2020 заявлен скейтбординг. * Несколько раз Весемир шутливо обращается к Цири как "госпожа моя" (в игре). * Ли Пейс – американский актёр. Можете знать его по ролям Трандуила в Хоббите или Ронана в киновселенной Marvel. * Описание битвы с братьями Мишеле, взято из книги и немного деформировано. * Отсюда и дальше идёт авторский перевод песни The Doors – Light my fire. * Один из районов Чикаго с низкой преступностью. * Сначала хотела запихнуть Бьянку, но передумала. Внешность Калантэ книжная.