Солнце взойдёт попозже

      Лютик просто хотел смотреть на Геральта и не думать: "ну, вот сейчас уже точно перебор".       Он дает себе на созерцание Геральта не больше, чем десять секунд. Он дает себе на созерцание Геральта не больше, чем полминуты. Он дает... А впрочем, не важно, сколько там он дает себе времени. Он смотрит, пока на это ещё не обращают внимания. Или пока не начинают болеть глаза. Что будет первым – исключительная случайность.       Геральту, конечно, не нравится, когда на него так долго смотрят, но он уже наверняка смирился. Поэтому Лютик смотрит. И каждый раз подмечает что-то новое, вписывая это в свои баллады с трепетом и почти детским восторгом. Мол, вот он я, вижу в этом Белом Волке вещи, незаметные для глаз остальных.       Не все его баллады становятся популярными. Он часто пишет о вещах, под которые хочется скорее лечь и умереть, а желающих такое слушать не всегда легко найти. А ещё чаще он пишет баллады о Геральте, хотя, конечно, почти все его баллады о нем. Те, под которые хочется умереть – они тоже. Особенно они.       Сегодня, например, Лютик подметил, что у Геральта потрескались губы. Чуть раньше заметил мозоли на руках. Когда-то совсем давно он с невероятной ясностью увидел, что Геральт красивый.       Лютик тоже красивый, Лютика даже, говорят, можно с эльфом перепутать. Только красота Геральта другая. Она на кончике его меча, в грубых чертах лица, в резкости и быстроте движений. Он красивый, даже когда в его волосах запутаны кусочки им же убитых монстра, когда он весь в крови (иногда в крови чудовищ, иногда в своей, тут уж, конечно, как повезет), да и в принципе всегда.       И Лютика, конечно, не интересовали парни. Зачем они вообще, если есть девушки? У девушек нежная кожа, милые улыбки, мягкие волосы. Девушки, в конце концов, девушки.       А Геральт – он комом в горле, он словами в балладах, бесконечном их количестве, не все из которых увидели свет, не все из которых можно было кому-то показать. Его и любую девушку, пусть даже самую красивую, сравнивать просто глупо.       Лютика не интересовали парни. Его интересовал только один конкретный ведьмак, любящий немного нагрубить и, возможно, совсем слегка обидеть. Иногда сильнее, иногда слабее, но Лютик всегда прощает.       Сначала, как и потом, Геральт вдохновлял. Просто из вдохновения на баллады о сражениях, о боях и победах все как-то странно и, возможно, немного неправильно перекинулось на баллады о любви. Чаще – несчастной. Редко – счастливой.       Лютик видит, как голова монстра отделяется от тела. Ему совсем немного мерзко и ещё чуть тошно, но только он здесь не для того, чтобы ныть, он здесь исключительно для того, чтобы беспрепятственно смотреть. Геральту совсем не до него, а новые строчки баллады складываются в голове сами собой.       Строки одна за одной. С Геральтом так всегда, не нужно искать тем, их вообще целая куча, на какой шрам не взгляни, а рифмы словно подбираются сами собой.       И Геральт, вроде, ничего не замечает. И так вроде легче, но что-то все равно оседает неприятным привкусом на кончике языка, что-то мерзко хихикает на ухо Лютику о его ничтожности. И душит костлявыми руками.       Любовь Геральта носит только черное и белое. А ещё любовь Геральта вертит им, как захочет, для неё Геральт, возможно, не больше, чем собачка, готовая на все. Геральт не видит, Лютик не озвучивает.       Возможно, он просто видит все так. Возможно, его сознание уже не воспринимает любовь любовью. Да только любви в её глазах нет, как не смотри. Зато в глазах Геральта её много, он ни на кого так не смотрит, как на неё.       Они давно не виделись с Йеннифэр, последняя встреча стерлась в воспоминаниях, но Лютик помнит скрипы, вдохи-выдохи, взгляды и касания. Отпечатаны в голове вместе со сценой в руинах особняка, без шанса на то, чтобы забыть.       Геральт вроде не ищет, а Лютик надеется, что и не очень ждет. Беспочвенно, с какой-то глупой наивностью.       И Лютику пока еще не больно, нет. Что-то скребется там, за ребрами, что-то аккуратно запускает когти в его шею. Пока вроде не больно, но, наверное, вот-вот станет.       Геральт сбоку жарит мясо им же убитого некоторое время назад оленя.       Лютик же только смотрит-смотрит-смотрит на Геральта. Ведьмак кидает один короткий взгляд на Лютика, хмыкает и с насмешливой, очевидно разрешающей улыбкой, отворачивается. Лютик пытается не смотреть, отвернуться.       А потом Геральт просит Лютика перестать отводить взгляд, и почти все преграды вмиг перестают существовать. Они не имеют никакого смысла, когда Геральт – вот, на расстоянии одного шага, не смотрит, но замечает. Не давал согласия, но и не запрещал.